Опасные клятвы

17

ТЕО

Я благодарен, что назначил встречу с Королями на следующий день, потому что встать с постели, когда рядом Марика, оказалось сложнее, чем я предполагал.

Я не ожидал, как будет хорошо, что она здесь. Я знаю, что она росла единственной дочерью пахана Василева, ее баловали, и мне было интересно, как она отнесется к этому дому. Он далеко не деревенский и не простой, роскошный и добротно сделанный, оснащенный всеми современными удобствами и всем, что только может понадобиться для комфорта, но это не позолоченный особняк, к которому она привыкла. Это нечто среднее, и я подумал, понравится ли ей это, не будет ли она раздражаться из-за отсутствия персонала и того, что я планировал сам готовить здесь еду.

Но она ни разу не вздрогнула. Судя по всему, ей это нравится не меньше, чем мне. И когда я просыпаюсь рядом с ней, шелк пижамы, в которой она спала, и ее мягкая обнаженная кожа касаются меня, я хочу ее так же сильно, как и все остальные моменты, которые мы провели вместе до сих пор.

Я не могу не задаваться вопросом, не исчезнет ли это чувство, не узнаю ли я о ней то, что меня не устраивает, и не узнает ли она обо мне. Если все это лишь ранний румянец увлеченности и желания, а не то, чем это кажется, — началом отношений, которые могут стать полноценным общением, которого я так жаждал. Отношений, которые, как мне кажется, со временем могут стать тем, о чем я даже не смел думать, отношениями, в которых есть не только любовь, но и привязанность или дружба.

Когда я целую ее, она прижимается ко мне, отвечая с таким желанием, на какое я только мог надеяться. Когда я проникаю в нее, она уже мокрая и жаждет, ее стоны наполняют воздух, когда я заставляю ее кончить, и когда я всаживаюсь в нее в последний раз, ощущая изысканное удовольствие от того, что моя сперма заполняет ее, она снова оргазмирует для меня, сжимаясь вокруг моего члена так, что мне хочется держать ее в этой постели весь день.

Я не замечаю, пока мы не лежим после этого, пустых чемоданов у стены.

— Тебе не нужно было убирать свои вещи. — Я убираю прядь светлых волос с ее лица. — Горничные придут сегодня, пока нас не будет. Они могли бы сделать это за тебя.

На ее лице мелькает странное, почти тревожное выражение, но потом она его сглаживает.

— Мне не нравится, когда все в беспорядке, — вот и все, что она говорит. — Я не привыкла жить на чемоданах. — Маленькая улыбка мелькает в уголках ее рта, и она снова целует меня. — Кроме того, так я чувствую себя как дома.

Этого достаточно, чтобы я забыл о странном выражении ее лица… почти. Возможно, она просто не хотела, чтобы незнакомые люди трогали ее вещи, говорю я себе, но это тоже не совсем верно, потому что Марика выросла в окружении персонала, который трогал все вокруг и делал все для нее всю жизнь. Странно, что она чувствует себя неловко, когда маленький персонал, который я держу здесь, распаковывает ее чемоданы. Но это также не кажется настолько важным, чтобы спрашивать о чем-то еще. Я снова целую ее и встаю с кровати, направляясь в ванную.

— Пойдем со мной в душ, — приглашаю я, поворачиваясь, чтобы она могла насладиться своим видом, когда я останавливаюсь перед дверью. — А потом я приготовлю тебе завтрак, пока ты будешь готовиться.

— Не думаю, что смогу возразить на это предложение, — пробормотала она, и мне открывается вид на ее обнаженное тело, когда она откидывает одеяло, и на скользкий намек моей спермы на ее бедрах, когда она идет ко мне и присоединяется ко мне в душе.

Это заняло больше времени, чем я предполагал, к тому же я не смог остановить себя от того, чтобы трахнуть ее в душе, нагнуть ее, чтобы ее длинные светлые волосы мокрыми прилипли к коже, когда я брал ее сзади. Я не был так постоянно возбужден уже давно, сколько себя помню. Я слегка поправляю член в брюках костюма, спускаясь вниз, чтобы приготовить обещанный завтрак, и сам чувствую себя немного больным. Возможно, сегодня нам обоим понадобится выходной, но я не уверен, как это произойдет. Кажется, я не могу находиться рядом с Марикой без того, чтобы не напрягаться настолько, что кончать становится скорее физической необходимостью, чем удовольствием.

Она спускается вниз через тридцать минут, в полосатом платье-свитере, спускающемся чуть ниже колен, и низких коричневых сапогах, ее светлые волосы мягкие и блестящие вокруг лица. Насколько я могу судить, она лишь слегка накрасилась, и я чувствую странное тепло, когда вижу, что на ней жемчужные и золотые украшения, которые я ей подарил. Такое же чувство я испытываю каждый раз, когда смотрю на ее левую руку и вижу, что на ней мое кольцо.

Это не то, что я ожидал почувствовать, но с Марикой оно есть.

— Завтрак почти готов. — Я подталкиваю к ней напиток, домашний «кровавый Мэри», и она морщит нос. — Что? — Я смотрю на нее, нахмурившись. — Тебе не нравится?

— Никто за всю историю цивилизации не хотел пить овощи на завтрак. — Она отталкивает его. — Я возьму буквально все остальное.

Я ухмыляюсь.

— Не думаю, что смогу оправдать две порции перед встречей, но, если ты хочешь что-то другое, я с радостью приготовлю это для тебя.

Марика колеблется, глядя на красную жидкость, увенчанную дольками цитрусовых и маленьким огурчиком.

— Хорошо, — говорит она со вздохом. — Я сделаю глоток — о боже. — Все ее лицо искажается, и она снова отталкивает его. — Неважно.

Я не могу удержаться от смеха, забираю напиток и иду к холодильнику за шампанским и апельсиновым соком.

— Вижу, я нашел твой единственный недостаток, — дразняще говорю я ей, делая мимозу и меняя ее на кровавую Мэри. — Должно же было что-то быть.

— Нежелание есть острый салат на завтрак, это не недостаток. — Она берет фужер с шампанским и закрывает глаза в явном блаженстве, делая глоток. — На вкус как свежевыжатое.

— Да. — Я вынимаю киш из духовки и достаю нож. — Я очень домашний, Марика.

— Я вижу. — Она поднимает бровь. — В следующий момент ты скажешь мне, что не хочешь няню, когда у нас будут дети, что будешь сам кормить полуночников и менять подгузники.

Последнее слово внезапно обрывается, когда она произносит его, ее лицо снова приобретает странное, озабоченное выражение, и на этот раз я не могу не усомниться в этом. Я поворачиваюсь к ней лицом и тянусь за своим напитком, чтобы было чем занять руки.

— Ты ведь хочешь детей, не так ли? — Я хмурюсь. — Я знаю, что от тебя этого ждут, Марика. Я знаю, что тебе всю жизнь говорили, что это так. Но я хочу услышать от тебя, что это то, чего ты хочешь. — Честно говоря, я не знаю, что бы я сделал, если бы она сказала нет. — Дети, это и ожидание, и необходимость, я не могу иметь жену, которая не хочет детей или не желает их иметь, несмотря ни на что. Мне нужен наследник. Раньше мне не приходило в голову задумываться о мнении моей жены по этому поводу. Но я обнаружил, что для меня очень важно, хочет ли Марика детей на самом деле или нет, или она просто выполняет свой долг.

— Да, конечно. — Она говорит это почти твердо, ставя бокал на место, но я слышу легкую дрожь в ее голосе.

Я медленно выдыхаю, прислоняясь спиной к стойке.

— Я хочу сказать тебе, что мы можем не торопиться, если ты хочешь, Марика. Что мы можем быть осторожны, пока ты не будешь готова. Но я не могу дать тебе этого на постоянной основе. Отчасти короли настояли на этом браке…

— Потому что им нужен наследник. Я знаю. — Она дотрагивается до края своего бокала. — Это просто нервы, Тео. Вот и все. — Она улыбается, и я хочу ей верить. Мне нужно ей верить, потому что я начинаю заботиться о ней больше, чем думал, и я не хочу думать, что она могла бы мне солгать. Что все, что касается этого брака, — ложь. — Моя мать умерла, когда я была совсем маленькой. Я понятия не имею, как ею быть. И это пугающая мысль. Особенно… — Она махнула рукой в сторону дома. — Мой отец был несамостоятельным, и даже до того, как моя мать умерла, она часто отстранялась. Но я не думаю, что это то, чего ты хочешь. И я не знаю, как этого добиться.

На этот раз я слышу честность в ее словах. Я вижу блеск в ее глазах и понимаю, что она старается не разрыдаться.

Быстро подойдя к ней, я глажу ее по рукам.

— Я действительно этого хочу, — мягко говорю я ей. — Семья, как та, к которой я привык, и даже лучше. Но мы разберемся в этом вместе. — Я поднимаю руку, чтобы смахнуть слезу, прекрасно понимая, что только вчера вечером я делал то же самое. — Кто знает, сколько времени пройдет, прежде чем ты забеременеешь. А когда ты забеременеешь, я буду с тобой на каждом шагу. Ты начнешь жалеть, что я не обращаю внимания на то, что происходит.

Она смеется, но это неустойчивый и странный смех, не тот, который я привык от нее слышать. Это меня беспокоит, но я не знаю, что с этим делать. Если она не откровенна со мной, не думаю, что нагнетание обстановки поможет. И даже если бы она прямо сказала мне, что не хочет детей, что, черт возьми, я буду делать с этой информацией?

Я не могу с ней развестись, да и не хочу, черт возьми. Мне нравится быть женатым на ней. Но я также не хочу навязывать ей детей. А еще у нас нет времени тянуть с этим. Я слишком долго пробыл с ней утром, и теперь, если мы не закончим завтрак в ближайшее время, я опоздаю.

— Давай поедим, — говорит Марика, как будто слышит ход мыслей, проносящихся у меня в голове. — Я знаю, что тебе есть куда торопиться.

Завтрак проходит спокойнее, чем я ожидал. Марика допивает еще одну мимозу, а затем переходит на горячий чай и потягивает его, пока мы едим киш, бормоча о том, какой он вкусный. Я надеялся снова поразить ее своими кулинарными способностями, но не нахожу в этом того же удовольствия, что и вчера вечером. Сегодня утром все не так хорошо, и мне это не нравится.

Я хотел, чтобы эта поездка прошла идеально, а вместо этого начинаю беспокоиться, что, возможно, это я возлагаю слишком большие надежды на этот брак.

Поездка в город проходит в основном в тишине. Я сосредоточен на работе, перелистываю файлы, которые до сих пор игнорировал, а Марика наблюдает за проплывающими мимо пейзажами, ее лицо задумчиво и потерянно. Когда водитель подъезжает к обочине, я смотрю на нее.

— Мы на месте, — говорю я ей, и она слегка подпрыгивает, а на ее лице появляется улыбка, которая кажется немного принужденной.

Это не то волнение, которое я хотел бы испытывать перед этой встречей.

Я выхожу из машины и сам открываю ей дверь.

— Кредитная карта у тебя, — напоминаю я ей, добавляя в голос дразнящие нотки, намекая на наш вчерашний разговор. — Пользуйся ею, как хочешь. Я позвоню тебе и скажу время и место встречи, когда закончу.

Марика кивает, и, к моему удивлению, прежде чем я наклоняюсь, чтобы поцеловать ее, она поднимается на цыпочки и, прислонившись одной рукой к моей груди, приникает своим ртом к моему.

— Увидимся позже, — мягко говорит она и уходит.

Мне хочется провести весь день с ней, а не возиться с Дублинскими королями.

Они в основном старше меня на два десятка лет, когда я вхожу на встречу, за столом сидят лишь несколько мужчин примерно моего возраста. Уже через несколько мгновений становится ясно, что они не в восторге от брака, который я для себя устроил, даже меньше, чем короли Чикаго.

— Захватить территорию Васильева было бы выгоднее, чем жениться на девушке. Майкл Хэнниган, лидер здесь, в Дублине, хмурится. — Похоже, ты позволил своему члену помешать тебе думать, парень.

Я хмурюсь в ответ и бросаю на него такой же жесткий взгляд.

— И я считаю, что так нельзя разговаривать с равным себе, Хэнниган.

— Хмф. — Он качает головой. — С твоими недостающими тремя десятками лет, парень, мы не равны. Не раньше, чем ты достигнешь моего возраста, а к тому времени я уже буду далеко в земле. Неважно, что ты занимаешь место в Штатах. — Он хлопнул ладонью по дереву стола. — Это был плохой выбор.

— Можете думать, что хотите, но так или нет, брак заключен. И консумирован, — добавляю я. Много-много раз. — Его уже не отменить.

— Это не мешает взять территорию. — Это доносится из-за соседнего стола. — Что бы сделала девушка? Развелась бы с тобой?

За столом раздается смех, который раздражает меня почти до злости.

— Он прав, — говорит Хэнниган. — К черту Васильевых. Девушка у тебя, теперь забирай их территорию и бизнес. Ни одна другая организация в Чикаго даже близко не стоит. Даже мафия там больше не имеет такой власти. Только ты и Николай Васильев. Так что бери то, что должно быть твоим, и мы все будем получать от этого прибыль.

— Нарушив свое слово, вы имеете в виду. — Я не свожу с него взгляда. — Так вот как вы управляете делами в Дублине? Потому что если так, то я не думаю, что мне стоит думать о том, чтобы занять место Васильева.

Это явная угроза, и я ее подразумеваю.

— Моя честность имеет значение, — резко продолжаю я. — Я подписал контракт кровью и поклялся в этом перед священником, в церкви самого Бога. По-твоему, я должен от этого отказаться? Думаешь, я должен убить семью своей жены и забрать их наследие себе, после того как сказал перед ней и всем окружением у алтаря, что буду защищать ее и чтить ее?

За столом воцаряется тишина, и я киваю.

— Я так и думал.

— Тебе следовало посоветоваться с нами, прежде чем жениться на ней, — грубо говорит Хэнниган. — Чикаго все еще подчиняется Дублину…

— Я сам делаю свой выбор. Как и мой отец.

— Твой отец погиб под дулом пистолета. — Это еще одна явная угроза, на этот раз направленная на меня, и я чувствую, как в комнате нарастает напряжение.

— Марика Васильева была хорошим выбором жены, — твердо говорю я. — Союз только укрепит нас. Война стоила бы жизней и денег, причем с обеих сторон, и не давала бы никаких надежд на исход. Мы все должны быть слишком старыми и мудрыми, чтобы проливать кровь, когда есть другой способ сделать это. Николай Васильев теперь наш союзник во всем. А моя жена молода и счастлива, чтобы подарить мне наследника, который мне нужен. Мир лучше.

Наследник, который мне нужен. Утренний разговор с Марикой все еще звучит в моей голове, и от одной мысли об этом мне становится не по себе. Нет никаких сомнений в том, что она должна подарить мне наследника, причем как можно скорее, не считая удовольствия от его получения. Здесь, как никогда, я вижу, на какой зыбкой почве нахожусь.

Короли — не демократия, но это единственная известная мне преступная организация, в которой за столом заседают люди, принимающие решения, а не один лидер, безнаказанно принимающий их. Есть правила и законы, и это правда, что я обошел их стороной, не посоветовавшись с Дублином при выборе жены. Я слишком хорошо знаю историю о том, что произошло в Бостоне с Макгрегорами. Судьба Лиама Макгрегора лучше, чем моя, если я не смогу выполнить то, что обещал мой брак.

— Васильевы слабы. — Гарет Коллинз говорит со своего места, его рот глубоко нахмурен в густой бороде. — Они чуть не потеряли свое место из-за человека изнутри, того, кого нельзя было подпускать так близко. Лучше выкорчевать их, чем размножаться вместе с ними. Эта слабость…

— Хватит! — Я качаю головой, мой голос повышается в маленькой комнате. — Брак заключен. Я не стану осквернять свои клятвы, разрушая семью жены после того, как поклялся поступить иначе, и не отброшу ее в сторону. Так все и будет.

— Тогда я предлагаю тебе поторопиться с помещением наследника в нее — говорит Ханниган обманчиво спокойным голосом. — Чтобы мы все увидели, что девушка способна. В конце концов, именно поэтому ты на ней и женился.

Мне хочется заехать ему кулаком в челюсть за то, что он так отзывается о Марике. Но я прекрасно понимаю, что все так и есть, так всегда было среди этих мужчин. Чтобы изменить их в лучшую сторону, потребуется время. Но меня до сих пор грызет мысль о том, что я заставляю ее рожать ребенка. По ее словам, это были просто нервы. Что еще остается, кроме как поверить ей?

Финн ждет меня на улице, когда встреча закончится. В отличие от Чикаго, «Короли Дублина» не приглашают его на встречи, и он прислонился к каменной стене снаружи в своей кожаной куртке, плотно натянутой от дневной прохлады. Он поднимает голову, как только слышит мои шаги, и легко улыбается мне.

Моя правая рука и единственный человек, которому я могу по-настоящему доверять.

— Полагаю, это было не самое лучшее время, — говорит он со смехом, выпрямляясь. — Они злятся, что ты взял девушку, а не уничтожил семью, да?

Я киваю. Он достаточно умен, чтобы самому стать королем, если бы у него была родословная. К сожалению, семья Финна, это длинный ряд исполнителей воли тех, кто руководит, а не самих лидеров. Мне приходит в голову мысль, не слышал ли он о том, что они делали в Бостоне, поднимая за стол переговоров людей, не принадлежащих к королевской родословной. В Чикаго я бы так не поступил, даже ради Финна. Но, опять же, всегда есть возможность перемен.

— Они злятся из-за этого, верно. — Я смотрю на сигарету, которую курит Финн, с легкой ностальгией. Много лет назад я курил и бросил эту привычку с мудростью старения и осознания своей смертности. В такие моменты мне хочется закурить. — Но они мало что могут сделать, верно? Брак заключен, значит, заключен.

— Мм. — Финн кивает, делая очередную затяжку, и я вижу, что он хочет что-то сказать. Он всегда был тем, кому я могу доверять, кто скажет мне прямо то, что я хочу услышать, и в ответ он знает, что может говорить со мной свободно и безнаказанно. Но сегодня он кажется более нерешительным, чем я привык.

— Говори, что у тебя на уме, парень. — Я прислоняюсь к стене рядом с ним и смотрю на улицу. Снег, выпавший прошлой ночью, превратился в дождь, растопив все, что могло выпасть в городе, а пасмурное небо нависло над головой. Это соответствует моему настроению.

Финн испускает тяжелый вздох.

— Девушка Васильева была хорошим выбором, я думаю. Я согласен с тобой, что мир лучше кровопролития, особенно когда речь идет о том, чтобы разобраться с Васильевской братвой. — Он смотрит на меня язвительно. — Ты сильный человек, Тео. Но Николай Васильев не тот человек, с которым можно легкомысленно обойтись. Стол может думать, что это пустяк, но я не уверен. Как бы ни были они разобщены, Николая все равно больше любили, чем его отца, и боялись независимо от этого. Я думаю, что его падение было бы не таким быстрым, как они думают.

— Где-то в этом разговоре я слышу «но», — пробормотал я, наблюдая за дымным следом от сигареты Финна.

Финн бросает на меня косой взгляд.

— Хотелось бы, чтобы это было не так, — с сожалением говорит он. — Но, к сожалению, да. У меня есть некоторые опасения, Тео.

— О Марике? — Это меня удивляет. Финн не проводил много времени рядом с ней, и он не из тех, кто может высказать свое мнение о моей жене, во всяком случае, не на личном уровне.

— В каком-то смысле. — Финн делает еще один долгий вдох, бросает сигарету на землю и раздавливает ее носком ботинка. — Это та охрана, которую прислал ее брат.

— Я тоже не в восторге от этого. Но в стремлении сохранить мир я решил, что лучше разрешить это один раз. — Я пожимаю плечами. — Если он попытается оставить их с ней и после этой поездки, то у меня будет несколько слов с Васильевым.

— Я могу это понять. Но дело не столько в безопасности в целом… — Рот Финна слегка искривляется, словно он пытается придумать, как сказать то, что у него на уме.

— Просто скажи это, парень. — Я смотрю на него. — Я не буду на тебя за это срываться.

— Да, я знаю. Просто это может оказаться пустяком, а я не люблю разводить ссоры на пустом месте. — Финн пожимает плечами. — Это один из них. Высокий светловолосый парень Адрик, кажется, его зовут. Что-то в нем не так. Такое ощущение, что… — Он снова делает паузу, хмурясь. — Кажется, что у него свои планы. Как будто он не обращает внимания на то, что нужно от службы безопасности в целом, а только на свои собственные интересы. Проблема в том, что я не могу придумать, что это могут быть за интересы. Не знаю, что у него может быть в рукаве.

Я нахмурился, вспомнив телохранителя, которого я видел в самолете, того, который видел меня с Марикой и, кажется, был зол из-за этого. Он был блондином, впрочем, как и многие мужчины из команды охраны, которую прислал Николай.

— Скорее всего, беспокоиться не о чем. — Я смотрю на Финна, все еще раздумывая. — Полагаю, некоторые из них, по крайней мере, не в восторге от того, что им поручили приехать сюда и следить за ней, работая вместе с моей охраной. Но будь начеку, — добавляю я. — Я доверяю твоим суждениям, если тебе кажется, что здесь что-то не так, присмотри за ним, если сможешь. Скажи мне, если увидишь что-то особенное.

Финн кивает.

— Я не тот человек, который полагается на чувства, — медленно говорит он. — И судя по тому, что я видел твою новую жену, она кажется милой девушкой, не то, чтобы мое мнение имело значение, да? — Поспешно добавляет он. — Но что-то во всем этом не так. Я не часто обращаюсь к тебе с какими-то вопросами без веских доказательств, но это беспокоит меня настолько, что я хочу высказаться.

— И я ценю это. — Я отхожу от стены, думая о Марике и давая ей понять, что скоро смогу с ней встретиться. — Я буду с ней этим вечером, если увидишь что-то необычное, дай мне знать завтра.

— Обязательно. — Финн роется в кармане в поисках ключей, собирается уходить и тут же останавливается, оглядываясь на меня. — Прости, если это выходит за рамки, — медленно произносит он. — Но я думаю, что это нужно сказать. Я вижу, что она делает тебя счастливым, Тео, и я рад этому. Но тебе нужно быть осторожным.

И, не говоря больше ни слова, он поворачивается и идет к своему арендованному мотоциклу, оставляя меня стоять на месте и обдумывать его слова.