Однажды я встретила волка

Глава 33 Митьяна

Для волколюдов самыми важными в лунном цикле являются дни Возрождения и Полнолуния и приуроченные к ним Большие Охоты. День Возрождения приходится на первый день молодой луны, и волколюды встречают его бодрствованием до самого утра. Полнолуние обычно длится два дня, в это же время происходят все важные обряды, такие как принятие волчат в ученики, присвоение им роли в клане или повышение статуса волколюдов. Обряды сопровождаются пиром, гуляниями и чествованием покровительницы, Всевидящей богини.

Капан Гайрих. ' Обычаи народов Фиэдеса '. Раздел ' Зверолюды ', глава ' Ритуалы волколюдов '.

Х514 год, 23 день месяца Зреяния

Митьяна разглядывала темную, покрытую пепельными подпалинами морду перед собой, черный нос с блестящими капельками влаги, приподнятую губу, из-под которой виделись молочно-белые зубы, и думала — как скоро эти зубы вцепятся ей в шею?

— Я… Меня прислал староста… Дирк… Глава клана должен знать.

Волк дернул ушами и прищурился. За мгновение он делал с десяток различных мелких движений, если не больше. Обычный человек такое точно не заметит.

Мита вытерла вспотевшие руки о подол. Она даже убежать не успеет, не то что обернуться. Надо было просто подождать кого-нибудь на границе леса, где оставил ее отец. Зачем ей понадобилось идти вглубь? Как будто в такую рань кому-то есть дело, кто околачивается возле тракта.

— Ты, должно быть, та самая знахарка, которая стала волколюдкой, — наконец, пробасил волк. — Меня, конечно, никто не предупреждал…

— Я прошу прощения, — испуганно перебила Мита.

— В любом случае я должен отвести тебя в поселение, — решил он.

Его хвост дернулся, и за спиной зашуршали кусты. Двое молодых волков с горящими настороженностью глазами медленно показались из-за густой листвы. Травница поджала губы и невольно отшатнулась, но волки не собирались причинять ей вреда. Получив молчаливые указания от старшего, они, точно тени, растворились в сочной зелени.

— Идем, — приказал он ей. — Пусть наш вождь решит, что с тобой делать.

За все время, пока волк вел Митьяну в поселение, они не проронили ни слова. Травница то и дело отставала, но решила, что принимать обличье Зверя перед своим спутником не станет. Этот процесс подспудно казался ей чем-то священным, и она могла доверять его только Лику. Волколюд, к ее облегчению, не требовал обращаться в волчицу, но и помогать не спешил. По дороге Мита собрала все ветки елей и кустов, все выпирающие корни, сучки и камни — отчасти по невнимательности, отчасти от того, что быстро устала.

Поселение клана Лииш Митьяна с прошлого раза запомнила совершенно другим. Тогда лил дождь и гремели молнии, а поселение молчало, словно погруженное в сон. Сейчас по тропинкам между раскосыми полузаросшими домиками бегали дети, за которыми одним глазом приглядывали няни; у костра о чем-то спорили старшие, размахивая руками. В воздухе висел легкий запах нагретых еловых иголок и смолы, и от него у Митьяны защемило в груди. Она чувствовала себя так, словно бы долгое время плутала по лабиринту дорог и наконец вышла к родному дому — но дом этот оказался не тем, каким она знала. Казалось, что сам воздух был тяжелым — такое бывало в доме Галира, когда кожевник крупно ругался со своим сыном.

Стоило Мите шагнуть на вытоптанную землю, как все поселение стихло. Взгляды каждого, кто находился сейчас на улице, впился в нее, словно они хотели прожечь в ней множество дыр и заставить ее исчезнуть. Под этими взглядами Митьяна запнулась, и едва не упала, но чья-то сильная и очень знакомая рука поймала ее, не дав позорно рухнуть на землю.

— Митьяна? — с ноткой удивления в голосе спросил Лик.

Ощутив его поддержку, травница с облегчением выдохнула — ей стало гораздо спокойнее. Сопровождавший ее волколюд почтительно склонил голову.

— Значит, я не ошибся, — проурчал он. — Она ждала в лесу неподалеку от тракта.

— Так скоро?.. — пробормотал Лик, а затем спохватился. — Спасибо, Виран. Хорошо, что ее встретил ты, а не…

— Мне хватает благоразумия не перечить воле вождя, — заметил волколюд, — но лучше бы вам доказать, что я не напрасно привел в поселение человека.

Мита едва сдержалась, чтобы не ляпнуть, что она здесь уже была, но Лик предупреждающе сдавил ее предплечье.

— Время покажет, — кратко ответил он. — На все воля Всевидящей.

Виран кивнул в знак согласия и потрусил к выходу из поселения. Лик, наконец, отпустил Митьяну, и та постаралась выпрямиться. Волколюды до сих пор не сводили с нее глаз, но стоило сыну главы смерить их взглядом, как они нехотя вернулись к своим делам. Почти все. Некоторые даже не пытались скрыть своей неприязни и устрашающий вид Лика их совершенно не впечатлял.

— Знаешь, мне и раньше эта затея не казалась хорошей, — тихо сказала Мита, — но сейчас она мне кажется просто нелепой.

— Не обращай внимания, — посоветовал Лик, ведя ее к знакомому дому, стоящему в отдалении. — Пройдет время, и они привыкнут.

— Либо у них окончательно лопнет терпение.

— Волколюдам не нравится, когда привычный им мир рушится, но они достаточно гибкие, чтобы приспособиться. Не переживай. Твоя задача сейчас — встретиться с отцом и расположить его к себе.

— Что, уже? — охнула травница и замедлила шаг.

— И все же — почему так скоро? Из вчерашнего разговора отца со старостой я понял, что ты явишься завтра.

— Сегодня-завтра, — уныло поправила Мита. — Дирк не был уверен, но повозку и лошадей к поездке подготовили сегодня, так что…

— И именно этим утром у нас день Возрождения, — пробормотал Лик. — Не самое удачное время.

— Что?

— Время, когда мы бодрствуем ночь и встречаем рассвет первого дня растущей луны. Время, когда после забытья Всевидящая открывает глаза. Обычно ранним утром клан спит, но не в этот день. Ладно, неважно… — отмахнулся он. — Поторопимся, пока отец не отлучился по каким-нибудь делам, иначе ждать его придется до вечера.

Перешагивая через порог дома главы клана, Митьяна перебирала в уме все возможные варианты как начать разговор. Ее ладони снова вспотели, и она украдкой вытерла их о подол. Гостиная, где в последний раз они с Ликом сидели у очага, пустовала. Здесь же он впервые поцеловал ее, и стоило Мите подумать об этом, как щеки запылали.

— Вероятно, он у себя, — Лик прислушался к звукам в доме, затем указал на знакомый Мите плетенный стул. — Жди здесь, я схожу за ним.

Травнице ничего не оставалось, кроме как послушаться.

Лика не было едва ли больше минуты, но Митьяне она показалась вечностью. Травница сжала в руках лямку льняной сумки, где лежали ее немногочисленные вещи — одежда да гребень. Была мысль прихватить с собой приданое, но едва ли волколюдов интересуют расшитые полотенца и постель, а уж о свадебном наряде и речи не шло. Единственное, что Митьяна позволила себе взять из корневатки — серьги, подаренные отцом.

Крохотная сумка — вот и все, что связывало ее сейчас с домом. Предстоящие дни в клане могут порвать эту тонкую нить, она уже начала рваться. Если сейчас Мита договорится с вождем, если клан ее примет… возможно, остаться здесь и правда будет лучшим решением. Придется попрощаться с деревней, с отцом, с Зерой, с жизнью знахарки — со всем, к чему она привыкла с ранних лет.

Мысли скакали, словно взбесившиеся кони: она думала то о предстоящем разговоре, то об отце, который отправился к лекарю в город, то о Зере, пообещавшей присматривать за скотом. Мита не сразу заметила, когда дверь в гостиную снова открылась и через нее вошел мужчина, которого она уже видела однажды в деревне — Рууман, глава клана Лииш. Лик появился мгновением позже: возник из тени за спиной отца и сдавленно хмыкнул, привлекая внимание девушки. Мита охнула и подскочила со стула, уронив сумку на пол.

— Извините… — пробормотала она.

Рууман нахмурился. Вблизи он казался еще более грозным и могущественным, чем показалось Мите при первой встрече. Тогда от одного его вида у нее задрожали колени и сбилось дыхание, а сейчас к этому присоединились инстинкты Зверя, требующие немедленно склониться перед сильнейшим. Митьяна с трудом подавила желание упасть перед ним на колени и только потупила взгляд, не решаясь взглянуть ему в лицо.

Людские правила приличия требовали представиться первой. Но Мита не чувствовала, что имеет право раскрывать рот без разрешения. Рууман молча изучал ее взглядом, и этот взгляд она ощущала на своей коже — пронзающий, обжигающий, твердый.

Лик скользнул в сторону и прислонился к стене. Краем глаза Мита заметила, что тот внимательно наблюдает за отцом. Внешне он казался расслабленным, но на самом деле каждый его мускул был напряжен до предела. Лик был готов заступиться за нее, она это чувствовала. Но раз это заметила она, то не мог не заметить и Рууман.

— Значит, Митьяна — это ты, — вместо приветствия сказал глава клана, тщательно выговаривая каждое слово. Руки девушки задрожали, и она сцепила их в замок. — Не самое удачное время для знакомства.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — тихо отозвалась Мита и вжала голову в плечи. — По моей глупости.

Рууман недовольно хмыкнул.

— Приятно знать, что ты признаешь свои ошибки.

Мита сглотнула и наконец осмелилась оторвать взгляд от пола, но поднять их выше подбородка вождя так и не сумела. Рууман был выше ее почти на голову, и в противном случае ей бы пришлось смотреть исподлобья.

— Староста Дирк попросил, — затараторила она, — чтобы я пробыла здесь пять дней, пока не разрешится дело с князем, а отец… то есть, охотник Гидер не вернется из города. Деревенские обо мне не знают, как и том, где я на самом деле.

— Хорошо, — одобрил Рууман. — Никому и не стоит об этом знать.

Он бросил взгляд на Лика, и Мите показалось, что они за считанные секунды обменялись парой слов — только мысленно.

— Теперь ты принадлежишь нашему виду, но пока что не нашей общине, — отчеканил Рууман. Он снова смотрел на травницу. — За время, которое ты проведешь в клане, тебе предстоит показать, что ты умеешь. Через четыре дня будет первая в этой луне охота. Там и решится, станешь ты нашим сородичем или нет.

' А если окажется, что нет?.. ' — в ужасе подумала Мита, но задать этот вопрос не решилась. Ее могут выгнать, заставить вернуться в деревню, могут убить… О последнем она старалась не думать.

— Жить будешь в нашем доме, — продолжил Рууман. — Лик объяснит тебе законы нашего клана. За эти четыре дня можешь делать все, что не противоречит этим законам, но я бы советовал тебе хорошенько подготовиться к охоте. Есть какие-то вопросы?

Мита помотала головой.

— Вот и хорошо. Остальное оставляю тебе. — Глава клана повернулся к сыну.

Лик кивнул.

Рууман напоследок смерил травницу взглядом, развернулся и вышел. Некоторое время в гостиной царила тишина, после чего Лик поманил Митьяну за собой, приглашая следовать за ним.

Волколюд указал ей на дверь, пропуская травницу вперед. Та успела заметить быстрый взгляд, брошенный на косую лестницу, ведущую наверх, но не стала ничего спрашивать и молча переступила порог.

Митьяна осторожно села на кровать, застеленную тонким шерстяным покрывалом, и поежилась. Лик зашел в комнату мгновением позже, и, как только за ним закрылась дверь, облегченно выдохнул.

— Могло быть хуже, — заявил он.

— Хуже? — Мита запоздало сообразила, что не оправила подол, и теперь шерсть неприятно колола бедра. — Не знаю… Мне показалось, что он был мне не рад.

— Он и не рад. Поставь себя на его место: он вернулся в клан после долгого отсутствия, а тут ты… такая. В его глазах ты просто очередная напасть, если не угроза. Прости, что не пытаюсь тебя утешить, предпочитаю говорить как есть.

— Для всех в клане я лишь напасть. И с чего я вообще решила, что меня примут?..

Митьяна поджала ноги, обхватив их тонкими руками. Лик подошел к травнице и провел ладонью по ее коленям.

— Это зависит от тебя.

— Как же! Да стоит твоему отцу сказать слово, и все пойдут против меня.

— Его сила не в том, чтобы подчинять себе клан одним словом, а в том, чтобы прислушаться к нему и сделать правильный выбор. Тот, который примут остальные. Если ты сумеешь расположить их к себе, отцу придется с этим считаться.

— Правильный выбор? — Митьяна подняла голову, и ее глаза уставились прямо в еловые глаза Лика. — А какой он, этот правильный выбор? Разве он может знать?

Лик коснулся пальцами ее подбородка, отчего на щеках девушки проступил румянец.

— Никто не знает, — ответил он. — И никто никогда не может знать заранее.

Митьяна не сводила глаз с Лика. Она приоткрыла рот и теперь тихо и часто дышала, словно боялась спугнуть волколюда.

— Я, например, понятия не имею, правильный ли выбор делаю, — прошептал он в губы Митьяны, склонившись над ее лицом. — Но сейчас я считаю его единственно верным.

Лик осторожно поцеловал ее, и Мите осталось лишь промолчать. Девичьи пальцы стиснули его рукав. На мгновение ей показалось, что сейчас он повалит ее на кровать, стянет рубашку, разорвав тонкую шнуровку на воротнике, коснется губами ее шеи, ключиц, груди, а его ладони спустятся по обнаженным бедрам и…

Но мгновение закончилось. Волколюд отстранился и прикусил губу.

— Знаешь, Лик… — произнесла травница спустя некоторое время. Она отпустила его рукав и теперь мяла пальцами подол юбки, стараясь не смотреть ему в глаза. — Я боюсь. Здесь, в лесу Лииш, я чувствую себя странно. Меня разрывает на две части: я хочу быть частью леса и в то же время бежать из него без оглядки. Мне кажется, что я здесь своя и чужая одновременно. И не знаю, как собрать себя воедино.

Лик хмыкнул и присел рядом.

— Занятно. Вы с Катаром в чем-то похожи.

— С Катаром?

— Ты наверняка его помнишь. Волчонка, которого вы с подругой встретили на равнине.

Мита просветлела.

— Помню, конечно. Как он?

— Я не рассказывал тебе? Взял его в ученики. Он теперь живет в нашем доме.

Травница улыбнулась и спустила ноги с кровати.

— Здорово. А его родители не были против?

Лик поджал губы.

— У него нет родителей. Уже давно.

Слова встали Мите поперек горла, и она сглотнула.

— О… бедный малыш. — Девушка глубоко вдохнула, прогоняя смятение. — А почему ты считаешь, что мы похожи?

— Он… понимаешь, не совсем местный. Мать его была из нашего клана, а отец из другого. Понятия не имею, жив он или нет. Впрочем, это долгая история. Расскажу как-нибудь. Или Катар сам расскажет. Он любит пожаловаться на свою судьбу.

— Жестокий ты. Ему наверняка тяжело…

— А кому сейчас легко, Мит?

Она пожала плечами, но отвечать не стала.

— Если хочешь, можешь остаться здесь, в этой комнате, — предложил Лик спустя несколько мгновений.

Митьяна встрепенулась.

— Она… она ведь твоя?

Только сейчас, немного оправившись от разговора с Рууманом, она позволила себе оглядеться. Обстановка в комнате была скудной, но довольно уютной — ей даже понравилось. Мебели здесь практически не было, если не считать небольшого стола со масляной лампой в углу, кровати и пары стульев. Пол был устлан чем-то наподобие ковра, только сделанного из сухого мха; стены были обшиты деревом, кое-где потемневшим от времени. На стене рядом с дверью висели оленьи рога, и если бы они были не единственным украшением, Мита наверняка бы решила, что попала в жилище какого-нибудь охотника.

— Трофей, — заметил ее внимание Лик. — С первой охоты, когда мне позволили загнать крупного зверя.

— Наверное, их обладатель был очень красив.

Лик кивнул.

— И ранен. Иначе я бы не справился с ним один.

Митьяна кивнула и стиснула руками колени.

— Знаешь… я думаю, что мне будет лучше первое время побыть где-то… одной. Не хочу доставлять тебе неудобства и выгонять из комнаты.

Волколюд открыл было рот, чтобы возразить, но, поймав ее красноречивый взгляд, осекся.

— Да… понимаю.

— Если есть такое место… да хоть бы и на чердаке? В общем, мне было бы достаточно, если бы было где спать, что есть и где уединиться.

— У нас есть второй этаж, он больше похож на чердак. Там почти все место занимает комната Тайры. В остальной части живет Катар, но он может пока что перебраться ко мне.

Мита слабо улыбнулась.

— Спасибо. Можно я… немного приду в себя? Ну, сама…

— Разумеется. — Он тихонько поцеловал ее в лоб и поднялся с кровати. — Можешь пока побыть тут. Я обо всем позабочусь.