Огибая свет (СИ)

п.4.; г.12; ч.2

Они разбежались по выбранным рабочим местам так шустро, будто пилоты-ракшак по своим «моллюскам». Челюсти перемалывали «бодрячок», к потолку потянулся дым подожжённой дайзу.

Зал наполнился непрерывным клацаньем когтей в ячейки клавиатонов, шипением регулируемых кресел и щелчками подключаемых кабелей. Кроме основных и запасных гаппи, многие глаберы притащили собственные инструменты — я заметил и очки информационного расслоения, и сенсорные перчатки для манипуляций в Ядре, и полупрозрачные обручи с футлярами для квиромагнитных сфер.

Кто-то неспешно настраивал инструментарий наслоений, кто-то общался с соседями и сверял терминологию, кто-то заранее приступал к системотворчеству, готовя кинжальные или защитные протоколы.

А Зикро (бегло убедившись, что вверенная стая точно при деле), направился обратно к нам с Ч’айей. Причём на этот раз до того неуверенно и робко, что девушка с пониманием прикоснулась к моему локтю, и отошла к автоматам с напитками.

В одной лапе «землекоп» тащил высококалорийный батончик из водорослей и молотой рыбьей шкуры, левая теребила воротник куртки. Правый глаз глабера стал серым, будто пыль, выдавая параллельную подготовку к работе. Но второй — исконно-фиолетовый, смотрел прямо в душу, и я отлично знал, о чём сейчас заговорит пунчи…

— Над тобой определённо протёк подвал, — без предисловий обвинил Зикро. Очень тихо, но я расслышал. — Ты просто е*анулся, Ланс, знаешь ведь?

Он откусил от батончика, но проглотил не жуя, словно угощение могли выхватить прямо из пасти.

— Эй, пунчи, — я приблизился к нему, различая запахи прогорклого масла и жареной рыбы, — зачем этот трагизм⁈

— Мы оба знаем, на чью собственность покушаемся, — с прищуром прошипел Акс-Иушиппи. Казалось, ещё немного, и его тело затрясётся от гнева и лютого страха. — А вот знает ли наш новый наниматель и твой… босс? Байши, Ланс, да вы задумали нашими лапами взломать не систему, а память настоящего…

Но он так и не осмелился произнести его название вслух.

— Выдохни, Зикро, — посоветовал я просто. Вынул из внутреннего кармана флягу, предложил, но глабер решительно замотал бритой башкой. — Поверь, пунчи, мы сильнее. Просто поверь.

— А*уеть… Серьёзно? Просто поверить?

— Думаешь, я бы полез в этот чан с дерьмом без поддержки мощнейшего уровня?

— Ланс… — он вздохнул, будто отчаялся убедить меня в моей же глупости. — Я охотно верю, что старичок вис Кри очень богатый и сильный. Но ни за какие деньги не хочу войти в Миллион Запахов Песчаного Карпа…

— Вийо⁈ — я нахмурился.

Конечно, я сразу смекнул, о чём толкует суеверный глабер, и потому постарался не улыбаться.

— Вот не нужно этой снисходительности! — Зикро вдруг оскалил резцы, а кулачки его сжались так крепко, что батончик едва не выскочил из надорванной упаковки. — И ты меня хорошо расслышал! Про Шири-Кегарету всегда ходили слухи… а теперь мы оба знаем, что это не слухи! Ублюдок использует запахи трупов, чтобы пахнуть самому… Может, их секреты, а может и целые тела… Сучий сын, Ланс, если ты сейчас засмеёшься, я точно укушу! Байши… говорят, приходившие к Карпу на поклон даже слышали запахи умершей родни… Я не хочу пополнить их ряды!

Мне удалось действительно избавиться от просящейся улыбки. Задумчиво покачать флягу в руке, но всё же спрятать. Вздохнуть не слишком обречённо и устало.

До начала операции оставались считанные минуты, а выглядел глабер… ну что тут сказать? Я видал дохлых собак, перепаханных шинами грузового фаэтона и при этом выглядевших чуть более работоспособно…

Однако же про существование второго джинкина-там тому, пожалуй, всё равно знать не полагалось.

— Хватит ссыковать, Зикро, — как можно спокойнее и увереннее сказал я, невольно подстраивая голос под «низкий писк». — Ты в сердцевине знаменитых неприступных Пузырей, сисадда? Работаешь на самого Диктатиона, чей клан равен по силе казоку джи-там уже минимум сотню лет, сисадда? И если крииты всё ещё противостоят виртуальному демону, на это есть причины, сисадда?

Плёнка страха в фиолетовом глазу Зикро чуть треснула под уколом осмысления.

— Возможно, — одними губами протянул он. Откусил ещё своей питательной дряни, торопливо прожевал. — Но упомянутые организации никогда не враждовали открыто, а мы…

— До этого не дойдёт, — соврал я, постаравшись превзойти свой самый искренний тон. — Мы не допустим, поверь.

— Пусть так, Ланс. Но я всё равно боюсь…

Что ж, это я отлично видел… И увиденное совсем не радовало.

Ухватив приятеля за рукав, я осторожно потащил того подальше от столов с консолями, пищевых комбайнов и досок для заметок. Тот плёлся послушно, будто даже смиренно, и лишь поглядывал с лёгкой настороженностью.

— Помогу твоему горю, — сказал я правду, максимально удалившись от остальной стаи мицелиумных боевиков. Развернул Зикро к себе, придержал за плечи и заглянул в необычные глаза. — Отключи имплант, хоть на мгновение отвлекись от страхов и пару минут просто послушай мой голос, хорошо?

У Кирчика одновременно дёрнулись веко, губа и лапа, отчего он чуть не выронил батончик.

— Ты что это, терюнаши, задумал меня?..

— Да, задумал, — торопливо подтвердил я, озираясь на других глаберов — банда была готова приступать к задуманному, — иначе, Зикро, ты нам всё жидко обосрешь. А это недопустимо. Давай, пунчи, выдохни и послушай, это займёт всего минуту.

Он покорно вздохнул. Вернул посеревшему глазу привычный фиолет, и даже не попытался вырваться из моих рук. Вероятно, зловещего (по слухам, разумеется) колдовства Бесхвостого Джадуга «голый землекоп» боялся куда меньше гнева нового воплощения Бансури…

— Просто слушай, — повторил я, подстраивая тембр. Второй раз за день было ещё проще… — Забудь об этом куполе и его обитателях, и следуй за моим голосом.

Зикро мелко кивнул, сунул недоеденную закуску в нагрудный карман, а я нараспев прочертил его сознание первыми строками:

— Девять крохотных мышат,

Сговорились не дышать…

Неестественно яркие глаза Кирчика вдруг стали натурально стеклянными, хоть ножом царапай. Несмотря на переполнявшее, сковывавшее и удушающее напряжение, он определённо становился моим, хоть и куда медленнее ублюдочного Пуговичника. Я продолжал читать, внимательно наблюдая за подрагиванием усов и ушей. Когда «низкий писк» дошёл до…

— Седьмая горло когтями скребёт,

Триумф лишь двоих победителей ждёт…

…Зикро всхлипнул и плечи его обмякли.

— Отречение, — с нажимом распорядился я.

Он негромко повторил.

— Бесцветная относительность переплывает горизонт радости, — добавил я.

Глабер послушно проговорил и это, дохнув в лицо очаровательными ароматами рыбы и тины.

— А теперь слушай.

Я снова быстро оглянулся. Убедился, что нас не подслушивают. Подчинённые Зикро рассаживались по местам, ожидая инструкций по взаимодействию и скорой команды на старт. Ч’айя жевала сладкий брикет, внимательно наблюдая за нами из другого конца зала.

— Ты перестанешь бояться Песчаного Карпа.

— Перестану, — согласился чу-ха.

— Соберёшь жопу в гость, примешь командование над собратьями мицели-йодда, и блестяще проведёшь операцию «Вторая дверь открывается дуновением».

— Приму, — охотно, хоть и сонно, кивнул глабер. — Проведу. Хорошо, Ланс, я тебя понял, это несложно.

— Ты отринешь страх перед джинкина-там.

— Я отрину страх.

Байши, я уже и забыть успел, насколько проще убеждать, чем выпытывать…

— Мы сильнее Шири-Кегареты.

— Мы сильнее.

— И он ничего нам не сделает…

Ох, а вот в это мне бы хотелось верить и самому. Однако же вложить в сознание слушателя пришлось со всей убеждённостью и пылом.

— Он ничего нам не сделает, — с кривым оскалом признал Зикро.

— А теперь иди за консоли и делай то, что умеешь лучше всего в жизни, — приказал я, на этот раз с мягким напором. — Веди за собой и добейся цели! Вперёд, пунчи, ты справишься!

— Я справлюсь!

И он действительно поплёлся к столам. Ещё покачиваясь, только начиная выходить из-под гнёта «низкого писка», но с каждым новым шагом обретая всё большую уверенность в походке и жестах.

Уселся в центре построения, яростно протёр морду ладонями. Выложил на стол недогрызенный батончик, надел глухой иллюзиумный шлем и уверенно подтянул к себе сразу два клавиатона — местный и личный, пересобранный под стиль работы.

Возможно, хотя бы на этот раз мне стоило напоследок вбить в Зикро, что смелость пришла к нему сама, без воздействия извне? Впрочем, сейчас нам обоим куда важнее результат, чем последствия…

Зал ожил — до этой секунды замершие и выжидающие, глаберы получили беззвучный сигнал и забарабанили по ячейкам клавиатонов с такой скоростью и страстью, что я с уважением присвистнул.

Полдюжины прислужников-криитов тихонько расселись вдоль стен, внимательно наблюдая за бритоголовыми и готовые среагировать на любую просьбу. Коготь медленно кружил по рабочей зоне. Ч’айя доела брикет и заняла раскладной стул поодаль, с интересом изучая десятки хвостатых, наполнявших полусферу.

Время от времени один из «землекопов» вскидывался от экранов и бросал в воздух отрывистую фразу, которая была мне понятна примерно на том же уровне, что и принцип действия силового коридора. Если набранные со всего гнезда умники и правда использовали для работы различные диалекты, сейчас вся банда научилась обходить разницу в терминологии и пришла к общему пониманию.

— Интересная всё-таки способность, Ланс… — раздалось в заушнике, и я чуть не подскочил.

Машинально осмотрелся, но камеры Пузыря были надёжно скрыты. Хадекин продолжил, слышимый лишь мне:

— Ни одному из меня/нас так и не удалось окончательно осознать и проанализировать её.

— Шпионить нехорошо, — едва двигая губами, ответил я, и с горечью во рту вспомнил, каково это — быть объектом постоянного наблюдения. Спросил с намеренным раздражением: — Вам с братцем бы это уже уяснить, хао⁈ Кстати, ты вообще стае-то нашей помогать намерен?

Диктатион утвердительно промычал.

— Поверь, Ланс, пока я у штурвала, то способен одновременно выполнять сразу, скажем так, несколько дел. Поддержка твоим «землекопам» будет оказана такая, что и не снилось.

— Они не узнают?

— Им будет казаться, что помощь исходит от соседа по стае.

Что ж, хитр о. Впрочем, ожидаемо.

Я взглянул на напряжённую спину Зикро, чьи когти мельтешили над клавиатонами. Применённый «писк» вряд ли будет действовать долго, но позволит крысенышу втянуться в процесс, а там уже никакой страх ему не помешает. Надеюсь…

— То, что я называю талантом… — едва слышно сказал я в пустоту, уверенный, что фер вис Кри точно слушает и слышит, — он может быть врождённым?

— Не исключено, — мигом откликнулся тот, будто ожидал продолжения разговора. — Пока твой талант представляется мне выигрышной комбинацией из удачного сочетания опыта, мозговых волн, тембра, и необъяснимой психической активности, усиленной применением «Явандры».

При воспоминании о наркотике меня встряхнуло. Ч’айя, к счастью, не заметила — теперь она неслышно проскользила по рядам глаберов, незаметно застыла за спиной ближайшей самки и внимательно наблюдала за её системотворчеством.

— Байши, никогда не забуду эту дрянь…

Мне чудом удалось удержаться, чтобы не смочить губы паймой.

— Синтетический препарат, — произнёс джинкина-там, словно я поинтересовался-таки составом ядовитой дряни. — На основе нейропептида, если будет интересно. Хочешь, кратко расшифрую влияние окситоцина на поведение людей, крыс и гибридов?

Я хмыкнул:

— Легче не станет… — И тут же почувствовал, как от единственной шальной мысли сжимаются кулаки. — Хадекин… я хочу… я требую, чтобы ты пообещал мне. Прямо здесь и сейчас. Что ни при каких обстоятельствах не станешь экспериментировать над Ч’айей.

— Обещаю, — мгновенно среагировал заушник.

— П*здишь ведь⁈

— Какое вопиющее недоверие… — протянул фер вис Кри. — Однако, возвращаясь к насущному, вынужден признать, что ты хорошо сработал со своим глабером. Долго продлится эффект внушения?

— Достаточно, чтобы втянуться в работу до кончика хвоста… — повторил я казоку-хетто недавние измышления. — А дальше уж сам…

— Недурно.

— Я знаю.

На этом Диктатион предпочёл свернуть тему, и не могу сказать, что был разочарован этим обстоятельством. Почёсывая щетину, я с растущим интересом наблюдал за подругой, в чьих движениях замечал всё большее возбуждение…

Вот Ч’айя задумчиво пристукнула пальцем по подбородку. Вот так же бесшумно отошла от стола незнакомой самки, присела за свободный резервный, активировала консоль и притянула клавиатон; попыталась поочерёдно опустить пальцы в углубления для когтей. У неё получилось, хоть и с трудом, а на вспыхнувших экранах завертелись объёмные схемы готовящейся атаки.

Почти вскочив, девушка вдруг направилась к толстяку.

— Господин Шау?

Тот, с видом экзаменатора прохаживавшийся за спинами мицели-йодда, почтительно склонил голову и постарался не дёргать носом.

— Вы можете раздобыть для меня восемь или даже десять напёрстков? — попросила Ч’айя. — Я видела такие, когда подруга помогала подшивать штаны. Самый маленький или средний размер, пожалуйста.

Коготь «Диктата» вскинул уши и взглянул так, будто кареглазая собиралась закипятить сразу десяток доз стриха. Однако по гаппи чиркнул, что-то пробормотал, а Ч’айя торопливо вернулась к выбранному рабочему месту. Уселась, хмуро вчитываясь в данные.

Я, конечно же, тоже приблизился. Но изучал издали — и помрачневшую девчонку, и экраны, — пока не вмешиваясь.

Подруга присутствия не замечала, сосредоточенная, разом поглощённая схемами и странными строчками, при этом такая ранимая с виду, что хотелось обнять и заслонить от всего шумного зала…

Напёрстки — массивные, чернёные, с изогнутыми выемками под когти, доставили с такой скоростью, будто в Пузырях имелась собственная швейная фабрика. Невидимый криит в дверях передал свёрток местному прислужнику, тот — Шау.

Причём внутрь посыльный не попал, а я успел заметить оборудованный перед дверью непрозрачный тканевый шлюз. Вероятно, о происходящем здесь знали (кроме участников и надёжных слуг) считанные единицы посвящённых…

Ч’айя торопливо распечатала пакет, примерила насадки. С недовольством поболтала пальцами, попробовала потыкать в клавиатон… а затем — ловко, быстро, почти не задумываясь, — с помощью липкой ленты для скрутки кабелей прихватила по тройке на каждую руку.

Снова придвинула клавиатон, и вдруг зацокала в его отверстия немногим медленнее соседей чу-ха. До меня долетел её недовольный шёпот:

— Не ураган, конечно… но сойдёт…

Теперь Ч’айя всерьёз изучала развёртку глобальной структуры Мицелиума и виртуальной цитадели Песчаного Карпа, прямо сейчас дополняемую первыми осторожными вылазками команды Зикро. Неловко натянула новенькую гарнитуру, включила микрофон. А затем подключилась к тактическому каналу стаи и вступила с глаберами в полноценное обсуждение, почти не спрашивая, но предлагая и время от времени даже настаивая.

Я оторопело погладил флягу в кармане, но вынимать всё же не стал. Стараясь не выдавать потрясения, прошёл вперёд и встал сбоку от стола. Ч’айя бросила на меня быстрый невидящий взгляд снизу вверх, и тут же вернулась к работе.

Чтобы не спугнуть, мне пришлось наклоняться и спрашивать чуть ли не «низким писком»:

— Детка, а ты что, глабер?

— Понятия не имею, — бросила она, не отвлекаясь от клацанья в клавиатон. — Но понимание… приходит. Само по себе. Не совсем осознаю, как именно… но, кажется, я могу помочь нам всем, да…

И замолчала, сосредоточенная, ставшая нестерпимо далёкой.

Я отошёл. Что ещё оставалось?

Просто вернулся на прежний наблюдательный пост, неожиданно осознав, что единственным в огромной комнате остался не у дел… Байши, а ещё я всё сильнее завидовал этой странной девчонке с глазами цвета крепкой чинги…

Пройдясь по границе рабочей зоны, стянул со стопки одну из удобных раздвижных коек, выдернул из упаковки, без труда собрал и уселся лицом к залу.

Цокали когти и напёрстки, в воздухе парили лапы в сенсорных перчатках. Мерно гудели консоли и жужжали квиромагнитные сферы. Над столами свистели короткие, совершенно непонятные мне команды Зикро; время от времени голос подавал и кто-то другой, уточняя или предупреждая.

Минимум у шестерых штурмовиков на консолях негромко играл прилипчивый канджо-транс «ВЦР», но я был уверен, что ещё как минимум столько же глаберов слушают группу в заушниках.

Коготь Шау продолжал бесшумно выхаживать. Шумели системы очистки воздуха, вытягивая «карамельный» дым и ежесекундно проверяя зал на наличие возможных отравляющих веществ.

Фляга всё же оказалась в моей руке. Развинченная.

Ну кто я такой, чтобы противиться неизбежному?

Сделал глоток, с удовольствием поморщился. Рассеянный взгляд то и дело возвращался к Ч’айе, сидевшей от меня в трёх рабочих местах.

Колотить меня дубиной! Девчонка помогала «голым землекопам» едва ли не в полную силу, а эти придирчивые твари даже не воротили носов! Да рискни оказаться на её месте терюнаши и, предположим, сунуться хотя бы с намёком на совет, Зикро бы мне ногу прокусил!

— Хади, ты же слушаешь? — спросил я, даже не взглянув, активна ли «болтушка».

— Слушаю, Ланс, — мгновенно признал тот в моей голове. — Но давай-ка в присутствии подчинённых чуть менее фамильярно, сисадда? Не хотелось бы сеять сомнения в могуществе Диктатиона в такой неподходящий момент.

Я только хмыкнул, покачивая паймой и слушая её умиротворяющий плеск.

— Энки пойдёт?

— Разумеется, — протянул Кри, на этот раз с нотками сарказма, — имя древнего бога для приятельской беседы годится куда больше. Ты что-то хотел?

— Хотел. — Я вздохнул. Я решился. Возможно, момент действительно настал… — Скажи… только честно! кем я был до усыпления? На самом деле? Великим воином и сыном воинов? Человеком, которому предначертано?

На этот раз джинкина-там ответил не сразу. Словно взвешивал и подбирал слова, как будто вообще нуждался в подобных паузах.

— Ну… — не очень-то уверенно произнёс он, заставив меня не на шутку поднапрячься. — Как бы тебе сказать, Ланс…

— Как есть скажи.

— Твоя помощь в возвращении вида неоспорима, но… ты был не совсем воином.

— Поточнее?

— Совсем не воином.

Да, почему-то я почти не удивился. Глотнул ещё.

— Рассказывай, байши, чего тянешь⁈

— Ты был сценаристом мемоморфических историй, Ланс. Созидал иллюзии и миры для приключенческих сновидений вистар своей расы, сисадда? Принадлежал к так называемой богеме. Ты был убедителен, вдумчив и внимателен к деталям, и в итоге выстроил собственный авторский стиль. Настоящий творец, достойный восхищённой толпы избранных. Что в конечном итоге и определило твою ценность для грядущего мира.

Глядя на задумчивую, всецело сконцентрировавшуюся на дисплеях Ч’айю, я улыбнулся. И пусть рядом не было ни одного зеркала, был готов клясться, что улыбка вышла грустной…

Занятная история… Вот, значит, как? Ланс Скичира — сказитель и выдумщик… Враль, если кратко. Может, поэтому «Явандра» так и сработал в контакте с моим сознанием? Или «низкий писк» окажется доступен вообще всем представителям человеческой породы?

Затем я вдруг вспомнил художника из подворотни — грязного, полуголого и залитого дешёвым элем крысюка в фанерном убежище под забором рыбной фермы. Когда-то Ланс Скичира был таким же? А его мир? Он тоже представлялся мемоморфисту прошлого безжалостным и говняным, оставляя искусство единственной настоящей лазейкой для бегства от своих ужасов и горестей?

Джи-там не совсем верно понял мою задумчивость.

— Прости, Ланс. Но я рассказал предельно честно. — Сейчас голос Энки казался смущённым. — Ты попросил сам. Конечно, в лучших традициях Шири-Кегареты я мог бы наплести тебе…

— Всё нормально, господин фер вис Кри. Я благодарен за искренность.

Не совсем, конечно, нормально. Да что там⁈ Предыдущая версия происхождения Ланса фер Скичиры однозначно нравилась мне куда больше текущей…

— Откуда писака, выдумками балующий вистар своего времени, умеет стрелять и драться? — Я вдруг ощутил на теле тяжесть «Молота» и «Наковальни». Легкомысленно хмыкнул, надеясь, что это поможет скрыть обиду: — Бил подчинённых? Стрелял в неуступчивых редакторов?

Диктатион издал смешок, причём, как обычно, очень натуральный.

— Не совсем, — спокойно пояснил он. — Ты был донельзя дотошным мемоморфистом, Ланс. Знаешь, если крепко вбить гвоздь в доску, со временем та прогнётся и заметно деформируется вокруг шляпки. Если же вбить его в живое дерево, причём так же крепко, оно обрастёт вокруг гвоздя, поглотит и сделает частью себя.

Байши, опять он за своё…

— Многоуважаемый господин фер вис Кри! При всём уважении, помноженном на нетерпение: мне нужно просить тебя пояснять после каждой зауми?

— Ты обучался, Ланс. Много чему. Например, военному делу, практической стрельбе и тактике. Рукопашному и ножевому бою. Вождению бронетехники, подрывному делу, обустройству засад, полевой медицине и даже метанию копья. У лучших специалистов своего дела, к слову. Пытался всё прочувствовать на собственной шкуре, чтобы истории выглядели предельно правдоподобными. — А затем Диктатион вдруг разродился несколько неожиданным: — Также тебя выбрали за обладание прекрасной физической формой. — Поганец Кри сделал ещё одну паузу, и едко добил: — И ещё ты не бухал.

Я расхохотался. Счастливо, без стеснения, заливисто и в полный голос. Разумеется, привлекая внимание Когтя Шау, Ч’айи и тройки ближайших глаберов. Впрочем, последние лишь с недовольством покосились на бездельника-терюнаши, бритоголовые чу-ха негромко зашипели, и все пятеро тут же вернулись к консолям.

А через секунду Зикро крикнул — не в общий канал связи, а громко, на весь зал:

— Давим! Начали, сукины дети! Кинжальные пошли!

И я начисто забыл о душевных терзаниях по поводу прошлой работы.

Атакующая система, выстроенная почти тремя десятками «голых землекопов», навалилась на защитные рубежи Песчаного Карпа, и те определённо начали трещать.

Чем бы ни завершился мой замысел, сейчас он вступал в самую активную и важную фазу. Или мы докажем старине Зикро, что сражаемся вовсе не с божеством, или я выбрал не ту сторону…

Чуть позже мне показали, что в этот знаменательный (отправной, если угодно) момент от всегнездовой «мицухи» принялись отваливаться целые блоки. Крупные, очень важные, почти основополагающие. Своим крушением доказывающие полную противоестественность процесса.

И как бы лента судьбы ни вывернулось в дальнейшем, сучка Магда оказалась права… Такой атакующий манёвр мог породить только разум чужака, причём очень опасного и изобретательного.

Это было похоже на то, как если бы Ланс Скичира начитал самый ударный (до крови из носа) «низкий писк» на собственное отражение, только чтобы выведать, где лежит запасная бутылка паймы, которую спрятал много дней назад и после этого зашептал сам себя «низким писком», чтобы наглухо забыть о тайнике. Или как если бы Ч’айя отрезала себе ухо в попытке отомстить Куранпу за её постельные пляски с терюнаши.

Но объяснения (как и подступившее чувство вины) последовали позже. А сейчас я видел лишь горящие глаза, жадно высунутые влажные языки и оскаленные зубы хищников, напавших на след беспомощной жертвы.

Что ж, видимо, сегодня сказитель и выдумщик ещё разок не разочарует Красную Вистар в ожиданиях…