Одиннадцать сердец

Глава 5. Лигнеса

Сайрус немного ошибся в расчетах, когда мы добрались до необъятного леса, уже была глубокая ночь. Все мы были уставшие и вымотанные, а еще жутко голодные. Я ужасно хотела смыть с себя сегодняшний день. Искупаться, пускай даже это будет застоявшееся озеро, в котором живут змеи. Ноги гудели от пройденного пути. Алан предложил каждому сделать палку для ходьбы, чтобы упираться на нее, и не упасть. А упасть было легко. Периодически мы перебирались через рощи и овраги, в одном месте я чуть не растянулась на земле, на помощь вовремя пришел Эшер, и подхватил меня руками.

— Я думал, что поселение находится ближе, — выдохнул Сайрус, когда мы устроились на короткий привал. Мир уже тонул в сумраке.

— Мы идем круговым путем, — объяснил Авеликус. Он достал из кармана нож и аккуратно срезал кору с дерева. Иногда ему удавалось найти что-то съедобное, что он отправлял в рот. «Древесная жвачка» — объяснил он, кора заставляла желудок урчать чуть тише. Я отказалась, как и Сайрус, Эшер взял одну, но выплюнул при первой же возможности. А вот Алану понравилось. Он сказал, что этот вкус ему напоминает его детство.

— Ты жил в лесу? — поинтересовалась у него Ривален. Не то, что ей было очень любопытно, скорее просто скучно. Дорога не выбила ее из сил так, как нас, но она понимала, что «человеки» должны немного отдохнуть.

— Нет, в деревне, — Алан опустил голову, его челюсть двигалась, пережевывая жвачку. — Но, моя мать была путешественницей, умела выживать в лесу и в дороге. Она часто приносила из леса ягоды или грибы, а иногда древесный сок.

— И ты такой вымахал на грибах и ягодах? — усмехнулся Авеликус. Усмешка была доброжелательной. Алан помялся и кивнул.

— Да. Но дело не в этом. Я…

Он замялся, потом посмотрел на меня. Я ободряюще улыбнулась.

— Я полукровка. Во мне кровь великанов, поэтому я такой… большой.

Было видно, что Алану не особо нравится говорить об этом, но он понимал, что нет смысла скрывать и делать вид, что он крепок, потому что в детстве много кушал и занимался спортом. Все было скорее наоборот.

— А ты когда-нибудь видел великанов? — первым нарушил вдруг затянувшуюся тишину Сайрус.

— Нет, — качнул головой Алан, не поднимая глаз. — И вряд ли они меня примут. Кто любит полукровок?

Я сразу же глянула на Эшера. У того был отсутствующий взгляд, он чертил что-то на земле своей палкой для ходьбы, делая вид, что это занятие очень его увлекло. Затем краем глаза заметила, что Ривален и Авеликус многозначительно переглянулись. И правда, кто любит полукровок?

— Я люблю, — вдруг сказала я, и посмотрела на Алана, будто сжавшегося от бремени своей крови. Он удивленно посмотрел на меня, часто-часто заморгал, не веря своим ушам. Затем перевела взгляд на Эшера. Тот продолжал следить за наконечником палки, но на губах его появилась улыбка. — Так ли важно, какая кровь течет в твоих жилах? Важнее ты сам. Ты помог нам сегодня. Не каждый человек бы пошел на такое!

— Это точно, — вставила Ривален тихо.

— …Или великан. Или древний. Какая разница, мы все неидеальны, но винить в чем-то кровь — глупо. Или определять чужое будущее за других, основываясь на внешних данных, — я посмотрела на Ривален и Авеликуса. — По большим сияющим глазам и тонким запястьям? Или слишком большому росту для обычного человека? Если тебе раньше попадались такие люди, то забудь о них. Для меняя важнее твои поступки, а не твоя родословная, — я снова посмотрела на Алана. Тот вдруг улыбнулся.

— Спасибо тебе, Айрин. Отрадно встретить такого человека, как ты.

Я смутилась, а Ривален вдруг сказала.

— До вас, до людей, все в нашем мире было замечательно. Вы не можете жить без войны, и постоянно растете, как сорняки. И все прекрасное вокруг вас погибает…

— Ривален, — Авеликус покачал головой. — Не будь злюкой!

— Но это правда, — отвернулась Ривален. — Я что-то не слышала историй про то, как великаны и древние воюют. Почему-то мы умудрялись жить в мире с ними. И с Гарпиями. Кажется, что до появления людей никто из нас не замечал, что мы разные.

— Нет, Ривален. Замечали. Иначе полукровок было бы гораздо больше, — Авеликус усмехнулся.

— А может люди и есть полукровки? Дальние-дальние потомки? — задумчиво пнул камушек Сайрус.

— И где же тогда у меня крылья гарпий? — тихо посмеялась я, косо глядя на Ривален. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы увидеть, как ей не нравятся люди.

— Ладно, — Авеликус поднялся со своего места. — Посидели и хватит. Пора двигаться дальше.

Мы продолжили идти. В молчание, потому что все чувствовали себя немного неловко из-за слов Ривален. Она шла впереди вместе с Авеликусом, и они что-то тихо обсуждали. У Ривален на лице была обида, а Авеликус был спокоен, и что-то ей терпеливо объяснял. Чуть позади них шел Сайрус, опираясь на палку и постоянно зевая. Синяк на его скуле налился синевой. Чуть позади меня шел Эшер, а цепочку замыкал Алан.

По пути было много лесов, но они были человеческими — редкими и тихими. Из животных тут водились только кролики, белки и птицы. Иногда мы выходили под открытое небо на поля. Один раз прошли мимо поля, с которого лишь пару недель назад убрали урожай. Вдали стояли маленькие сельские домики, в которых уже горел теплый свет. На небе появлялись первые звезды, а мы продолжали идти.

— Эшер, — я поравнялась с ним, когда надоело идти в задумчивом молчании. Он тоже молчал, и судя по его глазам, он что-то обдумывал. — Ты как-то затих. О чем думаешь?

Эшер посмотрел на меня, и синева его глаз заставила сердце сделать кульбит в моей груди. Было сложно поверить, что мы снова живы, снова вдвоем. И так о многом хочется сказать, но мы будто понимаем друг друга без лишних слов. Но было что-то еще, что Эшер хотел рассказать.

— Я думаю о том, что возвращаюсь. Возвращаюсь в место, которое никогда не было моим домом, и не могло им стать, но теперь… теперь мне кажется, что я возвращаюсь туда, где меня ждут, где мне самое место, но этого бы никогда не случилось, если бы не…

Он тяжело вздохнул и прикрыл глаза. Я взяла его руку, наши пальцы переплелись меж собой.

— Так ты думаешь о древних? Примут ли они тебя теперь?

— Я о многом думаю, — кивнул Эшер, — и об этом тоже. И о том, что пересеклись бы у меня когда-нибудь дороги с моей дальней родней, если бы не все произошедшее? Или все случившееся было предрешено звездами — быть изгнанным, чтобы вернуться?

Я многозначительно промолчала, не совсем понимая, о чем Эшер говорит.

— Я так и не рассказал тебе. Столько всего случилось, и я не успел с тобой поделиться, — в его голосе было смятение. Я ободряюще улыбнулась. — Алинария, та древняя, рассказала правду о моей семье. Кем были мои родители, и почему все так случилось…

— Расскажи, — кивнула я, чувствуя, что Эшер ждет момента, чтобы выплеснуть все это. И он рассказал.

Рассказал, что его мать была Ванессой Лойран, сестрой Винсента. Рассказал про ее проклятье, и про Хеленикуса, согласившегося помочь. И про любовь Алварикуса, сына вождя, в юную Нессарию, одну из немногих, кто не боялся древних, не питал к ним ненависти. И про то, что после рождения он никому оказался не нужен. Алвариус отверг сына. К счастью, ему все равно помогли двое древних, Алинария и ее муж. Они отдали Эшера Винсенту под видом подкидыша. Хотя Винсент догадывался, что Эшер является его племянником. Однако он никогда не относился к нему иначе, чем как к одному из служащих людей в его замке. Эшер не знает, как Винсент относился к нему на самом деле, но ему кажется, что он испытывал к своему племяннику множество чувств, и было там место и любви, и страху, и холодности. Это было тяжело представить, как настолько разные чувства содержались в одном флаконе, но Эшер легко мне привел пример. Винсенту дороже была его семья и жена. И Агата недолюбливала Эшера, хотя пыталась это скрыть. Она подозревала в нем бастарда мужа, но запрещала себе допускать об этом мысли. Возможно, это было лишь его предположением. Агате не очень нравилось, когда Эшер играл с Мервином, а когда по его вине (как казалось Агате) Мервин во время игры упал с дерева, она вообще запретила им долгое время видеться. Относилась бы Агата к нему лучше, если бы знала правду? Знала правду, что в ее доме растет дитя с кровью древнего в жилах? И как бы к этому отнеслись бы окружающие? Да, в Лойране живет полукровок больше, чем в остальных городах королевства, но обычно те нищие рабочие. А тут полукровка при дворе, причем на такой важной должности!

— Лучше бы я и правда не знал о том, кем явлюсь, — покачал головой Эшер, он положил руку на грудь и сжимал свой амулет сквозь одежду. — Понимаю, почему Старлот хотел скрыть от меня эту правду. Потому то она горькая, и не дает ничего хорошего. До недавнего времени я чувствовал себя изгоем, которому грозит смерть, стоит мне упомянуть о своей крови. А потом убедился, что не зря боялся. Стоило сказать правду в глухом лесу вдали от цивилизации, но даже так я подверг нас с тобой опасности. Нет, смерти.

Он прикрыл глаза, вспоминая Норберта. Я сглотнула, в памяти всплыл этот кошмар, будто пришедший из фантазий параноика — одинокий дом вдали от мира, в котором живет безумный маньяк, ставящий опыты.

— Это все позади, — я положила руку ему на плечо и чуть сжала. — Ты не зря открылся мне, Эшер. Я ни на секунды не верю в этот вздор с проклятой кровью.

— Ты просто удивительный человек, Айрин, — тепло улыбнулся он, положив свою руку на мою. — И мне сильно повезло встретить тебя.

— Да ладно тебе, — мое лицо залило краской. — По-моему я тот еще источник проблем. Прости меня еще раз за то, что я сгорела от ярости.

— Что было — то было. Забудь, — он мягко сжал мою ладонь. — Подумай лучше о будущем. Что нас ждет? Мы, кажется, стали врагами государства.

Я пожала плечами.

— Уже ничего не поделаешь. Скорее всего, будем спасать наше королевство от королевы, даже если придется делать это помимо его воли.

Я вдруг засмеялась. Это звучало абсурдно, но было правдой. Я помню, что сказала Хранительница. Чувствую себя ответственной за эти камни. Как Нералида уничтожила молодильные яблоки, так и я уничтожу камни. И пускай это может вызвать гнев пантеона, предков или мира, я считаю, что должна поступить именно так.

— Значит, хочешь стать безвестным героем? — спросил Эшер, склонив в голову. В его голосе чувствовались как нотки веселья, так и горечи.

— Не хочу, — качнула я головой. — Просто я должна завершить эту историю. Я знаю правду, и не могу на нее закрыть глаза.

— Долг перед человечеством? — улыбнулся он одними лишь губами. Я покачала головой.

— Нет, скорее долг перед самой собой. И Нералидой. И всеми, кто погиб за это. Пускай, все это будет не напрасно…

— Долг перед мертвыми и перед самой собой, — кивнул Эшер, и произнес задумчиво. — А если это займет всю жизнь? Или придется умереть? Или пожертвовать чем-то дорогим? Ты и на это пойдешь?

Я неотрывно смотрела на Эшера, пытаясь выложить произнесенные его слова в своей голове.

— Не знаю. Я уже должна была умереть пару-тройку раз, но всегда оставалась жива. Словно я должна довести дело до конца…

— Может быть, — кивнул Эшер, его синие глаза были направлены в никуда.

А я вдруг вспомнила слова из другого мира. Слова, похожие на оседающую пыль, хранящую память о том, что случилось давным-давно.

«Боюсь, что это будет несоразмерная просьба. И все же… Если вдруг придет очередной конец света — помоги нам».

Кристен, дочь жрицы Титании. Она мне помогла за чертой. Если дочь жрицы погибает по воле несчастного случая, то служит Титании до часа конца света. И вдруг до меня дошло, что ее смерть могла быть совершенно не случайной.

«Она сама выбирает, кто будет ей служить, и убивает?» — подумала я, и по коже побежали мурашки. А что, если кто-то так же избрал меня и ведет к своеобразному жертвенному алтарю?

«Ну нет, я сама выбрала эту дорогу. Я это делаю, потому что таков мой характер, и это только моя воля» — твердо я сказала себе. И сама же ответила:

«Ну, если тебе так приятнее думать, то да…»

Я покачала головой. Нет, не собираюсь я ничем жертвовать. Я просто помогу не случиться апокалипсису, как обещала Кристен. Конца света не будет, если я уберу слагаемое в виде мощного орудия в руках не самого добропорядочного человека. Думаю, этого будет достаточно.

— Айрин, — окликнул меня Эшер.

— Да? — я посмотрела на него, отгоняя прочь мысли.

— Помнишь стихотворение? Все беды пройдут со снежной пургой…

— И вместе всегда я буду с тобой, — улыбнулась я.

— Ловлю тебя на слове, — сказал он, и в его глазах блеснул свет, заставляющий сжаться сердце. В это мгновение я поняла, что не смогу полюбить кого-то так же сильно, как его.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

Полностью стемнело, и мы почти что валились с ног от усталости. Какое-нибудь зелье прилива сил сейчас было бы как нельзя кстати, но у нас ничего не было, кроме коры, которую уже даже я согласилась взять пожевать, лишь бы немного притупить чувство голода и усталости.

— Выбор небольшой — идти дальше, или спать прямо здесь, на холодной осенней земле, — повторил Авеликус, когда мы в очередной раз начали отставать. Сам он не сказать, что выглядел бодрым. Все-таки учинил взрыв ворот, пережил рану рядом с сердцем, а после почти двенадцать часов шел пешком. Ривален тоже выглядел неважно. За последние несколько часов ничего не говорила, даже не хмурилась.

— Огонь разжигать нельзя, — согласился Эшер, — мы ушли далеко, но нас могут искать уже повсюду.

Это правда. Мы ушли глубоко в лес, иногда нам попадались заброшенные лагеря беглых преступников или браконьеров, но мы не останавливались. Сейчас я жалела, что мы не одолжили хотя бы спальник, дырявый в трех местах. А за кусок хлеба я была готова опять переместиться за черту и пожить там один день.

— В любом случае, мы почти пришли, — покачал головой Авеликус. Он остановился, чтобы посмотреть на ветки, затем указал рукой налево. — Пойдем здесь. Через полчаса доберемся до места.

— Слава Элипсоне, — проворчала Ривален, и зевнула.

Мы продолжили идти, и прошло еще чуть больше, чем обещанные полчаса, прежде чем Авеликус снова остановился и задрал голову. Я думала, он снова будет определять сторону света, чтобы выбрать путь, но вместо этого он произнес сложную фразу на языке древних.

Где-то треснула ветка, и через мгновение перед нами появились две фигуры. Безусловно, это были древние.

Первая была девушка. Такая же стройная, как Ривален, но чуть ниже. Из-под зеленого капюшона выбилось несколько прядей волос. Лица не было видно из-за темноты. Вторая фигура была мужской — более высокой и широкой в плечах.

— Наконец-то вы прибыли. Я уже начала волноваться! — сказал довольно приятный женский голос. Девушка шагнула навстречу и стиснула в объятьях Ривален.

— Да-да, пришлось немного задержаться. Этот чудак, — она кивнула в сторону Авеликуса, — взорвал ворота…

— Потому что ты забыла про название награды и аллергию! — напомнил Авеликус.

— Я бы выкрутилась… — Ривален была готова начать по новой тот же самый спор, как из-под капюшона мужской фигуры раздался негромкий кашель.

— Кхм, может представите нас нашим новым друзьям?

Ривален и Авеликус еще раз переглянулись. Из-за темноты, к сожалению, не удалось разглядеть всех оттенков их эмоций.

— Познакомьтесь. Наш потерянный брат Эшер, его спутница Айрин, а этот здоровяк — наш телохранитель Алан, — судя по голосу, Авеликус улыбался.

— А я Сайрус, но вы меня и так знаете, — устало сказал мой брат, подходя к древним ближе. — И мы ужасно хотим спать и есть.

— Тут недалеко до Лигнесы, не переживай, — сказала древняя, затем обратилась к нам. — Меня зовут Дизгария, а это, — она кивнула в сторону второго древнего, — Риливикус. Очень рада, что вам удалось вернуться домой. А теперь пойдем, Хеленикус вас заждался.

— Хорошо, что заждался, но он нас сначала покормит? — Ривален не скрывала усталости.

— Да, он наверняка отложит насущные вопросы на утро, — подал голос древний по имени Риливикус. — Скажем прямо, если бы вы пришли еще до захода солнца, до вас бы встретили более… эм… помпезно.

— Да, обсыпали бы рябиной и боярышником, — хмыкнула Дизгария, затем кивнула нам. — Не будем стоять. Риливикус, веди их, а я пойду чуть сзади. Посмотрю, нет ли хвоста.

— Был бы хвост, нас бы уже здесь не было, — покачал головой Авеликус. — Этим людям нет дела до Лигнесы, только до этих двух людей, — сказал он, имея в виду нас с Эшером.

И все-таки древняя осталась, а мы последовали вперед, за встретившим нас Риливикусом. Пока мы шли, я поинтересовалась у Авеликуса.

— Кто такая Лигнеса?

Авеликус негромко усмехнулся и покачал головой.

— Не кто, а что. Это название нашей деревни. И почему всем людям кажется, будто бы это чье-то имя?

— Так и хочется сказать, что Лигнеса — это наша королева древних, — хмыкнула Ривален, а затем добавила зловеще. — Ей мы приносим кровавые жертвы каждый год, и сегодня как раз такой день. Вам очень повезло, человеки, ведь ваша кровь пойдет на жертву нашей великой и могущественной Лигнесе!

Она посмотрела на наши непроницательные лица и вздохнула.

— Эффект был бы лучше, если бы ты не сказал им сразу, что Лигнеса — это название деревни.

— Вы, кстати, все равно же приносите в жертву людей, — вспомнила я Норберта. — Или скажешь, что это все придумали «человеки»?

— Иногда да, приносим, — кивнула легко Ривален. — Особенно розовощеких магичек, задающих много вопросов.

— Риваленрия в своем репертуаре, — тихо засмеялся Риливикус. — Мы уже давно не приносим в жертву людей. Но мы все слышали о том случае пару недель назад, как вы напали на соседнее племя во время обряда. Это скорее была традиция кровной мести. Вы же знаете, скольких наших убил этот сумасшедший?

Я опустила глаза и грустно пробормотала.

— Да уж, знаем… Простите, что так вышло.

— Нам то что? — откликнулся Авеликус, его голос был веселый. — Вы не нас обидели, а наших соседей. Отсталых, если быть честными…

— Авеликус! — окликнула его Ривален. — Не называй наших братьев отсталыми в присутствии людей!

— Да там одни старики и дети. Настоящие, сильные духом, ушли за Хеленикусом. Поэтому я могу презирать оставшихся, и пусть все об этом знают.

Я перестала слушать, о чем говорит Авеликус и обратила внимание на окружающую природу. Лес изменился. Деревья стали выше, их кроны — более густыми. Повсюду слышались песни ночных птиц. По дороге мы прошли мимо колонии светлячков, и я восхищено ахнула. Никогда не видела живых светлячков.

— … Что по поводу названия, — вдруг обратился ко мне Авеликус. — мы сами не знаем, почему нашу деревню называют именно так. Возможно, это действительно когда-то было именем, а может просто словом, значение которое давно утеряно в веках. Самое главное, что мы действительно надеемся, что вам наше поселение придется по душе. Мы гораздо гостеприимнее, чем может показаться.

— Во всяком случае, если вас действительно пригласили. И если вас пригласил Хеленикус, — заметил Риливикус.

Скоро мы подошли к частоколу, вокруг которого поросли заросли и трава. Рядом с деревянными воротами росло дерево, на котором было несколько построек. На одной из них сидел древний, который наблюдал за воротами.

— О, а вот и вы! — радостно подал голос страж. — В его руке был факел, и мы легко разглядели усыпанное веснушками лицо, которое скорее принадлежало юноше, чем мужчине. — А где Дизгария? — нахмурился он.

— Я здесь! — внезапно рядом появилась древняя. Я вздрогнула. И как у нее получилось так тихо подкрасться? — Лес спокоен, чужаков нет.

— Слава Элипсоне, — радостно выдохнул страж, затем крикнул кому-то за воротами. — Открывай!

Деревянные ворота перед нами открылись. Они были не очень внушительны, их мог легко сломать воинственный отряд, но все-таки он создавал приятную иллюзию безопасности. За воротами простиралась дорога в деревню, и я очаровано вздохнула.

Я совсем иначе представляла себе это место, Лигнеса поражала воображение. Маленькие деревянные домики выглядели крепкими, хоть и проще тех, что встречаются в наших деревнях. У многих были открыты двери и мог отсутствовать пол, но они не выглядели жалко, скорее красиво. Повсюду горели фонарики, сделанные из, как я потом узнала, несгораемого дерева. Дорожка была прямая и аккуратная, и она вела прямо в центр деревеньки, к колодцу. Колодец тоже был деревянным, но крепким. За ним на возвышенности стоял самый красивый дом в этой деревне. Он начинался у подножья высокого дерева, и маленькие постройки шли по нему прямо вверх.

— Дом собраний, — не без гордости объявил Риливикус, увидев восторг на наших лицах. — Здесь живет наш вождь и шаман в одном лице, Хеленикус. Обычно шаманы вождями не становятся, но Хеленикус исключение. А вот, кстати, и он!

Древние, что шли с нами, радостно подбежали к древнему, стоявшему у дверей дома собраний, как маленькие дети подбегают к отцу. Это выглядело так необычно и странно. В свете фонариков мы смогли разглядеть его лицо. Усеянное морщинами и татуировками серое лицо, но необычайно доброе и улыбчивое. Когда он улыбался, морщинки в уголках его глаз становились очень глубокими. Его поседевшие волосы были заплетены в сотню тонких косичек, достававших ему до пояса. Одежда на нем была скромная, что-то между тогой и небрежно сшитой селянской одеждой, и стоял он босиком. Но, не смотря на все это, чувствовалось, что он тут самый главный.

— Рад вас видеть, очень рад, — говорил он, поочередно похлопав каждого древнего по плечу. Ривален украдкой утерла слезу, выступившую на щеке. — Я слышал взрывы. Кажется, не все прошло по плану, так?

Он сочувственно улыбнулся Ривален, и та покачала головой.

— Вообще все пошло не так…

— Но ничего, главное, что вы справились, — он снова улыбнулся Ривален, затем перевел глаза на нас. Я замерла под его взглядом, затем посмотрела на Эшера. Он даже боялся выдохнуть. Стоял, набрав полные легкие воздуха, и ждал чего-то. Хеленикус подошел к нам на встречу и протянул руку. Я пожала его руку, Эшер последовал за мной. — Вот вы и дома, оба. Наконец-то. Очередное звено замкнулось.

Я не стала уточнять, о каком звене он говорит, не долго я обдумывала и слова о «доме». Мне почему-то это совсем не резануло ухо, показалось естественным.

«Да, я дома…» — подумала я, и на душе разлилось тепло. Где-то здесь были мои родители и братья, и моя душа тянулась к ним.

— И ты, полувеликан, — Хеленикус остановил взгляд на Алане, который старался не привлекать внимания. — Я видел тебя во снах, но не думал, что встречу так скоро. Добро пожаловать, можешь чувствовать себя как дома.

— Да, я… — Алан несколько растерялся, но потом улыбнулся. — Спасибо.

— Вы все устали с дороги, — Хеленикус снова обратился к нам. — Думаю, время для знакомства и обсуждения дальнейших планов мы оставим на завтра. А пока я попрошу подготовить для вас еду и постель. Вам нужно хорошо отдохнуть.

— Спасибо, — поблагодарила я Хеленикуса, — но прежде, можно сначала мне увидеться с родителями?

— Да, конечно, — кивнул древний. Он округлил глаза, на его лице читалось «как же я забыл». — Сайрус, проводишь сестру?

— Разумеется, — кивнул брат, и кивнул мне. — Пойдем. Вряд ли они спят. А если и спят, то не расстроятся, если мы их разбудим.

Я посмотрела на Эшера, тот улыбнулся мне.

— Ступай, я хочу тут пока прогуляться.

Чувствовалось, что нам обоим предстоит встреча со своей семьей.

Оказалось, что мою семью разместили в гостевых покоях в доме Хеленикуса, внизу великолепного дерева. Им могли предложить комнаты и получше, но, как сказал Сайрус, мама отказалась, потому что боится высоты.

Как оказалось, они не спали. Первыми мы повстречали Мартина и Энтони, которые играли в какую-то настольную игру с маленькими фигурками на доске с одним ребенком древних. Это был мальчишка с большим родимым пятном в виде желудя на щеке. Мартин заметил меня первым, чуть не перевернул доску, когда подбежал ко мне.

— Айрин! Айрин вернулась! — весело закричал мальчик и так сильно стиснул в объятьях, что я испугалась, что сейчас хрустнет позвоночник.

— Айрин! — Энтони, что был слегка постарше, тоже не удержал восторга, и подбежал ко мне, пытаясь обнять. Мне показалось, что в объятьях младших братьев больше не смогу дышать.

— Ну же, не наваливайтесь так на сестру! — услышала я голос и повернула голову. Увидела родителей, и больше уже ничего не видела из-за слез.

— Мама! Папа! — сказала я, и, не сдерживаясь, заплакала от счастья. — Я рада, что вы в порядке.

— А мы как рады, — ответил отец, и тоже подошел, чтобы обнять. Сайрус и мама присоединились к нам, и мы так стояли долго-долго. А потом до утра (усталость как рукой сняло) делились друг с другом историями о том, что удалось нам пережить. Одна древняя принесла нам еду, чай, и, специально для меня, теплый плед.

Когда дошла история до взрыва тюремной башни, Мартин изумился.

— Сайрус, это ты сделал? — округлил глаза мальчик.

— Нет, ты что! — засмеялся Сайрус. — У меня бы сил не хватило.

— А тогда что это было? — затаив дыхание, спросил Энтони.

Я вздохнула, и рассказала им про хранительницу, и про камни. В общем, я практически ничего не утаила, избежала только некоторых деталей, чтобы не волновать родителей еще сильнее. Например, промолчала про голову. Лучше бы это и вовсе забыть.

— Бедная моя доченька, — мама не сдержалась и заплакала, — столько натерпелась. Кто бы мог подумать, что эта королева такая жестокая женщина. Еще и Нералиду убила…

Отец положил матери руки на плечи и приобнял.

— Ничего. Айрин с ней справиться. Правильно же?

Я кивнула. Мама недоуменно посмотрела на меня.

— Собираешься с ней и дальше бороться? — она покачала головой, помешивая ложкой давно остывший чай. — Это невозможно. Она правит народом, она колдунья, еще и завладела этими… камнями. Ты погубишь себя.

Я тяжело вздохнула, отпила остывшего чая, и покачала головой.

— Я решила, что не буду останавливаться. Для меня самое главное, чтобы вы были в безопасности. Простите, что пришлось разменять жизнь в столице на лес.

— А мне тут нравится! — воскликнул Мартин. — Не нужно ходить в школу. И дети тут гораздо лучше, чем с нашего района.

— Ты забыл, что сказал этот главный? Ты все равно будешь учиться, — покачал головой Энтони. Он из всех нас больше всех любил читать, даже больше, чем я. — Древние тут не бездельничают, а работают. Одних учат охоте, других — строительству. А есть еще шпионы…

— Я буду шпионом! — весело отозвался Мартин. Для него все происходящее казалось игрой.

— Ну уж нет, мне достаточно, что мои старшие дети участвуют в каких-то невообразимых вещах, — покачала головой мама.

— Тогда я помогу Мервину вернуть его графство, — не унимался Мартин.

— Мервин и Каро тоже здесь? — вспомнила я про графских детей.

— Да, Каро. И Мартин в нее втюрился, — усмехнулся Энтони, а Мартин покраснел.

— ЧТО? Ничего подобного! — закричал младший брат. Мама шикнула:

— Тише, здесь в это время уже спят, даже такие совы, как мы. Кстати, и нам пора ложиться.

— Верно, и Айрин нужно отдохнуть, — поддержал отец, затем посмотрел на меня. — Ты стала такой взрослой. И ты, Сайрус, тоже. Я рад, что воспитал смелых и умных детей.

— Я надеюсь, что второго все-таки больше, чем первого, — пробормотала под нос мама. Но она не сердилась. Она тоже гордилась нами, как Сайрус и предсказывал.

Эта встреча с родителями позволила мне наконец-то выдохнуть. Жизнь потихоньку налаживалась.

В этот миг я поняла, что выбрала верный путь — сложный, опасный, но правильный. И ничего не было прекраснее, чем осознание этого факта.