Ночные животные

Глава девятая Справедливость

Лужи взрывались фонтанами, когда парни пробегали по ним, а позади так отчетливо слышался собачий лай, что казалось, взбешенные дворняги вот-вот вцепятся в икры.

– Живее! – рявкнул Костя и прибавил ходу.

Артур изо всех сил работал руками. Пот струился под маской водопадом, и дышать было так зверски сложно, что он задыхался.

– А-а-а, – застонал он, щурясь от изнеможения.

И вот перед носом возникла машина. Ромал распахнул дверь, влетел в салон, словно пуля, и следом за ним прыгнул Артур.

– Жми! – скомандовал Костя звенящим голосом. – Давай же, стартуй, давай!

– Как скажешь.

Даня послушно выжал газ, и «хендай» сорвался с места. Вокруг машины бесновались собаки. Одна из них клацнула челюстями возле самой двери, Арт едва успел ее захлопнуть. Он, тяжело дыша, выпалил:

– Пресвятая Богородица, – стянул с лица маску, отбросил ее в сторону и с таким недовольством посмотрел на Ромала, будто это именно он науськал псов. – Нас чуть не сожрали! Это что, вообще, за подстава?

– Кто знал, что здесь стая бегает, – прохрипел Костя. Он снял маску, вытер тыльной стороной ладони лоб и зажмурился. – Небольшое осложнение.

– Осложнение? Да они чуть нами не полакомились.

– Взгляни на это с позитивной стороны.

– И какая же у этого, блин, позитивная сторона?

– Можешь пропустить завтра пробежку, – Ромал, усмехнувшись, посмотрел на друга. – Сегодня набегался на неделю вперед.

– Я, вообще, собак люблю. У нас был когда-то лабрадор. Шикарный пес. Правда, мы с Алиной застали его уже совсем старым. Некоторые придурки на улицах пользовались, ну, такими странными штуками… типа ультразвука, и у Джека крышу сносило. Вот примерно как у этих псин, что нами сейчас чуть не поужинали.

– Отдышись, а то слышно тебя через слово.

– Да я уже слишком старый для таких марафонов.

Им и правда пришлось изрядно поноситься… Прошла всего-то неделя с тех пор, как ребята отдали визитки Кате и попросили ее пораздавать их в общежитии, но вот уже третьи сутки подряд «Ночные животные» выходили на охоту, отвечая на письма страждущих.

После бурной дискуссии парни сошлись на том, что за рулем должен сидеть Даня. У такого решения была масса причин, начиная с документов на железного коня и заканчивая нелюбовью Волкова к грязной работенке. Выступая в роли водителя, он принимал участие в разборках, но при этом не пачкал рук – идеальный вариант. К тому же Костю и Артура всегда ждала тачка, готовая сорваться с места в любую секунду. Позавчера они говорили с негодяем, который отнимал деньги у первокурсников, вчера – болтали с отморозком, у которого хватило ума пошутить над своей возлюбленной: после скандала он подменил ее витамины на сильные антибиотики, и она попала в больницу. Просьбы почти всегда были одинаковыми: над кем-то зло шутили, кого-то унижали, кому-то мешали жить. Вот и сегодня утром парни прослушали голосовое сообщение от девушки, в котором она срывающимся голосом рассказывала, как в клубе незнакомые парни подмешали ей в выпивку наркотики, а потом сделали вместе с ней пикантные фото… они требовали у девчонки денег, потому что та родилась в состоятельной семье. Шантаж чистой воды.

Были ли те парни виноваты? Определенно. Стоило ли их наказать? Обязательно. И в этот раз Костя не отключался, контролировал каждый свой удар и запоминал каждый миг, когда из глаз сыпались искры, лилась кровь из ран и раздавались стоны. Оказалось, что агрессией тоже можно управлять. Правда, для этого ее нужно было принять как нечто родное, близкое по духу. И Ромал принял. Никогда прежде он не получал столько удовольствия от расправы над аморальными ублюдками.

Костя спрятал отобранные фото в конверт, запечатал его и покосился на Арта:

– Девчонка в пути?

– Ага. – Селиверстов что-то шустро напечатал в телефоне. – Минут через пять будет.

По улице лениво гулял прохладный ветер. Тишина успокаивала и излечивала ярость, огонь, адреналин, азарт. После трех ночи Питер застывал в режиме ожидания. И казалось, ничто не способно потревожить эту ночную безмятежность, где есть лишь темно-синий седан, три парня с налитыми усталостью глазами и луна.

Костя оставил конверт на лавочке и вернулся в машину. Даня отъехал за поворот и заглушил двигатель. Парни просидели так пару минут, а потом увидели незнакомку с рыжими волосами. Совсем хрупкую, крошечную. Разве она вообще способна дать отпор? Постоять за себя? Девчонка подняла конверт, достала фото… а потом рухнула на скамейку и расплакалась. Артур почему-то улыбнулся. Наверное, они спасли ее, выручили. Это обнадеживало и подтверждало, что «Ночные животные» имеют право на существование.

– Поехали, – тихо проговорил Костя, сжав плечо Даниила, – завтра вставать рано.

Парни проехали всего несколько кварталов, как вдруг Селиверстов воскликнул:

– Вот дела!

– Что такое?

– Баланс опять пополнился. – Он поднес телефон к лицу Ромала и заулыбался, будто свихнувшийся гений. – Пять штук, ребята! У нас уже пять штук на счету!

– Откуда? – растерялся Даня.

– Видимо, наша рыжая незнакомка только что перевела три косаря.

– Да врешь!

– У тебя со зрением проблемы, вортако? Или думаешь, я сам деньги нам кидаю?

– Знаешь, я бы не удивился, – бросил Костя, но потом все же криво улыбнулся. Люди – невероятно странные существа. Они платили за помощь, платили немалые деньги! Их не просили об этом, от них ничего не требовали, не уговаривали – они платили сами, словно в действиях обитателей сто второй комнаты не было ничего дурного, подозрительного или странного. Словно это вполне себе классно – заплатить незнакомцам за то, чтобы те с кем-то разобрались. – Пять штук за три дня.

– Вот и я о том же! – воодушевленно воскликнул Артур. – Еще немного – и мы перестанем питаться дешевой лапшой из дерьмо-пакетов, зуб даю! Будем лангустами давиться.

– Может, не стоит брать деньги? – нерешительно спросил Волков.

– А мы их и не берем. Мы их принимаем.

– Сомневаюсь, что есть разница.

– Не начинай эту песню, умоляю, я спать хочу, а ты опять Библию цитируешь.

Даня помолчал какое-то мгновение, а потом признался:

– Я абсолютно не понял, что ты сказал.

На следующее утро парни проснулись в чудесном настроении. Селиверстов даже не жаловался, что не выспался, что занавески тонкие, что учеба треклятая. Ромал спрятал две тысячи в ящик стола, под конспекты, а потом раздал каждому по бумажке.

– Честно заработанные, – серьезно проговорил он, вручая деньги Дане. – Мы их ни у кого не воровали, не выпрашивали. Так что не вздумай себя накручивать.

– Накручивать – значит утрировать, переживать лишний раз, – застегивая пуговицы на рубашке, пояснил Арт, чтобы пресечь возможные вопросы.

– Странная у нас работа, – пробормотал Волков.

– Благородная, я бы сказал.

– Тогда стоит раздавать заработанные деньги нуждающимся.

– Я похож на Робина Гуда? – Селиверстов вскинул брови и подбоченился. В его изумрудных глазах сверкнуло нетерпение. – Уж простите, я на такое не подписывался. Еду надо на что-то покупать, за Интернет надо чем-то платить. Мы собирались не брать за свою работу ни копейки, но раз уж люди решили иначе… что поделать?

– Он прав, – согласился Костя, – без денег никак.

Даня нерешительно кивнул, и разговор закончился. Уговаривать Арта и Костю бессмысленно, бороться с ними – лишний раз зря тратить свое время. Волков решил оставить попытки достучаться до друзей – надоело. Хотя, по правде говоря, он уже сам не понимал, с чего он так волнуется, – ведь они помогали людям и делали мир немного лучше.

– Куда потратишь деньги? – спросил вдруг Артур, когда парни вышли из общежития и направились к машине. Теперь до института можно было доехать за пятнадцать минут. Это с учетом того, что Даня всегда подвозил сначала Ромала до юридического корпуса. – У тебя наверняка есть парочка идей, признавайся. Надо же как-то отпраздновать успех.

Костя уселся на заднее сиденье и задумчиво поджал губы. С чего бы ему раскрывать карты? Он не любил трепать языком. Особенно когда поднимались личные темы. Но сейчас он вдруг почувствовал, что ему нужна помощь. Он придвинулся ближе к друзьям, неуклюжим движением смахнул с лица угольные лохмы и признался:

– Хочу Лизе что-нибудь купить.

– Лизе? – не понял Селиверстов, покосившись на парня. – Ты о блондинке?

– Она учится на моем факультете, – доложил Даня, – Елизавета Ланжерон.

– Ланжерон? Вот так фамилия!

– Что дарят девушкам? – спросил Костя таким тоном, будто продумывал очередную опасную миссию. – Я в этом не силен.

– Иисусе, вызывайте скорую, – присвистнул Арт, открыл окно и рассмеялся, – у нас тут Константин Ромал в чем-то не силен! Небеса наверняка уже разверзлись… Что там по погоде, Дань?

– Пока что пасмурно. Передавали плюс четырнадцать.

– А вчера было плюс шестнадцать! Необратимый процесс запущен.

– Ты издеваться будешь или ответишь нормально? – рассердился Костя.

– Да как тут нормально ответить? Девчонки разные, и нравятся им разные вещи. Не знаю, что любит твоя Ланжерон, и даже не догадываюсь. Она по виду богатая.

– Допустим.

– И высокомерная.

– Есть вероятность.

– То есть плиткой шоколада ее не порадуешь.

– Ты говоришь довольно очевидные вещи, – стиснув зубы, улыбнулся Ромал.

– Нам нужно мнение профессионала! – крикнул Арт и вытащил из кармана телефон. Сделал он это с таким видом, словно достал из кобуры серебряный револьвер. Его

пальцы забарабанили по экрану, потом парень улыбнулся и воскликнул: – Всем привет от Алины.

– Ты сестре своей написал?

– Она лучше нас разбирается в девчонках.

– Естественно, она же сама девчонка.

– Верно мыслишь. – Артур нахмурился, облизал губу, прочел ответ сестры и вдруг усмехнулся: – Алина пишет, что ты – романтик.

– Она ошибается.

– Теперь попробуй ее переубеди! В общем, Алина говорит, нужно цветов купить. Тут в нескольких кварталах от универа есть магазинчик хороший. – Он повернулся к другу и в нерешительности пожал плечами: – Розочки всякие посмотри или… лилии.

– Лилии? – нахмурился Ромал.

Сотовый Селиверстова завибрировал, и блондин, смеясь, прочитал:

– Никаких роз! – Он вновь усмехнулся. – Так и написано. С тремя восклицательными знаками. Цитирую: «Розы дарить отстойно. Пусть он посмотрит что-то попроще. Ромашки или анютины глазки, гардении, лютики. Ну или на крайняк – ирисы».

– Она названия всех цветов наизусть выучила? – удивился Костя.

Алина, в отличие от многих девушек, с которыми общался Ромал, была умной и сообразительной. Ему почему-то не хотелось, чтобы она над ним смеялась.

– И не только названия цветов, вортако, – даже их значения. Мама ведь у нас садовод еще тот. Не помню дня, чтобы дома не воняло каким-то новым веником.

– Веником? – растерялся Даня.

– Букетом. Алина еще написала, что нужно записку подбросить. И тогда, я цитирую: «Лиза будет ползать у него в ногах». Как тебе план?

– Цветы и записка, – повторил Костя глухим голосом, – вполне выполняемо.

– Вполне, – согласился Артур.

– Тогда так и поступлю.

– Валяй.

Волков затормозил перед старым высоким зданием универа, потянул на себя ручник и внезапно так пристально посмотрел на Ромала, что тому стало не по себе.

– Удачи, – воодушевленно сказал Даня, – уверен, у тебя все получится.

– Ты как на войну его отправляешь.

– На войну?

– Ну я пошел, – усмехнулся Костя и вылез из машины.

Он забросил рюкзак на плечо и обернулся, когда Артур закричал из открытого окна:

– Не оплошай, Ромео!

А затем темно-синий седан сорвался с места и скрылся за поворотом.

Не оплошай… легко сказать. Начистить морду какому-нибудь идиоту гораздо проще, чем проявить интерес к девушке. Особенно к той, которой на тебя наплевать. Как бы прекрасно жилось, если бы девчонки разговаривали с парнями на одном языке, их ведь понять невозможно ни при каких обстоятельствах. Они говорят «нет», когда хотят сказать «да». Говорят «да», когда хотят сказать «нет». Что за странная сила ими движет?

На парах Костя вел себя сдержанно. Думал над запиской. Впервые он так глубоко погрузился в свои мысли, что перестал записывать лекцию по истории права. Эта Лиза вела с ним опасную игру, даже не подозревая об этом, а Костя уже вошел во вкус. Он не понимал, нравится ему Лиза или нет, но должен был добиться ее. Вот и все. Он привык добиваться целей, какими бы сложными они ни были, ему даже нравилось, когда достижение результата требовало невероятных усилий.

Словно одержимый, он доказывал самому себе, что способен на все что угодно.

Перед перерывом на обед Ромал чуть раньше ушел с пары. Он купил букет ирисов и вложил маленькую записку с одним лишь словом: «Самой». Выглядели цветы вроде бы неплохо, красиво. Костя понятия не имел, какой букет может прийтись по нраву девушке, и решил не терзаться этим вопросом. «Дело отнюдь не в цветах, а в том человеке, который их дарит», – нашептывал ему внутренний философ. А внутренний реалист занудно повторял, что прелестная обложка скроет любой мусор. Мало кому интересно, что внутри. Человечеству подавай все самое красивое, вычурное, роскошное и стильное, в такой упаковке даже апокалипсис зайдет, лишь бы эпично и со вкусом.

Костя дождался сообщения от Дани, где говорилось, что Лиза вышла из аудитории и направилась в соседний корпус. Костя ждал ее, казалось, целую вечность, но, едва она выпорхнула под солнечный свет, растерялся. Девушка не сразу увидела его. Ее вообще не интересовали окружающие люди, погода и шумящие машины. Она чуть вприпрыжку спустилась по ступенькам, поправила золотистые волосы и внезапно застыла, наконец заметив парня с ярко-синим букетиком.

– Привет, – криво улыбнулся Ромал и подошел к Лизе.

Над смущением Кости можно было издеваться сколько угодно, но ни один мужчина не смог бы побороть в себе трепет, оказавшись под пронзительным взглядом этой девушки. Она обладала удивительной способностью замораживать мысли. Неприступная, неотразимая и настолько желанная, что во времена Трои из-за нее определенно развязали бы войну.

– Ну, привет, – равнодушно отрезала Лиза, – опять ты.

– Опять я.

– Что на этот раз скажешь?

– Ничего нового, – Ромал пожал плечами, – с пар ушел пораньше.

– И к чему такие жертвы?

– Удивить тебя хотел.

– Вот, значит, как, удивить… этим? – Она кивнула на цветы и скрестила на груди руки, поморщившись, как от неприятного запаха. В нежно-розовом платье она казалась милой и беззащитной, но в глазах светилась надменность. Казалось бы, что может привлечь в такой высокомерной ледышке? Но ведь привлекало, манило, звало и очаровывало. Как дурман или магия. Костя понятия не имел, почему ему не оторвать от нее взгляда. – Ты чего добиваешься?

– Может, ты мне нравишься, – честно признался парень.

– Может, передумаешь?

– Не хочется. Меня пока что все устраивает.

– Пока что… – улыбнулась девушка, и на мгновение могло показаться, что это та самая блондинка, которая улыбалась на ступеньках университета. Но уже в следующую секунду на смену улыбке пришла холодная усмешка, и Лиза отвернулась. – Ну, комедия.

– Скорее драма. Ты чего так в штыки все воспринимаешь? Я просто пообщаться хочу.

– Идиотская затея.

– Почему же?

– Время зря потеряешь. У меня уже есть друг.

– Как хорошо, что я не собираюсь с тобой дружить.

– Ты прикалываешься?

– Нет, цветы и правда тебе. – Костя шагнул вперед и протянул девушке букет, но та закатила глаза и отодвинулась, будто он собирался заразить ее смертельным вирусом. – Не любишь ирисы?

– Не нужны мне твои цветы.

– Они не мои.

– Мне все равно, чьи они. Можешь их выкинуть.

– Значит, выкину.

– Выкидывай.

Ромал погрузился в какое-то странное состояние. Он вообще не понимал, что происходит. Говорит Лиза серьезно или просто издевается? Костя разозлился, сильно разозлился, но больше на себя и свою глупость. Лиза что, капризничает? Хочет, чтобы за ней побегали? Почему она ведет себя так грубо?

– Есть причина, – проговорил он, подняв на девушку глаза, – какая?

– Синий – не мой цвет.

– Ты поняла мой вопрос, Лиз. Ответь на него.

– Да что тут отвечать? – спросила блондинка.

Она смахнула с лица волосы и вдруг с сожалением посмотрела на Ромала. С жалостью. Как будто он щенок, которого выставили из дома за оплошность; как будто он дворняга, помойная шавка; как будто он ее попросту недостоин. Родился не там, родился не тем. Вот подошел бы к ней Артур Селиверстов, и у них завязался бы совсем другой разговор. А Костя – кто он, вообще, такой? Отброс. Люди с такими даже в метро рядом не становятся, сразу сторонятся, переглядываются. А взять его за руку, обнять за плечи… неожиданно до Ромала дошло, что не скука светилась в голубых глазах Лизы. Это была банальная, мать ее, брезгливость. Пренебрежение.

Давно уже Костя не чувствовал себя так погано. Он ухмыльнулся, подошел к ржавой урне и выбросил букет. Возможно, Лиза смотрела ему вслед, когда он уходил. А может, и нет. Костя так и не узнал правду, потому что сам ни разу не обернулся.

Тем временем Даня первым пришел в столовую, купил кефир и уселся в конце зала. Он достал конспекты по английскому языку и нахмурился, не понимая и половины того, что он записал на практических занятиях. С информатикой намного проще, в формулах и расчетах Волков чувствовал себя гораздо свободнее, чем в грамматических структурах и в десятке временных форм. Но выбирать не приходилось. Изучение английского языка так же необходимо, как и изучение математического анализа. Даня отпил кефир, подчеркнул в предложении новые слова и принялся выписывать их на отдельный листок, чтобы быстрее запомнить, как вдруг он услышал чей-то смех. Даня оглянулся, но потом вновь вернулся к конспектам. За соседним столиком сидели его одногруппники – пятеро парней, с которыми у Волкова никак не получалось найти общий язык. Они вечно смеялись над ним. Хоть Даня уже привык к этому, у него все равно возникло какое-то странное чувство, вроде легкого волнения. Он огляделся, выискивая Артура или Костю, но никого не увидел.

– Чего скучаешь? – внезапно спросил низкий голос, и рядом с Волковым уселись его одногруппники. Даня даже не понял, как это случилось. В один миг – он сидит один, а уже в следующий – его окружили, будто лагерный костер. Он растерянно вскинул брови, а тот парень, что оказался ближе – Денис, – положил руку на спинку его стула. – Все в норме?

– Абсолютно, – ответил Даня. – Я делал английский.

– И как он?

– Кто?

– Английский, дятел. Как твой английский?

Волков нахмурился, пытаясь понять сказанное, но мысли смешались. Он не понимал, почему Денис назвал его дятлом. Это оскорбление или шутка?

Даня посмотрел в серые глаза Дениса, такие же некрасивые, как и все его квадратное лицо, усыпанное шрамами от выдавленных прыщей, и сказал:

– Мой английский в порядке.

– Уверен, что помощь не нужна? Ну, там… – Денис шмыгнул носом и переглянулся с друзьями, словно они мысленно общались, – правило разжевать, свет пролить?

– Правило разжевать?

– А свет пролить?

– Я… – Волков смущенно улыбнулся. Странный разговор. Он прижал руки к коленям и совершенно невинно отозвался: – Я не понимаю, я не…

– Что ты там делаешь?

– Где делаю?

– Ручонками под столом.

– Я ничего не делаю.

– Да я ведь вижу. Натираешь что-то. Что ты, блин, натираешь?

– Я не…

– Ты на меня натираешь?

– Вот дятел! – взвизгнул, будто свинья, еще один парень, подался вперед и столкнул стакан с кефиром прямо на штаны Дани. Белая жидкость разлилась по ремню и пролилась между ног. Даня в ужасе округлил глаза. Он попытался смахнуть кефир с брюк, а парни еще громче расхохотались, едва не валясь на пол.

– Что вы… – забормотал Волков, – зачем вы…

– Смотри сколько выдул!

– Кайфанул, дятел?

– Кто ж знал, что мы так тебя возбуждаем, братан?

– Я совершенно не понимаю, о чем вы. Я должен…

Даниил стремительно поднялся на ноги, но Денис поднялся следом и схватил его за плечо так крепко, что Даня растерянно замер на месте.

– А убирать кто будет?

– Что убирать?

– На место сядь.

– Я не хочу садиться на место, – воспротивился Волков, – я должен вымыть руки.

– Потом вымоешь.

– Мне надо сейчас.

– А мне надо, чтобы ты вылизал дерьмо, которое разлил.

«Вылизал дерьмо»? Даня совершенно растерялся. Он прищурился, задышал часто и прерывисто, а потом сжал в кулаки пальцы и проговорил:

– Мне стоит уйти.

– Что там у тебя стоит?

– Да он еще не кончил, Дэн, гляди! – Один из парней захохотал и показал пальцем на штанины Волкова. – Молочко все еще стекает, он, кажись, до сих пор кайфует.

– Ну ты гигант, дятел! Подружкой обзаведись, она поможет.

– Мне не нужна ничья помощь, – перепугался Волков.

– Сам справляешься?

– Ему и самому удобно.

– Качаешься?

Вереница из абсолютно непонятных фраз и вопросов, в которые Даня безуспешно пытался вникнуть. В ушах зазвенело. Грудь сковали ледяные клешни. Волков будто провалился в один из своих ночных кошмаров и не знал, как из него выбраться. Он вдруг понял, что все в столовой смотрят на него, но никто, черт возьми, ни один человек не попытается ему объяснить, что нужно Денису Малькову, о чем он говорит, почему смеется? Сбитый с толку и безумно перепуганный, Даня стартанул с места, но в то же мгновение рухнул на пол из-за подсечки и ударился лицом о мокрый кафель.

– Вот дятел!

Сквозь шум в ушах до Дани донесся визгливых смех одногруппников. Те хохотали, как ненормальные, скакали вокруг и что-то выкрикивали. Волков приподнялся на локтях, но руки вдруг разъехались, и он вновь рухнул лицом в белую лужу.

– Какого хрена… – послышался знакомый голос. Он был тихим и спокойным. Но уже в следующую секунду все изменилось, даже тишина стала другой, потому что голос вдруг так громко зарычал, что люди вокруг застыли. – Какого хрена!

Рюкзак полетел на пол. Угольные глаза заискрились яростью. Костя пробрался сквозь зевак к столику и остолбенел. Он моргнул пару раз, но картинка не изменилась, идиотская и отвратительная картинка. Что за шутка, что за абсурд? Ромал подскочил к дрожащему Дане и поднял его с грязного пола. Рубашка и штаны Волкова были мокрыми, чем-то воняли, а лицо казалось мертвенно-бледным. Костя обернулся и прожег Дениса свирепым взглядом.

– Что это такое, мать вашу? – поинтересовался он, прищурившись и склонив голову набок.

Пальцы сжались в кулаки, и Костя дернулся навстречу Даниным обидчикам, не представляя, как унять разбушевавшийся пожар в груди.

– Скорая помощь подоспела? – хохотнул Мальков.

– Ты сейчас пошутил?

– Я сейчас…

Закончить мысль у Дениса не получилось. Ромал ненавидел, когда с ним пререкались, терпеть не мог самодовольных ублюдков. Он с такой яростью врезал Денису по лицу, что тот, как в голливудском блокбастере, отлетел на несколько метров назад.

По столовой разнесся шепот, студенты поподнимались с мест. А Костя запрыгнул на лежачего Малькова, как на грушу для битья, и со всей дури начал молотить его по животу.

– Конченая мразота! – прорычал он, работая кулаками. – Ты на кого полез, я спрашиваю, на кого полез?!

Его попытались стащить с Дениса, но не тут-то было. Костя провалился в темноту, в звенящую тишину. Он видел свои руки, видел светлое пятно, едва заметное, смазанное. И больше ничего. Разум отключился, контроль был полностью утрачен. Тут в столовую вошел Селиверстов, и у него едва не отвалилась челюсть, когда он понял, что происходит. Арт бросился к вортако и схватил его за плечи:

– Друг, хватит!

– Отвали!

– Кость, ты прикончишь его!

Ромал остановился всего на мгновение, но этого хватило, чтобы Артур поднял его с пола и отвел в сторону. Лицо у Кости было пунцовым от злости и жара, глаза пылали ненавистью. Он резко отвернулся, а Арт возмутился:

– У тебя крыша поехала?

– Он напросился.

– Каким же образом, брат? Ты его чуть не грохнул.

– Они над Даниилом издевались.

– Над Даней?

– Мудила! – неожиданно прорычал Денис и подорвался на ноги. Его шестерки уже встали рядом, словно сторожевые псы. Подбитый глаз Малькова затек, губа распухла, но он почему-то ухмылялся. В этот момент Артур вдруг подумал, что Денис Мальков – наиглупейший человек. То ли мозгов у него нет, то ли желания жить. – Какого хрена?

Ромал прищурился. Шестеренки в голове закрутились, кулаки зачесались, и он уже готов был снова напасть, но Артур почувствовал это и потому сам вышел вперед и загородил друзей своей спиной.

– Не нарывайтесь, ребята, – предложил он спокойным голосом, – валите, пока руки и ноги на месте. Вам ведь не нужны проблемы?

– Ты, что ли, угрожаешь?

– Я, что ли, советую.

– Катись на хрен со своими советами, кретин.

– Не нужно…

– …что? В душу я тебе нассал? Больное затронул?

– Да тут все ясно, – проворковал его дружок, – у этих парней тройничок!

По столовой вновь разнесся хохот Малькова и его шестерок, и этот хохот совсем не понравился ни Арту, ни Косте. Артур ухмыльнулся, спрятав руки в карманы брюк, и едва слышно пробормотал:

– У нас тут клиника, вортако.

– А я о чем, – ответил Костя, – болтать без толку.

– Что вы шепчетесь, лесбухи?

– Дружка своего к туалету приучите, а то забрызгал тут все, как в первый раз!

– И лужу его подотрите, он слегка обделался, когда мы общались.

Даниил растерянно захлопал ресницами, а Ромал и Селиверстов посмотрели друг на друга. Как вести себя в подобных ситуациях? Драться в институте нельзя, а бездействовать можно? Что важнее: остаться в универе или остаться человеком?

Костя пожал плечами, Артур засучил рукава, дернул уголками губ и сказал:

– Придется научить вас манерам.

А потом ребята одновременно бросились вперед.

Кабинет заместителя ректора сиял чистотой. Документы были сложены в идеальные стопки, жалюзи были подняты, а маленькие фигурки медных слоников – расставлены по возрастанию прямо на столе, ближе к краю. На крутящемся кожаном стуле сидел строгий мужчина с треугольными бровями. Он постукивал пальцами по подбородку, рассматривая трех студентов, приглашенных на ковер после происшествия, и молчал. Костя хмыкнул. У него так и вертелось на языке: «Да бросьте, мы же не в детском саду», но потом, устав от размышлений и догадок, он решил сыграть по правилам. Если Рыкову Борису Андреевичу вдруг захотелось перевоплотиться в Макаренко[24] – пожалуйста. Пусть потешится. Как там говорил Антон Семенович? Вся суть наказания в его ожидании?

– Денис Мальков в медпункте, – наконец нарушил тишину заместитель ректора, с интересом разглядывая лица провинившихся. В черном выглаженном костюме он походил на секретного агента, которого со специальной миссией заслали в университет. – Что вы на это скажете?

Парни переглянулись, а потом Ромал легкомысленно ответил:

– Бывает.

– Бывает? – не понял Рыков.

– Ага.

– Вы отдаете себе отчет в том, что сделали?

– Мы? – удивился Селиверстов. – Вы считаете, это мы затеяли драку?

– Как я вижу, в медпункт не вы собираетесь.

– А кто виноват, что Мальков только языком болтать умеет?

– Это непозволительно, – прогремел заместитель ректора, и его брови сомкнулись на переносице в толстую неровную линию. Он сцепил в замок длинные пальцы, прищурился и сердитым голосом отчеканил: – Такого в нашем университете еще не было.

– Какого именно? – решил уточнить Костя. Честно говоря, ему надоело притворяться идиотом, хлопать ресницами и мотать на ус всякую чепуху. Играть по чужим правилам он все-таки не умел. – У вас ни разу не ставили на место морального урода? Или никогда еще не унижали одного из студентов на глазах десятка человек? Уточните, если несложно.

– Следите за выражениями.

– Я просто не понимаю сути претензии.

– Все вы понимаете.

– Я считаю ее необоснованной.

– Мы вступились за друга, – вмешался Артур и покосился на Костю: ему совершенно не хотелось ссориться еще и с заместителем ректора. Врагов у них и так уже достаточно. – Разве это противозаконно? Спросите у самого Малькова. Он заслужил.

– Считаете, вам решать, кто заслужил наказание, Попов?

– Они просто пытались мне помочь, – нерешительно проговорил Даня и сжал мокрые колени пальцами.

Колени немного тряслись, да и весь Даня тоже. Он до сих пор с трудом понимал, что случилось. Казалось, что кефир течет по ногам. Казалось, Мальков с дружками гогочут, будто животные. Волков не верил, что он ушел из столовой и сидел в кабинете ректора. Ему жутко хотелось домой, сменить одежду, лечь в постель. Ему давно уже не было так страшно.

– Денис Мальков обидел тебя? – смягчив голос, спросил Борис Андреевич и потянулся через стол к Волкову.

– Он говорил странные вещи.

– Какие именно?

– Ну… – Даня заерзал на стуле и посмотрел на друзей в поисках поддержки. – Я уже не помню. Не хочу вспоминать.

– Нужно вспомнить.

– Вы маме позвонили?

– Позвонил, – Рыков потер пальцами глаза и потом вдруг сказал: – Ира приедет через пару часов, заберет тебя на выходные.

«Ира?» – удивился Арт и искоса взглянул на Волкова. Ирина Волкова и заместитель ректора знают друг друга? Отличная новость. О-о-очень своевременная. Неужели Даниил не мог раньше признаться, что у него связи в ректорате? Тогда можно было в больницу не только Малькова отправить, но и всех его друзей.

– Даня, я должен знать, что случилось в столовой. Тебя оскорбляли?.. Били?

– Они почему-то смеялись над кефиром.

– Кефиром?

– Ага, – бросил Ромал, стиснув в пальцах подлокотники неудобного пластмассового кресла, – они разлили кефир ему на штаны, а потом орали на всю столовую о неожиданной преждевременной эякуляции.

– Константин, следите за…

– Я называю вещи своими именами. Вы хотите наказать меня за то, что я врезал тому парню по морде? Валяйте. Но, если он еще раз подойдет к Дане и скажет нечто подобное, я врежу ему опять. Вот и все.

– Добиваетесь отчисления?

Ромал вдруг взял и усмехнулся. Усмехнулся в такой неподходящий и напряженный момент, как будто в словах заместителя ректора не было ни грана смысла.

– Отчисления?

– Именно.

– Собираетесь погнать меня из универа за то, что я вступился за друга?

– Вы отправили человека в больницу.

– Этот человек сам отправил себя в больницу, – процедил Костя.

– Не играйте со мной в шарады, Ромал, – пригрозил Рыков и сощурил зеленые глаза. – Действовали вы, может, с благими намерениями, но в итоге переступили черту.

– Какой выход вы предлагаете? – вмешался Селиверстов и подался немного вперед, чтобы загородить недовольного и не на шутку рассерженного вортако. – Как заместитель ректора вы хотите исключить нас, понимаю. Но как человек… разве вы не догадываетесь, с какой стати мы нарвались на неприятности?

– Догадываюсь.

– Вот видите, мы не такие уж и плохие парни.

– Нельзя отвечать агрессией на агрессию. Вы не решаете проблему – вы раздуваете ее до немыслимых размеров. Нужно быть умнее, выше низостей и разбирательств. Да, порой стоит уйти тихо. Но «уйти тихо» не значит уйти поверженным.

– Мы не хотели, чтобы кто-то пострадал.

Ромал ухмыльнулся, услышав слова друга, но все-таки промолчал. Видимо, у Артура включилась функция великого уравнивателя, и он пытался сгладить конфликт.

– Из вас троих один учится на бюджете… – напомнил Рыков и посмотрел на каждого студента по очереди. Селиверстов весь даже выпрямился: так ему стало приятно. А Костя отвернулся: ему сейчас не хотелось об этом слышать. – Бюджетное место просто потерять, если тратить время не на учебу, а на потасовки.

– А нам-то внушают, что мозги главное.

– Умный человек не подставит себя, когда речь идет о его будущем.

Повисло напряженное молчание. Ромал смотрел в окно, Волков нервозно постукивал пятками, а Селиверстов потирал пальцами глаза: их щипало то ли от яркого солнца, то ли от того, что он толком не выспался. Последние три дня парни ложились поздно. Смогут ли они вообще когда-нибудь высыпаться с таким безумным графиком?

На какое-то мгновение могло показаться, что заместитель ректора настроен серьезно и решительно, но, тем не менее, он сказал:

– В первый и последний раз. – Ребята дружно посмотрели на Рыкова, а тот вдруг наклонился вперед и твердым голосом процедил: – Никаких потасовок в стенах института, никаких драк или оскорблений. Если вы считаете, что один из студентов ведет себя низко, обращайтесь к преподавателям, а не устраивайте самосуд. Вы меня услышали?

Костя еле сдержался, чтобы не фыркнуть. Идиотская ситуация, идиотский разговор. Их наказывали за то, что они поставили на место неадекватного человека, урода. Они ему правду жизни за несколько секунд расписали. Пояснили, что не нужно глумиться над тем, кто слабее. Дали понять, что не стоит недооценивать противника. Убедили, что лучше бы думать, прежде чем совершать тот или иной поступок. Но их выставили извергами.

Теперь ясно, почему у сайта «Ночных животных» такая высокая посещаемость. Ну а как иначе, если людей сейчас не защищают, на их сторону не становятся. Вас унизили, вас ударили? Не отчаивайтесь. Подставьте правую щеку, дайте обидчику второй шанс, будьте умнее, мыслите шире, и тогда… что тогда? Ваша карма будет чище или вам больше добра вернется? Почему мы не должны уподобляться тем, кто нас унизил? А вдруг эти люди не понимают иначе, вдруг с ними нужно разговаривать так, как они с нами? Им наплевать на вторые шансы, на искупление и на доброту. Они выходят из воды сухими и продолжают вести себя так, как вели себя раньше. А мы опять прощаем и опять получаем затрещины.

Люди должны уметь давать сдачи.

– Можете идти, – вздохнул Рыков, переложив документы из одной стопки в другую, а затем тихо добавил: – Попов, задержитесь.

Арт недоуменно поджал губы. Что он уже натворил? Тесты завалил? Тренер на него пожаловался из-за опозданий? Так ведь сразу и не скажешь, где прокол. Едва за Костей и Даниилом закрылась дверь, замректора сложил перед собой руки и сообщил:

– Я в курсе.

«Твою мать, твою мать», – мысленно произнес Артур, не веря, что их сайт так быстро разоблачили, но все-таки улыбнулся и спросил:

– В курсе чего?

– Давайте не будем врать друг другу.

– Я пока что даже не понял, о чем мне врать.

– Очевидно, что ни Даниил, ни Константин не затеяли бы подобную авантюру. Но вы… с вами ведь дела обстоят совершенно иначе.

Теперь все происходящее стало уже совсем странным. Арт свел брови и почувствовал, как внутри что-то сжалось. Он с деланой небрежностью усмехнулся, откинулся на пластмассовую спинку кресла и спрятал руки в карманы брюк. Интригующее начало разговора.

– Вы меня заинтриговали, – отшутился Артур. – Что же со мной не так?

– Ваш отец – известный человек, в нашем городе его уважают – так уж повелось. И я не имею ничего против, но вы должны понимать, что не все обладают теми привилегиями, которыми обладает ваша семья.

– Не понял суть ваших претензий.

– Ваш отец – Марк Селиверстов.

– Америку вы сейчас не открыли.

– Вы собирались учиться инкогнито, Артур, но эта договоренность никак не касается администрации нашего университета. Мы знаем, кто обучается на наших факультетах. И о сыне Марка Селиверстова мы тоже знали.

– И что с того? Я до сих пор не понимаю, к чему вы клоните.

– В университете есть правила, которые нельзя нарушать.

– Безусловно. Правила есть правила.

– Вы устроили драку в столовой, невзирая на последствия, которые лишь для одного из вашей троицы не будут особенно неприятными.

– И говорите вы сейчас, конечно же, обо мне.

– Вас не исключат из университета, вас не накажут, вы понимали, что выйдете сухим из воды, и, не думая, повели за собой Ромала и Волкова.

– Я… что? – Артур в удивлении уставился на собеседника. Люди так быстро составляли о нем мнение, что становилось тошно. Они никогда с ним не общались, никогда его не видели. Они знали лишь, что у него богатый отец, и этого им было достаточно. Раз семья обеспеченная, то и сам Артур – пустоголовый избалованный кретин. – О чем вы сейчас говорите? Я повел за собой Ромала и Волкова?

– Именно так.

– Вы бы попробовали навязать Косте свое мнение! Да и зачем мне это? Мы тут все на равных условиях. Я – Артур Попов, а не Селиверстов.

– Это формальность.

– Да с чего вы вообще решили, что это я спровоцировал ребят?

– Даня бы никогда не затеял драку – я знаю его, я знал его отца – Сергея, этот мальчик и мухи не обидит. А Константин потерял бы слишком многое. Он учится на бюджете. Вам ведь известно, как сложно пробиться на бюджет? Какой конкурс на одно место? Артур, вы должны были понимать…

– Стоп. – Арт поднял руку, и Рыков послушно замолчал, как по команде. Неприятные и паршивые мысли закрутились в голове Селиверстова, и он с такой силой стиснул зубы, что свело челюсть. Что-то происходило… что-то странное. Артур сглотнул. Нахмурился. А потом спокойным голосом поинтересовался: – Костя учится на бюджете?

– Да, – кивнул замректора.

– Но вы же сказали, что из всей нашей троицы на бюджете учится только один человек.

– Верно.

– Но… – Артур внезапно усмехнулся. Он повел плечами, притопнул ногами по полу: – Я думал, на бюджете обучаюсь я.

– Вы, должно быть, что-то перепутали.

– Ничего я не перепутал, я хорошо сдал экзамены и прошел конкурс – сам его прошел.

– Ваш отец внес плату сразу за два года, – сообщил Борис Андреевич и посмотрел на Селиверстова так серьезно, что у того перехватило дыхание.

Парень растерялся и отвел взгляд. Карточный домик вновь разрушался, и никто не предупредил Артура, что надо покинуть помещение.

– Вы уверены?

– Я уверен.

– Точно?

Немного помедлив, Рыков ответил:

– Точно.

Внутри Селиверстова вдруг что-то надломилось, треснуло. Артур ведь верил, что он чего-то добился, сам добился, без помощи отца и его «имени», но вот он вновь оказался в клетке. Почему же отец не сказал, что Артур провалил экзамены? Почему выдумал эту нелепую байку, будто Артур самостоятельно свершил нечто важное?

Артур Селиверстов ничего собой не представлял. Опять. Тень отца. Тот самый олух, которому врали в лицо и которым нагло пользовались.

– Это какая-то ошибка, – оторопело проговорил он.

– Ошибки нет. Я не сомневаюсь, что вы способный студент, Артур, но на бюджет вы, к сожалению, не прошли. Отец поручился за вас, и результаты у вас хорошие. Я говорил с вашим тренером по фехтованию. Он доволен вашей работой.

– Класс.

– Поймите, – с нажимом проговорил Рыков, – вашим друзьям не нужны неприятности, у них не получится из них выпутаться.

– Да не впутывал я никого в неприятности.

– То, что для вас кажется сущим пустяком, вполне может вылиться в проблемы. Я не знаю, на что рассчитывал Ромал, когда ввязался в драку, но вы…

– Костя сорвался с цепи потому, что увидел, как Мальков издевался над Даней, и он поступил правильно. Если вы считаете иначе, – Арт взмахнул руками и пронзительно посмотрел на мужчину, – тогда не вам о добре мне рассказывать.

– Я рассказываю вам не о добре, – возмутился Рыков, – мы говорим о реальности, и в ней везет не всем, и не у каждого есть второй шанс. Дениса Малькова накажут, но его мать уже написала заявление в полицию. Удивлены? Вы ведь не думали остаться безнаказанными? Вы все-таки сломали мальчику нос… Вам предъявят административный иск. Половину суммы вычтут из стипендии Ромала, а вторую половину я жду от вас вместе с выпиской из банка. Есть вопросы?

Артур хмыкнул, отвернулся, а Борис Андреевич потер пальцами вспотевший лоб и с сожалением проговорил:

– Мир таков. Нужно думать, прежде чем геройствовать.

– Поэтому мы и живем в такой жопе.

– Что, простите?

– Ничего. Спасибо, – отрезал парень и поднялся с места, – я вас услышал.

Рыков в растерянности поднял брови, а Арт стрелой полетел к выходу и недовольно захлопнул за собой дверь. Что он там хотел? Не ссориться с заместителем ректора?

Раз уж Артур такой богатый и такой неприкосновенный, пошло все в пекло. Он ведь из воды сухим выйдет, с рук ему все сойдет. Не жизнь, а сказка. Абсурдный мир, в котором черное и белое уже давно поменялись местами. Люди сами загнали себя в такие паршивые условия. Никто не заставлял их во всем искать выгоду, цепляться за каждую возможность и идти по головам. Какого же черта они променяли справедливость на расчет?

– Что он тебе так долго втюхивал? – спросил Костя, подойдя к другу.

– Что я плохо на вас влияю, – недовольно усмехнулся Арт, взъерошив волосы.

– Серьезно?

– Ага. Я – корень зла, обрекаю вас на огромные неприятности.

– Занимательная теория.

– Обхохочешься. Сто пять раз повторил, что мой отец – большая шишка. Господи, да я, блин, устал от этих обвинений. Мой отец – это мой отец. Я тут при чем?

– Не заводись, – посоветовал Ромал и прислонился к стене, искоса поглядывая на свои сбитые в кровь костяшки пальцев. – Ему просто сказать тебе больше нечего.

– Ты, кстати, не говорил, что учишься на бюджете.

– А это не очевидно?

– Ну да, конечно. Прости, я забыл, что ты у нас мегамозг.

– При чем тут мегамозг? Думаешь, я смог бы оплачивать обучение?

– Я не… – Артур сдулся и виновато покосился на Ромала. Тот не спеша отвернулся, оставив Селиверстова в еще более растрепанных чувствах. – Слушай, я не подумал. Просто этот белый воротничок вывел меня из себя.

– Борис Андреевич хотел как лучше, я уверен, – вмешался Даня, и друзья синхронно устремили на него свои взгляды. – Вы на меня злитесь?

– Мог бы сказать, что у тебя связи в ректорате.

– Мой отец дружил с Рыковым. Они вместе учились, а потом вместе преподавали.

– Но на бюджет тебя не взяли.

– Меня взяли на коммерцию, а еще мама ежемесячно жертвует небольшую сумму на «процветание библиотеки», – пояснил Волков нерешительным голосом. – Я не предполагал, что это важная информация. Если бы знал, рассказал бы раньше.

– Но ты же умный! В уме складываешь шестизначные числа, коды взламываешь…

– Мои познания в информатике и программировании не помогли мне хорошо сдать русский и иностранный языки. К тому же я ассоциативен.

– Ассо… какой?

– Идеаторен, – пояснил Ромал.

– Издеваешься?

– Мне сложно прижиться в социуме, – вмешался Даня, – трудно идти на контакт.

– Отлично. А день ведь так хорошо начинался, – Артур коснулся виска и глубоко вздохнул. Ему срочно нужно было поговорить с отцом. Голова разрывалась на части, будто бы мысли устроили вечеринку. – У кого какие планы?

– Мама скоро приедет, – отозвался Даниил. – Пробуду в Кингисеппе до воскресенья.

– А я съезжу к себе.

– Получается, на выходных мы не будем заниматься сайтом.

– Сделаем небольшой перерыв, – предложил Костя и медленно отклеился от стены, – нам нужно привести в порядок мысли. Слишком многое изменилось.

– С этим не поспоришь.

– Я хотел поблагодарить вас, – внезапно сказал Волков и прижал руки к бедрам. Его глаза стали ярче, губы почему-то задрожали. Он все пытался подобрать правильные слова, но те все никак не находились. В конце концов Даня криво улыбнулся и едва слышно пролепетал: – Не стоило драться, разумеется, но вы спасли мне жизнь.

– Не выдумывай.

– Я не выдумываю.

– Как ты? – Костя внимательно посмотрел на друга. – В порядке?

– Я слегка испугался, но сейчас мне уже лучше.

– Вот и отлично. Мальков получил по заслугам, и, если он еще раз к тебе подойдет, я ему не только нос сломаю. Пусть не надеется, что на него не найдется управы.

– На нас тоже управа нашлась, – протянул Артур, – штраф придется выплатить.

– Много?

– Да черт его знает.

– Ну, кто бы сомневался. Мир ведь такой справедливый.

– После всего случившегося мне уже не кажется, что мы сошли с ума, создав сайт. Я сомневался, признаюсь, но сейчас… Если даже ректорат оправдывает Малькова, о чем нам вообще думать? К кому обращаться за помощью? Они потакают его мамочке, вместо того чтобы разъяснить ей, какой сынок у нее имбецил.

– Слишком много хлопот.

– Идиоты.

– Человек не должен ощущать себя беспомощным, – пробормотал Даня, сжимая руки в кулаки. Он серьезно посмотрел на друзей и горячо выдохнул: – Это несправедливо. Меня никогда еще так не пугали другие люди. Я ждал, я хотел, чтобы мне помогли… но помогли мне только вы.

– Поэтому мы и создали сайт, Дань.

– Поэтому я буду с вами. Не потому, что вы мои друзья. А потому, что так правильно. Никто не должен ощущать себя беспомощным, – взволнованно повторил Даня, – никто.

Костя нахмурился, а Артур положил руку на плечо Даниила и сказал:

– Пусть Мальков только попробует к тебе приблизиться. На куски разорвем.

– После сегодняшней демонстрации люди ко мне и на сто метров не подойдут.

– Вот и отлично. С нами шутки плохи.

– Не найдешь ты себе подружку, – с горечью предрек Ромал.

– Кстати, Ромео, как там твоя подружка поживает? – заулыбался Артур и посмотрел на своего вортако искрящимися глазами. Парни спустились на первый этаж и неспешно побрели к главным стеклянным дверям. – Уже снял пояс безбрачия?

– Застегнул на все пуговицы.

– Она, что ли, не оценила всю твою средневековую романтичность?

– Я, что ли, не собираюсь тебе ничего рассказывать.

– Да брось. Мог бы хотя бы раз поплакаться мне в жилетку.

– Не вижу на тебе жилетки.

– Вот оно что, – присвистнул Селиверстов, – теперь буду знать, во что мне одеваться, чтобы тебя пробило на слезу.

– На слезу меня пробивает только твое чувство юмора.

– Как остроумно, вортако.

– Спасибо, сэнсэй, – поклонился Костя, и парни заулыбались.

Когда они вышли из университета и направились к парковке, Даня пробубнил:

– Что еще за пояс безбрачия…