Ночные животные

Глава двадцатая Последствия

Ромал спрятал диски в нескольких кварталах от больницы. Замотал их в куртку Арта и зарыл под детской каруселью. Он возвращался в больницу, не до конца понимая, что он чувствует, от чего скрывается. Перед глазами все плыло, но он, задыхаясь, торопился вперед. Он не мог курить, не мог говорить. Он шел в больницу, будто бы неся в себе бомбу замедленного действия, и ночь затягивала его в глубины отчаяния. Костя привык жить в темноте, он пребывал в ней долгие годы, но сейчас она была живой, она наступала со всех сторон и отнимала надежду.

Оказавшись в больнице, Костя первым делом зашел в туалет и захлопнул за собой дверь. Снял толстовку, сжал ее в руках. Она была мокрой: пропиталась потом и кровью. Костя уставился на нее и замер, ощущая, как внутри разгорается пожар. Он пялился на эту тупую кофту и слышал в голове голос Артура, слышал выстрел, скрип тормозов, свои вопли, видел, как «хендай» налетает на столб, а Даня теряет сознание. Костя не мог перестать прокручивать в голове эти картины, он снова и снова испытывал ужас. Снова и снова. И тогда он зарычал, отшвырнул толстовку к чертовой матери и вцепился себе в волосы. Неожиданно он заметил, что руки у него тоже были грязные. Парень не сразу это понял. Он поглядел на свое отражение в зеркале и окаменел, перепугался: оказалось, что и руки, и лицо у него перепачканы кровью, а в глазах написаны паника, беспомощность, слабость, бессилие!

Ромал бросился к раковине, включил горячую воду. Поднялся пар. Костя подставил под струи ладони и начал, как одержимый, оттирать запекшиеся алые полосы, пятна, кляксы. Руки жгло, но он не останавливался и отмывал кровь, скрипя зубами, рыча, словно раненый зверь, и содрогаясь всем телом. Весь мир разом рухнул на его плечи вместе со всеми своими проблемами и несправедливостью. Костя ухватился руками за край раковины и зажмурился, не представляя, как побороть эту дикую боль. Он же уже потерял мать. Неужели ему предстоит потерять кого-то еще?

Почему рассвет не наступал?

Почему ночь не заканчивалась?

Ромал медленно выпрямился и встретился глазами со своим отражением. Оно казалось более реальным, чем сам Костя и все, что произошло в его жизни. Косте хотелось стать своим отражением, чтобы никогда больше не испытывать боли.

Не нести ответственности.

Не сгорать от чувства вины.

Костя выключил воду и еще несколько минут простоял в полной тишине, терзаясь вопросами, на которые нельзя найти ответы.

В холле сидела семья Селиверстовых. Ромал нерешительно направился к ним. Алина не сразу его увидела. Она сжимала дрожащие руки матери, пока ее отец разговаривал с кем-то по телефону. Но потом, будто почувствовав что-то, девушка обернулась и замерла, увидев Костю. Парень показался ей призраком – такой измотанный и сломленный. Ромал шагнул к ней навстречу, но она не нашла в себе сил подняться.

– Костя, – неожиданно воскликнул Марк Селиверстов и опустил телефон. Мужчина в два широких шага оказался рядом и уставился на парня яростным взглядом. – Что ты…

– Как Артур?

– В операционной.

– Ему помогут?

– У Артура огнестрельное ранение. Как такое вообще возможно?

– Так вышло.

– Вышло? – переспросил Марк, и его карие глаза вмиг стали черными, как у акулы. – Ты немедленно расскажешь мне, что происходит, Костя. Я хочу понять, почему мой сын в реанимации, почему я обзваниваю знакомых врачей в надежде, что они…

– Марк Евгеньевич? – неожиданно спросила медсестра, возникнувшая из воздуха, и мужчина обернулся. – Вашему сыну необходимо переливание крови. У него…

– Третья положительная, – хрипло ответила Софья Селиверстова и поднялась с места. Алина поднялась вместе с ней. – Такая группа крови встречается редко. Мне ли не знать?

– Ему была проведена операция на органах брюшной полости. На данный момент требуется массивная антибактериальная терапия и донорская кровь.

– Я пойду, – сказала мать Артура.

– Вы должны заполнить документы.

Софья кивнула. Ее зеленые глаза опухли от слез, под ними залегли темные круги. За несколько часов она постарела на несколько лет, и все ее движения казались слабыми и заторможенными, как у человека, который только что очнулся от крепкого сна.

– Алина, – внезапно окликнул Костя, и парень с девушкой посмотрели друг на друга. Внутри у Кости все сжалось, потому что никогда прежде он не видел шатенку такой испуганной. – Иди с мамой. Нам нужно… – Он откашлялся: – Мне нужно поговорить с твоим отцом.

Девушка недовольно прищурилась, но ничего не ответила, лишь запахнула ветровку и побежала за матерью, а Ромал, сжав кулаки, перевел взгляд на Марка Селиверстова. Разговор предстоял нелегкий, и Костя понятия не имел, с чего начать и как объяснить, что они не хотели ничего плохого. Они ведь собирались помогать, их мотивы когда-то казались благородными. Но все покатилось к черту. Когда они сбились с пути? Когда перестали бороться за свои идеалы? Костя хотел протянуть руку помощи тем, кто, как и он, нуждался в защите. А теперь в защите нуждались его друзья.

– О чем ты хотел поговорить? – спросил Селиверстов-старший и пристально посмотрел на парня.

Он выглядел жутко подавленным, на его лице будто враз появились десятки новых глубоких морщин, особенно заметных в свете больничного холла.

– Алина ведь рассказывала вам о парнях в масках, – осторожно начал Ромал, скрестив перед собой руки. Старший Селиверстов в изумлении вскинул брови, а Костя выпрямился и коротко кивнул: – Это были мы.

– Хочешь сказать, что… – Мужчина запнулся и недовольно сощурился: – Вы те самые хулиганы с видео? Ты шутишь, что ли?

– Нет.

– Костя, вы… вы рассудка лишились?

– Мы хотели помочь.

– Кому помочь?

– Людям, – Костя смотрел в пол. – Мы помогли одной девчонке, и с тех пор к нам обращались за помощью. Мы об этом не просили, ясно? Так получилось. Ну а потом я предложил… я сказал создать сайт.

– Что за сайт?

– «Ночные животные».

– И чем конкретно вы занимались? – подался вперед Марк.

– Да разными вещами… Общались, например, с кретинами, которые на девушек руку поднимали. Или с теми, кто издевался над одногруппниками. Одной девчонке наркотики в клубе подмешали, так вот мы и с ее обидчиками нашли общий язык.

– И на вас никто не заявил?

– Мы встречались только с ублюдками, которые и сами с законом не дружат. Если бы они нас сдали, потонули бы вместе с нами.

– Как все идеально звучит!

– А все и было идеально, пока… – Парень отвернулся и скрипнул зубами: – Пока мы не начали на этом зарабатывать.

– Вы брали с посетителей сайта деньги? – будто не веря, переспросил Марк. – Бога ради, Костя, вы с ума посходили? Ты же умный парень. Ты ведь в курсе, что́ за это грозит. Поймай вас полиция…

– Да наплевать полиции на нас. И на всех. Мы стольким людям помогли, пока менты нос воротили! К нам, вообще, обращались только потому, что органам насрать на проблемы в городе. Потому что учителям насрать на студентов, а родителям – на своих детей. Как-то раз Даню хорошенько в столовой потрепали, и мы с Артом надрали зад тем отморозкам. И знаете, что нам сказали в ректорате? – Ромал шагнул вперед и недовольно ухмыльнулся: – Велели оплатить мальчику моральный ущерб. Тому самому мальчику, который на штаны Волкову кефир выливал на глазах у всего института.

– И вы решили, нарушая закон, сделать мир лучше?

– Хуже этот мир уже точно не станет.

– Я с тобой не шучу, – Селиверстов сердито пригрозил Косте пальцем, – вы нарвались на огромные неприятности, и теперь мой сын лежит в операционной.

– Все произошло случайно, – честно признался Ромал, вновь осознав происходящее.

Он опять услышал выстрел и скрежет тормозов, увидел перепуганные глаза друзей, браунинг в своей руке и сжал виски, пытаясь избавиться от ядовитых мыслей.

– Костя…

– Поверьте, я бы все отдал, – неожиданно воскликнул Ромал и в отчаянии посмотрел на старшего Селиверстова, – все отдал, чтобы поменяться с Артуром местами, чтобы Даня не застрял здесь с сотрясением, чтобы мы никогда в жизни на тот завод не приезжали.

– Что за завод? – вздохнул мужчина.

– Нам девушка написала. Сказала, что у нее отец пропал.

– И она обратилась к вам?

– Ее отец был в чем-то темном замешан. Она боялась, что его засадят в тюрьму, а он и сам из полиции.

– Что? – Лоб у Марка заблестел от пота. – Вы вышли на полицейского, участвующего в каких-то преступных махинациях, и не обратились к властям?

– Мы не знали, чем он занимается. И вообще, мы хотели всего лишь помочь девчонке.

– Этот полицейский скрывался на заводе?

– По нашей теории – да.

– Ваша теория, видимо, провалилась с треском.

– На заводе мы нашли одну комнату, – ответил Ромал, потирая пальцами переносицу. – Там хранились наркотики. Десятки коробок. Мы и раньше слышали об этих таблетках, но никогда не видели их в таком количестве, у них еще идиотское название… «Пастор».

– Пастор? – переспросил Селиверстов и отшатнулся.

Он схватился рукой за сердце, не понимая, каким образом подростки умудрились выйти на склад наркоторговцев, скрываемый преступниками от органов.

– Вы в порядке?

– Издеваешься?

– Может, стоит врача позвать?

– Куда же вы влезли, Костя… – Мужчина медленно выпрямился и поглядел на Ромала.

– Мы понятия не имели, что нас там ждет, – с нажимом процедил Ромал.

– Поэтому и не стоило туда идти.

– Мы дали слово.

– Нужно было обратиться в полицию!

– Мы дали слово, – повторил Костя металлическим голосом, – если бы я знал, чем все обернется, заставил бы ребят сидеть дома. Но отказать девчонке мы не могли. Она рассчитывала на нас. Я потерял маму, она не должна была потерять отца.

Марк нахмурился, но все же не стал спорить. Сейчас от ругани не было толку. Он смахнул с лица пот и нетерпеливо кивнул:

– Что случилось дальше?

– В комнате были не только наркотики. Там были экраны, на которые передавалось изображение с камер видеонаблюдения. Это было что-то вроде… охранного пульта.

– Камеры располагались по всей территории здания?

– И снаружи, и внутри.

– Вас засекли?

– Мы неожиданно увидели, – Ромал запнулся и свел брови, – мы с Артуром увидели, как на одном из экранов убивают пленных.

Марк Селиверстов застыл, а потом сипло прохрипел:

– Что?

– Лысый мужик с татуировкой креста на затылке разглагольствовал непонятно о чем, а потом он отдал пистолет одному из своих шестерок, и тот… выстрелил.

– Лысый мужик с татуировкой?

– Да.

Марк отвернулся, обдумывая слова парня, и не верил, что тот говорил правду. Как трое совсем молодых людей, почти подростков, вышли на след одного из самых разыскиваемых наркоторговцев Питера? Все это казалось бредовым вымыслом, сказкой. Но зачем Косте врать? Зачем ему выдумывать?

– Мы перепугались и забрали записи, – взволнованно продолжил Ромал. – Побежали к выходу, но откуда-то появился этот мужик, он выстрелил, и Арт… – Марк посмотрел на Костю, а тот покачал головой и махнул рукой: – Этот идиот прикрыл меня собой. Я отнес его в машину, пытался кровь остановить, но ее было так много, я на Даню накричал и жутко перепугал его… мы уже подъезжали к больнице, когда на дороге появились люди. Даня резко вывернул руль, и мы угодили в фонарный столб.

– Костя…

– Хотите наорать на меня? Валяйте. Я прекрасно понимаю, что это я во всем виноват.

– Я не собирался этого говорить.

– Артур в операционной из-за меня. Даня получил сотрясение из-за меня.

– Вы дров нарубили, и отвечать вам вместе.

– Да за что Дане отвечать? – яростно воскликнул Костя. – Он вообще не собирался в этом принимать участие, он мухи не обидит, вы ведь его видели? А теперь его мама в приемной спит, потому что боится, как бы у него осложнений не было. Он так головой ударился, когда машина на фонарь налетела, что сознание потерял. Давайте еще Артура к ответу призовем, он как раз в подходящем состоянии. Он ведь не лежит под наркозом, и пулю из него не вытаскивали.

– Успокойся.

– Не хочу я успокаиваться. Я ведь пообещал ребятам, что все будет нормально! – Костя сердито тряхнул головой. – Я чувствовал, что нельзя идти на завод, но не пошевелил пальцем, ни хрена не сделал. И теперь они – там, а я – здесь!

– Костя! – Марк шагнул вперед, опустил ладони на трясущиеся плечи парня и так посмотрел, что у Ромала все внутри сжалось. – Мы справимся.

– Как тут можно справиться?

– Как-нибудь.

– Мы не хотели ничего плохого, – признался Костя. Ему внезапно захотелось, чтобы мама оказалась рядом. Но мамы рядом не было. – Все задумывалось иначе.

– Хочешь – верь, хочешь – нет, меня сейчас меньше всего волнуют ваши мотивы. Я в курсе, что мой сын лежит в операционной, и я хочу узнать имена тех, кто в этом виновен.

– Я имен не знаю.

– Знаешь.

Ромал нахмурился и спросил:

– Пастор?

– Верно.

– Но я думал, так называются таблетки.

– Называются. В честь наркоторговца, который завез их в Питер пару лет назад.

– И его до сих пор не поймали?

– Сказать легче, чем сделать. Я работаю над этим делом вместе с полицией уже почти год, Костя, а вы умудрились выйти на преступника за несколько месяцев. – У Марка неожиданно зазвонил телефон, и он запустил руку в карман черных джинсов. – Я должен знать, где находятся записи с камер.

– Я их принесу.

– Нет. – Марк поглядел на Костю: – Без охраны никуда не суйся, заберем диски вместе. Мне нужно сейчас съездить за своим товарищем, а потом разберемся с видео. Товарищ мой – хороший доктор. Он согласился понаблюдать за Артуром, пока тот из тяжелого состояния не выйдет.

– Мне правда очень жаль.

Мужчина нахмурился и похлопал Ромала по плечу:

– Знаю.

Он ушел, а Костя оперся спиной о стену. Может, теперь, когда ответственность переложена на плечи старших, дышать станет легче? Или на это глупо рассчитывать? Забудет ли Костя когда-нибудь этот день? Стоит ли его забывать?

Внезапно до Ромала донесся шум, он поднял голову и увидел, как к нему спешит Даня. За Волковым, окликая его, торопились медсестра и мама, но он не слышал их, размахивал руками и часто моргал, словно пытался избавиться от неприятных мыслей.

Его голова была перебинтована, на носу пылал сине-багровый отек.

Костя отпрянул от стены, а Даниил поднял трясущуюся ладонь, прижал ее к правому виску и сильно надавил. Казалось, он находится на грани нервного срыва. Свет слепил его, а люди пугали. Он торопился к Ромалу, надеясь, что друг поможет ему укрыться от реальности, которая сводила его с ума.

– Кость, – бормотал он, приближаясь к Ромалу, – Костя.

– Я здесь.

– Кость. Что происходит? Что происходит?

Ромал шагнул к другу, а тот крепко вцепился ему в рукав и обернулся, будто боясь собственной матери. В его голубых глазах пылал настоящий ужас.

– Они не хотели меня выпускать.

– И правильно делали, – твердо ответил Ромал, – тебе нужно отдыхать.

– Где Артур?

– Не волнуйся.

– Ты уходишь от ответа, не хочешь мне отвечать.

– Даня! – воскликнула, подойдя, Ирина Волкова, но Костя посмотрел на женщину и покачал головой: сейчас с Даней мог разговаривать только он.

– С ним совсем плохо? – Глаза Волкова округлились, налились искренней болью, и он вдруг резко зажмурился: – Надо было ехать быстрее, надо было…

– Эй, – Ромал крепче стиснул плечи друга, и тот поднял подбородок, – с Артуром все хорошо, врачи не отходят от него ни на шаг, он поправится.

– Ты хочешь меня успокоить.

– Хочу.

– И поэтому лжешь.

– Делать мне больше нечего.

– Тогда я хочу увидеть его.

– Не получится.

– Почему? – растерянно нахмурился Даня. – Ты же сказал, он в порядке, ты сказал, он поправляется! Я хочу увидеть его, чтобы убедиться, что мой друг жив! Что я не погубил своего друга!

– Даня, – Ромал обнял его за плечи, – ты ехал так быстро, как мог.

– Но ты кричал на меня.

– Я перепугался.

– Значит, мы ехали быстро?

– Быстрее, чем это вообще возможно. А Артура пока что никто не может увидеть. Ни ты, ни я. Ни его родители. Ему нужно в себя приходить. Врачи никого к нему не пускают.

– Но потом мы к нему придем?

– Конечно, – Костя кивнул, посмотрел на желтоватые бинты на голове Волкова и изо всех сил стиснул зубы. Ему хотелось вопить во все горло, кричать, что это он виноват, это он чуть не погубил своих друзей, но толку-то? Даню это только сильнее напугало бы. – Не убегай от мамы. Она за тебя сильно волнуется.

– Она не разрешила мне проведать вас.

– Потому что ей не разрешили доктора.

– Не люблю этих людей в белых халатах. Они сообщают только плохие новости.

– Возвращайся в палату и отдохни, ладно?

– А ты что будешь делать?

– Посижу здесь, подожду, пока Арт очнется. Иди, – Костя подтолкнул друга к матери и криво улыбнулся: – Никуда мы от тебя не денемся. Неприятности уже позади.

Даня вздохнул, сжал руку вортако крепко-крепко и послушно побрел к маме. Ирина приняла его в свои объятия, едва не расплакавшись, а потом поглядела на Ромала и кротко кивнула. Непонятно, за что она его поблагодарила?

Ромал был предателем. Не зря же в семье его так клеймили? Он подставлял всех, кто был ему дорог, предавал каждого, кто хотел быть к нему ближе. Он распоряжался жизнью так, будто она не отражалась на жизнях других, и теперь пожинал плоды собственного высокомерия, собственной самоуверенности. Он всегда вел себя так, будто знал, что такое жизнь и по каким правилам все в ней устроено, но он не знал. И никто не знает. Жизнь не понять, ее правила не раскусить, с ней не сразиться. Она непредсказуемая и опасная, порой приятная, но, по большей части, сложная и непредсказуемая. Ее не постичь, не приручить, не обмануть.

Ее можно только пережить.

Неожиданно Косте жутко захотелось закурить, он похлопал ладонями по карманам и с досадой сгорбился. Сигареты закончились. Но пара соток осталась.

Он сошел с места и вдруг услышал:

– Куда торопишься?

Ромал затормозил, обернулся, а Алина потерла красные глаза и посмотрела на него с таким укором, что лучше бы он провалился сквозь землю.

– Хотел за сигаретами сходить.

– В пять утра?

– Курить можно в любое время.

– Отлично, – шатенка с напускной бодростью кивнула, – пошли. Как раз по дороге объяснишь мне, в какое дерьмо вы с моим братом вляпались.

– Нет, – отрезал Ромал, и Алина удивленно вскинула брови:

– Нет?

– Ты со мной никуда не пойдешь.

– Это еще почему?

– Так будет безопасней.

Девушка устало смежила веки. Она стояла с этим парнем на краю крыши, а он ей до сих пор талдычил о какой-то безопасности? То ли до Константина долго доходит, то ли он намеренно издевался над ней. Ни первый, ни второй вариант Алине не понравился.

– Я похожа на Даню?

– Нет, – осторожно ответил Костя.

– А может, у меня золотистые кудри, как у Арта?

– Что за вопросы?

– Да просто интересуюсь, с чего ты взял, что можешь мне приказывать?

– Я ни при каких обстоятельствах не позволю тебе впутаться в это дело.

– Понятия не имею, с какими ветряными мельницами вы сражаетесь, но, если с моим братом еще что-то случится, я сотру вас в порошок. И тебя, и его.

– Становись в очередь, – отрезал Ромал, прислоняясь к стене.

– Тут принесли вещи из вашей машины… и знаешь, что я там нашла? Маски. – Алина рассерженно стиснула зубы, шагнула к парню и так на него поглядела, что он вздрогнул. – Ты чертов обманщик. Ты смотрел мне в глаза и врал.

– А у меня были варианты?

– Сказал бы правду.

– Зачем? Чтобы подвергнуть тебя опасности? Или чтобы ты во мне разочаровалась?

– Я бы не…

– С братом бы вы помирились, а в мою сторону ты бы больше ни разу не посмотрела.

– И это, конечно, важная причина.

– Одна из них.

– Костя, вы людей избивали.

– Знаю.

– И тебя это не коробит?

– Честно? – Ромал отпрянул от стены и шагнул к девушке. – Сейчас меня это вообще не волнует, мне важно, чтобы Даня поправился и Артур выкарабкался. А с совестью я давно научился договариваться. Я никогда не был образцом для подражания.

– С кем вы связались?

– Тебя это не касается.

– Издеваешься? – разозлилась Алина. – Выкладывай сейчас же, что случилось. Иначе я расскажу отцу обо всем, что знаю.

– Валяй. Вот только ты опоздала.

– Папа в курсе?

– Да.

– Он обратится в полицию?

– Не знаю. Лично мне кажется, что ментов сейчас трогать не стоит. Менты наделают шуму, а малейший слух может запустить череду новых проблем.

– Все настолько серьезно? – растерянно нахмурилась шатенка, а Ромал усмехнулся и сердито передернул плечами:

– А пуля в животе твоего брата – это так, пустяки? Если я говорю тебе сидеть тихо и не высовываться, сиди тихо и не высовывайся. Если я говорю, что все плохо, – все плохо.

– Продолжишь разговаривать в таком тоне, и я уйду.

Костя дернул уголками губ, отвернулся, но потом все же виновато покосился на девушку. Нельзя было на ней отыгрываться. Только не на ней.

– Ты права, – кивнул Ромал, – прости.

– Костя, что, вообще, происходит? – Глаза у Алины заблестели. Она затравленно озиралась по сторонам, будто пыталась найти ответы в больничных стенах. – Артуру еще одну операцию собираются делать, он еле держится, а мама два предложения связать не может. Я еще никогда ее такой не видела.

– Алин… – Костя невольно потянулся к девушке, но тут рядом возникла медсестра, и он отступил.

Женщина кивнула и посмотрела на Селиверстову:

– Вас мать зовет.

– Все в порядке?

– Она ждет на третьем этаже.

Медсестра ушла, а Алина провела ледяными ладонями по лицу и заправила за уши непослушные волосы. В этой больнице было так холодно, что до костей пробирало. Уже на ходу девушка настойчиво напомнила:

– Мы не договорили.

– Тебя мама ждет.

– Я вернусь, и ты мне все расскажешь.

Костя лишь устало улыбнулся. Упрямства этой девушке не занимать. Хотя в чем ее можно обвинить? Она всего лишь переживает из-за брата. Ромал и сам бы вытряс правду из единственного свидетеля, если бы попал в похожую ситуацию. Он еще постоял в пропахшем медикаментами коридоре, а потом кивнул сам себе, словно сумасшедший, и сорвался с места.

Все-таки сигареты не помешали бы. Он видел круглосуточный ларек неподалеку от больницы, когда ходил закапывать диски. Возможно, руки перестанут так дрожать, когда в кровь проникнет успокаивающая доза никотина. И с чего вдруг Ромал так увяз в этой пагубной привычке? Мама бы не одобрила.

Пребывая в том ужасном состоянии, когда реальность и вымысел смешиваются и трудно отличить правду от выдумки, Костя шагал по улице, наблюдая за небом. Близился рассвет, над горизонтом появилась едва заметная светлая линия. Быть может, это знак? Страшная ночь подходила к концу. Еще бы Арт поправился – и дышать стало бы легче.

– Две пачки «Винстона», – сказал Ромал, протягивая деньги в окошко, – синего.

Он отошел от ларька, вытащил сигарету и спрятал пачку в карман. Зажигалка куда-то завалилась. Парень шарил по карманам, стискивая в зубах сигарету, когда кто-то схватил его за шиворот и поволок в переулок. Костя не сразу понял, что происходит. Он дернулся, но тут же получил кулаком в челюсть. Зарычав от боли, Костя выронил сигарету, замахнулся, чтобы нанести ответный удар, но рука не достигла цели и кулак обрушился в пустоту. Нападавших было несколько. Первый ударил Ромала под дых, да так, что тот подавился утренним воздухом. Второй ногой отпихнул его к кирпичной стене. Костя сипло втянул кислород, заморгал, ни черта не понимая, и тут третий выродок выхватил пистолет и наставил его на Костину голову.

Ромал хватал воздух ртом, а мужчина с пирсингом в носу, тот самый, что похитил Тимура Каштанова, шагнул вперед, и дуло браунинга уперлось парню в лоб.

– Где диски? – низким голосом спросил он.

Костя замер. Он уставился на бандитов и сглотнул, чувствуя, как металл пистолета холодит кожу. В голове крутилось множество вариантов ответов, но ни один из них не катапультировал его вон из переулка.

Парень медленно приподнял руки и сказал:

– Понятия не имею, о чем вы.

Мужчина наотмашь ударил рукоятью браунинга Косте в висок. В голове парня зазвенело, и он почувствовал, как по щеке потекла тонкая струя крови. Человек с пирсингом схватил его за волосы, дернул и опять поднес пистолет к Костиному лицу, процедив холодным, бесстрастным голосом:

– Где. Диски.

– У меня их нет.

– Ты их отдал?

– Нет.

– Ты их спрятал?

Костя безнаказанно ухмыльнулся и прохрипел:

– Да.

– Куда?

Костя молчал, до онемения сжимая пальцы, и подавился кровью, слюной, воздухом, когда один из мужчин впечатал руку с кастетом прямо ему по ребрам. Раздался хруст. Костя со стоном согнулся, но главарь снова схватил его за волосы, заставив выпрямиться, и медленно, отчетливо спросил:

– Куда ты их спрятал?

– Убьете меня, – задыхаясь, прошептал Ромал, – и не узнаете.

– Убьем тебя – и никто не узнает.

– Я не рассказывал о дисках ментам, но есть еще один человек, который в курсе, где они находятся. Так что, если я не выйду из этого гребаного переулка… – Ромал сплюнул кровь и кивнул: – Он позаботится о том, чтобы записи добрались до нужных людей.

Опасно блефовать в таком положении, но других идей не было. В серых глазах мужчины вспыхнула злость. Он отстранился, прокрутил пирсинг в носу, то ли размышляя о чем-то, то ли растягивая время, и вновь покосился на Константина. Тот старался стоять прямо, но это было невыносимо больно. Возможно, отморозок с кастетом сломал ему ребро.

– Твой друг не переживет следующую операцию, – внезапно заявил главарь этой троицы. – Я лично об этом позабочусь. Но ты можешь помочь ему. Назови. Место.

– Мой друг потерял сознание еще в машине. Я ничего ему не рассказывал.

– Но кому-то ты рассказал.

– Я не говорил, что́ именно находится на дисках, но да, спину я себе прикрыл.

– Значит, умрут все.

– Рискните, – прохрипел Костя и слабо пожал плечами: – Может, вам повезет.

Главарь шагнул ближе к парню и вздернул подбородок так, что в блеклом свете фонаря стал отчетливо виден уродливый шрам на его лице. Он остановился перед Ромалом и невозмутимо поднял руку с пистолетом. Снял оружие с предохранителя. Костя застыл и почувствовал себя неумелым гимнастом, идущим по тонкому канату на небывалой высоте, шатаясь и опасно кренясь над пропастью. Он мог в любой момент попрощаться с жизнью.

– Сегодня в шесть часов вечера ты вернешь диски на место. Придешь не один – и мы убьем не только твоего друга, но и всех, кто находится в больнице… исход будет одним и тем же, если ты обратишься в полицию или решишь проигнорировать наши условия.

– И что мне за это будет?

Лучше вести себя нагло, чем перепуганно. Лучше злить самоуверенностью, чем тупой покорностью. Ромал приготовился к ударам, но незнакомец неожиданно нажал на спусковой крючок.

Раздался оглушительный выстрел. Пуля отрикошетила от стены, а Костя почувствовал, как пожаром вспыхнуло правое ухо. Его оглушило, из раны полилась свежая горячая кровь, щекоча шею и заползая под ворот кофты. Ромала пробрал озноб, будто бы в переулок ворвался сильнейший морозный ветер. Он отвернулся, с трудом приподнял голову и внезапно увидел женский силуэт. Ее силуэт.

Алина стояла на выходе из тупика с широко распахнутыми глазами. Она уставилась на Костю, а тот осел на колени и мысленно прокричал: «Уходи, пожалуйста, уходи!»

Время замедлило свой ход. Звуки исказились.

Ромал глядел на девушку и в ужасе представлял, что случится, если ее заметят. Он не мог этого допустить. Не мог позволить, чтобы она попала в беду. Но что он мог? Один против троих! Ждать помощи было неоткуда. Его загнали в угол, как и он прежде загонял в угол других, вселенная сыграла с ним злую шутку, превратив из охотника в жертву.

– Ваш Пастор – трус, – неожиданно процедил Костя и перевел взгляд на главаря.

Тот свирепо прищурился, а Костя растянул губы в ядовитой ухмылке.

В ушах у него звенело, колени дрожали, но голос был тверд и решителен.

– Что ты сказал?

– Сказал, что ваш Пастор – мешок с дерьмом. Подослал каких-то шестерок.

– Не хочешь дожить до шести вечера?

– Вы меня не убьете.

Незнакомец с пирсингом замер. Он смотрел на Ромала, но его серые глаза ничего не выражали. Это были глаза бездушной машины. Неужели они с Артуром точно так же смотрели на своих жертв? Казались ли они такими же бессердечными ублюдками?

Главарь наклонил голову вбок и отрезал:

– Ты прав. Убить мы тебя не сможем.

А потом со всей силы ударил ногой по больному ребру Ромала. Краски взорвались перед глазами, звуки смешались и превратились в какофонию, в глазах потемнело, и Костя с гортанным стоном рухнул на асфальт. Его принялись жестоко избивать ногами, а он смотрел на выход из переулка, надеясь, что Алины там нет.

И ее там не было. Он отвлек их, она успела спастись!

Вот только на душе почему-то стало еще тяжелее.

Ромал мысленно повторял: «Не приходи, не приходи», а сам мечтал увидеть ее глаза, чтобы успокоиться, чтобы абстрагироваться от боли. Но боль была настоящей, колючей и невыносимой. Он подлетал над асфальтом и падал обратно. Рот был полон крови, легкие горели огнем, и все равно парень надеялся, что никто его не спасет. Он должен был пройти через это в одиночку, чтобы больше ни один близкий ему человек не пострадал.

Его били, фонарь тускло мигал, а Алина в слезах неслась по улице. Она так и не набрала номер полиции, потому что помнила предупреждение Ромала… она пыталась дозвониться до отца, а у того постоянно было занято… она находилась в таком страшном, безумном состоянии, что ее не просто душили слезы – казалось, ее просто раздирает на куски. Девушка в смятении бросалась к редким прохожим, надеясь найти помощь, но от нее шарахались, как от прокаженной. Через пару минут, а может через пару веков она увидела, как бандиты вышли из переулка. Переждав, пока они скроются из виду, Алина на ватных ногах поплелась в тупик и прижала ладони ко рту, увидев, что лежащий возле стены Костя пошевелился. Он. Был. Жив.

Девушка бросилась к нему и рухнула рядом с ним на колени.

– О боже мой, – разрыдалась она, не смея коснуться окровавленного лица, чтобы не причинить новой боли, – боже мой, боже мой.

– Алин? – просипел парень, не открывая глаз. Он неуклюже двигал ногами, будто бы пытался бежать. – Это… ты?

Вместо ответа шатенка сильнее разрыдалась, а Костя почему-то улыбнулся и пробормотал:

– Ты.

– Что они с тобой сделали?

– Припугнули.

– Припугнули? – в ярости прокричала Алина и схватилась за плечи парня, будто боясь, что тот исчезнет, провалится сквозь землю и навсегда ее покинет. – Тебе нужно в больницу.

– Подожди.

– Не буду я ничего ждать!

– Дай мне пару минут, – хрипло взмолился Костя, приподнялся на локтях и каким-то чудесным образом нашел в себе силы прислониться спиной к кирпичной стене. Дышать из-за разбитого носа было трудно, он разлепил веки, взглянул на перепуганное, бледное лицо девушки и прикоснулся к ее щеке. На коже девушки появилось кровавое пятно. – Я видел тебя в переулке.

– Я ведь знала, что ты пошел за этими тупыми сигаретами, – всхлипнула девушка и зажмурилась, роняя слезы.

– Ты ушла. Как я и попросил.

– Но ты…

– Я тебя увидел, и все оборвалось. Ты должна была уйти, только об этом я и думал.

– Я убежала, – выпалила Алина, – я бросила тебя здесь, как предательница.

– Не говори ерунды. Ты у меня кто угодно, но точно не предательница.

– Я трусиха. Я должна была тебе помочь!

– Думаешь, ты бы справилась с теми отморозками? А может, я бы с ними справился? Они бы тебя забрали, и я бы сошел с ума. Ты правильно поступила, что не вышла.

– Да что же в этом правильного?

– Если бы ты вышла, все было бы кончено.

– У тебя кровь повсюду… – прошептала девушка, поглаживая лицо Кости, а он взял ее ледяные пальцы и поднес к губам:

– Ты замерзла.

– Ты ведь знал, что выходить опасно.

– Я сейчас везде в опасности.

– Ты мог погибнуть.

– Но я жив.

– Зачем ты играешь в эти игры? – спросила Алина и вновь расплакалась. Она ужасно устала волноваться, кричать и бояться. Она так эмоционально вымоталась, что сил рыдать уже не оставалось, а слезы все лились. – Ты должен держаться подальше от этих людей.

– Не получится, – честно признался Ромал и посмотрел на девушку, – мы с ними еще не закончили.

– Собираешься с ними встретиться?

– Да.

– Нет! – вспыхнула Алина. – Ты что, с ума сошел?

– Алин…

– Ненавижу тебя.

– Неправда.

– Ненавижу! – Девушка отшатнулась, вне себя от парализующего страха.

Она видела человека, который едва не погиб, но он все равно лез на рожон. Почему он так поступал?

– У меня нет выбора, – прохрипел Костя и потянулся к шатенке, несмотря на синяки и раны. – Если бы я мог пойти другим путем, я бы пошел. Но другого пути нет.

– Ты его даже не искал.

– Перестань плакать, пожалуйста.

– Мой брат в больнице, а ты… – Алина отчаянно впилась в парня взглядом, – вместо того чтобы выйти из игры, продолжаешь подвергать себя опасности. Как я при этом должна себя вести? Я устала за тебя волноваться.

– Алин.

– Это неправильно.

– Я знаю. – Ромал дотянулся до ее руки и кивнул: – Знаю.

– Ты даже не говоришь, что происходит.

– Для тебя так безопасней.

– Но я хочу помочь.

– Ты уже мне помогаешь. Думаешь, я бы справился без тебя? Все эти дни, Алин, что бы я без тебя делал? Что бы я без тебя делал? – горячо повторил он и уперся лбом в лоб девушки. Та крепко зажмурилась, а Костя прошептал: – Не хочу, чтобы ты плакала.

– На тебе… живого места… нет.

– Пройдет.

– Так просто?

– Так просто.

– И тебя это совсем не волнует?

– Меня волнует, как там Артур. С мамой ли сейчас Даня. Поможет ли мне твой отец, и будет ли он смотреть на меня так, как прежде, а еще… – Парень придвинулся к Алине и улыбнулся, не обращая внимания на расползающуюся по всему телу боль, – я до сих пор не понимаю, почему ты не призналась мне, что запомнила тот вечер.

– Сейчас самое время поговорить об этом.

– Почему бы и нет?

– Кость, пойдем в больницу.

– Ты талантливо меня обманула.

– А ты не такой умный, чтобы тебя сложно было обмануть, – усмехнулась Алина и вытерла слезы со щек. – Ты ведь тоже не торопился раскрывать карты.

– Я думал, ты все забыла.

– Так напомнил бы.

– Если ты забыла, как я целуюсь, нам не по пути, – засмеялся Ромал, но тут же охнул и схватился за ребра.

Алина испуганно положила руки поверх его ледяных ладоней и, наклонив голову, спросила:

– Больно?

– Терпимо.

– Нужно врачам показаться.

– Я ничего тебе не сказал, – слабым голосом проговорил парень и удобнее прислонился к стене, – потому что побоялся все испортить. К тому же я не сразу понял, зачем я вообще к тебе полез, зачем навязался. Мне хотелось выговориться, и ты меня выслушала. Это могло выглядеть неправильно. Ты могла понять меня неправильно.

– И поэтому ты притворился, будто ничего не было?

– Ты первая притворилась.

– Я поцеловалась с парнем, который был пьян и который любит другую девушку.

– Да не любил я никогда Ланжерон, – недовольно буркнул Ромал.

– Очень вовремя ты об этом говоришь.

– Алин.

– Слушай, какая теперь разница? Сомневаюсь, что это имеет значение.

– Для меня – имеет.

– У тебя полно проблем, Кость, – взмахнула рукой Алина, – с ними разбирайся. А я никуда не денусь. Мы можем еще сто раз обсудить эту тему, ладно? Но сейчас тебе нужно в больницу. Пожалуйста. Кровь до сих пор не остановилась.

– И ты понесешь меня на себе?

– Понесу.

Ромал не понимал, почему эта девушка тратила на него свое время. Он определенно не заслужил ее внимания, но она почему-то плакала из-за него, волновалась из-за него. На ее пути встречалось множество парней, а она сидела на мокром асфальте рядом с ним.

Костя потянулся к ней и погладил ее лицо; оно было невероятно красивым даже с опухшими от слез глазами. Алина была искренней и мужественной, самоотверженной и доброй. Она спасала его столько раз и никогда не просила ничего взамен.

Костя поцеловал ее – и не потому, что много выпил или ему захотелось выговориться.

Он просто полюбил эту девушку и даже не понял, когда именно. Он погладил Алинины волосы и притянул ее к себе поближе, а она прижала ладони к его груди, ощутив, с какой частотой и силой бьется его сердце.

– Пообещай мне, – прошептала сквозь поцелуй Алина, – что не бросишься в пекло.

– Не пообещаю.

– Но почему?

– Потому что твой брат в больнице, потому что эти гады заслужили, чтобы их нашли и засадили в тюрьму. Я не меньше тебя хочу оставить всю эту жуть в прошлом.

– Что, если такими темпами ты сам останешься в прошлом? – еле слышно прошептала шатенка и уткнулась носом в плечо парня, а тот тяжело вздохнул.

Что на это ответить? Костя понятия не имел, как все обернется. Алина села к нему на колени, он крепко обнял ее, достал сигареты и наконец-то закурил. Она прижалась к Косте, боясь провалиться в беспамятство, а он посмотрел на светло-серое небо.

Рассвет наступил.

Быть может, у таких историй все же бывают счастливые концы.