Одиннадцать сердец

Глава 6. Дочь шамана

Первое утро в Лигнесе, хоть я и проснулась уже после полудня, было солнечным и теплым. Днем поселение казалось не менее красивым, чем днем. Особенно радовали осенние деревья. В лесу древних те теряли листву не так быстро, как в лесах у городов. Красные и желтые кроны возвышались над частоколом и над домами. Днем я заметила сад, в котором усердно работали древние. В это время суток их вообще было гораздо больше, и, что меня удивило особенно — они мало чем отличались от простых людей. Да, их выделяла несколько необычная внешность, татуировки и одежда, но в целом они ничем более не выдавали свою иную природу. Трудились, общались. Кто-то бездельничал в уголке и получал нагоняй от старших. Дети бегали по улицам или играли. Старики грелись у очага и обсуждали истории. Когда я после короткой прогулки собиралась отправляться идти на собрание Хеленикуса, увидела охотников, несущих еду.

— Они что-то среднее между племенем и городом, — поделился Эшер, после того, как мы встретились у входа в дом собраний. — Взрослые ходят на охоту и занимаются собирательством, но некоторые выращивают плоды и откладывают припасы. В основном все занятия сводятся к добыче еды, старые же учат детей. Те, кого не подводит зрение, что-нибудь мастерят. Ах да, среди взрослых еще есть тени. Это Дизгария, Риливикус, Ривален и Авеликус, но это еще не все. Многие из них на целые недели покидают племя, чтобы шпионить в близлежащих городах. Некоторые даже рискуют и отправляются в столицу. Кстати, есть новости из Лойрана. Там сейчас пока все плохо. Какая-то шайка обосновалась, но королева послала людей, всех уже разогнали, и теперь там будет какой-то новый граф.

— Замечательно, — с сарказмом в голосе сказала я и грустно вздохнула, не радуясь последней новости.

— Ну, ничего, я повстречал утром Мервина. Тот охотится вместе со взрослыми, хочет стать крепким и сильным парнем. Вот только он мало следит за сестрой…

— А что с ней? — с тревогой за Каро спросила я.

— Ничего такого, она отлично ладит со здешними детьми, и им очень нравится, вот только… — Эшер склонил голову, о чем-то глубоко задумавшись. Я хотела спросить, о чем он думает, но тут прочитала все по его лицу. Он подумал, что Каро напомнила ему Ванессу, его мать.

— Я уверена, что с твоими кузенами все будет хорошо, — ободряюще улыбнулась я Эшеру.

— Мне бы твою уверенность, — с вялой улыбкой ответил он. — Ладно, пошли. Хеленикус нас, должно быть, уже ждет.

Хеленикус в честь нас организовал целый пир. Стол в главном зале был заставлен дичью и фруктами.

— Угощайтесь. Не часто у меня в гостях бывают гости из городов, — улыбнулся Хеленикус. Мы сели напротив и начали есть. Еда была очень вкусной. — Ну как, уже осмотрели город? Надеюсь, Лигнеса не отпугнула вас своей отсталостью, — он засмеялся.

— Нет, что вы! — покачала я головой, — Ваше поселение превзошло все ожидания!

Мы завтракали не втроем. За большим столом сидели уже знакомые нам древние, которые явно входили в особый круг населения Лигнесы. Ривален, Авеликус, Риливикус, Дизгария и еще несколько древних, которых мы пока еще не знали. Была еще женщина-древняя, отличающаяся объемами, в отличие от своих соплеменниц. Она была полновата, и у нее при улыбке на щеках появлялись ямочки. Ее звали Суфлерия, и она, как оказалось, и приготовила всю еду, что мы видели на столе. Еще она рассказала про своих детей, которых было семь. Дизгария отметила, что ни у кого в Лигнессе нет такого большого количества детей, и ее называют матерью-героиней.

— Тут еще должна была быть моя дочь, но она немного… занята, — сообщил Хеленикус, пока Суфлерия хлопотала с блюдами. Почему-то упоминание о дочери вождя-шамана заставила всех утихнуть. Мы с Эшером посмотрели на остальных древних.

При свете дня я смогла разглядеть Дизгарию и Риливикуса. Ривиликус чем-то был похож на Эшера — великолепные синие глаза и черные волосы. А еще у него была густая борода. Над правой бровью был шрам, и он выглядел сурово, пока не вытащил из-за пазухи бельчонка.

— Подобрал его в конце лета, — рассказал нам Риливикус. — Его искалечила птица, и семья его бросила. Сейчас он выглядит гораздо лучше.

Дизгария была похожа на обычную красивую человеческую девушку. Карие глаза, каштановые волнистые волосы, у нее была приятная улыбка и смех. Напоминание о дочери вождя, заставили ее поерзать на стуле.

— Может, Фаталирия подойдет попозже? Я приготовила ее любимый суп, — Суфлерия единственная, кого упоминание дочери Хеленикуса не смутило.

— Да, подойдет, — кивнул Хеленикус, откладывая деревянную ложку. — Мы можем начать разговор. Фаталирия и так все знает…

— Да уж… — под нос буркнула Ривален, совсем тихо, но я ее услышала.

— Можно сначала поинтересоваться, почему вы помогли нам? — спросила я прямо. — Спасли мою семью, помогли нам сбежать из столицы.

Я знала, что камни представляют угрозу, и все-таки почему поселение, спрятанное глубоко в лесу, берет на себя столь важную и тяжелую роль — противостояние Аквилегии? Зачем им участвовать в том, что может никак их не коснуться?

— Знаю, вы люди думаете, что раз мы живем в лесу, нам нет никакого дела до того, что происходит в больших городах, — ответил Хеленикус, посмотрев мне в глаза. — Это не совсем так. Да, еще глубже в лесу вы найдете разрозненные племена, которые считают себя недостойными, чтобы следить за, как они называют, «мышиной возней». Поменялся король? Случилась война? Чума или голод? Древним нет особо дела. Все, что выходит за пределы леса, не имеет значения. Если случится действительно что-то важное, что повлечет за собой сожжение леса или истребление нашего вида, они заметят это, когда будет очень поздно.

— А вы следите? Это, на самом деле, дальновидно с вашей стороны, — кивнул Эшер.

— Дело не только в дальновидности, — снисходительно посмотрел вождь-шаман на Эшера. — Нам тоже не было интересно, чем живут люди. Но недавно все изменилось. Все началось с моих видений. Я видел странных людей на холмах, что служат сейчас домом для жителей Лойрана. Когда я был совсем ребенком, то я застал остатки того величия — Хранителей, обитавших на этой земле. Во сне эти люди были сильны, я видел их странный ритуал, будто они запечатывали монстра. Одиннадцать человек пролили кровь, чтобы уберечь своих потомков и весь мир от страшного дара или проклятья. Во всяком случае, все выглядело именно так. А затем виденье резко сменилось — печать вскрыли люди, с корнем вырвали защиту и забрали то, что так долго покоилось в земле. Это привело к смерти тысяч. Люди, древние, великаны, жители небес и подземелья. Все они пали, мир превратился в выжженное поле, а города — в кровавое месиво. И в центре всего этого стояли одиннадцать камней. Одиннадцать сердец, чей стук напоминал ритм похоронного марша.

В зале наступила тишина. Жители племени затаили дыхание, во все глаза глядя на Хеленикуса. Они не сомневались в его словах. Они были готовы сделать все, чтобы не допустить увиденного шаманом.

— То есть вы увидели в видении конец света? — осторожно спросила я, боясь нарушить тишину.

Хеленикус покачал головой.

— Это не было концом света. Скорее начало новой эпохи ужаса, предшествующей возрождению. В этом мире все циклично. Рождение и смерть идут рука об руку. Спустя много тысячелетий появились бы новые города, новые люди. Вся наша жизнь превратилась бы в легенду. Никто бы не поверил в существование магии, потому что она умерла бы вместе с нами. Даже наших костей бы не осталось. Может, мы и должны умереть, чтобы эти, другие люди, могли жить. Потому что это правильно, таков цикл, но…

— Но? — нахмурилась я, глядя на застывшего Хеленикуса.

— Мы можем это остановить. Мое видение — сон, который может вовсе и не воплотиться в реальность. Это только предупреждение. Если мы все хотим жить, и чтобы наш мир продолжал существование, нам нужно постараться. Я еще сомневался на счет этого, читал звезды. Видел что-то вроде тяжелых испытаний, но ничего такого из-за чего нужно было бы бросить спокойную жизнь и подвергнуть опасности племя. Но потом появилась Алинария. Я услышал, что соседнее племя схватило беглянку, и по описанию я узнал древнюю, которая двадцать пять лет назад отказалась от своей прежней жизни ради спасти сына Алварикуса. Узнав об ее возвращении в лес, я поспешил к ней на помощь и спас от казни. И тогда она рассказала о тебе, Эшер.

Хеленикус посмотрел на мага, молодой человек смотрел куда-то прямо перед собой. Вспоминать в очередной раз правду о своем происхождении ему было нелегко.

— Она сказала, что видела опасность, нависшую над твоей головой, поэтому и последовала за тобой в лес, чтобы уберечь. Она все еще чувствовала за тебя ответственность, как и в тот день, когда пошла против всего племени, чтобы спасти. Она не знала тогда, что опасность куда сильнее, чем если бы тебе просто грозили неприятности или смерть. Когда она рассказала о тебе, все в моей голове встало на свои места. Угроза, которую увидела Алинария, грозила не только тебе, а всем нам. И если бы просто резко наступил конец всему миру, то было бы гораздо проще. Мы могли бы сказать «того захотела сама природа или боги». Но мне кажется, что сейчас наша судьба не предрешена. Словно нам дали возможность что-то исправить, объединиться и выбрать, какое будущее мы для себя хотим. Будто то, что запечатали тысячелетия назад, действительно дар и проклятье, две стороны одной монеты. Оно несет для нас какое-то зло, но при этом дает понять для самих себя — а имеем ли мы право на что-то еще, кроме смерти, если не способны объединиться и бороться за свою жизнь. Эта мысль и заставляет нас стремиться к тому, чтобы сделать все возможное, чтобы справиться с этим испытанием.

Снова наступила тишина. Мне понадобилось время, чтобы обдумать слова Хеленикуса.

— Ладно, с этим понятно, — кивнула я, — общая угроза, понимание необходимости борьбы. Но причем здесь мы? Вы рисковали жизнями, чтобы вытащить нас с Эшером.

Я взглянула в сторону Ривален. Она сказала, что потеряла брата из-за меня. Но, не смотря на все это, отправилась в столицу, чтобы и дальше рисковать.

— Потому что нам важен каждый, кто может помочь, — ответил Хеленикус, ответ на этот вопрос у него был давно готов. — Не важно, каким образом вы оказались вплетены в эту историю. Я вижу, что в душе у вас те же цели, что и у нас.

Я задумалась. В первую очередь хотелось противостоять королеве, но угроза исходит не от нее, а от камней. Аквилегия вряд ли желает наступления конца света. Ей хочется бессмертия, власти, народной любви. Ей хочется оплести умы людей мыслями о себе, чтобы в веках остаться в истории. Это никак не вяжется с уничтожением мира и концом света. Однако она не может не знать какая сила в ее руках. И будет ли она всегда при ней.

— Я готова вам помочь, — кивнула я, давно решившая, что хочу завершить этот путь до конца. А больше ничего и не остается. — Спасибо, что помогли вам.

— Да, большое спасибо, — кивнул Эшер и добавил задумчиво: — Я знаю, камни мог найти кто угодно, но раз уж это был я, то должен с этим что-то сделать.

Я положила свою ладонь на его руку, и слегка сжала его пальцы, говоря этим жестом, что буду с ним рядом.

— У вас еще остались вопросы? Или мы приступим к обсуждению того, что теперь будем делать дальше? — Хеленикус внимательно посмотрел на нас.

Я покачала головой. Хотелось уже услышать, что предложит шаман древних.

— …Начнем с того, что обсудим вчерашние дела, — Хеленикус сложил руки перед собой. Ривален, Авеликус, расскажите, что случилось? Все ли пошло по плану?

Я думала, они снова начнут спорить между собой, но Ривален довольно спокойно рассказала.

— Мы втроем, я, Авеликус и Сайрус прибыли в город. План был прост — вызволить Айрин и Эшера, как вы и сказали, — она бесстрастно посмотрела в нашу с Эшером сторону. — Мы планировали вызвать массовые галлюцинации, чтобы испугать простой народ. Сделать небо алым или что-то вроде того. Сайрус должен был спасти Айрин, я — Эшера. Но потом что-то случилось, тюремная башня взорвалась. А перед этим была еще какая-то неразбериха с голосом, и потом…

И Ривален рассказала все то, что мы и так знали. Единственное, новое, что я узнала — Ривален вытащила Эшера прямо из беспокойной толпы, буквально выхватила его из рук стражников, и отволокла в сторону, потом они добрались до телеги дворами.

— Взрыв башни, — задумчиво потер гладкий подбородок Хеленикус, глядя на меня и Эшера. — Он явно был не по плану. Это сделали вы?

— Нет, — покачала я головой и указала ошейник на шее. — С этим я даже свечку не зажгу.

— Ох, прошу прощения, — Хеленикус покачал головой, на его лице читалось «как же я мог забыть». — Еще вчера надо было избавить вас от этого безобразия. Кайтария, поможешь?

Древняя, сидевшая ближе к концу стола, кивнула, поднялась с места и подошла к нам. У нее были длинные каштановые волосы, как у Дизгарии, но темнее. Пронзительные зеленые глаза, а на лице виднелись первые морщины. Ее пальцы прикоснулись поочередно к браслетам на наших шеях, и я почувствовала, что кожа рук у нее грубовата, будто она не чурается ручной работы, а затем щелкнул замок, и браслеты исчезли. Я почувствовала, как магия потихоньку возвращается к нам. Завтра мы уже сможем нормально колдовать, наконец-то! Я сильно соскучилась по магии.

— Итак, откуда же был взрыв? — спросил Хеленикус, когда Кайтария вернулась на свое место. — У вас есть предположения?

— Это не предположение. Я со всей уверенностью могу сказать, что знаю, в чем причина, — сообщила я. — У королевы в темнице сидела хранительница…

И я стала рассказывать историю про нашу встречу. Тарелки опустели наполовину, прежде, чем я закончила повествование. Мои слова вогнали вождя в глубокую задумчивость.

— Все взаимосвязано. Одно тянет за собой другое, — изрек он, глядя в никуда. За столом все молчали, не смея говорить, сбивать его с мысли. — Значит, мои видения прямо указывают на то, что должно произойти. Я искал тайный смысл, но правда оказалась прямо передо мной, прямо как еда на этой тарелке.

— Еще каши? — тихо спросила Суфлерия, не сидевшая за столом, а все хлопотавшая о гостях. Хеленикус покачал головой, и она отошла.

— Да, я знаю про хранителей, и историю этих камней знаю. Не знал предназначение, но теперь все складывается, — он постучал пальцами по столу. — Одиннадцать сердец. Одиннадцать даров. Мне не ведомо происхождение камней, но хранительница права. Они должны были оставаться запечатанными. И умереть вместе с нашей планетой. Погаснуть вместе с последней звездой. Но получилось, что гробница была вскрыта, и наш долг уничтожить их прежде, чем они нанесли непоправимый вред.

— Можно вопрос? — подала голос Ривален. Дождавшись кивка вождя, она сказала, — Чем они так опасны для мира? Да, они позволяют гулять за чертой, предвидеть будущее. Но в целом они не являются оружием массового поражения. Не вызывают армию потусторонних чудищ из другого мира. Не призывают катастрофы в виде ураганов. Так ведь? По описанию большинство камней — обычные артефакты, и даже во многом им уступают.

Хеленикус покачал головой.

— Мы не знаем точно. Может, вместе они могут вызвать и ураган, и восстание мертвецов. Мы знаем об этих камнях лишь со слов хранительницы, в чьем сознании сохранилась лишь кроха того, что знали предки. Да, еще остались таблички с чем-то вроде инструкций. Я хочу верить, что предки не оставили инструкций к действию, как создать огненный смерч и подобное, но не могу ручаться.

— Таблички, — задумчиво сказал Авеликус. — Там может быть написано, как уничтожить камни?

— Нет камней и нет проблем? Мне нравится, — кивнула Ривален.

— Да, — кивнул Хеленикус, — наверняка такая инструкция есть. В этом можно не сомневаться. Тут две новости — хорошая и плохая. Хорошая — таблички, по словам хранительницы, написаны на древнем языке, который практически полностью утерян людьми, но не нами. Когда я говорю «древний», — он повернулся к нам, — я имею в виду вовсе не наш язык или диалект. Vorto. Это язык, который появился с нами, да, но тогда мы были слишком малы и неразумны, чтобы понимать его…

Я нахмурилась.

— То есть его придумали не вы, а те, кто были до вас?

— Да, — кивнул Хеленикус. — Не спрашивай, кто это был. Мне не ведомо… Плохая новость — перевести их можно будет. Ворто — умерший язык, но не исчезнувший бесследно. Люди королевы переводят его, и, конечно же, информация, которую получат они, лишат нас всякого преимущества. Узнав, как уничтожить камни, они не дадут свершиться этой возможности.

— Королева не даст, это точно, — кивнула я.

— Значит, надо выкрасть эти таблички, — решительно сказала Ривален.

— Может, сразу уж камни, — хмыкнул Авеликус. — По весу будет примерно одинаково.

— Может, просто подменить нужную на поддельную? — размышляла Дизгария.

— Но мы не знаем, на какой табличке что написано, — покачал головой Риливикус. — Мы сами-то не знаем этого языка. Ну, лично я знаю пару слов, но этого мало…

— Я знаю десять, — с гордостью сказала Дизгария, — одно из них как раз значит уничтожение.

— И кровь, — сказал Эшер, привлекая к себе внимание. — Айрин, ты же сказала, что хранительница упомянула кровь?

Я кивнула.

— Да, когда я спросила, как можно запечатать или уничтожить камни, она что-то ответила. Это уже было в конце нашего разговора, когда связь почти разорвалась. Она сказала «кровь» и еще что-то…

— Значит, решено, — кивнул Хеленикус. — Нужно выбрать таблички, в которых есть похожие слова и подменить на поддельные. Также скопировать перевод, который уже готов.

— Подменить, скопировать, — пробормотала Ривален. — Почему бы просто не украсть? Копирование займет больше времени, а значит это опаснее.

— Нужно действовать тихо, — объяснил ей Риливикус. — Как я понял из всех рассказов, королева не будет очень рада, если заметит пропажу. С ней нужно быть осторожнее.

— Это точно, — согласилась я. — Чем тише, тем лучше. — Я посмотрела на Хеленикуса. — Итак, ваш план — вернуться в столицу, подменить таблички и забрать нужные, чтобы перевести и понять, как уничтожить камни, так?

Хеленикус кивнул.

— Кроме того скопировать остальные, чтобы мы могли их потом перевести. Айрин, как думаешь, где может быть перевод?

Я недолго думая, ответила:

— В университете. Там обширная библиотека и люди умные. И можно спокойно заниматься переводом. Мы вечно делали какие-то исследовательские проекты по заказу королевы. Не думаю, что тут она изменила бы себе.

Хеленикус кивнул, еще помолчал немного, и изложил план, по которому мы должны действовать.

— Дизгария, возьми самых скрытных и ловких, вы проникните в университет и проделаете нужные действия с табличками. Ты, — он указал на Риливикуса, — возьми тоже кого-нибудь посильнее. Вы отправитесь в Лойран, исследуете гробницу. Вряд ли люди королевы что-то пропустили, но проверить лишним не будет. С остальными мы отправимся и постараемся собрать все наши знания о древнем языке. В крайнем случае отправимся на восток, в Великую библиотеку. Но лучше до этого не доводить. В таком случае наш план затянется на месяцы.

— Хорошо, — все кивнули, понимая, что их ждет в ближайшие дни. Никаких споров. Сейчас происходящее походило на военный совет, чем на простой завтрак племени. Но это и не был обычный завтрак.

— Хеленикус, — я подала голос, и все лица обернулись ко мне. — Я тоже отправлюсь в университет. Я там училась и знаю все коридоры здания.

Во взгляде многих было немало удивления. Больше всех удивился Эшер.

— Вернешься в столицу и будешь рисковать? — шепнул он. Я кивнула.

— А что еще мне делать? Оставаться и ждать? От всех нас зависит будущее королевства. Или мира, раз уж на то пошло.

— Тогда я с тобой.

— Ну, нет, — покачала головой Дизгария. — Одной Айрин мне будет достаточно. Тем более она будет полезнее, если действительно знает коридоры университета. Раньше мы там не бывали, у нас есть только старая карта, но она уже неактуальна, потому что университет перестраивают каждые десять лет.

— Но… — хотел было вставить Эшер, но на этом собрании все действовали исходя из рассудка, а не эмоций, поэтому он отступил. Он понимал, что в столице будет скорее балластом, а не помощником. — Ладно, но дайте мне тогда приготовить вам несколько зелий.

— Этим ты нам действительно поможешь, — согласилась Дизгария.

— А еще можешь отправиться в Лойран, если не против, — сказал Хеленикус, при голосе которого все в очередной раз затихли. — Помнится, именно ты нашел камни. И можешь помнить те пещеры.

Эшер глубоко вздохнул, а потом кивнул.

— Да, это так. Я отправлюсь в Лойран.

Мое сердце на миг екнуло. Мы разделялись. От этой мысли было очень тревожно. Справимся ли мы, если будем работать не сообща? Даже, если это наше общее дело? Я взяла Эшера за руку под столом. Он ее крепко сжал.

— Радостно слышать, что вы оба готовы участвовать в нашей общей борьбе, не смотря на пережитое, — сказал Хеленикус, не моргая, глядя на нас.

— Это уже стало частью нас, и мы не отступим до конца, — улыбнулся Эшер. Я тоже улыбнулась, глядя в его глаза.

— Тогда решено, — хлопнул в ладоши Хеленикус, а затем отпил воды из деревянной чаши. — Готовьтесь. Чем раньше приступим, тем лучше. Дизгария?

Все начали подниматься с мест, Дизгария откликнулась и внимательно глянула на вождя.

— Да?

— Познакомь Эшера и Айрин с Фаталирией. Возможно, она даст вам пару советов перед дорогой.

— Л-ладно, — голос древней чуть дрогнул, и она кивнула. Затем посмотрела на нас. — Пойдем? Или вы еще поедите?

Мы с Эшером посмотрели на блюда. За советом мы съели так много, словно пытались восстановить баланс за последнюю пару дней.

— Нет, мы можем пойти сейчас, — после того, как мы переглянулись, сообщил Эшер.

— Тогда пойдем, — не очень радостно сказала Дизгария. Явно у нее не было большого энтузиазма от грядущей встречи.

Комнатка Фаталирии находилась в доме собраний, почти на самом верху дерева. Мы забрались по опасной с виду, но очень крепкой лестнице наверх. Прошли через деревянный балкон, откуда открывался красивый вид на осенний лес. Со всех сторон были бесконечные деревья. Только где-то далеко на западе виднелись снежные верхушки гор. Мы остановились напротив двери, занавешенной цветастым покрывалом. «Тут и живет дочь шамана» — догадалась я, когда древняя повернулась к нам. Прежде, чем мы вошли, Дизгария прошептала:

— Она у нас немного необычная. Даже по сравнению с другими древними. Вы не пугайтесь и не воспринимайте ее слова слишком серьезно.

Мы вошли в комнатку. Казалось, что мы резко шагнули в зимний вечер. Горела печка, и множество свечей, и все равно казалось, что темнота подступала из-за всех уголков комнаты. Тут могло быть окно, но все стены были завешаны покрывалами, будто отгоняя холод или любое дуновение ветерка. И все равно тут не было душно или жарко. Вполне тепло и уютно.

Ее длинные волосы цвета осеней кленовой листвы, заплетённые в сотни кос, спускались до пола. Древняя, который на вид было чуть больше четырнадцати, сидела на полу, поджав ноги. В руках она держала солому, которую бережно сплетала пальцами. Она говорила, хотя, казалось, что скорее пела:

— Воссоединение семьи. Да, большой-большой семьи. Семьи, в чьи волосы вплетены рябины. Но ветер зимы сорвёт плоды рябин, и те треснут на губах, как кровь. Кровь, что спасет тысячи безымянных, но погубит тех, чьи имена высечены в твоём сердце.

Мы с Эшером в недоумении переглянулись. Дизгария покашляла.

— Фаталирия, кхм. Я пришла познакомить тебя с…

— Айрин и Эшер? Рада, что миг нашей встречи воплотился в реальность, — она повернула голову и широко улыбнулась. Это было симпатичное юное, чуть круглое личико, большие каре-зеленые глаза отражали одновременно невинность и вековую мудрость. Тени и бледность стали вечными спутниками ее внешности, она редко выбиралась из комнаты. Вдруг лицо стало отстранённым, и она многозначительно сказала: — Черные волосы, как крылья воронов, кружащих над кладбищем. Жизнь среди мрака и смерти.

— Я же говорила, — глубоко вздохнула Дизгария, глядя на наши вытянувшиеся лица. — В ее словах много непонятного, немного пугающего. Иногда она сгущает краски, но на самом деле она не такая мрачная…

Юная девушка будто и не смутилась, что Дизгария говорит о ней так, будто ее нет в комнате.

— Дизгария говорит правду, — кивнула Фаталирия, глядя на плетеного человечка в своих руках. Мне он почему-то вдруг напомнил Эшера, и мне стало не по себе. Напротив нее, на полочке, ещё стояли человечки, например, был один большой, больше остальных. Ещё человечек с крыльями. Был небольшой человечек, за плечом которого вплотную стояла совсем рассыпавшаяся фигурка. — Мои слова подобны снегу на лице мертвеца, — сказала она спокойно, ставя на полку человечка. — Им не дано растаять и впитаться в кожу. Их смысл ты поймёшь потом, а может никогда. Так что не слушай.

Она вдруг повернула голову ко мне и посмотрела куда-то за мое плечо.

— Ох, как жаль ее. Связь между вами можно было бы сравнить с пуповиной между матерью и ребенком. Сейчас это даже лучше видно. Она словно твой хранитель, твоя родственная душа. Она не хочет отпускать тебя, и ты ее, и вы держитесь друг за друга, и ей так больно, но она не хочет покидать тебя.

Внутри все похолодело. Я знала, этого не может быть, но она говорила о моей наставнице.

— Нера! — сказала я вслух.

— Да, — кивнула Фаталирия. — Скоро она растает, как тают твои воспоминания о ней. Ты уже забыла ее лицо…

И действительно. Я вдруг с ужасом поняла, что забываю. Нужно было постараться восстановить в памяти ее черты, блеск волос, голос. Но почему это так сложно?

— Как жаль, что этим чувствам не придумали названия. Есть материнская любовь, есть любовь между женщиной и мужчиной. А вы друг для друга кто? Подруги? Нет, это намного-намного выше. Я одновременно завидую и сочувствую тебе, Айрин. Тебе довелось испытать ту связь, которую очень редко испытывают люди. И древние. И вообще кто-либо.

— Но почему? — вдруг сказала я. Ее слова одновременно манили и пугали. — Как такое вообще возможно? Откуда эта связь, о которой ты говоришь?

Мне казалось, что на это уж точно должен быть у нее ответ. Но она вдруг покачала головой.

— Не знаю. Может быть вы когда-то были каплей одного дождя? Одной космической песчинкой? Вас разлучили на миллиарды лет, чтобы вы на вселенский миг воссоединились… чтобы вновь друг друга потерять. Красиво, мне эта версия нравится, но я не думаю, что это правда.

— Фаталирия, ты не могла бы прекратить смущать наших гостей, — сказала спокойно Дизгария, заметив, что меня трясет. — Мне кажется, на сегодня хватит…

— Да, прости Айрин, если мои слова тебя кольнули в душу. Я не хотела, — опустила глаза Фаталирия. — Но эти нити паутин вокруг… Они настолько потрясающе сияют и одновременно так пугают, что я не хочу это держать в себе. Я монетка, с одной стороны эгоистично вскрываю свои страхи, с другой — альтруистка, дарящая дары.

— Да ладно… — пробормотала я, сильно растерявшись. — Ничего.

— Ничего. Последняя капля чернил на белом листе, а дальше снег из ничего, — прошептала тихо древняя и прикрыла глаза. Затем посмотрела на Эшера, будто первый раз его увидела. — С возвращением домой, Эшер!

Она вдруг расплылась в улыбке и бросилась к нему, готовая обнять. Потом остановилась и отступила на шаг назад.

— Забыла! Совсем забыла, — она хлопнула себя по лбу. — Поспешила. Тебе нужно время, чтобы свыкнуться со всем происходящим вокруг. Да?

Эшер неуверенно кивнул.

— Наверное.

Фаталирия нервировала его не меньше, чем меня. Действительно, было в этой девочке что-то пугающее.

— Через какое-то время ты привыкнешь, и будешь считать меня сестрой, — улыбнулась Фаталирия. — И нет, это не предсказание, ничего такого. Это моя надежда. И твоя?

Она с искренней надеждой посмотрела на Эшера, и тому ничего не оставалось, кроме как кивнуть.

— Отлично! — Фаталирия широко улыбнулась, и теперь больше напоминала обычного ребенка. Она повернулась к Дизгарии. — Итак, ты хотела посоветоваться со мной о…

— О предстоящем плане, — перебила ее резко Дизгария. Она не хотела ее обидеть, но я видела по ее лицу, что ей жутко, когда Фаталирия догадывается о том, о чем она не успела подумать или сказать вслух. — Я собираюсь в Вестеймград. Город-банка.

— Город-банка, — кивнула Фаталирия. Я нахмурилась. Это их общий слэнг, так они называют столицу?

— Мне нужно будет проникнуть в местный университет. Это как наша школа, только представь, что дети старше, и их гораздо-гораздо больше.

Фаталирия закатила глаза. И посмотрела таким взглядом «Не говори со мной, как с ребенком».

— Я знаю, что такое университет. И знаю, что такое библиотека. А это — книги.

Она указала в угол комнаты, в котором лежало множество разных книг. Сверху лежало подобие матраса и покрывало. Получается, книги служили своеобразной кроватью. Выглядело не сказать, что очень удобно.

— Ладно, — вздохнула Дизгария, убирая прядь волос от лица. Перед этим она задержала руку, чтобы потереть лоб. — Я собираюсь взять собой Айрин, она знает университет. Кого мне еще взять?

Фаталирия глубоко задумалась, а я вдруг поняла, что, не смотря на странности этой девочки, к ее словам прислушиваются.

«Возможно, она станет вождем после отца» — подумала я.

— Риваленрию, — наконец сказала Фаталирия. — Она хорошо знает столицу. И это будет ее возможностью оправдаться перед папой. Она думает, что тот немного разочаровался в ней. Ошибается, но пусть старается, раз может.

— Ладно, а еще кого? — Дизгария не намеревалась даже усомниться в совете.

— Вас троих хватит, остальные только помешают, — пожала плечами Фаталирия, отвернулась на свои фигурки из соломы. Они нагоняли на меня какую-то жуть.

— Ну, хорошо. Спасибо тебе, Фаталирия, — растянула губы в улыбке древняя, и кивнула нам. Не без облегчения она выдохнула, когда мы покинули ее комнату.

— Ладно, — после короткого молчания произнесла Дизгария. — Собирайтесь. Думаю, мы отправимся в столицу завтра с утра.

Мы с Эшером спустились. Когда оказались на земле, немного прошлись по деревеньке. Она была маленькой, и все можно было осмотреть меньше, чем за пару часов. Мы остановились в саду, рядом с деревянной беседкой. В это время года сад казался особенно тихим. Плоды сошли, листья опадают на землю. Когда мы остановились у беседки, Эшер повернулся ко мне и сказал.

— Значит, мы разделимся. Ты в столицу, я — в Лойран, — в голосе были нотки грусти.

Я смотрела на него, чувствуя такое привычное и приятное волнение рядом с ним. В этот миг, зная о скорой разлуке, я не боялась, ведь знала, что ничто не способно теперь нас по-настоящему разделить. Прощание на пару дней — такая ерунда после всего, что довелось пережить.

— Я надеюсь, что в этот раз не придется надолго прощаться, и мы скоро встретимся, — улыбка сама появилась на моем лице.

— Я буду думать о тебе, — горячо пообещал Эшер и взял в свои объятья. Я поцеловала его, почувствовала, как мир вокруг растворяется.

— Как бы далеко мы не оказались, мы все равно будем рядом, — прошептала я, не сводя взгляда с его синих глаз. Все, что мы пережили вместе, укрепило связь между нами. Ужасно не хотелось расставаться, но я почему-то была уверена, что мы встретимся вновь. Поэтому не чувствовала и капли страха, лишь с предвкушением ждала дня нашего воссоединения.

— Возьми с собой мой амулет, на удачу, — предложил Эшер, снимая с шеи шнурок. В его руке оказался камень, который он показывал мне в тот раз, когда раскрыл правду о своем происхождении. Я в изумлении посмотрела на Эшера.

— Разве эта не та вещь, которая принадлежит тебе целиком и полностью с момента рождения? — я осторожно дотронулась пальцами до прохладного камня, лежащего в ладонях Эшера. Напоминающий треугольник, нежно-голубого цвета с легкой дымкой в руке. Сейчас, казалось, что он сияет еще прекраснее, чем в тот осенний день.

— Да, — Эшер вложил в мою ладонь свой амулет и накрыл своей рукой. Я затаила дыхание, внимательно слушая его слова. — С момента рождения, как и сердце. Теперь мое сердце принадлежит тебе, Айрин. Я могу, не сомневаясь, признаться тебе в этом, — он говорил так невероятно красиво, что я не могла поверить, что это действительно происходит с нами, с Айрин и Эшером. — Хочу, чтобы в путешествии ты чувствовала тепло этого камня и помнила про меня.

— Спасибо, Эшер, — прошептала я, чувствуя, что за этим жестом кроется что-то важное. — Я бы хотела бы преподнести тебе подобный дар, но…

Я растерянно посмотрела на мага, тот ободрил меня улыбкой.

— Это не обязательно. Но, — он вдруг задумался, приложив руку к подбородку, — но я был бы счастлив, если бы ты подарила бы прядь мне своих волос.

— Что? — вдруг с моих губ сорвался смех, но я тут же умолкла, понимая, что Эшер говорит всерьез. — Ты хочешь прядь моих волос? Как в балладах о рыцарях и прекрасных дамах?

Губ Эшера коснулась улыбка, но глаза смотрели на меня серьезно. Он действительно был бы не против получить такой странный дар. Может, это норма для древних и жителей окраин? Для меня, как жительницы столицы, это было чем-то диким. Тем более, столько зелий можно сварить, используя волосы жертвы.

Но глядя в эти чистые синие глаза мне не хочется спорить. Напротив, это кажется удивительно прекрасной идеей. От того, что просьба такая странная, делает ее такой… необычной и заманчивой. Я только об одном жалела — хорошие шампуни с невообразимыми ароматами остались в столице, в далеких временах. У древних была обычная вода и смесь каких-то пахучих трав.

— Ладно, так уж и быть, — легко поддалась я, зажала между пальцами прядь черных волос и аккуратно срезала режущим заклинанием. — Береги их, Эшер. На всякий случай не ходи вместе с ними на черный рынок.

Эшер улыбнулся шире, взял прядь волос и благодарно мне кивнул.

— Спасибо Айрин, для меня это очень много значит, — он продолжал держать меня за руку. Я поддалась вперед, чтобы поцеловать его. В поцелуй я попыталась вложить все чувства к нему, какие испытывала, и тот получился на столько страстным, что мне казалось, что он никогда не закончится.

Но где-то далеко крикнула ночная птица. Эшер чуть освободил объятья и посмотрел на меня взглядом, горящим любовью. Не нужно было уметь читать мысли по лицам людей, чтобы понять, о чем он думает.

Он думал о том, как сильно любит меня. И я могла бы ответить ему тем же. Но нам не надо было говорить, потому что мы знали это.