Одиннадцать сердец

Часть 3. Новые друзья, старые враги. Глава 1. Тьма и свет

Второй месяц осени 1683 года. Вестеймград.

Я вернулась домой, в столицу. Вот только здесь не было витражного окна, у которого я любила читать книги по вечерам, не было лестницы, по перилам которой я съезжала под звонкий смех. Меня окружали холодные стены темницы, солома и иногда пробегающие крысы.

Я изнывала в темноте от неизвестности, в животе урчало от голода, а губы пересохли от жажды. Я лежала на соломе, находилась между сном и явью. Что меня теперь ждет? Чего хочет Аквилегия? Будет меня пытать или казнит? Или я сгнию в этой темнице?

Не было сил, чтобы плакать или сокрушаться. Усталость после зелья ярости еще не покинула меня, она смешалась с глубоким отчаянием. Я не ждала, что в моей жизни случиться теперь хоть что-то хорошее. Я не знала где Эшер, и что нас теперь ждет. Только шуршащие по углам крысы не давали полностью провалиться в глубокий отчаянный сон.

Вдруг звякнул замок, и дверца для еды отварилась. Деревянная миска с какой-то жижей проникла в мою темницу. С невиданной ранее жаждой я посмотрела на окошко для еды, и на секунду уловила свет факела. Значит, я еще не ослепла, могу видеть.

К содержимому миски прикасаться не хотелось, даже несмотря на сводящий до тошноты голод в животе, поэтому я решила отодвинуть миску от себя, попробовав одну единственную ложку. Отвернулась к стене и приготовилась снова провалиться в сон.

Из небытия меня вдруг вывел мужской голос откуда-то из-за стены.

— Эй, тут кто-то есть?

Я вздрогнула и огляделась. Крысы заговорили со мной? Или я сошла с ума и уже начала слышать голоса внутри головы?

— Кто это? — я оторвала голову от примятой соломы и оглядела стену. Увидела небольшое отверстие между кирпичами, откуда и доносился голос.

— Очередной враг королевы, которому не повезло попасться, — с невеселой усмешкой ответил голос из-за стены. — Как и тебе, видимо?

Я прислонила голову к каменной стене, пытаясь собраться с мыслями.

— Правильнее будет сказать, что мне просто не повезло встать на ее пути. Думала, что она меня убьет, но она оставила меня здесь. Сколько я тут уже? Неделю? Месяц?

— Если судить по тому, как приносили еду, меньше суток, — сообщил голос. Я зажмурила глаза, не веря в сказанное. Мне казалось, что я нахожусь тут уже очень-очень долго.

— Прости, если донимаю болтовней, но иначе тут можно сойти с ума, — продолжал говорить мужской голос. Из-за эха сложно было определить возраст, но не думаю, что человеку за стеной было больше тридцати. — Расскажешь о себе? За что тебя бросили в темницу? У меня уже три дня не было соседей.

Я пожала плечами. Голос был прав, в молчании легко спятить. Я ничего не теряла, решая без прикрас пересказать соседу про свои злоключения. Хуже от этого уже не будет.

— Меня нанял на работу один граф помочь исследовать камни, которые были найдены в его землях. В начале это не выглядело как что-то такое, из-за чего тебя могут признать врагом королевства и бросить в темницу. Я собиралась заниматься совершенно другими делами, изучать магию… А потом люди королевы пришли за камнями, и тут началось…

Я вкратце пересказала все, что произошло со мной за последние полтора месяца. Сосед мой только удивленно вздыхал, когда рассказ заходил о вещах совершенно невероятных, вроде приключения за Чертой или осады замка.

— Да уж, потрепали вы нервы друг другу, — в конце рассказа горько посмеялся голос.

— Это совсем невесело, — я уткнулась лицом в колени. — Теперь я совершенно одна в этой тьме, и у меня возникает ощущение, что я разговариваю сама с собой, а ты мой глюк…

— Глюком меня еще никто не называл! — засмеялся голос, хотя это трудно было назвать смехом, скорее приглушенный кашель. — По-разному меня величали, но глюк — это что-то новенькое…

— А еще я совершенно не знаю, где Эшер. Я так волнуюсь за него, — продолжала я о своем.

— Скорее всего, тоже сидит на этаже. Если бы его пытали, то обязательно позвали бы тебя посмотреть.

Я с изумлением посмотрела на стенку. Какой прямолинейный человек. Человек ли?

— А ты? Расскажешь о себе? Как тебя зовут, голос внутри моей головы? — я прислонилась затылком к стене.

Голос по ту сторону немного помялся, затем глубоко вздохнул.

— Раз уж ты поделилась своей историей, то и мне следовало бы поведать о себе, твоя правда. Я был одним из зачинщиков восстания на рудниках. Многих перебили, нескольких отвезли в столицу. Королева должна была с нами поговорить, но, кажется, у нее слишком много дел, и она забыла о нас.

— Восстание на рудниках? — присвистнула я. — И как ты попал на рудники? Я слышала, что нужно очень постараться, чтобы получить туда приглашение.

На моих губах появилась странная улыбка. Я чувствовала, что отчаяние довело меня до той стадии, когда хватает сил только на саркастичные шуточки.

Голос поник и не особо жаждал отвечать.

— Я очень плохой человек… Да и не человек, если уж на то пошло. Монстр с проклятой кровью. Дуан-расо…

Я тут же вспомнила Эшера, вцепилась пальцами в солому, на которой сидела.

— Не называй себя монстром только из-за своей крови. Дуан-расо не делает тебя хуже других людей!

Я не знала, почему мне так хотелось убедить голос в этом. Возможно дело было в Эшере, и не осознано, вспомнив о дуан-расо, провела ассоциацию с ним.

Голос умолк, и я уже подумала, что он больше не заговорит. Но спустя время до меня дошел голос из-за стены.

— Может, ты и права, незнакомка. Кровь не делает меня монстром. Но мои поступки… Если я скажу тебе, то ты больше не будешь говорить со мной.

— Буду, — отрезала я. — В конце концов я не хочу сойти с ума, сидя в этой тишине…

Голос снова умолк, раздумывая над тем, чтобы поведать свою историю. Наконец я услышала горький вздох, и голос признался.

— Я убил двоих… Множество ночей я не спал, пытаясь себя убедить, что не мог поступить иначе, но это не так. Во мне взыграли ярость и жажда мести. И за это пострадал невинный человек, которого я любил больше всего на свете.

Я не знала, что сказать. Все-таки не была готова к подобному признанию. Но чувствовала, что нужно было что-то сказать, не хотела нарушать свое обещание.

— Я… я понимаю. Меня тоже погубила ярость и жажда мести. И я чувствую, что она еще живет во мне, где-то глубоко в сердце. Но…, — я сглотнула, — я решила больше не проваливаться в это чувство. Нет ничего ужаснее, чем это.

Снова наступила тяжелая тишина, которую иногда нарушали шуршащие по углам крысы.

— Жаль, нельзя отмотать время назад, — нарушил тишину голос из-за стены. — Я бы многое поменял. Но, увы, от сделанного не сбежать. Поэтому я полностью заслужил то, в какой ситуации оказался. А вот ты не заслужила оказаться здесь.

— Точно не заслужила, — хмыкнула я. — Так как ты говоришь тебя зовут?

— Алан, — ответил голос за стеной.

— Айрин, — представилась я в ответ.

Мысль о том, что за стеной сидит убийца, меня смущала меньше всего. После всего пережитого это меня совсем не ужасало, тем более в голосе слышалось искреннее раскаяние.

Но скоро наш разговор постепенно сошел на нет, и я задремала.

Из сна меня выдернул лязг замка на двери, а в следующие мгновение меня резко поставили на ноги и повели куда-то по коридору. Факел в руке одного стража осветил хмурые лица моего конвоя. Куда меня ведут? На эшафот? В пыточную?

Я попыталась запомнить коридоры темницы, прислушалась в тишину, страстно желая уловить голос Эшера.

Вдруг на встречу из темноты шагнули еще стражи, они вели женщину в кандалах. Выглядела она не самым лучшим образом — истрепанные лохмотья, длинные грязные волосы скрывали половину лица. Когда они прошли мимо, я едва не удержалась, чтобы заткнуть нос от ее запаха.

Из-под черных сальных волос на меня глянули темные глаза, и в них мелькнуло странное узнавание. Но я ее никак узнать не могла, видела впервые. Женщина запнулась, что-то пробормотала про себя, а затем ее толкнули стражи, чтобы она шла вперед. На этом наша встреча и закончилась.

Меня ввели в допросную. Немного хуже той, что я видела во дворце королевы. Тут было окно, из которого выступал вид на площадь. Я очень хорошо знала эту площадь. Здесь казнили особо опасных преступников, врагов страны.

В комнате красовались различные пыточные принадлежности, но было видно, что это всего лишь музейные экспонаты, и ими замучить можно было скорее тех, кто решит их собрать и воспользоваться по предназначению. В уголке комнаты стоял мегафон, на котором крутилась пластинка, и я искренне заинтересовалась, зачем это устройство в комнате. Приглушать крики? Для настроения? Или еще одно устройство для пыток? Возможно, три в одном.

За столом сидел старый знакомый, которого я уже не ожидала когда-либо увидеть.

— Джайлс, — пробормотала я, глядя на этого «примерного семьянина». Руки самопроизвольно сжались в кулаки. В последний раз я видела его на той лесной полянке, убивающего Неру.

— Айрин, — широко улыбнулся Джайлс, словно встретил своего старого знакомого. — Много воды утекло с нашей последней встречи.

Я молча села перед ним, точнее меня грубо усадили на стул, а руки сковали наручниками.

— В допросе совершенно нет смысла, мы и так знаем, чем закончится эта история, — бодрым голосом говорил Джайлс. — Однако королева посвятила мне это дело, и я подойду к нему со всей ответственностью.

«Конечно же со всей ответственностью. Сэйдок говорил, что ты на плохом счету» — подумала я, но вслух говорить не стала. Честно говоря, Джайлс навевал на меня скуку, не хотелось тратить на него силы. Очевидно, что в этом разговоре совершенно не было смысла.

В ближайшие полчаса он в красках описывал наше с Эшером будущее — великолепную казнь, на которую придет посмотреть полгорода. И из нее сделают настоящее событие. Сначала Эшера казнят прямо на площади, а затем меня повесят, выкинув из этого окна. Отсюда же и будут читаться все приговоры. Я равнодушно слушала Джайлса, и это ему не нравилось. Он приблизил свое лицо к моему и промолвил.

— Что, тебя хватил такой удар, что туго соображаешь? Ты умрешь завтра. И сынок древних тоже.

Ему хотелось увидеть в моих глазах блеск отчаяния, слезы или ярость. Но мне было все равно. Я хотела, чтобы это все побыстрее закончилось.

Джайлс хмыкнул и отвернулся.

— Завтра будет великое торжество. Победа королевы над очередными предателями. Завтра же она сообщит, что знает, как усилить магию в этом мире. Так что гордись собой, ведьма, потому что завтра умрешь в великий день, а не на две канавы, чего ты и заслуживаешь.

Я покосилась на Джайлса и покачала головой.

— Видимо, в твоей жизни сейчас действительно все так плохо, что ты срываешь свою злобу на меня.

Мужчина ощетинился и холодно посмотрел на меня.

— На себя посмотри. Наступил твой конец.

Он взглянул на стражников и взмахнул рукой.

— Уведите ее. У меня еще много работы. Увидимся завтра на твоей казни, — бросил он мне в лицо. Казалось, я его все-таки смогла задеть.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Меня вернули в мою темницу, и в ближайшие часы мне ничего не оставалось, кроме сна. Между сном и явью я обдумывала над тем, увижу ли я еще королеву, смогу ли сказать Аквилегии что-нибудь колкое, но сильно в этом сомневалась. Все-таки я не была ее врагом, а просто пылью под ногами, которая теперь не имеет значения.

Я думала о том, что ждет мир теперь. Как Аквилегия использует камни? По правде говоря, не так уж много удалось узнать о них, чтобы понять весь масштаб. Приведет ли Аквилегия мир к апокалипсису, или просто заполучит сильное могущество? Смухлюет, забрав все карты себе? Стоило ли это всего, что случилось? Жизнь моей семьи, жизни людей, погибших в битве. Моя жизнь и Эшера?

В этой темноте можно было отдать полную свободу для мыслей, и они мучали гораздо сильнее, чем жажда и голод.

Но, наконец, мне удалось провалиться в подобие сна. Мне снились коридоры замка, или, быть может, подземелий. Как бы я не петляла по этим лабиринтам, всегда возвращалась назад. До той поры, пока не услышала голос.

— Приди ко мне! Приди!

Я почувствовала во сне тонкий запах крови, который вызывал отвращение, но я чувствовала, что должна идти на этот запах. И на голос.

Чем дольше я шла, тем сильнее усиливался аромат, и громче становился призывающий голос в моих ушах. Незнакомый женский голос, уставший и потерявший былую силу. В один миг он начал слабеть, и я ускорила шаг, боясь, что потеряю его, но потом голос снова усилился, зазывая меня.

— Приди ко мне! Услышь меня!

«Я слышу, я иду!» — подумала я, не зная, к чему это приведет. Чтобы доверять незнакомому голосу и запаху крови нужно в конец потонуть в отчаянии.

Наконец я вошла в комнату, похожую на мою темницу. Посреди комнаты сидела женщина, закованная в цепи. По ее рукам их запястий сочилась кровь. Ее темную фигуру освещало окно за спиной странным холодным светом.

Женщина подняла голову и посмотрела на меня из-под темных грязных волос. Я узнала ее, видела эту женщину, когда меня вели на беседу к Джайлсу.

— Неужели ее образ так запечатался в моей голове, что она приснилась мне, — подумала я, а затем заметила, что говорю эти слова вслух. На лице женщины появилась ухмылка.

— Это не совсем сон, — сказала она. Ее голос походил на шелест осенних листьев. — Твое тело несомненно спит, но душа сейчас здесь, стоит в моей темнице. Я звала тебя…

Я неуверенно переминалась с ноги на ногу. Слова сорвались с моего языка раньше, чем я успела подумать.

— Зачем?

— Сначала скажи, как зовут тебя, — попросила женщина. Слова опять же сорвались раньше, чем я успела подумать.

— Айрин… что происходит?

— Айрин, приятно познакомиться, — кивнула женщина, разминая руки. Цепи едва слышно звякнули. — Наконец я смогу поговорить с тобой. В последние дни мне снился сон, я видела тебя… и других людей. То, что мы хранили, вышло наружу, и ты была одной из тех, кто был вплетен в эту историю, которая началась еще задолго до твоего рождения…

Я вгляделась в ее лицо. Кожа исчерчена морщинами, но глаза были намного старше и мудрее, чем лицо. Я осторожно села на холодный пол напротив нее и посмотрела в глаза.

— То, что вы хранили?…

— Да. И я до сих пор вижу их. Они так невыносимо близко, в этом огромном городе. Каменной коробке из тысячи душ, — она зажмурила глаза. — Их сила становится все сильнее, а вы — слабее. Обман зреет в саду, в котором растут каны…

— Каны? Как на гербе королевы? — рассеяно прозвучал мой голос. И опять сказала раньше, чем успела подумать. — Можно говорить без загадок… — и добавила, осознавая. — Прошу прощения за грубость…

— Ничего, Айрин. Я вырвала твою душу из твоего тела, чтобы поговорить с тобой. Конечно, я обязана все объяснить. Только дай собраться с мыслями… — Она опустила голову и вцепилась ногтями в свои ладони. Кровь засочилась сильнее, и я испугано отпрянула.

— Вы ведьма крови?

Женщина открыла глаза и посмотрела на меня внимательным взглядом.

— Моя магия чище и древнее той, что течет по твоим жилам, девочка. Я жила в прошлом веке, когда вы еще не столкнулись со своей великой бедой.

— С исчезновением магии?

— Да. Тогда я еще была молода, и Гернсэт тогда только начал расти. Но мне не было дела до него, я жила в маленьком поселении (если его так можно назвать) у края леса, древние были моими соседями и друзьями. Среди нас были и люди. Мы жили в мире, и мы называли себя Хранителями. Мы делали то, чем занимались наши отцы и матери, и чем занимались их предки. Хранили то, что теперь извлечено из глубин.

Я сглотнула, не смея перебивать. Сразу догадалась, о чем она говорит. О камнях.

— Их было одиннадцать, — словно в подтверждение догадки, продолжала женщина. — Одиннадцать камней, которые мы называли одиннадцать сердец. История их относится к такой древности, что я даже не могу утверждать, кто подарил нам их. Пантеон? А может тот, кто был до них? И для чего? Это было оружием? Инструментом создания этого мира? — Цепи на ее руках звякнули. — А может просто артефакты, дар богов старым героям, которые решили их сохранить в своих могилах? Я скорее склоняюсь к последнему, но наверняка никому не дано узнать.

Я даже забыла, как дышать, замерла, слушая ее. Неужели, та находка, найденная Эшером в пещере, была даром богов? Хотя, учитывая, на что были способны три из них, тут и нечему удивляться.

— Каким-то образом они поняли, что этот дар — дисбаланс для нашего мира, который не должен никому доставаться. Что он необычайно разрушителен… даже если им никто не обладает. Поэтому они были спрятаны так глубоко под землей столько лет. Запечатанные за замками, защитными рунами. А мы, Хранители, накладывали последний уровень защиты. Со стороны мы походили на чокнутых фанатиков какого-то своего придуманного культа…. Что было не так далеко от истины. Все мы были семьей, узким кругом, не пускающим чужаков, братья и сестры продолжали свой род за счет друг друга. С молоком матери мы впитывали в себя свое предназначение — охранять круг, который вел в гробницу одиннадцати сердец. А объяснения… они были расплывчатые. Нас пугали, что под недрами земли лежит одновременно и сладостное сокровище, и мучительное проклятье. А потом это все закончилось…

По ее щеке потекла слеза, но женщина этого будто бы и не заметила. Ее голос продолжал звучать ровно.

— Пришли поселенцы. Люди. Чужаки. Сначала они не замечали нас, строили стены неподалёку, а ими командовал этот… лорд. Их язык отличался от нашего, но мы понимали часть слов, и то, что нас недолюбливают. Очень быстро из позиции хозяев этих земель мы стали чужаками, изгоями, уродами… Они называли свой город Лойран, и их не волновало, что эти земли тысячи лет носили иное название. Они рубили деревья и копались в земле. Мы пытались прогнать их, но тщетно. А потом нас начали отлавливать и убивать. Часть хранителей стояли до последнего, другие смогли бежать к древним, некоторые были приняты… Древние, что живут сейчас у границы лойранских земель, откуда вглубь уходит страна мифов, возможно помнят эту историю. Для них мы тоже были чудоковатыми, но они никогда не вмешивались в наши дела. Знали, что это не их дело, и лучше в это не вмешиваться, что это возможно больше всех них. А вот люди не желали слушать, да мы и не пытались рассказать. Разумом мы сразу поняли, что они нас не поймут. Тем более это был секрет.

Она вздохнула, а я вдруг почувствовала, как болят мои губы, искусанные от волнения. Так вот в чем заключался секрет этих камней. И вот вероятно откуда берет начало проклятья Винсента…

— Я была из слабых, решивших убежать. Мы убеждали себя, обманывали, что вернемся, когда окрепнем. Но мы прекрасно знали, что у нас ничего не выйдет, чужаки слишком сильны. Оставалась только надежда, что никто никогда не выпустит запечатанное на свободу, но…

Женщина прикрыла глаза и сжала губы. А я подумала про Эшера. Если бы он тогда не полез в ту пещеру!

— Но лойранцы стали изучать пещеры, надеясь найти драгоценности. Раскопали и нашу гробницу, ничего не боясь. За семьдесят лет они изучили все, что можно, и только слабое влияние наших чар неотвратимо отгоняли чужаков. Но магия таяла. И таяла во всем мире. Тут тоже можно сказать спасибо лойранцам, — она невесело усмехнулась. — Открыв гробницу, они пробудили камни. А если точнее, то влияние камней вырвалось за пределы гробницы. Одиннадцать сердец растворяли магию, блокировали ее…

— Хотите сказать, — выдохнула я, когда слова уложились в моей голове, — магия пропадает из-за этих камней? Во всем мире?

Я не могла поверить в это. Одиннадцать камней, найденных вдали от крупных городов, в сравнительно небольшом и молодом королевстве Гернсэт, перебросили свое влияние на весь континент Перегрин, на все земли, открытые когда-либо исследователями. Северные шаманы, восточные колдуны… все виды существующей магии начали угасать, казалось бы, из-за ничего. А оказывается, дело в камнях!

Я чувствовала, что в истинности слов ведьмы не нужно сомневаться. Вопрос, на который искали ответы тысячи умов, был разрешен здесь, в подземельях замка, после всего, что случилось… Я могла бы прославить свое имя, когда написала бы об этом открытии. И, если бы в это действительно кто-то поверил, я бы была самым счастливым человеком на свете, по крайней мере та Айрин, которой я была пару месяцев назад. Но теперь… В этом не было смысла, меня все равно убьют.

— Королева… — прошептала я, — Аквилегия знает про это?

По невеселой улыбке на лице женщины я поняла ответ.

— Аквилегия вытянула счастливую карту. В своих поисках бессмертия она перепробовала многое, и, наконец, набрела на остатки того, что некогда было хранителями. Поймав нас и начав пытать, она думала, что в лучшем ей расскажут про секреты ванн из крови девственниц и подобные ритуалы, а обнаружила она ключ к величию. Правда, узнав истину, она все равно не осознает всей мощи камней. Хочет использовать как орудие богатства и величия, и вечной жизни. Если бы хотела, она бы уже давно устроила бы апокалипсис и создала бы мир заново. Хотя еще не поздно…

— Как же вы выдали ей этот секрет!? — всплеснула я руками. — Рассказали бы ей только то, что она ждала, и… — я выдохнула. Не знаю, что было бы в таком случае.

— Эта женщина имеет свои способы, как вывернуть душу на изнанку. Она обманула меня. Кто-то из наших сказал чуть больше, чем следовало, она зацепилась за эту ниточку, и вовремя допроса каждого из нас использовала эту крупицу информации, чтобы вызнать больше. В итоге, со мной она сделала предположение близкое к правде. А затем пообещала жизнь… и я… я согласилась. Свое обещание она выполнила, теперь я гнию в ее темницах. Не знаю, сколько я еще ей буду нужна. Камни найдены, таблички с инструкциями, что оставили наши предки, у нее тоже есть, скоро их переведут. Наверное, сохраняет на всякий случай, но надолго ли… — Женщина качнула головой, пытаясь отбросить темные волосы от лица. — Нет, конечно же она меня убьет. И как всех, кто хоть как-то причастен к секрету. Ты уже поняла, как она хочет использовать камни в свою пользу?

Я пожала плечами и отвела глаза.

— Стать бессмертной? Богатой? Сильной?

— Она будет продавать магию, — женщина вдруг засмеялась. От ее смеха мурашки бежали по коже. — Как нелепо! Она могла бы перевернуть мир, но решила пойти другим путем… путем прославления своей династии, своего имени.

— Продавать магию?

— Если судить по тем вопросам, которые она задавала, то да. Она не спрашивала, как уничтожить камни. Не интересовалась, что будет, если использовать определенную комбинацию. О, пантеон, она даже и десятой части возможностей не знает!

— Может, и хорошо, — скривила я губы.

— Теперь, когда она собрала все камни вместе, она откроет что-то вроде банка магии. Магию можно будет купить, прикоснувшись к камням. Конечно, весь мир захочет воспользоваться этим. Кто-то обязательно захочет украсть камни, но Аквилегия уж точно озаботится тем, чтобы никто не смог поднять их с места. Кажется, там есть что-то вроде проклятья. То есть ты можешь прикоснуться и получить магию, а можешь сам превратиться в камень или прах. Аквилегия придумает свою легенду, назовет себя новым божеством, в ее честь начнут возводить храмы, другие будут торговаться хотя бы за маленький кусочек. Она могла бы добиться большого, но не хочет…

— Может, боится? — вдруг предположила я.

Женщина задумчиво посмотрела на меня.

— Возможно… — ее лицо прояснилось. — Да, Айрин, вот ответ. Много берешь, и отдаешь еще больше. Потом, может лет через шестьдесят, она осмелеет и использует их на всю мощь. Но уже сам факт ее планов представляет угрозу. Магия ценный ресурс, и ее нельзя моно… как вы это говорите?

— Монополизировать? — предположила я, а затем решительно покачала головой. — Нет, камни нужно уничтожить. Вы же говорите, что именно они блокируют магию?

Она кивнула, внимательно глядя мне в глаза. В уголках губ появилась улыбка.

— Я знала, что вы все мне не зря снитесь. И ты, и великан, и лесные люди, и птицы… Те ритуалы не были напрасны, вся эта кровь, что мы проливали поколениями, собралась во мне, чтобы я выполнила долг хранителей. Сохранить или уничтожить…

Она уронила голову, и мне показалось, будто она резко уснула или лишилась сил. Я встала и осторожно подошла к ней. Мне хотелось снять с нее цепи, но я увидела, что мои руки проходят сквозь металл.

— Мне отсюда уже не выбраться. Но ты можешь. Ты и вторая половина твоего сердца. Завтра вы сбежите, а я…

Ее голос был тихим, и он угасал, как будто листья рассыпались в прах.

— Я вам помогу сбежать. Использую то, что никогда нельзя использовать ни одному магу, если он хочет жить.

Я нахмурила брови, не понимая, о чем она, а женщина продолжала говорить:

— Никогда не используй этого. Даже если покажется, что больше нечего терять. Но я использую, ради вас. Вы должны все это остановить.

— Подождите, — сказала я, чувствуя, как слабеет связь. Мир вокруг стал погружаться в свет, и я поняла, что это растет окно за спиной женщины. — Вы сможете рассказать больше о камнях? Почему один привел за Черту? Что делают остальные?

— Почему ты думаешь, что я знаю об этом? — на ее лице появилась слабая улыбка. Я пожала плечами. — Но ты права. Я знаю много, потому что Аквилегия показывала мне таблички, чтобы я их перевела. Но даже под сывороткой правды она не добилась своего, я уже почти не помню тот древний язык, только песни… Там что-то говорилось про камни… или сердца… или дары. Итак, про первый уже ты знаешь, отправляет он за Черту. Как было написано… «Пересечь грань между миром сознания и миром памяти, чтобы обличить в реальность существование померкших грез». Аквилегия думала, что этот камень сразу вернет мертвого к жизни, клала каким-то трупам камни на грудь, но ничего не получалось. А больше перевести пока не смогла, поэтому сейчас над переводом работают ученые.

— Если бы она попала за Черту, то назад бы не вернулась, — покачала я головой, вспоминая то, что пришлось пережить. Разум постарался забыть, но иногда фрагменты возвращались, вызывали тошноту.

— Для того, чтобы вернуться, нужны камень жизни и смерти, — пояснила женщина, и продолжила цитировать по памяти. — «Валун жизни и валун смерти, стоящие на расстоянии друг от друга таком, какое бывает всегда». Аквилегия расшифровала загадку. Ее люди думали, что камни нужно поставить вплотную, но она решила, что между жизнью и смертью находится сам человек, и оставила между ними расстояние среднестатистического человека.

— И это сработало! — Воскликнула я, вспоминая те камни за бездной. — Вот только без жертв из-за черты не выбраться….

— Потому что вам нужен был другой камень, — объясняла ведьма, а я жалела, что не могу записать все, что она говорит. — Но давай по порядку. Второй камень цвета содалита — камень, что предсказывает будущее. Наверное, самый простой из камней, сейчас множество артефактов, которые могут делать подобное. «Черный дым заполняет полость камня, предсказывая его владельцу будущее, полное трудностей, и не посветлеет он, пока угроза не растворится над его головой». Третий и четвертый камни парные, как и камни Жизни и Смерти. Один в форме звезды, другой — полумесяца. Кажется, он способен управлять временем суток…

— Что? — изумилась я, представляя, как Аквилегия контролирует время дня. А что, если она будет делать бесконечный день, чтобы люди без конца работали… хотя вряд ли она будет использовать его так бессмысленно. — А это не слишком ли… опасно?

— То есть камень жизни и смерти тебя не смутил? — усмехнулась грустно женщина. — Я тебе говорю то, что знаю. Возможно, тут тоже загадка. Дай вспомнить, как там было… — она прикрыла глаза, — «Звезда прояснит свет на мир, полный мрака, а полумесяц укроет во мрак даже в самый солнечный день». Можешь поломать голову, если хочешь.

— Ладно, а что остальные? — нетерпеливо спросила я, чувствуя, как кружится голова. Света становилось все больше и больше. Я могла скоро проснуться.

— «Пятый подобен второму…», — продолжала женщина. — «Но, если содалит темнеет — это к бедам. Если багровеет рубин — к смерти». Тут все понятно, я думаю?

Я кивнула, и прикусила губу. Тогда Нералида брала камень в руки… Камень уже знал, к чему все это приведет. Мурашки пробежались по коже.

— Значит, два камня, предсказывающее будущее, три, позволяющие путешествовать в мир мертвых, еще два, отвечающие за свет и темноту, — перечисляла я.

— Есть еще камень, что лечит от всех болезней, «излечит любую рану и болезнь, от всемирной хвори до смертельных повреждений. Размером с яблоко, и имеет множество граней». Затем еще два парных камня. «Камень тепла и камень холода. Источник магии света и тьмы, их корень. Но холод не значит зло, тепло тоже может обжечь». Как-то так. Из них, как я понимаю, маги и будут черпать свою энергию. И последний, эллипсис черного цвета. «Ключ, что ляжет в сердце и мертвого, и живого, и сна, и реальности». С ним, как я поняла, и можно спокойно ходить за чертой. Наверное, этим его силы не ограничиваются.

Я кивнула. Вот так все сложилось воедино. Загадка одиннадцати камней перестала быть загадкой, по крайней мере для меня. Не терпелось рассказать все это Эшеру. Не терпелось его просто увидеть.

— Я рассказала тебе все, что смогла. Теперь могу лишь пожелать удачи. Убегай из этого города прочь, беги в леса, к древним. Пусть они помогут тебе, — женщина тяжело вздохнула, как будто провели по металлу, и весь мир вокруг стал резко рассыпаться. — Помогут всем нам!

— Хорошо, я постараюсь, — сказала я, хотя слабо верила, что у меня получится пересечь хотя бы порог своей темницы. Что уж говорить про то, чтобы уничтожить эти камни. Кстати, уничтожить камни!

Свет заполнил весь разум, и я крикнула в последний момент.

— Как мне их уничтожить? Или запечатать? — я использовала всю силу легких, но ее казалось было мало. И сквозь пелену я услышала только одно слово.

Кровь.

А потом я проснулась.

На лбу моя была испарина, в ушах все звенело, а сердце колотилось как бешенное. Губы мои шептали, как безумные «кровь. кровь», и я боялась, что воспоминания о сне превратятся в пыль, как и любой другой сон.

Однако спустя пару минут я пришла в себя. Весь разговор уложился в моей голове, как будто мы говорили вот только что. Вот только об одном я забыла спросить.

Я так и не узнала, как зовут эту женщину.

В это время, Сайбл VIII

На столе лежало недописанное письмо. Сайбл из правящей королевской династии Лариант сидел за столом, в его тонких аристократических пальцах, покрытых морщинами, лежала перьевая ручка. Он писал ответ сестре, Сабрине Лариант, женщине умной и независимой, которая до тридцати лет отвергала всех женихов, что подыскивал ей папа. А затем отец ушел за черту, и Сабрина смогла сама управлять своей жизнью, о чем не стеснялась напоминать в своем каждом письме.

«Пишу тебе с борта корабля, возвращаюсь из путешествия и мчусь к тебе на всех парусах. Вчера покинула гавань Шипящего моря. О, ты бы знал, как мэр Гестенберга не хотел меня отпускать! Пришлось пообещать, что я еще вернусь, хотя ни за что на свете не хотелось бы возвращаться в эту глушь. Хотя твое королевство, братец, тоже глушь, давай говорить откровенно. Если для того, чтобы доехать до лагеря древних, нужно несколько суток, то у меня для тебя плохие новости! Когда собираешься проводить перепись?».

Сабрина была прямолинейна, и отличалась большой наглостью. Так разговаривать с королем! Видимо, и она ни во что его не ставит, как и Аквилегия.

«По поводу твоей тиранской женушки…. Если бы не она, я бы продолжила путешествовать, но то, что ты пишешь о ней, и слухи, которые доходят до меня, заставляют меня волноваться. Сайбл, ты забыл, что являешься королем? Или всю твою голову занимают другие мысли? Очнись, если так и дальше продолжится, то долго ты на троне не просидишь. Эта цветастая барышня пустит свои шипы вокруг трона и не отпустит. У канн же есть шипы?»

Сайбл глубоко вздохнул, перечитывая ее строки. Да, сестра была совершенно права, и это сильно выводило из себя. Каким же он себя чувствовал беспомощным. Последние годы проводил на охотах, поездках, не вел активных дел в политической жизни. Возможно, кто-то назовет его годы временами стабильности. Ни восстаний, ни внешних войн. Но секрет был прост — Сайбл делегировал все вопросы на жену и совет, а свои амбиции отложил в дальний сундук в сокровищнице Лариантов.

Но больше так действительно продолжаться не может. Нужно смахнуть пыль и приниматься за работу. В первую очередь серьезно поговорить с женой и разобраться с этим восстанием. Затем нанять лучшего законника, чтобы тот нашел лазейку в договоре и ограничил ее права. Если Аквилегии так хочется править, то пускай отправляется в свое маленькое герцогство и командует им. Но сначала пусть родит ему наследника.

Наследника. Плечи Сайбла снова поникли. Лекари утверждали, что они оба совершенно здоровы, но годы брали свое. Давно нужно было бы завести бастарда, но Сайбл не чувствовал в себе никакой эмпатии к женщинам. Одна мысль о том, чтобы лечь с одной из них в постель, вызывала отвращение. С Аквилегией он тоже спать не хотел, хотя понимал, что долг обязывает. Но вместо этого он свел встречи с ней к минимуму, один-два раза в месяц, в дни, которые астрологи и лекари обозначали идеальными для зачатия ребенка. Но что-то все равно не получалось. В то время у Сабрины было уже шесть детей от разных мужчин.

Сабрина. Она прибывает сюда, но путь займет еще несколько недель, а то и месяц. К ее прибытию нужно будет как можно скорее прийти в себя, чтобы окончательно не опозориться перед сестрой. «Я все держу под контролем» скажет Сайбл, и не обманет ее.

Он бросил взгляд в окно, и увидел сумрак, надвигающийся на мир. Вечерело. Аквилегия и ее люди так еще и не прибыли. Может, теперь она ждет момента, чтобы восстать против него?

Она уже вынесла приговор Лойрану, без суда и следствия. И это злило Сайбла больше всего. Как она посмела убивать его вассала?! Теперь остальные лорды отвернуться от него, будут смеяться над ним или ненавидеть. Сайбл разрывался над тем, какое наказание ждет Аквилегию — публичная порка или он ее задушит собственными руками в ее покоях?

— Ваше высочество, королева прибыла в замок, — сообщил слуга, показавшийся в дверях. Сайбл бросил на него какой-то бешенный взгляд, в котором было и предчувствие. Наконец-то он поставит Аквилегию на место.

В окружении своей стражи он вышел навстречу супруге, в парадный зал. Их взгляды пересеклись, и в глазах обоих метались молнии. Глаза Аквилегии потемнели, и она с презрением смотрела на короля, но внешне оставалась холодной и спокойной. Сайбл сжал кулаки и подошел к ней ближе.

— Королева, жена моя, — он чеканил каждое слово, представляя, как задушит ее. Аквилегия ядовито улыбнулась, представляя, как с Сайбла падает корона, а он задыхается и падает к ее ногам. — Как я рад, что вы прибыли, наконец. Надеюсь, дорога не была тяжелой.

— Ну что вы, нет, конечно! — мелодично отозвалась женщина, подавая перчатки для верховой езды одному из мельтешивших слуг. Все они, от гвардейцев до кухарки, окружили их, застыв в ожидании. — Дорога была легкой, и я привезла вам сувенир, как вы и просили.

Под «сувениром» Аквилегия подразумевала остатки предателей, или людей, которыми она их назвала. Сайбл подозревал, что в этом деле что-то не так, и он обязательно выведет королеву на чистую воду.

— Да, я хочу взглянуть на этих людей, — беспристрастно промолвил Сайбл, свысока глянув на Аквилегию. Он в тайне желал, чтобы Аквилегия не привезла их, убила на месте, чтобы и у Сайбла был повод арестовать, а потом казнить королеву за нарушение приказа. Как же он сейчас был зол на нее!

Аквилегия вывела его во двор, в котором в клетке для преступников сидели двое. Они дремали, уставшие от голода и поездки, но их разбудил звук лязга клетки — тюремщик и стража подошли к ним. Сайбл тоже приблизился, чтобы лучше разглядеть их.

Дети. Едва ли парню больше двадцати пяти, а эта девушка и того моложе. Но на лицах отражено столько, будто они прожили в два раза больше лет. Девушка его даже не удостоила взглядом, а в синих глазах юноши не было и капли узнавания. Зато он узнал Аквилегию, стоявшую рядом, и на лице его отразилась неприязнь.

— Постойте, — сказал Сайбл, поравнявшись с ними. Он строго глянул на тюремщика, который затягивал кандалы на тонких запястьях девушки. — Прежде, чем вы отведете их в темницу, я хочу поговорить с ними! Это приказ.

Тюремщик склонил голову, на лице отразилась покорность. Он уже хотел было отпустить заключенных с гвардией короля, как Аквилегия мягко положила ему руку на плечо.

— Да, конечно, ты побеседуешь с ними. Ты прав, нам нужно оказать им гостеприимство. Выделить покои, накормить и выдать чистую одежду. А потом они будут готовы к беседе с тобой, государь.

Сайбл с подозрением посмотрел на королеву, на лице которой сияла невинная улыбка. «Я знаю, что ты вовсе не в покои их ведешь, а в темницы замковой тюрьмы. Я не дам себя обмануть!».

Но все равно дал, и это стало для него роковой ошибкой.

— Смотри, как они устали с дороги, вряд ли они сейчас способны отвечать на твои вопросы. В конце концов, что мешает тебе поговорить с ними через пятнадцать минут?

Пятнадцать минут? Действительно, что может случиться за пятнадцать минут?

— Отвести их в покои в восточной башне, — кивнул Сайбл. Восточная башня была с комнатами для домашнего ареста. В этих комнатах побывали разные люди, даже принцессы и принцы. Кто-то покинул их на своих двоих и стал свободен, другие — лишились головы.

Однако Сайбла ослушались и отвели все-таки Айрин и Эшера в темницу. Их камеры были в разных концах коридора. Конечно же, Сайбл узнал об этом, но тогда ему уже было все равно.

— Это еще не все, дорогой мой муж, — с сияющей приторной улыбкой сообщила Аквилегия, но в ее глазах плавали осколки льда. — Я привезла из Лойрана еще один подарок для тебя.

Они шли вдоль королевских коридоров. Вдвоем, стража из четырех человек, личной гвардии короля, шла чуть на отдалении. Сайбл видел, что ему уже больше не нужно скрывать чувств перед подданными, и он сказал, сжав кулаки.

— Аквилегия, ты переходишь все границы. Возомнила себе судьей и вынесла приговор моему вассалу! — Сайбл даже затрясся от злости. Аквилегия остановилась на миг и высокомерно посмотрела на него. Но ничего не ответила.

Аквилегия привела его в роскошный зал, в котором устраивались балы и самые яркие праздники. В середине комнаты кто-то раскидал булыжники и дешевые драгоценности. «Пантеон, что это за игры» — подумал король, подходя вместе с Аквилегией ближе.

Какой-то мужчина со светлыми волосами и высоким черным воротником, прикрывающим шею, устанавливал последний камень, отливающий ярким светом, ему помогали в этом еще пять человек, которые даже и не заметили присутствия короля. Их внимание поглотили камни, они пытались установить их, следуя своим расчетам.

Сайбл вспыхнул снова от такой наглости.

— Ваш король здесь! Доложите, чем занимаетесь.

Блондин бросил на него равнодушный взгляд, но его глаза… радужки походили на янтарь на солнце, а зрачки были узкими как у змеи. Сайбл поморгал, чтобы отогнать это наваждение.

— Это камни, добытые из земель Лойрана, — снова в голосе Аквилегии появилась мелодичность. «Когда она говорит таким тоном, ничего хорошего не жди» — подумал вдруг Сайбл. — Эти камни вернут нам магию, прославят наше имя. Все ли готово, Ануир? — она обратилась к светловолосому.

— Да, ваше величество, — становясь в полный рост, сообщил Ануир. Он чем-то сильно не нравился Сайблу, и он не мог понять, чем.

— Кто ты? — прямо бросил король. Хотя ответ напрашивался сам собой. Даже голос выдавал в этом змееглазом наемника.

— Всего лишь слуга ее величества, — склонил голову Ануир в деланом благоговении.

Сайбл развернулся к Аквилегии и крикнул.

— Что происходит, кушанты тебя дери! Что это за камни?

— Они могут излечить от всех болезней, сделать бессмертным, все зависит от того, как они будут стоять, — Аквилегия пристально смотрела в его глаза. — Они помогут нам завести наследника.

Сайбл застыл, вслушиваясь в ее слова. Наследник. Да, это то, чего он хочет больше всего на свете. Здорового сына. Или дочку.

— Это что, волшебные камни? — тон Сайбла изменился, из него растворилась злость, но появилась настороженность.

— Конечно. Ты же знаешь, семьдесят лет назад в землях Лойрана жили маги, творившие заклинания…

— Черную магию, — вспомнил Сайбл. Аквилегия стиснула зубы, ей не нравилось, когда ее перебивали.

— …Так говорят старожилы самого Лойрана, это верно. Но они ведь не понимали, какую магию творил народец, живший до них. Их просто пугала неизвестность. Но я проверила информацию и проконсультировалась с лучшими учеными из университета. На этих камнях нет и следа темной магии. Так что они действительно подарят нам ребенка. То, чего мы оба так хотим.

Нет, все это звучало слишком невероятно. Сайбл помотал головой.

— А какая цена? Не верю, что все это положено нам даром?

В глазах Аквилегии блеснул блеск ярости. Она с трудом сдержала ее.

— Ты король, забыл? Для тебя нет цены. А если уж тебе так важно, то вспомни, что Винсент пал за них…

— Так вот что случилось! — всплеснул руками Сайбл. В его голове картинка стала складываться. — Винсент нашел их, а ты отняла!

Лицо Аквилегии было беспристрастно. Но черные, как зеркала, глаза выдавали все эмоции.

Как же они ненавидели друг друга, и корни этой вражды начали, как песчинки, складываться с самого начала, превращая их совместные чувства в выжженную пустыню. Кажется, все началось в тот момент, когда Аквилегия отказалась от свадьбы без уговора, лишающей всякой свободы в отношении ее земель. Но да ладно, это еще можно было назвать справедливым. Но Аквилегия никогда не любила его, даже не пыталась. Наверное, сердцем чувствовала, что Сайбл вообще не способен иметь теплых романтических чувств к кому-либо, ни к женщинам, ни к мужчинам. Но и это можно было бы пережить.

Они почему-то с первого взгляда невзлюбили друг друга, словно были разными полюсами планеты. И все эти годы, что они были вместе, они только мучали друг друга, ожидая, кто первый не выдержит и приведет к гибели второго.

И выиграла Аквилегия.

— Все точно готово? — бросила она бесстрастно в сторону наемника Ануира. Тот кивнул. Сайбл сжал кулаки. Королеве как будто резко стало скучно в его присутствии, и она отвернулась от него, теряя всяческий интерес.

— Мы не договорили! — вспыхнул пламенем зарева король, и схватил Аквилегию за руку. Но та вдруг толкнула его каким-то заклинанием, и он упал. Упал прямо в центр круга, образованный камнями. — Ты пожалеешь об этом, Аквилегия! Я объявляю тебя государственной преступницей. Стража, взять ее!

Но одним легким взмахом руки королевы-колдуньи гвардия, что пришла с ним, разлетелась по комнате, как тряпичные куклы. Король сам попытался встать, но тут почувствовал, как все его тело парализовало. По позвоночнику поднялась холодная дрожь, и она обволакивала все его тело. Сердце короля испуганно сжалось. Что происходит. Неужели камни…

Камни сияли. Ярче всех, конечно же, «осколок» солнца. Он словно делился своей энергией с остальными камнями, а цепочку замыкал его «брат-близнец», камень тьмы и холода. Пелена застелила глаза, но Сайбл все равно мог видеть лицо королевы. Она смеялась над ним.

— Ты… так просто… меня не убьешь. После моей смерти… народ… станет неуправляемым… — прокряхтел он. Мысли бросились в сторону сестры. Точно, Сабрина отомстит за него!

— Ты так уверен, что после твоей смерти что-то изменится? — делано изумилась Аквилегия. Она сделала невыносимое лицо, как будто говорила с ребенком, а не с королем. — В любом случае, я не собираюсь тебя убивать. Твоя тушка еще пригодиться.

Тысячи иголок впились в его голову. Казалось, весь череп наполнился холодной водой. Разум Сайбла кричал вне себя от ненависти.

«Я казню ее, казню!»

Говорить он не мог, только лежать. Его глаза бегали, как будто в припадке. Аквилегия улыбалась. Торжество сияло на ее лице. Но дело было не только в том, что король лежал на мраморном полу, поверженный. Камни работали!

— Ваше величество, они действительно работают, — Ануир зачаровано смотрел, как король дергается, лежа меж сияющих камней. К горлу подкатило вдруг что-то вроде страха, но Ануир ненавидел это чувство, и загнал в самый дальний угол своего сознания. Он посмотрел на Аквилегию.

Ее лицо, омоложенное тысячью эликсиров, сияло как-то по-особенному. Счастьем, искренней радостью, чего он раньше за королевой не замечал. Глаза выдавали даже больше, чем лицо. Она повернулась к Ануиру и засмеялась, как молодая девушка.

— О да, у меня получилось. У нас получилось!

Она вдруг подошла к наемнику и сжала в объятьях, награждая длинным поцелуем, от которого перехватило бы дыхание даже у амфибии, а ведь им дышать не нужно. Король, лежащий на полу, яростно зашевелился, но так и не смог встать.

«О, Пантеон. Я доберусь до тебя Аквилегия даже из-за черты! Я казню тебя, казню! Твоя голова будет висеть на пике! Я убью тебя собственными руками…»

Эта последняя пылкая мысль была потушена водой, которая промывала весь его разум. Потом волны схлынули, боль прекратилась, и Сайбл снова смог дышать. Он открыл глаза и осторожно встал, еще шатаясь, как матрос, шагнувший на сушу после плаванья. Аквилегия сделала шаг назад, на лице была настороженность.

«Аквилегия. Аквилегия» — стучало в его голове. Так стучит его сердце.

Любовь. Нет, не любовь, обожание! Его великая королева, дороже всего на свете! Он ловил каждый ее вздох, каждый ее взгляд. Сайбл и забыл, что секунду назад хотел ее убить. Сейчас он сам бы умер за нее.

Сайбл встал на одно колено перед ней и склонил голову.

— Я готов вам служить, моя королева! Я положу к вашим ногам весь мир!