Охота

Интерлюдия - 1

Карп кои, круглобокий, с золотистой чешуей, чуть заметно шевелил хвостом и грудными плавниками. Похоже рыбу вовсе не беспокоило, что она была заключена в водяную сферу, зависшую в полутора метрах над прудом, который был ее домом уже не один год. Могло даже показаться, что она с любопытством разглядывает мальчика лет восьми, с растрепанными светлыми волосами и горящими от азарта голубыми глазами, одетого в зеленую замшевую курточку и черные брюки с закатанными штанинами.

Он стоял на берегу, почти касаясь пальцами ног кромки воды, вытянув руки ладонями вверх, и чуть покачивался, как если бы старательно удерживал нечто невидимое, но тяжелое. Впрочем, в каком-то смысле так и было: использовать магический дар в таком возрасте – занятие очень и очень непростое. Тем не менее, несмотря на усилия, мальчик очень гордился собой.

Не выдержав, он обернулся к стоявшей чуть поодаль темноволосой и темноглазой девочке с бледным и немного испуганным лицом, одетой в форму прислуги – черное платье до колен с белым фартуком. На вид ей было лет шесть-семь.

– Ну как? – спросил мальчик. Он старался говорить ровно, но голос дрогнул: удерживать рыбу в шаре из воды с каждой секундой становилось все тяжелее.

– Очень здорово, – тихо и немного неуверенно ответила девочка.

– Вот такая рыбалка мне по душе, – заявил мальчик с нотками самодовольства, свойственными любому ребенку, который гордится своими достижениями. – Это тебе не часами с удочкой сидеть, глядя на поплавок. Скукотища…

Он подержал водяной шар с рыбой еще около минуты, после чего, совсем обессилев, отправил карпа восвояси. Кои, как ни в чем не бывало, приблизился к сородичам, ожидающим угощения неподалеку от берега. Девочка кинула в воду несколько кусков хлеба, и рыбины тут же потянулись к ним, вытягивая губастые рты.

Мальчик отошел от воды, посмотрел на подругу. Та ссутулилась и опустила голову, зная, что будет дальше.

– Давай, теперь твоя очередь, – мальчик положил ей руку на плечо, легонько подтолкнул к пруду. – Ты сможешь, это просто.

Девочка посмотрела на него с мольбой.

– Я не хочу, – прошептала она. – Боюсь. Вдруг получится, как в прошлый раз?

– В прошлый раз ты тоже боялась. А магия не терпит страха и неуверенности, так папа говорит. Давай, смелее.

Он вновь подтолкнул девочку, и той ничего не оставалось, кроме как приблизиться к воде. В конце концов, Миерруан был ее единственным другом. Остальные относились к маленькой служанке либо с пренебрежением, либо с неприязнью, а кое-кто даже с ненавистью. Больше всего та боялась, что однажды и Миерруан войдет в число «остальных», а потому не смела прекословить ему.

– Хорошо, я попытаюсь, – пролепетала она, чувствуя, как колотится сердце. Перед глазами возник несчастный енот: скрюченное в судорогах тело, облепленная пеной морда, вылезшие из орбит глаза. А ведь девочка всего лишь хотела при помощи магии перекрасить зверька в розовый – у Миерруана это получилось, хоть и не без труда. – Но только один раз. Если не получится, не заставляй меня больше, хорошо? Я не хочу как тогда…

– Как тогда не будет, – уверенно заявил маленький маг. – Енот был напуган, и его страх передался тебе. Так что это он виноват. А рыбы вообще не боятся, потому что глупые.

Девочка вздохнула. Ей очень хотелось, чтобы Миерруан оказался прав. Однако неуверенность лишь усиливалась. Хотелось кинуться прочь, добежать до особняка, в котором жили родители ее друга, и спрятаться – в конюшне или на кухне, поближе к маме… Но тогда Миерруан снова огорчится, и этого маленькая служанка боялась не меньше, чем очередной попытки использовать магический дар. Даже ее малых лет хватало, чтобы понимать: мальчишки – очень нетерпеливый народ. А она раз за разом испытывала терпение единственного друга…

«Надо постараться, – твердила себе девочка, глядя на рыб. Да, Миерруан прав: более спокойных созданий не сыскать. – Надо суметь…»

Она встала как раз в неглубокие следы, оставленные голыми ногами Миерруана. Вздохнула.

– Все получится, Кларисса, – подбодрил ее тот. – Ты сильная и способная. Нужно только научиться, и тогда папа больше не будет с тобой злым. Он поймет, что ты такая же как мы, и перестанет запрещать тебе дружить со мной.

Больше всего на свете девочка хотела, чтобы так и случилось. Она вытянула руки, сосредоточилась на одной из рыбин – может быть, на той самой, что познакомилась с магическим даром Миерруана…

– Вот так, – мальчик подошел, встал за левым плечом девочки. – Смелее.

«Хорошо… Я могу, – Кларисса представила, что заключает карпа в сферу из воды. Тот дернулся, хотел отплыть от берега, но невидимая преграда помешала ему сделать это. – У меня получится».

– Ты поймала его!.. – восторженным шепотом произнес мальчик. – Теперь поднимай. Это легко. Нужно лишь… ви-зу-а-ли-зи-ро-вать… – сложное слово, не раз слышанное от отца, он пока что мог произносить без ошибок лишь по слогам.

Кларисса, тем временем, вытянула из пруда водяной шар с рыбой внутри. Казалось, над поверхностью завис круглый аквариум с мягкими, чуть колеблющимися стенками.

Повторить трюк Миерруана оказалось нелегко, девочка прикладывала немало усилий, чтобы удерживать водяную сферу с кои в воздухе. Однако это притупило страх. У Клариссы получалось, и она понемногу успокаивалась.

– Ты смогла! Ты смогла! – Миерруан принялся напевать, а затем пустился в пляс, высоко задирая ноги и размахивая руками.

Поэтому он не видел, как рыба дернулась, словно от боли или страха, после чего заметалась в созданной магией тюрьме. Водяной шаг заколебался сильнее и начал терять прозрачность – из-за тысяч маленьких пузырьков, которые появляются, когда вода начинает закипать.

Кларисса поняла все сразу. Она опустила руки, отшатнулась от берега, и Миерруан, еще танцующий, налетел на нее. Карп, освободившись от плена, плюхнулся в пруд.

– Что такое? – мальчик замер, глядя на подругу.

– Я… опять… – от подступающих слез девочка могла только шептать, взгляд ее был прикован к рыбе.

Та покачивалась на поверхности кверху брюхом. Остальные кои отдалились от берега, словно почуяли беду. А солнце продолжало наполнять теплом зарождающийся безоблачный день, белеющие тут и там водяные лилии нежились под лучами светила, окружающая пруд зелень шепталась с легким ветром. Все вокруг было создано для того, чтобы радоваться жизни, но Кларисса принесла в этот мир смерть и боль – она прекрасно это понимала, чувствовала и мучилась не меньше, чем бедный карп, минуту назад метавшийся в сфере из закипающей воды.

– Не расстраивайся, – от прежней уверенности в голосе Миерруана не осталось и следа. – Ты просто перестаралась. В следующий раз…

– Не будет никакого следующего раза!

Оба ребенка вздрогнули и обернулись, услышав резкий, полный ярости голос.

Светловолосый мужчина лет сорока стоял под навесом ивовых ветвей. Одет он был в светлые бриджи, сорочку и зеленый жилет. Левую половину жесткого остроносого лица с бородой-эспаньолкой уродовал широкий розовый шрам, пустая глазница скрывалась под черной повязкой с причудливой серебряной вышивкой. Единственный глаз, голубой, как и у его сына, не отрывался от Миерруана, тонкие губы кривились – так бывало всякий раз, когда господин Руандэлл Корд, командир шестнадцатого боевого отряда инквизиторов, боролся с гневом.

– Папа… – пробормотал Миерруан, выходя немного вперед, чтобы загородить испуганную девочку.

– Ты опять ослушался, – холодно произнес господин Руандэлл, скрестив руки на груди и чуть задрав подбородок.

Мальчик промолчал. Отрицать очевидное было бессмысленно, оправдываться – еще хуже.

– Сколько еще раз ты должен понести наказание, чтобы, наконец, понять: тратить время на игры с… этой… – мимолетный, с брезгливостью, взгляд на Клариссу, от которого та съежилась, – глупо, недостойно и опасно?

– Но у нее тоже есть дар, – благодаря магической силе Миерруан чувствовал страх и боль подруги и потому, несмотря на то что боялся отцовского гнева, решил защищать ее. Он не понимал, почему папа, такой взрослый и сильный, столь жесток к беззащитной девочке-служанке, пытающейся совладать с собственными способностями. – Она такая же, как мы. Нужно только научить ее…

– Она никогда не станет такой, как мы… – тихо процедил господин Руандэлл. Это было куда страшнее, чем если бы он начал кричать. – То, что сидит в ней, – не дар, а проклятье, болезнь. Опасная и неконтролируемая. Не девчонка владеет магией – наоборот: магия владеет ей. Если бы не Кодекс…

Он не договорил, но этого и не требовалось. И Миерруан, и Кларисса много раз слышали продолжение оборванной фразы.

– А вдруг ты ошибаешься? – с нотками вызова спросил мальчик. Он понимал, что наказания не избежать. Терять было нечего, а Кларисса должна видеть: он на ее стороне. Это поможет ей хоть как-то… – У нее получается все лучше и лучше. Только в конце…

– Закрой рот!.. – рявкнул отец Миерруана. – И отправляйся в дом. Скажешь Зарзану, что я велел выучить и пересказать четырнадцатую главу Кодекса. Слово в слово. За каждую неточность – один удар розгами.

Мальчик побледнел, понимая, что его ждет очень тяжелый день. Он обернулся к Клариссе – та смотрела виновато, в глазах стояли слезы, щеки были мокрыми. Одними губами девочка прошептала «прости», и Миерруан, опустив голову, прошел мимо отца и по засыпанной мелким камнем тропке направился к особняку – громоздкому строению из серого камня с высоким крыльцом и башней с восточной стороны.

Кларисса осталась один на один с человеком, которого боялась больше всего на свете. Остальные же обитатели поместья считали его великим. От них девочка знала, что господин Руандэлл Корд сражается со злыми ведьмами, колдунами и чудовищами. Именно в боях он потерял глаз и приобрел множество шрамов. У него хватало причин ненавидеть тех, кому он призван противостоять, но Кларисса не понимала, причем здесь она. Маленькая служанка никому не желала зла и с радостью отдала бы магический дар в обмен на доброту со стороны окружающих.

– Я говорил тебе не приближаться к моему сыну, – сказал господин Руандэлл. – Ты ослушалась.

– Простите, – пролепетала девочка, опуская голову. У нее было оправдание: Миерруан сам отыскал ее сегодня утром и позвал играть на пруд. Однако Кларисса никогда не сказала бы об этом. – Я виновата.

– Разумеется. И понесешь наказание. Отправляйся убирать в псарне.

Перед мысленным взором девочки возник узкий проход с дощатым полом, по обе стороны которого тянулись вольеры. Там, куда отправлял ее господин Руандэлл, жили настоящие чудовища – два десятка черных, огромных и свирепых псов с особым чутьем. В поместье говорили, что животных выращивали в каких-то странных местах, зовущихся лабораториями, чтобы те были сильнее, больше, быстрее и чувствовали магию. Стоило Клариссе приблизиться к псарне – длинному каменному строению высотой в один этаж, и собаки впадали в бешенство. А теперь ей предстояло провести не меньше часа внутри: в полумраке, среди дурных запахов, рыка и огромных мощных тел, беспрестанно кидающихся на решетки вольеров в стремлении добраться до обладающей магическим даром девочки.

Кларисса не выдержала – заплакала, спрятав лицо в ладонях.

– Отправляйся немедленно, – распорядился господин Руандэлл, после чего отвернулся от девочки и направился к особняку.

…Ближе к вечеру Клариссу послали в лес за ежевикой. Неподалеку от имения инквизитора протекала речка с прозрачной водой, и по берегам росло немало кустов с темно-фиолетовыми ягодами.

Зеленое царство леса встретило девочку спокойствием и тишиной. После недавнего кошмара в компании беспрестанно лающих гладкошерстных зверюг, рвущихся к маленькой служанке, это место показалось ей раем. Кларисса шла, жадно вдыхая прохладный воздух, и понемногу успокаивалась. В правой руке она держала корзинку, в левой – кусок пирога с капустой, приготовленного матерью.

Кларисса видела, что ее мама, Джулайна, очень расстроилась, узнав об утреннем происшествии. Женщина прекрасно понимала: всему виной дар, впервые проявившийся в три года и приводящий ее дочь к неприятностям все чаще и чаще. Самой Джулайне магические способности девочки тоже не приносили ничего, кроме бед. Повсюду обреталось немало злых языков, из-за происшествий с Клариссой она была вынуждена то и дело краснеть и оправдываться перед господином Руандэллом, вымаливать у него прощение. Кларисса из долгожданного ребенка превратилась в обузу. Разумеется, Джулайна никогда не говорила этого и старалась скрывать, насколько вымоталась, но обладающая магическим даром девочка все прекрасно видела. И больше всего на свете хотела быть обычным ребенком, пускай и прислугой.

Кларисса уже добралась до ежевичных зарослей и начала срывать ягоды. Потревоженные ветви чуть слышно шелестели.

Как-то раз Миерруан собирал ежевику вместе с девочкой – и наполнил корзинку за считанные секунды благодаря магии. Он попросту выбирал ягоды покрупнее, а те сами отрывались от веток. Кларисса не сомневалась: попробуй она нечто подобное – и кусты тут же окажутся переломанными и мертвыми.

«Господин Руандэлл говорит правильно, – с горечью подумала маленькая служанка. – Этот дар как болезнь. А я заразная и делаю всем плохо».

В памяти всплыли бедный карп кои и енот. Если бы не Кларисса, они бы сейчас радовались жизни. Стало еще тоскливее, захотелось увидеть Миерруана, однако девочка понимала, что тому сейчас тоже несладко. Сама она едва читала, это занятие казалось ей очень трудным, а мальчику предстояло зубрить какой-то Кодекс, причем выучить все так, как написано в книге. Бедный… Кларисса бы никогда не справилась с подобным заданием…

– Не переживай. Пройдет не так много времени, и проклятый инквизиторский Кодекс станет для твоего друга самой главной книгой.

Негромкий женский голос раздался за спиной. Кларисса вздрогнула, едва не уронила корзинку и резко обернулась, с испугом глядя на говорившую.

Ей было лет тридцать пять. На бледном лице виднелась слабая улыбка, зеленые, чуть навыкате, глаза пристально изучали замершую от страха девочку. Рыжие волосы двумя толстыми косами спускались на грудь из-под капюшона черной накидки. Женщина была невысока, полновата, а за ее спиной в воздухе парили два птичьих скелета с фиолетовыми огнями в глазницах.

– Они нужны, чтобы укрыть нас, – пришелица почувствовала, что ее спутники пугают Клариссу. – Я рискую, находясь здесь, в двух шагах от жилища инквизитора, расправившегося с немалым количеством моих братьев и сестер.

«Это ведьма», – поняла девочка, знавшая, чем занимаются инквизиторы.

– Да, дорогая, ты довольно догадлива для своих лет. И, – женщина погрустнела, – настрадалась более чем достаточно. Просто удивительно, насколько легко они называют проклятьем и болезнью силу, которой пока что не дает раскрыться юный возраст и неопытность ее обладательницы… – она покачала головой. – Тебе уже не один год вбивают в голову, что ты уродка, а твоя сила способна приносить лишь горе, и ты начинаешь верить в эту ложь. Мне страшно подумать, что будет через несколько лет.

Кларисса молчала. Единственный, кто не считал ее дар проклятьем, был Миерруан. И вот появился еще один человек.

– Прости, Кларисса, я не представилась, – продолжила ведьма. – Меня зовут Вивьен. Мне уже восемьдесят шесть лет, и с раннего детства, как и ты, я знакома с унижениями и ненавистью, исходящими от окружающих. Это едва не погубило меня, мои способности, однако нашелся человек, который показал, что я куда лучше многих. И теперь я хочу стать таким же человеком для тебя.

Вивьен подошла к девочке, присела на корточки, заглянула в темные, все еще испуганные глаза.

– Здесь тебя ждут только горе, обиды и унижения. А там, откуда пришла я, – настоящие чудеса и друзья. Тебя научат управлять магией, ты перестанешь бояться окружающих и саму себя, перестанешь быть забитым зверьком. Все, что мне нужно, – твое согласие пойти со мной. Если ты готова, мои друзья, которые сейчас смотрят моими глазами, откроют портал, и мы вдвоем навсегда покинем это место. Конечно, ты больше никогда не увидишь маму и своего друга Миерруана, ко многому придется привыкнуть, что будет непросто. Я не могу увести тебя силой, хотя это было бы самым верным. Однако если ты войдешь в портал против своей воли, то превратишься в калеку, лишенную магического дара. Поэтому я вынуждена спросить: согласна ли ты покинуть это место, где твой жизненный путь начался столь неудачно?

Кларисса была настолько растеряна, что не могла вымолвить и слова. Уйти с этой женщиной? Больше никогда не увидеть маму и Миерруана? Она сама не заметила, как начала пятиться, и поняла это, лишь почувствовав колючие ежевичные ветки.

Лицо Вивьен стало еще печальнее.

– Что же, я ожидала этого, – тихо произнесла ведьма. – Нет ничего удивительного, что девочка твоего возраста хочет остаться с мамой, несмотря на все невзгоды. Тогда… Просто знай: все, что говорит Руандэлл Корд, – ложь. Твой дар – не проклятье, не болезнь. Любую из нас в начале пути преследуют неудачи, особенно если рядом нет наставника, призванного подсказывать и направлять. Ты ошибешься и заработаешь наказание еще не раз, но не вздумай загонять свою силу вглубь себя, не губи свои способности. Сейчас мы попрощаемся – но лишь на время. Пройдет еще несколько лет, и я приду вновь и еще раз предложу пойти со мной. Надеюсь, тогда твой выбор будет другим…

Как только ведьма договорила, неподалеку возникло облако черного дыма. Испуганная Кларисса вновь отпрянула, еще сильнее оцарапавшись, а женщина, бросив на нее прощальный, полный печали взгляд, скрылась в клубящейся тьме. Птичьи скелеты последовали за ней, и вскоре маленькая служанка осталась одна.

Колотилось сердце, ноги грозили вот-вот подогнуться, а в голове Клариссы бушевал настоящий ураган мыслей. Нескоро ей удалось сосредоточиться на собирании ягод, и когда корзинка, наконец, оказалась наполнена, на лес опустились сумерки.