Однажды я встретила волка

Глава 18 Катар

Волчата передаются на воспитание в ясли сразу после того, как у них откроются глаза. До седьмого года они воспитываются нянями, а после их берут в ученики. Волчата могут сами изъявить желание стать воином или охотником или попросить себе определенного наставника, но последнее слово всегда остается за старшими. Решение принимают первые воины и охотники клана вместе с первой волчицей, а в случае спора судьбу волчонка определяет глава клана.

Капан Гайрих. «Обычаи народов Фиэдеса». Раздел «Зверолюды», глава «Общественное устройство кланов».

Х514 год, 15 день месяца Зреяния

Катар уже не в первый раз сбегал на равнину.

Раньше няни-волчицы выводили детей на опушку на юге леса, и человеческая деревня была достаточно далеко, чтобы не пересекаться с пастухами и стадом коров. Но несколько дней назад двое особенно смелых сыновей первой охотницы клана — Катар считал их особенно глупыми — решили поиграться со стадом коров и убежали от остальных на равнину. Доигрались. Переполошили всю скотину. На шум прибежал молодой пастух — совсем еще мальчишка — размахивая тонкой хворостиной. А потом появился еще один, постарше. На визги и крики примчались няни-волчицы, и безобидные игры превратились в серьезную заварушку.

После этой истории глава клана настрого запретил появляться на равнине. Теперь волчата либо дурачились рядом с поселением, либо уходили с нянями на запад. Север был небезопасен из-за стычек с большими кошками, а к реке их не пускали — боялись, что унесет быстрым потоком. Все волчата с нетерпением ждали того момента, когда их выпустят из яслей и позволят как следует порезвиться. Катар же ненавидел это время и старался схорониться где-нибудь в укромном месте.

Катар никогда не выделялся силой или ловкостью. Он даже бегал медленно. Из-за этого ему частенько перепадало от своих сверстников — он был слишком слаб и годился только на то, чтобы подчиняться. Волчицы закрывали на это глаза, а когда Катар просил о помощи, говорили: ' Ты же будущий воин клана. Не жалуйся и отстаивай себя '.

Малыш был бы рад прислушаться к их совету. Вот только отстаивать было уже нечего. Катару исполнилось шесть лет и пошел седьмой, а его все еще держали за щенка для битья и забав.

Сегодня все начиналось точно так же. Сверстники, как всегда, собрали небольшую стаю и стали дразнить Катара. Потом кто-то предложил поиграть в охотника и добычу, и идею поддержали. Кто был охотником и кому оставалась роль добычи, было очевидно. Катар понял, что чтобы защитить себя, ему нужно убежать как можно дальше, а лучше — туда, куда они побоятся сунуться.

Таким местом была только равнина.

До драки с пастухами десятидневной давности Катар время от времени убегал туда. Он не подходил близко к деревне или стадам — прятался где-нибудь в траве, кустах или между камней и наблюдал за всем издалека. Конечно, Катар боялся, но между участью быть униженным в очередной раз или столкнуться с человеком выбирал последнее, как ему казалось, наименьшее из зол. Потому сегодня, как и все разы до этого, он ступил на чужую землю.

Преследователи — ' охотники ' — не захотели отпускать его так легко. Волчонок слышал их голоса и запахи, чувствовал, как маленькие лапы стучат по земле, и от этого лишь прибавлял ходу. Он ворвался в море равнинных трав и не остановился, пока звуки преследования не стихли.

Когда Катар огляделся, чтобы понять, куда его занесло, его лапы задрожали. Так далеко от леса он еще ни разу не отходил. Своими чуткими ушами он слышал блеяние овец, негромкие разговоры юношей, приглядывающих за ними; слышал, как кудахчут куры и лает собака в деревне. Он был настолько близко, что подушечками лап чувствовал дрожь от стучащих по земле коровьих копыт и чьих-то шагов.

Хотелось, поджав хвост, броситься наутек, но там его поджидали острые клыки его сородичей.

' Успокойся, — приказал он себе. — Это всего лишь равнина. Веди себя как обычно, и все будет хорошо '.

По словам старших, равнина была самым опасным местом для волчонка. Но, как ни странно, здесь он чувствовал себя спокойнее. Лес Лииш был Катару домом, но он все равно испытывал легкую тоску по землям, расположенным за его пределами. Этим он отличался от других волчат, которые преданно любили густой ельник, высокие сосны и родное поселение в глуши.

Вдалеке раздалось мычание, и оно, как ни странно, успокоило его. Катар много слышал про животных, которых держали у себя люди, и удивлялся: если они так хорошо обходятся с большими пятнистыми коровами, чьи рога были даже опаснее, чем зубы его сородичей, то почему коров они не боятся, а волков остерегаются? А эти лохматые вонючие козы с витыми рогами? Ткнут в бок — мало не покажется! А лошади? Один раз он своими глазами видел, как одна такая пробежала по равнине, взрывая копытами землю. Да она одним ударом может проломить череп. И ей люди позволяют жить рядом?

Катар потрусил через высокую траву, то и дело оборачиваясь на лес. Ветер дул со стороны деревни, и поймать запах других волчат он не мог, зато хорошо различал людские. Можно сделать крюк, переждать на берегу реки, а потом вернуться в лес, в ясли. Никто не заметит. Если только на него не настучат.

Приближение неприятелей он почувствовал за мгновение до того, как те выпрыгнули из кустов. Катар отскочил в сторону, но зубы все равно зацепили его бок, оставив неглубокую царапину. Он упал набок, кувыркнулся, вскочил на ноги и тут же дал деру.

Сзади послышалось радостное: ' Почти достал! '

Катар нырнул в кусты и что есть силы помчался вперед. Перед глазами мелькали стебли, и кроме них он ничего не различал. На появление новых запахов он тоже не обратил внимания, а опомнился только когда в нос ударил сильный людской дух.

Но было уже поздно.

Катар резко остановился. Прямо на него из-под соломенной челки смотрели распахнутые от удивления серые глаза, в которых зарождался ужас. Волчонок некоторое время пялился на человека, сидевшего перед ним. И в себя пришел только когда тот заорал:

— Во-олк!

У Катара сердце ушло в пятки. Его преследователи тут же развернулись и пустились наутек, а он все никак не мог заставить себя сдвинуться с места — лапы будто приросли к земле. Человек подскочил с места и стал свистеть, подзывая к себе других. Резкий звук резанул чуткие волчьи уши, и Катар, наконец, совладал со своим телом.

Как он сорвался с места — он уже не помнил. Куда бежал — тоже. В голове билась одна мысль.

Его заметили!

От испуга Катар совершенно потерялся. Лапы вынесли его к реке, и он едва не полетел в воду. Пастух, который гнался за ним, уже был не один, и волчонок с трудом удержался, чтобы не взвыть: трое охотников понарошку сменились тремя настоящими.

Первой мыслью, пришедшей ему на ум, было перекинуться мальчишкой и засесть где-нибудь в кустах. От его звериного запаха волновалась скотина, и первое время люди легко находили его по тому, откуда раздавалось очередное испуганное мычание или блеяние. Но как он ни старался, взять Зверя под контроль у него не получалось: он никак не мог перевоплотиться и от этого паниковал еще сильнее.

Крик парня с соломенной челкой послышался совсем близко, и Катар рванул в ближайшие кусты. Лапы разъехались на мокрой траве, и он кубарем полетел на глинистый берег. Хребет хрустнул, отозвавшись болью, и по земле волчонок проскользил, уже цепляясь за нее человеческими руками. Перепачкавшись в грязи, он на коленях отполз к воде — и врезался спиной во что-то твердое и угловатое.

Катар поднял взгляд и встретился с удивленными серо-голубыми глазами. Перед ним, склонив голову набок, стояла девушка с простом льняном платье и длинной, до бедер, светлой косой. Катар едва не заорал, но от страха у него отнялся язык. Рука нащупала пучок осоки и что есть силы сжала, и режущая боль в пальцах сразу привела его в чувство.

— Куда он подевался? — закричали сверху. Девушка подняла голову и нахмурилась. Ее коса хлестнула по боку и мазнула по лицу Катара, когда она обернулась к реке.

— Зера, — позвала она тихонько. — Поможешь?

Только сейчас Катар заметил, что у самой воды стояла еще одна девушка, с темными, почти черными волнистыми волосами, закрученными в узел. Она была чуть более пухлой, чем ее подруга, невысокой и почему-то напомнила волчонку вранолюдку — такой же озорной и непоседливой она выглядела.

Зера посмотрела на мальчика, сморщила нос и оправила задравшееся до бедер платье.

— Этот мальчик — волколюд. — Она прищурилась. — С ума сошла?

— А лучше, чтобы этот дурак его пристрелил? — шикнула светловолосая.

Ладонь снова обожгло болью. Катар выпустил осоку и перевел взгляд на руку, где красовались свежие порезы.

— Так, — распорядилась та, что с длинной косой, подхватывая его за локоть. Она оглядела его, и ее щеки залились легким румянцем. — Давай-ка ты спрячешься… скажем, там, между камнями. Тебя не увидят, а мы их прогоним.

— А… — пискнул Катар. — Я…

Слова застряли в горле, но и девушка слушать не стала — потащила к камням. Катар не успел опомниться, как оказался в укрытии за стеной высокой травы.

— Не высовывайся, — наказали ему.

— Митка! — раздался голос пастуха, преследовавшего его с равнины. — Не видела волка?

Катар вжался спиной в камень и зажмурился. Та, которую назвали Миткой, не казалась злой, но и довериться ей он боялся. Человек, все-таки. Хотя пахло от нее странно, будто чем-то родным.

' Лишь бы не выдала… ' — подумал он.

— Не называй меня так, — огрызнулась на пастуха девушка. — Какого еще волка?

— Какого-какого, — передразнил другой голос. — Обычного. Волколюда. Видели, как он сюда побежал.

— Никого я не видела, — проворчала она. — Чего тебе от него надо?

— А чего спрашиваешь, коли не видела?

— А того. Чего с арбалетом носишься, Милен? Ты же вроде столяр, а не охотник.

— Этих отродий, — процедил парень сквозь зубы, — жалеть не стану.

Катар слушал перепалку и старался не дышать — все происходило слишком близко. Пользуясь своим укрытием, он запоминал каждый голос — на будущее.

— И вообще, не твое девичье дело, — раздался еще один, третий голос. — Иди вон белье стирай в реке.

— Иди овец своих стричь, Баал, — парировала та. — А ты, Милен, здесь не дома. Мальчики, перестаньте ему потакать. Тоже мне, мужчины.

— Молчи, пустоцветка, — огрызнулся тот, кого назвали Баалом.

Мита охнула. Когда Катар снова услышал ее голос, тот звучал рассерженно:

— Чтобы ты еще раз ко мне за травами пришел, хам!

— Где волколюд?

— Даже если бы знала, не сказала. Идите отсюда подобру-поздорову. Не мешайтесь.

— Наглая!.. — прорычал Милен. Катар услышал глухой стук. Сейчас он немного жалел, что не остался в волчьем облике, иначе смог бы понять, что там происходит.

Его мысли прервал короткий визг. Потом что-то щелкнуло, раздался крик ' Эй, а ну, отдай! ' и парни погнались за новой жертвой. Волчонок приоткрыл глаза и высунул нос. Мита бежала по траве вдоль берега, быстро перебирая ногами. Катар впервые видел, как бегают люди, так нелепо! В руках у девушки что-то блестело.

Волчонок еле слышно выдохнул и повернулся к реке. И окаменел. Оказывается, за Митой побежали не все. Один из компании, тот самый худосочный пастух с курчавыми соломенными волосами, крадучись обходил кусты и камни, пытаясь найти волчонка. Внутри у Катара все заледенело. Побежит сейчас — выдаст себя. Останется — и его обязательно найдут, этот деревенский слишком тщательно осматривал все, что попадалось на его пути. И обернуться волком сейчас не получится.

И тут Катар запоздало сообразил, что второй девушки не видно.

— А-а-а-а! — огласил округу громкий вопль. — Дурак! Бессовестный! Хам! Брысь, охальник!

Парень подпрыгнул, и Катар едва не выскочил из укрытия одновременно с ним. На берегу снова показалась темноволосая Зера. Ее руки прижимали к груди какую-то ткань, а подол платья высоко задрался, обнажая пухлые молочные бедра. На щеках девушки плясал огненный румянец.

— Волка они ищут, — заливалась она. — До девок вы охочи! Как можно так нагло и бессовестно подглядывать!..

Пастух, которого обвиняли во всех грехах, совершенно растерялся. Он то краснел, то бледнел, пятился назад и сыпал извинениями.

— Я… извини, я нечаянно… я не хотел…

— Не хотел он! — взвизгнула Зера, еще сильнее прижимая к себе платье. — Тогда хватит пялиться на мои ноги и грудь и вали отсюда, Пилар, коровьей лепешки ты кусок!

Цвет его лица остановился на благородном сером. Парень попятился, рассыпаясь в извинениях и запинаясь о примятую траву.

— Извини, Зерка… пожалуйста, прости…

— Брысь! — рявкнула Зера и пригрозила напоследок кулаком. Кудрявого как ветром сдуло. Девушка хмыкнула, отняла руки от груди, и платье свободно опустилось ей до колен.

— Ну, ты там как? — поинтересовалась она у Катара. — Вылезай, больше здесь никого.

Катар прислушался к звукам на равнине: судя по всему, Мита продолжала бегать от кучки парней, и они теперь уговаривали ее успокоиться и отдать какой-то арбалет по хорошему.

Когда спустя несколько минут она снова появилась на холме, то тяжело дышала. Но была довольна.

— И что ты сделала? — поинтересовалась Зера.

Мита коварно улыбнулась.

— Выбросила арбалет в реку. До вечера его теперь искать будут.

Зера присвистнула.

— Ну ты даешь… А если Милен отцу нажалуется? Или старосте?

— Да пусть жалуется на здоровье! Когда это нас останавливало?

Девушки переглянулись и уже через мгновение оглушительно хохотали. Катар понял, что больше их совсем не боится, и осторожно вылез из своего убежища.

— Ты не поранился? — Мита перестала смеяться и заметила порез на его ладони. — Ой, это ты когда падал? Подожди, давай я чем-нибудь перевяжу, чтобы грязь в рану не попала.

Она стала рыться в корзине с бельем в поисках подходящей вещи. Зера тем временем взяла Катара за здоровую руку и помогла ему спуститься к воде.

— Смой пока кровь, — посоветовала она.

Вскоре на руке у него красовалась аккуратная повязка с листом подорожника внутри. Мита еще раз оглядела его, затем достала из большой корзины мягкую хлопковую простыню и накинула ему на плечи.

— Так-то лучше. Ну, — она скрестила руки на груди, — а теперь рассказывай, как тебя сюда занесло.