Одиннадцать сердец

Глава 10. Возвращение

Не смотря на разногласия, остальная часть нашей миссии прошла гладко. Мы все-таки пробрались в зал, в котором были таблички, и едва удержались от удивленного возгласа, когда увидели их количество. Вся комната была заставлена большими серыми камнями, к которым крепились деревянные таблички. И пока я гадала, сколько понадобится времени, чтобы скопировать все содержимое с помощью карандаша и бумаги, и уже готовилась впасть в панику от безысходности, как Ривален очень ловко провела рукой над несколькими табличками, а затем положила ладонь на бумагу, которой мы запаслись в больших количествах. Эффект был почти такой же, как если бы мы обводили буквы карандашом на бумаге, но в десятки раз быстрее. Дизгария осталась у дверей караулить, и где-то минут через полчаса нашего увлекательного занятия (Ривален копировала, а я старалась ей не мешать), древняя сообщила:

— Сюда идут! — и тут же, как тень, шмыгнула в ближайший темный угол.

Я замерла и посмотрела на Ривален. Древняя не растерялась, указала мне место, куда спрятаться, и исчезла из виду сама. Чувствуя, как потеют ладони от волнения, я поспешила последовать примеру опытных шпионок, спряталась за одной из колонн с табличками. Едва успела до момента, как в комнату вошло несколько людей. Одного из них я даже узнала, это был, конечно же, неподражаемый профессор Хкарлус, которого знал любой студент. А вот еще двоих ученых я не знала лично, но периодически видела в университете. Они тоже были какими-то важными фигурами в своих узких кругах.

— Она сказала, что у нас есть месяц до открытия банка, — в голосе высокого мужчины, который чуть сутулился, слышалось беспокойство. — Мы ничего не успеем, профессор! Это просто невозможно!

— Не паниковать! — прервал его Хкарлус, который не выглядел особо уверенным. На лысом затылке выступило несколько капелек пота. — Самое главное — это перевести основы. С тем самым проектом мы успешно справились…

— Проектом! — возмутилась рыжеволосая женщина, под глазами которой глубоко залегли темные тени. — Да это просто сумасшествие. Почему вы игнорируете мамонта в комнате, профессор? Королева собирается делать со своим народом немыслимое…

— Осторожнее со словами, — Хкарлус нервно огляделся, я сильнее прислонилась к холодной колонне. — Вы хотите жить? Тогда нам придется делать то, что нам говорят! У нас нет выбора! — Он нервно засмеялся. — Мы же просто делаем свою работу. Не создаем оружие массового поражения, просто переводим текст!

— Успокаивайте себя, профессор, — покачал головой высокий ученый, — но я, пожалуй, отказываюсь в этом участвовать. Помните ту табличку? На ней было что-то про влияние на разум. А потом с королем что-то случилось… Мне страшно представить, что еще мы обнаружим!

— Еще этот банк, — согласилась женщина, заглушая голос до шипящего шепота. — Она собирается продавать людям магию! Не думаю, что в казне пустота, ей нужны не деньги, а полный контроль над людьми.

— Довольно. Если вас что-то не устраивает, скажите это лично королеве, — резко перебил двоих профессор Хкарлус. — Однако вы не осмелитесь ей ничего сказать, я прекрасно вас знаю. Нам нет смысла спорить, мы должны закончить работу!

— А если на этой табличке будет написано, как уничтожить мир? Или превратить людей в прах? — всплеснул руками высокий ученый. — Вы думаете, мы не будем причастны к тому, что решит устроить королева?

— Что же вы предлагаете, Ион? — устало потер лоб профессор, — Ультиматум королеве поставить? Не смешите меня. Она найдет на место вас других людей. А за ними еще, если понадобиться. Мы, простые люди, бессильны против короны.

— И мы все оставим как есть? — в голосе женщины было отчаяние.

— Как хотите, Изабелла. Только предупредите заранее о своих планах, чтобы я мог найти вам подмену на время вашего бессрочного отпуска в тюрьму, — устало вздохнул Хкарлус, и вышел из комнаты, завершая тем самым этот бессмысленный спор. Мужчина и женщина не стали задерживаться, лишь переглянулись и вышли следом за ними.

Немного подождав, мы вылезли из укрытия и поспешили закончить свою работу. Никто из нас не стал обсуждать услышанное, каждый думал о своем. Месяц до открытия банка. У нас совсем немного времени, чтобы найти какое-то решение.

В конце Ривален навела несколько иллюзий на некоторые из табличек и изможденно потерла виски.

— Все, я уже без сил. Если не хотите нести меня до дома на руках, то нам нужно уходить.

Ривален действительно выглядела устало, перестала подкалывать и отпускать комментарии по поводу людей, пока мы тихо двигались между улиц, хотя поводов было достаточно. Например, нам пришлось немного поменять маршрут из-за патрулирующей стражи, и пошли к старому дому с колодцем мы через другой район, мимо питейного заведения, из которого практически к нашим ногам вышвырнули незадачливого пьяницу. Из его носа сочилась кровь, а глаз был подбит, но это не помешало ему улыбнуться нам широкой улыбкой и заплетающимся языком проговорить:

— О, прекрасные барышни! Та драка стоила того, чтобы быть выброшенным к вашим ногам!

Мы перешли от него на другую сторону улицы и поспешили покинуть район, хотя причиной нашего беспокойства стал отнюдь не старый пьяница, а двое бугаев, выбросивших его из здания.

— Это что, древние? — слышали мы за спиной.

— Ты что, надышался алкогольных паров? Такие древние в столице?

— Нет, ты посмотри какие ноги!

Если бы мы не двигались так быстро, то может второй успел бы лучше нас разглядеть, но, к счастью, мужчины быстро утратили интерес и вернулись в трактир.

До колодца мы добрались без приключения, а там и до выхода из города было недалеко. Не передать словами с каким облегчением я вдыхала воздух, когда мы выбрались из каналов по ту сторону каменных стен. А там и до дома было недалеко!

Залезая на лошадь, я отметила про себя, что впервые назвала Лигнесу домом.

В поселение мы прибыли, когда наступило время обеда. Встретивший нас часовой сообщил, что отряд Риливикуса вернулся пару часов назад и уже отчитался перед Хеленикусом.

— Вылазка оказалась безрезультатной, — поделился с Дизгарией древний, но мы с Ривален стояли рядом и все слышали.

— Главное, что все вернулись целыми! — Дизгария положила руку на сердце и посмотрела за спину часового, на огромное дерево, которое за время нашего отсутствия приобрело больше красных листьев.

— Не совсем… — часовой вдруг опустил голову, а я застыла, ожидая плохих новостей. Дизгария резко побледнела.

— Что случилось? — в один голос спросила я с предводительницей теней. На лице часового появилась ухмылка:

— Мортекусу в руку попала какая-то заноза, никто в Лигнесе вытащить ее не может, а Мортекус все без конца ворчит!

Дизгария резко вспыхнула и громко сказала:

— Дурак ты, Айвикус! — и несильно ударила в плечо. Ривален засмеялась, а я же выдохнула облегченно. Тоже захотелось ударить Айвикуса, вот шутник!

Но я тут же забыла о вне меры веселом часовом, как увидела Эшера, широко шагающего прямо к нам навстречу. Не тратя и секунды, я побежала к нему, раскрывая руки и прыгая в его объятья. Эшер тут же поцеловал меня в щеку, и я почувствовала прилив радости, мурашками промчавшийся по спине до затылка.

— Как же я соскучился! — Эшер осыпал мое лицо и шею поцелуями, а затем крепко прижал к груди, а я со всей силы сжала в руках его плащ и зажмурилась. Казалось, мы не виделись пару дней, но как же это оказалось много!

— А я как соскучилась! — выдохнула я и поднялась на носочки, чтобы поцеловать его в губы. Я чувствовала, что в это мгновение на нас глазеет все поселение, но, как ни странно, никого вокруг не видела, кроме Эшера, будто на мои глаза надели шоры.

— Айрин, я отправляюсь с отчетом к Хеленикусу, — вдруг достала меня с небес Дизгрия, проходившая мимо. — Не буду тебя задерживать, так что встретимся на ужине.

— До ужина, — произнесла растерянно я, не отводя глаз от Эшера. Он вдруг тихо засмеялся:

— Вижу, с Дизгарией ты поладила! Не хватает только слов «Вольно, солдат»!

Я засмеялась, подхватывая его звучный смех. Сейчас я могла бы смеяться вместе с ним над чем угодно.

— Дизгария хорошая, — сообщила я, переплетая свои пальцы с пальцами Эшера. — А ты поладил со своим отрядом?

Эшер повел плечом.

— Во всяком случае, мне не хочется спрятаться от них где-нибудь. Я боялся, что меня не примут, но все вроде бы хорошо. Пойдем?

И он повел меня вперед, к саду Лигнесы, в котором росли изящные высокие яблони, которые в это время года выглядели по-осеннему грустными и поникшими, но не для нас. Под одной из них мы с Эшером устроились. Эшер предложил положить мою голову на свое плечо, чем я с удовольствием воспользовалась.

— Ну, рассказывай, — когда мы немного посидели в тишине, Эшер решил расспросить меня о моих приключениях. О своих он сразу же сказал, что ничего интересного с ними не приключилось, и за все путешествие он пригодился только тем, что разжег огонь фаерболлом. «Зато какой это был фаерболл!».

Мой рассказ оказался дольше, я в подробностях рассказывала про Вестеймград, про университет, совершенно не заметив, что вплетаю в повествование не только нашу с Дизгарией и Ривален миссию, но и свою прошлую жизнь в столице. Поняла я это только когда Эшер сказал:

— Мне жаль, что тебе пришлось покинуть родной город. Вижу, у тебя с Вестеймградом было много приятных воспоминаний. Университет, друзья, светские рауты…

Я выразительно посмотрела на Эшера, не скрывая иронию во взгляде.

— Думаешь, если бы я все это так любила, то решила бы уехать в глушь, чтобы написать свою научную работу? — я опустила глаза и покачала головой. — Я знаю, все мои однокурсники стремились занять места в столице или в престижных городах. Но мне был интереснее Лойран. И как же я рада, что выбрала именно его!

Я улыбнулась Эшеру, который, судя по теплому взгляду, без слов понимал, чему в Лойране я была рада больше всего.

— Собираешься потом что-нибудь писать? — поинтересовался он, подразумевая под «потом» счастливое время, когда мы уничтожим камни и, даст пантеон, обретем мир и спокойствие. Я задумчиво подняла голову, любуясь голыми ветвями яблони, которые пересекали затянувшееся облаками осеннее небо.

— Будущее, — протянула я, и сжала руку Эшера. — Перед тем как заснуть, я пытаюсь представить, каким оно будет. Это помогает уснуть. Потому что, честно признаюсь, мне страшно. Мне кажется, я столько раз уже могла умереть, что думаю только о следующем разе, когда выпадет такая возможность. И, знаешь, что я представляю, перед тем как заснуть?

Я внимательно посмотрела на Эшера, что так же смотрел наверх, увидела, как в его глазах отражается серое небо, и тонкие веточки дерева складывались в паутинку. Его губ коснулась неуверенная улыбка.

— И что же ты представляешь?

— Представляю нас с тобой. Живых, здоровых, и, главное, счастливых, — я закрыла глаза, вслушиваясь в собственные слова, желая превратить их в действительность. — Я вижу нас стоящих среди деревьев, и утопающих в объятьях друг друга. И впереди нас длинная дорога, в конце которой дом. Из трубы этого дома идет дым, и…

Я резко закусила губу, чувствуя, как все мое тело пронзает дрожь от множества чувств. Мне холодно и тепло, и к горлу почему-то подкатывают слезы. Я осторожно посмотрела на Эшера, на его профиль, и глаза, обращенные куда-то вдаль.

— Айрин, — он сильнее сжал мою ладонь, и, также, глядя куда-то за горизонт, произнес, — я тоже думаю об этом. О нас с тобой, о доме и о…

Он резко втянул воздух в легкие, повернулся ко мне, положил обе мои руки на плечи, от чего я чуть полностью не улеглась на траве. И произнес то, что я одновременно хотела и не надеялась услышать:

— Айрин, чтобы не случилось с нами сейчас, мы доживем до этого будущего. Мы будем жить ради этого. Потому что я хочу с тобой навсегда связать свою жизнь. Будь моей женой!

Не знаю почему, но по моим щекам потекли слезы, а из груди вырвался радостный смех. Я потянула Эшера к себе на траву, положила руку на его щеку и произнесла:

— Я согласна!

А после мы потонули в долгом поцелуе, ярком и горячем, как тысяча искорок пылающего костра.

Мы сидели вместе до тех пор, пока небо полностью не потемнело, а мой живот не начал настойчиво урчать от голода.

— Нам пора на ужин, — с неохотой прошептал Эшер. Ни он, ни я не спешили подниматься и куда-то идти, но оба понимали, что не можем сидеть так вечно. Когда живот в очередной раз напомнил о себе утробным воем, маг поднялся и протянул мне руку, помогая встать. — Наверняка Хеленикус уже придумал какой-нибудь план. Но в этот раз, Айрин, я тебя одну никуда не отпущу, пойду с тобой.

— С удовольствием, — с нежностью в голосе сказала я, не отпуская его ладонь.

— А после ужина я поговорю с Хеленикусом по поводу нашей свадьбы. Устроим ее по древним обычаям? — Эшер потер шею. — Я знаю, ни тебе, ни мне они не близки так, как наши, однако выбирать не приходится.

— Кое-что все равно придется сделать по нашим обычаям, — широко улыбнулась я, глядя в глаза, которые потемнели вместе с небом, но наполнились искорками от фонарей. — Тебя нужно будет познакомить с моими родителями.

И пока мы обсуждали всю предстоящую суету, каждое мгновение которой отдавалось в нашем сердце предвкушением, не заметили, как вошли в главный зал.

Ждали только нас. Столы были накрыты, почти все стулья были заняты древними. Нас снова ждал стратегический совет только для приближенных древних, и я радовалась, что древние, в отличие от большинства народов людей, не видели ничего плохого в том, чтобы совмещать трапезу вместе с важным совещанием. Однако слушала я в пол уха, в большей степени думала о нас с Эшером, и о еде, потому что была ужасно голодна.

К счастью, ничего важного я в итоге и не пропустила. Хеленикус сообщил, что собирается в дорогу с несколькими тенями, чтобы переводить текст в добытых табличках. Нас с Эшером, к счастью, Хеленикус собой не звал, и я предвкушала, какими событиями будут наполнены эти несколько дней. Нам не придется думать ни о камнях, ни о королеве. Можно будет заняться свадьбой, и посторонние мысли не будут мешать.

Возможно, мы немного торопились со свадьбой, но, с другой стороны, будущее было затянуто туманом. Кто знает, что судьба преподнесёт завтра? Последние сомнения вдруг неожиданно для меня развеяла Фаталирия, подошедшая ко мне после ужина.

— Жизнь удивительно коротка, и прожить ее нужно сегодня, а не завтра, — вместо приветствия сказала она на выходе из зала. — Прогуляйся со мной, Айрин. Отниму у тебя всего лишь пару минут.

Я не стала спорить, и пошла следом за дочерью шамана, чувствуя, как внутри по телу пробегают нервные импульсы. Наедине с Фаталирией я чувствовала себя неловко.

— О чем вы хотели поговорить? Или ты… — поправила я себя, пытаясь прогнать нахлынувшую неловкость. Девушка явно младше меня, но от нее исходило нечто доминирующее надо мной. Бесспорно, она в свое время станет вождем.

— Я хочу быть тебе подругой, поэтому буду рада заслужить в твоем сердце расположение к себе, — из-за своих больших глаз она казалась наивной, но при этом своим взглядом она словно видела меня насквозь. — Я рада, что скоро ты станешь одной из нас!

— Одной из вас? — переспросила я.

— Ты станешь женой Эшера, а значит нашей сестрой. Он хоть и потерянный наш брат, но он вернулся. Его готовы мы принять в свои объятья, а брак с тобой всем радость принесет! — впервые я видела Фаталирию такой счастливой. Обычной девочкой, хоть и не без странностей.

— Рада это слышать, — решилась улыбнуться в ответ.

— Ты правильно поступила, что дала согласие. И пусть не бередит в твоем сердце рану мысль, что лучше станешь ты вдовой, чем сердце сохранишь, но будешь одинока.

Я замерла, и захотела взять назад слова о том, что Фаталирия меня больше не пугала. Мысль о том, чтобы стать вдовой, меня заставила задрожать. Причем на самом деле. Я почувствовала, как меня пробил озноб.

— А что, если он и правда умрет… — зачем-то сказала я вслух, и захотелось откусить себе язык. Присутствие Фаталирии порождало плохие мысли. Но, на самом деле, они давно бродили в моей голове, эта девочка просто давала им свободу.

Дочь шамана покачала головой:

— Я провела ритуал, и предки мне сказали, что я могу за вас не переживать. Вы успеете еще пожить, хотя каждый из вас кого-то потеряет. Но я предпочла бы об этом не говорить, — она опустила глаза, и от вида скорбного лица хотелось плакать, как будто неминуемая потеря вот-вот произойдет. — Для вас они будут всего лишь друзьями. Для меня же они настоящие братья… и любимый.

— Ты увидела смерть кого-то из твоей семьи? — ахнула я. Фаталирия резко подняла глаза, и посмотрела так осуждающе, будто не она была ребенком, а я.

— Просила же, Айрин, не хочу об этом говорить.

— Прости… — прошептала я, плохо понимая, как так получилось, что разговор о смерти начала Фаталирия, но виноватой чувствую теперь себя я.

— Не страшно, — вдруг легко махнула рукой дочь шамана, — этого еще не произошло, и они не шагнули за черту.

Мы шли вперед, плутали между домами поселения, и я не решалась ни о чем спрашивать Фаталирию, хотя вопросов в голове было много. Неужели эта древняя могла видеть будущее? Увидела смерть кого-то из древних? Из теней? Зачем ей это знание, если она ничего с этим сделать не может, и, судя по всему, не стремится.

— Хочешь знать, кого я полюблю? — вдруг спросила Фаталирия, нарушая тишину. Я вздрогнула от ее голоса. Дизгария права, рядом с ней не знаешь, чего ждать! Говорить с ней о любимом, которого она еще не встретила, но уже знает, что потеряет?

— Я не знаю, — честно призналась я, оглядываясь по сторонам. Надеялась встретить кого-нибудь знакомого, чтобы закончить уже этот разговор.

— Это будет тайная любовь! — глаза Фаталирии загорелись, и я в очередной раз увидела ребенка. Только вот как же это странно. Она словно предвкушает это, будто сама не замечает, сколько в ее словах боли и грусти. — Он будет в два раза старше меня, и никто его здесь не будет любить. Кто-то даже захочет убить.

— Вот как…, — протянула я. Не очень-то приятный объект для первой любви — изгой, которого никто в твоей семье не принимает.

— Он будет ужасно грустным и потерянным, но никому не покажет этого, потому что слишком гордый, — Фаталирия подняла глаза, любуясь небом. Ночь предстояла беззвездная. Я, переминаясь с ноги на ногу, все-таки решилась ее спросить:

— Ты… как будто рада этому. А, по-моему, это ужасно грустно… Ты ведь совсем ребенок. Тебе бы лучше полюбить энергичного юношу, который будет любить жизнь и обвешивать тебя подарками и комплементами…

Фаталирия вдруг засмеялась, но смех ее не казался веселым.

— Ты же сама в свои слова не веришь, Айрин! — выдохнула, отсмеявшись, дочь шамана. — Не нужно познавать мудрость мира, чтобы знать простую истину — любовь не выбирают. Мне суждено полюбить именно его, и я буду беречь это, не буду отказываться.

— Даже зная, что это разобьет тебе сердце? — невольно произнесла я, не зная, почему проявляя такое участие к этой необычной девочке.

— Не всем везет так, как тебе, Айрин, — улыбнулась Фаталирия. — Потому я и хочу поздравить тебя с будущей свадьбой. Ты правильно сделала, что решила соединить ваши с Эшером линии жизни. Вас ждет счастливая жизнь.

Я растянула губы в неуверенной улыбке.

— Твои слова заставляют с оптимизмом смотреть в будущее. Мне хочется верить, что ты говоришь правду, а не даришь мне надежду, потому что знаешь, что этому не бывать?

Только через мгновение до меня дошел смысл сказанных мною слов, и мне стало страшно. А Фаталирия больше не смотрела на меня, и я не могла видеть ее лица.

— Ваше будущее еще не написано до конца, — тихо ответила она, встав ко мне спиной. Я могла видеть только ее длинные, ниспадающие волосы. — Вы уже оба бывали за чертой, были мертвы. И рано или поздно вернетесь туда навсегда. Но я хочу, чтобы вы не думали об этом, не омрачали этим свою жизнь.

Я покачала головой. Мне трудно было понять Фаталирию. С одной стороны она говорила о том, чтобы наслаждаться жизнью и не думать о смерти, но при этом была воплощением всех этих мыслей. К счастью, я давно смирилась с тем, что не вечна, и меня трудно было этим смутить. И все-таки хотелось как-то сменить вектор разговора.

— Знаешь, меня как человека, интересующегося наукой, занимает один вопрос…

Фаталирия удивленно посмотрела на меня, словно не ожидав увидеть. Словно думала, что я сбегу от нее, как и остальные. Понимаю их, разговор с дочерью шамана пробирает до костей любого, но у меня сегодня было хорошее настроение.

— Какой же у тебя вопрос? — склонила голову к плечу Фаталирия, явно пытаясь понять, о чем я таком могу ее спросить.

— Когда я была за Чертой, — задумчиво начала я, — то видела там только людей и древних. Ни великанов, ни амфибий. Почему так?

Фаталирия вдруг улыбнулась.

— Ты думаешь, я эксперт по смерти?

Мне почему-то стало смешно, хотя смеяться было не над чем. Поэтому я просто пожала плечами.

— Мне просто интересно твое мнение.

Дочь шамана приложила палец к подбородку, затем подошла ко мне ближе, посмотрела прямо в глаза, и я выдержала ее взгляд.

— Потому что мы два звена одной цепи. Люди, древние… У нас у всех один родитель. Давным-давно жили те существа.

Я восхищенно вздохнула, не веря своим ушам. Так значит та теория, которую обмусоливало столько ученых, может оказаться правдой? По крайней мере по словам одной необычной древней. Не самый надежный источник, конечно.

— Похоже на правду, — согласилась я. Фаталирия вдруг понимающе улыбнулась.

— «Похоже», но ты не веришь в это до конца. Настоящая ученая. Тебе нужны доказательства, хотя ты прекрасно знаешь, что их невозможно получить. Остается только строить теории и догадки.

Она снова отвернулась и резко зашагала в сторону дома. На прощание она бросила коротко через плечо.

— Рада была с тобой пообщаться, Айрин. И счастлива, что скоро мы станем одной большой семьей.

Я тоже улыбнулась, но улыбка вышла нервной. Да, одной большой семьей, но не без странностей. Наверное, иначе моя жизнь и не могла сложиться.