Оборотень на диете или я ушла, и все наелись

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ НЕОПРЕДЕЛЕННОСТЬ

Чувство и мысль, если хорошо взвесить,

похожи на слепого несущего хромого – Ф.

Грильпарцер

На следующей перемене Кел ходил за мной как приклеенный. Я прятала глаза. Я лгунья. Я чудовище. Я использую его для собственного успокоения, для утоления жажды обладания. Зверь, сидящий во мне, не дает права быть рядом с ним. Я опасна. Я плохо себя контролирую. Сегодняшний день стал тому ярким подтверждением. Взрыв дикой ярости у школы, вспышка жесткости с Лин. Я получала удовольствие, унижая ее. И вообще недопустимое, заставила Кела говорить моими словами.

А что, если, когда мы останемся наедине, я снова потеряю контроль? Что, если произойдет нечто ужасное? Я не знала этого. Неизвестность и предчувствие беды, сжимали мое сердце снова и снова. Кел заслуживает лучшего. Я веду себя как больная лейкемией, влюбленная в парня и скрывающая свой смертельный недуг. Парень любит, надеется, строит планы, не зная, что все может оборваться в любой миг. Жестокая, глупая игра. Ведь я действительно больна, во мне сидит смертельный вирус, сжигающий изнутри. Только мой вирус, в отличие от мелкого микроба, имеет когти и острые как сабли зубы. Я должна все рассказать Келу. Но сможет ли он принять правду? В произошедшее со мной трудно поверить. И приходилось признать, что его недоверие и отчужденность, ранят меня, куда больше, чем прямой разрыв отношений.

И все же я решила сознаться. И покаяться. Когда, признание уже готово было сорваться с моих губ, Кел посмотрел на меня так, что слова застряли в горле. Вся нежность мира была сосредоточена в этом взгляде. Беспокойство, искренняя забота и робкая надежда светились в его глазах.

Я не смогла. Жалкая врунья Эшли. Как же не хотелось его разочаровывать. Задержать нежность и купаться в ней. Я люблю его. Только рядом с ним, вот такой порядок мира устраивал нас, меня и зверя.

Если, не могу сознаться, значит, буду бороться. До конца, до последнего вздоха. Я не выпущу зверя.

Приняв решение, я более или менее спокойная отправилась на последний урок.

На уроке французского я сидела за последней партой.

Мадам Нуаре недолюбливала меня. Эта томная, экзальтированная дама, с претензией на аристократизм и утонченность, довольно быстро смекнула, что мой разговорный французский гораздо лучше ее. Моя бабушка Режина была француженкой, уроженкой Нового Орлеана. В доме было принято говорить на родном языке бабки. И я по дурости начала чирикать, как кортавый соловей из Прованса, и тем самым злить мадам. Урожденная идиотка, я ж по первости даже не додумалась, что была не корректна, когда позволила себе выглядеть умнее учительницы.

Мадам Нуаре повела себя гораздо мудрее, она стала намеренно игнорировать меня и постоянно отдергивала, когда я хотела ответить на уроке. «Мадемуазель Ламар, дайте же другим блеснуть знаниями. Мы, и так, отлично осведомлены о ваших» - неизменно говорила она. Обидно, но нельзя же сердиться на женщину с глазами, густо намазанными фиолетовыми тенями, закутанную в голубую шаль и огромным шиньоном на голове?

По-птичьи, склонив голову на бок, мадам Нуаре прохаживалась между рядов парт, и заунывным голосом декламировала стих из книги Франсуазы Саган «Здравствуй грусть». Я расслышала только окончание:

Любовь любимых тел

Чья нежность возникает

Как бестелесное чудовище

С отринутою головой

С лицом прекрасноликой грусти.

Я невольно нахмурилась. Внезапно эта строчка напомнила мне наши отношения с Келом. Как бы мы ни старались этого не замечать, но наши отношения были окрашены молочно-лазоревой грустью, будто мы подспудно знали, что всему этому придет конец. Неизбежный и скорый. Невозможность совместного будущего пробуждала в нас спешку, подгоняла нас в нескончаемой нежности, дикой страсти, настолько остро, что можно сгореть заживо. Словно мы боялись опоздать, не успеть. Будто голодные волки мы жадно вглядываемся друг в друга, чтобы впитать в себя каждую линию, каждый изгиб любимого лица, зная, что завтра наступит тьма. И больше никогда не будет солнца потому, что нас не будет. Нет, физически мы где-то будем существовать, просто не вместе. Останутся лишь отголоски, слабая тень той яркой вспышки чувств, что были у нас. Потому как я зверь, а он человек.

Я гнала от себя непрошеные мысли и образы. Я не хотела в это верить. Нет, я справлюсь, у меня должно получиться. Я вырву из себя с корнем все животные инстинкты. Надо просто подождать. Я попыталась представить наше будущее, если бы я была нормальной, обычной девушкой.

Яркие картинки стали проплывать у меня перед глазами. Вот мой выпускной бал и Кел приехал меня поздравить. Колледж, мы вместе ходим на занятия. Вот снимаем комнату одну на двоих. Кел стоит на коленях и просит моей руки. Церковь, переполненная людьми: плачущая Мари, улыбающаяся Кики, Джулия и даже Бен на дальнем плане. Грег ведет меня через длинный проход. На мне белое платье. И весь калейдоскоп лиц сливается для меня в одно лицо. Родное лицо Кела. Он ждет у алтаря. Поцелуй и вместе навсегда. Слезы радости. Мы кружимся под звездным небом в свадебном вальсе. Кел заносит меня на руках в дом. Светлая спальня с большими окнами. Белые простыни, кружева. Кел нежно целует меня, укладывая на кровать. Его ласки становятся все настойчивее, я парю на крыльях восторга.

Внезапно все переменилось! Кел лежит на спине, а лапы зверя вжимают его плечи в постель. Зверюга наклоняет морду, будто для поцелуя и впивается зубами в горло.

«В первой брачной ночи есть масса неприятных, противных моментов. Думаю, такой как ты не стоит с этим спешить» - слова бабушки пылали передо мной огненными буквами. Режина знала, что так и будет! Она знала и ничего мне не сказала! А теперь она мертва, и мне не у кого спросить совета! Неоткуда получить ответы на все вопросы. Бабушка, зачем ты так жестока со мной?

Волна новой паники захлестнула меня. Было такое ощущение, что чья-то безжалостная рука топит меня в грязной воде, не давая всплыть на поверхность, глотнуть спасительный воздух. Я захлебывалась и не могла всплыть из мутной жижи. Мои глаза застилала тьма.

-Эшли! – чей-то тихий испуганный оклик, выдернул меня из жуткой воронки.

Пол Крешем озадаченно смотрел на меня с соседней парты:

-Ты чего? У тебя было такое лицо, будто ты собралась упасть в обморок.

Я благодарно посмотрела на Пола и смущенно улыбнулась:

- Нет, все в порядке. Я задумалась. Волнуюсь перед завтрашним экзаменом по математике – неуклюже промямлила я.

- Ты боишься математики?! – удивленно зашипел Пол – А что же тогда делать мне?! Ты самая умная в классе. Не смеши.

Я еще раз улыбнулась, этот незначительный разговор, позволил мне прийти в себя. Что за глупые фантазии Эшли? Режина ничего не знала, не могла знать. Она никогда не превращалась. Я спала с бабушкой в одной комнате, она не отлучалась от меня ни на минуту, берегла мой сон. Бабушка человек старой формации. Своими словами, она просто хотела уберечь меня от опрометчивых поступков. А видение зверюги разрывающей горло Кела, просто повторение сна. Я слишком вымотана, потому воображение сыграло со мной злую шутку. Нужно сосредоточиться на другом. Впереди меня ждет ночь, и я должна собрать всю свою волю в кулак, чтобы благополучно пережить ее.

Урок закончился. Я схватила рюкзак и поспешила к стоянке. Кел и, нетерпеливо подпрыгивающая Кики, уже поджидали меня. Всю дорогу домой в машине стояла тишина. Кики слушала музыку в наушниках, Кел не отрываясь, смотрел на дорогу. Он выглядел расстроенным и о чем-то напряженно думал. Его лоб то и дело морщился, губы беззвучно шевелились. Я не на шутку забеспокоилась. Когда машина остановилась у подъездной дорожки дома, я взяла его за рукав куртки и спросила:

-Тебя что-то беспокоит? Я тебя обидела?

Я смотрела на него с тревогой, как мне хотелось стереть с его лица унылую гримасу и вернуть привычную улыбку. Нежную, насмешливую улыбку, которую я любила больше всего.

- Нет, - обескуражено улыбнулся Кел – я просто хотел побыть еще немного рядом с тобой, но мне надо ехать на тренировку.

Мои страхи поутихли. Одуряющая нежность накрыла меня лавиной. Кел инстинктивно придвинулся ко мне ближе. Моя рука потянулась к нему, пальцами я погладила его по щеке. Кел смотрел на меня неотрывно. Наши губы потянулись навстречу.

Неожиданно, чей-то восторженный вздох заставил нас остановиться, мы одновременно повернули головы. Кики вынула наушники и с нескрываемым интересом смотрела на разыгравшуюся сценку.

Я покраснела до ушей. Маленькая любопытная мартышка, притихла так, чтоб мы ее не замечали. И теперь наслаждалась полученным эффектом.

- Кики, брысь отсюда – возмущенно рявкнула я.

- А, что? Я ничего – невозмутимо откликнулась девочка – Что я не видела, как люди целуются?

- Кики! Я тебе дома задам – под моим гневным взглядом сестренка благоразумно ретировалась, прекрасно зная, что никакой трепки ее дома не ждет. Я не умела долго сердиться на нее.

Как только за Кики захлопнулась дверь, Кел по-воровски захватил мои губы. Поцелуй вышел жадным, отчаянным. Совсем несоответствующим белому дню и близостью родителей за стенкой дома. Мое тело билось как в лихорадке, мысли хаотичной стаей разлетелись, перед глазами все плыло.

Нет! Нельзя! Я теряю контроль!

С огромной неохотой я оторвалась от Кела.

- До завтра – мои прощальные слова, скорее напоминали вопрос. Мне все еще не верилось, что этот парень, хочет быть со мной.

- Я приеду, завтра в тоже время – Кел будто прочитал мои мысли. – Мне пора.

Я нехотя вылезла из машины и долго смотрела вслед, пока последний металлический блик не растворился в зеленой дымке леса.