Глава 2 Лик

Волколюды отличаются от обычных волков. Они гораздо крупнее, увидишь — не спутаешь. А еще по их глазам видно — они обладают человеческим разумом. Когда я встретил их и думал, что отправлюсь к первым богам, они, в отличие от диких зверей, не бросились на меня. Один из них зарычал на сородичей — и те отступили, будто повинуясь приказу. Похоже, он среди них был главным. Никогда бы не подумал, что у волколюдов тоже есть такие понятия, как власть и положение в обществе.

Из заметок неизвестного путешественника


Х514 год, 7 день месяца Зреяния


Хоть клан Лииш и жил по-людски в поселении в самой глуши леса, порядками и повадками его жители напоминали волчью стаю: только вчера вождь Рууман Острый Клык отправился в западные земли на встречу с другими кланами, а волколюды уже почуяли в его сыне слабину и попытались вывести из равновесия его, а заодно и всю общину. Ему пришлось быстро взять себя в руки и поставить смутьянов на место, вбив в головы сородичей, что закон их вождя никто не отменял, а в его отсутствие он, Лик, несет его волю и следит, чтобы она исполнялась.

Советник вождя Ирмар в происходящее не вмешивался. Если бы он принялся усмирять недовольных, то оскорбил бы не только Лика, но и Руумана, доверившего дела сыну. У волколюдов чем ты сильнее, тем выше твое положение в общине. В жизни Лика в очередной раз наступил момент, когда ему пришлось доказать, что свой статус он получил по праву.

Чтобы выплеснуть накопившееся раздражение, Лик с рассветом поднял на лапы половину воинов и повел их на обход земель. На деле, вместо обхода он погонял их по лесу, да так, что в селение волки возвращались, тяжело дыша и подбирая свисавшие набок языки. Ирмар решения Лика не одобрил. Тот понял это по его взгляду, но повода высказаться не дал — советник и так следил за каждым его шагом и не упускал случая прочесть нравоучения. Отношения у них, мягко говоря, не складывались: Лик злился, что Ирмар до сих пор считал его щенком, постоянно опекал и пытался учить жизни.

Лик послал патруль к северной границе, к плато Авент. Во главе отряда он поставил Тайру, первую воительницу клана и свою младшую сестру, а сам отправился на юго-восток, где простиралась равнина, отделявшая лес Лииш от людской деревни.

Солнце стояло в зените, заливая равнину ровным ярким светом. Лик шел вдоль кромки леса. Лииш был ему домом: он родился в его глуши, вырос, бегая среди стволов могучих сосен и елей; здесь он поймал своего первого зайца и первую крупную добычу — молодого оленя с небольшими рогами. Эти рога до сих пор висели в его комнате, как напоминание: Лик когда-то слышал, что человеческие охотники хранят свои трофеи на память, и это пришлось ему по душе.

Да, он любил этот лес, и потому мысль о том, что его придется с кем-то делить, зарождала противоречивые чувства.

С одной стороны, отец был прав: если клан не научится жить в мире с людьми, два народа рано или поздно перебьют друг друга. Лику было все равно, кто у них в соседях, лишь бы они держались границ и не лезли в дела клана. Люди же нарушали оба этих условия. Они отобрали себе равнину под выпас скота и не реже двух раз за седьмицу заходили в лес. Деревенский охотник, к примеру, отстреливал дичь, которая принадлежала клану и кормила их детей. Более того — люди смели нападать на их сородичей! Только этого, по мнению половины клана, было достаточно, чтобы развязать войну.

Лик поднялся на небольшой скалистый выступ и направил морду по ветру. Воздух был плотным и душным. Волколюд старался держаться тени: его бурый с рыжиной мех быстро нагревался на солнце. Взгляд его темно-зеленых глаз был направлен на равнину — огромное море пестрых цветов и пожелтевших от жары трав, в котором бродили черно-белые и ржаво-коричневые коровы. Река, бегущая с гор на севере, огибала равнину серебристой лентой, билась на два рукава, одним из которых обнимала нестройную кучку низких домов, сливалась с тонкой ниткой родника, текущего у подножия холма, и убегала на юг. Над крышами вился дым; ветер подхватывал его и уносил на тот берег, где начинался светлый сосновый лес.

Лик вздохнул полной грудью и прикрыл глаза, вслушиваясь в стрекот кузнечиков. В моменты, когда его глазам представала мирная деревенская жизнь, она казалась ему прекрасной. Так и должно было быть: люди живут своим чередом, волколюды — своим. Днем над равниной не стихают детский смех и радостное повизгивание волчат. Вечерами слышны задорные песни у костра. Ночью царит тишина и покой.

Но народам никак не удавалось прийти к согласию. Людям проще бояться, а не договариваться. Если бы они были животными, то уже давно бы погибли: тот, кто не умеет бороться и добиваться своего, рано или поздно кончает добычей в чьих-то зубах. Внутри каждого же из сородичей Лика жил Зверь, которому хотелось быть главным и подчинять других своей воле. Не раз сын главы ловил себя на мысли, что ему нравится быть сильнее людей, нравится мысль об их угнетении. Но вместе с этим он хотел быть частью размеренной жизни, где одни помогают другим, где нет ожесточенных битв за право и статус. Стая — это хорошо, ведь узы в ней были крепки и нерушимы. Радость и горе одного становилось радостью и горем каждого. Любой чувствовал себя защищенным, потому что знал — сородичи заступятся и помогут. Но Лику все равно казалось, что в их жизни не хватало крайне важного кусочка — возможности свободно выйти из тени.

Возможно, и отец испытывал что-то подобное, когда приходил сюда — и потому до сих пор полон решимости оберегать шаткий мир.

Лик пробыл на выступе еще немного, наблюдая, как пастух гонит коров к реке. Затем повернулся к равнине хвостом и потрусил в лес.

* * *

Тайра Отважная, младшая дочь главы и первая воительница клана, была на порядок вспыльчивее брата. Тем не менее, на нее засматривались многие воины и охотники клана. Ее человеческий облик был красив: густые вьющиеся волосы цвета мокрой земли, пронзительные дымчатые глаза и нежная смуглая кожа, не изуродованная шрамами. Она больше походила на мать: высокая, гордая, настоящая княжна этих земель.

Но ухажеры Тайру не заботили. Единственное, чего она всегда хотела — стать еще сильнее, подняться еще выше и превзойти брата, который был хоть и не таким приметным, но более уважаемым.

С обхода северных границ первая воительница пришла с неприятными вестями.

— Дай угадаю, — отозвался Лик, с порога завидев хмурое лицо Тайры. — Вы подрались с Кира-Талун.

— Все не так, — буркнула сестра, с размаху опустилась в плетеное кресло в углу и закинула ногу на ногу. — Они напросились.

— Значит, подрались.

— Проучили молодняк, — поправила та. — Они снова полезли на плато проверять, кто из них храбрее… или безрассуднее. Всевидящая, я не разберу, что у них за забавы такие? Еще и осмелились дразнить нас, воинов клана Лииш! Мелкие, дерзкие — языки б им повырывала…

— Тайра… — устало оборвал ее Лик. — Ты же знаешь, что времена сейчас сложные. Две стороны мы не удержим.

Северные соседи — хозяева гор Кира-Нор — тоже были зверолюдами. Их звериным обличьем была рысь — опасная хищница и один из страшных врагов волкам.

— Не надо объяснять мне это, словно щенку! — вскипела волчица и рывком поднялась с плетеного кресла. — Но за свои слова пусть отвечают.

Некоторое время брат и сестра молчали. Лик вертел в руках щепку, Тайра старалась на него не смотреть и вела себя так, словно обиделась. Долго она не продержалась — резко выдохнула, вернулась в кресло и подперла лоб рукой.

— Там были и воительницы, Лик. Кира-Талун снова требует часть наших земель.

— Плато Авент — единственное, что отделяет нас от Кира-Нор, где они хозяйничают. — Лик нахмурился. — Котолюды уже давно точат на него когти.

— Мы же не собираемся уступать им плато? Это почти восьмая часть наших земель!

— Никто не говорит об уступках. Что они сказали?

Тайра скривилась:

— Они все еще считают плато Авент своей святыней.

— Они думают, что это плато благословлено Сновидицей, — поправил Лик. — Я не знаю, правда ли это, но они утверждают, что эти земли изначально принадлежали им.

— Разве что в их снах, навеянных богиней, — фыркнула Тайра. — Сновидица ведь их покровитель?

Лик кивнул.

— Отец говорил, что раньше плато не принадлежало никому, а было местом встреч и переговоров. Когда он еще не был вожаком, а только советником, ему довелось узнать об одной трагедии, случившейся в клане. Подробностей он не рассказывал — и тебе я об этом не должен был говорить, вроде как это не для каждых ушей. В общем… — Лик ненадолго замолчал, собираясь с мыслями. — Лет триста назад клан напал на деревню, чтобы отомстить. Была страшная резня, и люди поднялись против нас. Чтобы успокоить обе стороны, тогдашним главе клана и старосте пришлось пойти на уступки: Лииш передал равнину в пользование людей, а те в свою очередь наложили запрет на посещение нашего леса. Ну и, чтобы восстановить размеры своих охотничьих угодий, нам пришлось сдвинуть границы к Кира-Нор.

— Большим кошкам это не понравилось, — понимающе хмыкнула Тайра.

— Мы и раньше не сильно ладили, но лишний раз не связывались. А тогда дело чуть не дошло до войны. Карена — ты должна знать ее, она глава клана уже почти сто сорок лет — до сих пор брызжет слюной и кричит, что ранее они великодушно разрешали нам ступать по их землям, а теперь мы потеряли совесть…

Лик подошел к окну. Сквозь еловые лапы пробивались редкие солнечные лучи, и рваные тени теперь падали ему на лицо.

— Наверное, так оно и есть. Мы действительно забрали плато, но деваться нам было некуда — нам нужно было как-то кормить клан… Я не снимаю с нас ответственность, но кошки повели себя не лучше.

— Они могли и не устраивать из этого драку, словно малышня за вкусный кусочек мяса, — пробурчала Тайра.

— А мы не имели права без предупреждения забирать ничьи земли себе.

— Раз кискам так хотелось, могли бы и сами занять плато. Почему-то они не торопились.

— Потому что было соглашение. Мы нарушили его первыми.

— И почему отец мне об этом не рассказывал… — хмыкнула волколюдка.

Лик пожал плечами.

— Сама у него и спроси.

— Это был вопрос, ответа на который не требовалось. Я все прекрасно понимаю. Из нас двоих ты лучший стратег и лучше смыслишь в межклановых отношениях. Кстати, Лик. Ты не рассказал мне, до чего вы с отцом договорились, когда ходили в деревню. Мне он рассказать так и не соизволил. Может, хоть ты объяснишь, что происходит?

Юноша вздохнул и отвернулся от окна.

— Пока люди не лезут в лес, но не думаю, что это продлится долго. Староста просил нас хоть изредка пускать к себе охотника и его дочь.

Волчица даже зарычала.

— Сколько можно, Лик! Они отобрали у нас луг, чтобы разводить своих вонючих коров, еще и в лес шастают. У нас и так не хватает дичи.

— Дело не только в дичи. Им нужны меха на зиму и лекарства.

— Пусть покупают в городе! Не поверю, что в Калсангане нет других мест для промысла. Леса на востоке никем не заняты.

— Их разделяет река и путь туда неблизкий.

— И что с того?

— Тайра… — устало вздохнул Лик. — Отец рассудил так. Клан пустит их в лес, когда я приду в деревню и дам на то разрешение, а до тех пор люди не станут высовываться за пределы равнины.

— Дай угадаю, — проворчала Тайра. — Отец сказал примерно следующее: «Если мы хотим уживаться друг с другом, надо делиться богатствами этих земель». И что, с Кира-Талун тоже?

В голосе сестры прозвучало плохо скрытое ехидство. Лик помрачнел.

— Дело здесь не в богатствах, Тайра, — покачал он головой. Теперь его рассеянный взгляд упирался в пустой очаг. — Просто война с людьми может обернуться куда большим злом. Пусть лучше думают, что они в безопасности. Иначе, загнанные в угол, неизвестно, что они выкинут.

Загрузка...