Опасные клятвы

19

МАРИКА

— Ты в порядке, mo grá?(ирланд. Моя любовь)

Это первое, что говорит мне Тео, когда я вижу его сидящим на деревянной скамейке в углу паба «Арфа и гончая», расслабленным, с пивом в высоком бокале. Он успел переодеться где-то между встречей и сегодняшним днем, и на нем темные джинсы с манжетами на лодыжках, коричневые кожаные ботинки тяжелее, чем он обычно носит, и угольный вязаный свитер с шалевым воротником. Его русые волосы немного растрепались после того, как их расчесали для встречи, как будто он чем-то их уложил. Общий эффект — непринужденность и сексуальность, от которой у меня замирает сердце при виде его в таком виде.

По крайней мере, пока я не вспомню, что произошло сегодня днем, и что мы с Тео — не обычная семейная пара, встретившаяся на свидании после работы.

— Я в порядке. — Я пересаживаюсь на другую сторону кабинки и смотрю на бумажку кремового цвета, где перечислены специальные напитки на вечер. — Просто устала.

— Скоро ты привыкнешь. — Он смотрит на меня, и я вижу в его взгляде намек на что-то тревожное. Мы узнали настроение друг друга быстрее, чем я ожидала. Однако я думаю, что некоторые из прозрений Тео пришли благодаря многолетнему опыту общения с самыми разными людьми. Для меня же это просто повышенная бдительность, учитывая мои обстоятельства. — Поначалу смена часовых поясов может быть очень ощутимой. — Он улыбается, глядя на меню. — Тебе понравился день шопинга?

Я киваю, изо всех сил стараясь выкинуть из головы воспоминания об Адрике и переулке. Чем больше я буду испытывать беспокойство, тем больше Тео будет догадываться о причине. Это обратная сторона, как я поняла, того, что муж заботится о том, счастлива я на самом деле или нет, а не о том, чтобы я просто была довольна и спокойна. Он хочет найти источник моего несчастья и исправить его, если сможет, но в данной ситуации он ничего не может сделать.

А если он узнает…

Холодный страх снова проникает в меня, и мне приходится быстро подавлять его, пока он не отразился на моем лице.

— Да, — отвечаю я, сосредоточившись на списке напитков. — Там есть небольшая кофейня и книжный магазин, который мне очень понравился. Кажется, он назывался Bookish Beanery? — Я поднимаю на него глаза. — Там было так уютно. Я могла бы провести там весь день.

— Ты должна мне его показать. — Тео улыбается. — Не могу сказать, что я там был, хотя в городе есть еще несколько книжных магазинов, которые я часто посещаю.

Сервер, невысокий мужчина с усами и редеющей линией роста волос, подходит к нашему столику, и Тео дарит ему ту же легкую улыбку.

— Для начала мы закажем креветки с чесноком, — говорит он, глядя на меня. — Может быть, ты хочешь начать с чего-нибудь еще, Марика?

Я качаю головой, все еще пытаясь выбрать напиток.

— Я… эм… крепкий сидр на разлив? — Спрашиваю я, увидев в списке один. — Звучит неплохо.

— Я сейчас принесу. — Мужчина улыбается нам обоим и отворачивается, чтобы уйти, а я сажусь обратно в кабинку, просматривая меню в поисках чего-нибудь еще, чтобы не отвлекаться.

— Еще какие-нибудь интересные покупки? — Спрашивает Тео. С любым другим человеком я бы подумала, что он выпытывает у меня, сколько денег я потратила, но здесь чувствуется, что он искренне интересуется, что я могла приобрести.

— Пару дождевиков, — говорю я ему, смеясь. — Поскольку, судя по всему, все время, пока мы здесь, будет идти дождь или снег. И пару кардиганов.

— Ты могла бы потратить столько, сколько захочешь, — говорит Тео, делая глоток своего пива. — Я не буду просматривать отчеты и подсчитывать, сколько ты потратила. Для меня это не имеет значения.

— Я знаю, — мягко говорю я. — Но я не хотела этим воспользоваться.

На его лице появляется какая-то эмоция, которую я не могу определить. Он улыбается мне, мягко и искренне, и бросает взгляд на меню.

— Тебе нужна помощь в выборе блюд? — Спрашивает он, подмигивая мне. — Не могу представить, что еда в пабе, это то, что ты часто ешь.

— Я не настолько избалована, — начинаю протестовать я, но потом смеюсь, понимая, что он, в сущности, прав. — Но нет, я не могу сказать, что когда-либо ела в заведениях, которые можно назвать пабами.

— О, я не называл тебя избалованной, девочка. — Тео смотрит на меня, на его лице все то же мягкое выражение. — Я просто хотел, чтобы ты увидела… — он замешкался, слегка отодвинув меню в сторону, и наклонился вперед, протягивая мне руку. — Одна из причин, по которой мне нравится быть здесь, заключается в том, что я чувствую себя далеко от того, кем мне приходится быть в Чикаго. Там я влиятельный и богатый человек, и здесь я, конечно, тоже, но менее известен. Дублинские короли и те, кто сидит за их столом, не заявляют о себе так, как это делают организации в Штатах. Об этом знают те, кто имеет значение, и молчат те, кто не имеет. В этом есть смысл?

— Думаю, да, — тихо говорю я, и Тео кивает.

— Это не власть ради власти, верно? Или богатство, которое нужно выставлять напоказ. В Чикаго я не смог бы пойти в такое место, чтобы это не показалось странным. Есть определенная доля ожидания, что я буду вести образ жизни, соответствующий тому, каким меня представляют. Но здесь я могу быть самим собой. Когда я не на совещании, я Тео Макнил, и точка. Да?

Я тяжело сглатываю и киваю. Слушая его, я задаюсь вопросом, не в этом ли причина того, что мой брат и все остальные считают его таким неправильным. Может, именно из-за этой внешности, которую, по его словам, ему нужно поддерживать в Чикаго, я единственная, кто видит его с этой стороны.

— Я думал о том, как все могло бы быть, если бы мы проводили здесь больше времени. — Он постукивает пальцами по дереву стола, в то время как официант приносит тарелку креветок в чесночном масле и крепкий сидр для меня. — Меньше ожиданий. Более нормальная жизнь для нас обоих. — Он поднимает на меня бровь. — Было время, когда мне нравилась видимость власти и богатства. Мне нравились страх, уважение, роскошь и женщины, которые сопутствовали этому. Но теперь, с возрастом, я понимаю, что это не так уж много значит для меня. И я понял, что с тобой рядом мне не нужно так много. — Его пальцы проводят по тыльной стороне моей руки, и я снова ощущаю прилив вины. — Мне все еще нужен наследник, Марика, — тихо говорит он. — Чтобы короли в Чикаго не возражали против того, чтобы я сделал шаг назад, стал более самостоятельным, особенно если я намерен предоставить Финну большую роль, чтобы он заменил меня, им нужны гарантии, что будет кто-то, кто последует за мной.

— Ты думаешь, они позволят Финну заменить тебя? — Я задаю вопрос, не подумав, а через мгновение понимаю, что не знаю, хочет ли он знать мнение своей жены в деловых вопросах. Но Тео лишь пожимает плечами, откинувшись назад и продолжая касаться пальцами моей руки, как будто для него нормально, что я спрашиваю о чем-то подобном.

— В прошлом, возможно, нет. Но сейчас в Бостоне создан прецедент, когда за стол садятся люди без родословной. Братья Макгрегор делают все по-другому. И хотя я, возможно, не хочу доводить дело до таких масштабов, как они, есть смысл немного ослабить традиции. — Он делает небольшую паузу и тянется к своему пиву. Не думаю, что я зашел бы так далеко, чтобы возвысить Финна, вряд ли он этого захочет. Но он более чем способен быть моим голосом, пока я немного отдохну.

— Зачем ты мне все это рассказываешь? — Мягко спрашиваю я. — Тебе не обязательно. Я не думаю, что большинство мужчин в твоем положении…

— В этом-то и дело, Марика. — Тео делает глоток пива и задумчиво смотрит на меня. — Я знаю, что ты сомневаешься насчет детей. Я вижу, что это так, и если ты не хочешь говорить мне, почему, это твоя прерогатива, хотя мне бы хотелось, чтобы ты была со мной откровенна. Но я также знаю, что это начало нашего брака. Я просто…

Он переводит дыхание, словно пытаясь придумать, как объяснить то, что он хочет сказать.

— Я хочу, чтобы ты знала, что я надеюсь, что это будет новая часть моей жизни. Время, когда я смогу изменить свои приоритеты. И если ты боишься, что я не буду активным членом семьи, что я буду вести себя так, как ты, возможно, привыкла, что мужчины ведут себя по отношению к своим женам или детям, или тебе сказали, что этого следует ожидать… Если именно это заставляет тебя колебаться в отношении перспективы иметь детей…

Сердце замирает в груди, и мне хочется исчезнуть. Мне хочется вернуться к началу всего этого и сказать Николаю, что я не могу этого сделать, что я не могу выйти замуж за Тео не потому, что я хочу забыть о времени, которое мы провели вместе, а потому, что я понимаю, что не хочу причинять ему боль, и в то же время, что нет никакого способа обойти это.

— Это просто нервы, — говорю я ему так искренне, как только могу, одновременно ненавидя себя за эту ложь. — Все это… к этому нужно привыкнуть. Вот и все.

Тео долго смотрит на меня, а потом кивает.

— Я бы хотел дать тебе больше времени, — тихо говорит он, его пальцы снова пробегают по тыльной стороне моей руки. — Но я буду рядом с тобой, и помогу, чем смогу.

Сервер возвращается, чтобы принять наши заказы. Тео берет кленового лосося, а я заказываю пастуший пирог и еще одну порцию напитков. Я сижу, ковыряюсь в закуске и думаю, как мне пройти через это. Меня словно разрывает в разные стороны: я знаю, что должна поставить защиту между собой и Тео, чтобы не усугубить ситуацию, и в то же время хочу насладиться тем, что, как я знаю, может стать одной из лучших ночей за долгое время, если не за всю жизнь.

Примерно в то время, когда нам приносят еду, в баре начинают раздаваться звуки музыки, и Тео улыбается мне.

— У них довольно часто играет живая музыка, — говорит он и жестом показывает на несколько пар, которые начинают вставать из-за своих столиков. — Там есть и танцпол.

Я моргаю, понимая, на что он намекает. Он действительно отличается от того, что я могла ожидать, думаю я, глядя на улыбку на его лице. Я не могу представить, чтобы кто-то из знакомых мне мужчин: ни мой отец, ни брат, ни кто-либо еще, пошел в паб и выпил пива в окружении людей, которых они, скорее всего, считают ниже себя. Даже если мой брат мог бы, мой отец никогда бы так не поступил. Такое место, как это, оживленное и немного шумное, с музыкой и танцующими людьми, ни в одном из них они бы не участвовали. Как сказал Тео, это не то, что они могли бы сделать, не повредив своей репутации в Чикаго.

— Может быть после того, как мы поедим, — говорит он, подмигивая, и мое сердце снова трепещет в груди.

Я хочу этого, думаю я, с нарастающей болью, которая проникает в меня. И я не знаю, что делать. Я хочу насладиться ужином с Тео, выпить еще сидра и немного подкрепиться, выйти и потанцевать с ним. Я могу и отказаться.

Я играла в ту игру, в которую мне сказали играть, чтобы Тео захотел меня и поверил, что я счастлива в этом браке, чтобы он ослабил свою бдительность по отношению ко мне, но для меня это больше не игра. И все, что я могу придумать, это отстраниться от него, заставить его поверить, что я не хочу его и не забочусь о нем, чтобы он не видел, что происходит на самом деле. Но когда мы покончили с едой и выпили еще по одной порции, а сидр оставил мягкую, размытую неясность по краям, Тео потянул меня за руку, и я не отказала ему.

— Тебе нравится танцевать? — Спрашивает он, выводя меня на пол, и в ушах у меня звенит оживленная музыка, и я киваю. Это правда, люблю. Я люблю танцевать на свадьбах, даже танцевать в своей комнате одна, где никто не видит. Но я никогда не танцевала так, как сейчас, на публике, в пабе, когда вокруг меня люди, просто веселящиеся по ночам.

В этом есть какая-то свобода, которой я не ожидала. Вокруг нас я вижу несколько пожилых пар, вышедших на ночь в город, и молодых, которые выглядят так, будто у них первое или второе свидание. Мы — одни из них, смутно осознаю я, когда рука Тео ложится на мою талию, а его пальцы переплетаются с моими. Мы с Тео женаты, но, не считая свадебного торжества, это, по сути, наше второе свидание. Это так странно осознавать, и я смотрю на него, пытаясь представить, как бы это было, если бы мы были обычными людьми. Если бы я просто провела с ним вечер, поужинала и выпила, то есть то, чего я никогда не могла ожидать.

Он бы мне понравился. Я бы захотела увидеть его снова. А что касается всего остального…

Я чувствую еще один прилив жара, думая о купленном белье и о том, чтобы надеть его для него. Он притягивает меня ближе, тепло его тела погружается в мое, и, глядя в его теперь уже знакомые зеленые глаза, я понимаю, что чувствую.

Это приводит меня в ужас.

Мы танцуем эту песню, и еще одну, и еще, последнюю, в быстром темпе, заставляя всех нас кружиться по кругу от одного партнера к другому, пока мы с Тео не возвращаемся друг к другу, задыхаясь и смеясь в объятиях друг друга. Я чувствую, как алкоголь гудит в моей крови, и все остальное на мгновение забывается, когда он притягивает меня ближе и наклоняется, чтобы поцеловать.

— Пойдем домой, — бормочет он, и я не могу придумать, что с этим возразить. Не в этот момент.

Его рука лежит на моем бедре, пока водитель везет нас домой, ночной город уступает место зеленым холмам за его пределами, его пальцы слегка проскальзывают под подол моего платья, чтобы слегка погладить мою обнаженную кожу, пока я не чувствую медленно разгорающийся жар, распространяющийся по мне, потребность в нем, которая, я знаю, выльется наружу, как только мы окажемся наверху, если не раньше.

— У меня есть кое-что для тебя, — шепчу я ему в губы, когда он целует меня, как только мы оказываемся внутри, мои пакеты с покупками лежат у моих ног в фойе, а его руки скользят по моим бедрам. — Если ты будешь терпелив, то увидишь это, когда мы поднимемся наверх.

— Я слышал, что терпение — это добродетель. — Он слегка покусывает мою нижнюю губу, стонет, когда его рука сжимает мою задницу, но отпускает меня. — Тогда наверх.

Это только все усложняет. У меня есть одна-единственная, тусклая мысль, пока мы поднимаемся, но где-то в дымке ночи мне стало казаться, что не так уж важно, чтобы я возводила эти стены прямо сейчас. Еще одна ночь ничего не изменит, говорю я себе, пока мы идем к спальне, глядя на стройное тело мужа и его красивое лицо, когда мы заходим внутрь. Ты же не можешь совсем перестать спать с ним, напоминаю я себе, проходя в ванную и облачаясь в голубую шелковую ночную рубашку, распуская волосы по плечам, глядя на себя в зеркало.

Что я могла бы сделать, так это быть менее готовой, менее восторженной по отношению ко всему этому. Я могла бы заставить Тео поверить, что все это, лишь исполнение моего долга, как и должно было быть до того, как я обнаружила, что мой муж, это, в конце концов, мужчина, которого я, возможно, даже выбрала бы сама, если бы мне когда-нибудь предоставили реальный выбор.

Когда я выхожу, он стоит возле кровати, и когда он поворачивается и видит меня, от выражения абсолютного желания на его лице у меня пересыхает во рту.

— Боже, Марика. — Он окидывает меня взглядом: шелк, завязывающийся на бедрах, и кружева, задевающие мою кожу. В комнате прохладный воздух, и я чувствую, как мои соски давят на шелк, и это ощущение возбуждает меня, когда я смотрю на своего мужа. — Ты — произведение искусства.

Тео быстро пересекает комнату и останавливается прямо передо мной, его глаза снова скользят по мне, как будто он не может насытиться.

— Скажи мне, что под этим ничего нет, — хрипло прошептал он, потянувшись снять с себя свитер, обнажая под ним упругое тело, от которого во мне снова и снова вспыхивает желание.

— Под этим ничего нет, — шепчу я, мой голос затихает в тишине спальни, пока он снимает с себя брюки, стоя передо мной обнаженным. Его член уже твердый, упирается в рельефный живот, и прежде, чем я успеваю сказать еще хоть слово, Тео опускается передо мной на колени, его руки скользят по внешней стороне моих бедер, а сам он жадно смотрит на меня сверху.

И дело не только в том, что сегодня я выпила больше, чем привыкла, но и в том, что меня обдало жаром, и все мое тело напряглось, когда он медленно провел по моим ногам, словно разворачивая подарок в рождественское утро. Он смотрит на меня, а я на своего великолепного мужа, который стоит на коленях, обнаженный, наклоняясь, чтобы поцеловать каждый дюйм кожи, который он открывает, когда задирает ночную рубашку.

— Тео, мы могли бы лечь в постель… — шепчу я, и он качает головой, проводя поцелуями по моей коже, ближе к тому месту, где я уже мокрая и жаждущая его.

— Я хочу поклоняться тебе здесь, вот так, mo grá — бормочет он, его губы достигают верхней части моего внутреннего бедра. — Так, как ты заслуживаешь. Mo bhean álainn. (ирланд. Моя прекрасная жена.)

Я тяжело сглатываю и стону, когда его теплое дыхание касается моих внешних складок.

— Что это значит? — Хрипло шепчу я, и чувствую, как его губы изгибаются в улыбке, когда он целует верхнюю часть моего второго бедра, так близко к тому месту, где я жажду его прикосновений.

— Моя прекрасная жена, — бормочет он, а затем его руки прижимаются к моим бедрам, убирая шелк с дороги, пока он раздвигает языком мои складки.

От первой ласки языка на моем клиторе у меня чуть не подкосились колени. Он стонет, пробуя меня на вкус, проводит языком именно по тем местам, где я нуждаюсь в нем больше всего, гладит мою пульсирующую плоть, плотно прижимаясь ко мне губами. Я чувствую, как дрожу, когда он лижет меня медленными, долгими движениями. Мои пальцы пробираются сквозь его волосы, прижимая их к коже головы, пока он сосет мой клитор, трепеща языком, когда я вскрикиваю и едва не теряю равновесие — так слабы мои колени.

— Тео! — Я задыхаюсь, бедра выгибаются в его рот, и он сжимает в руках мою ночную рубашку, одной рукой обхватывая мою талию, а другой закидывая мою ногу себе на плечо, изо всех сил стараясь удержать меня, пока он продолжает лизать и посасывать мой клитор, посылая в меня волну за волной пульсирующих ощущений. Это так чертовски приятно, и я знаю, что сейчас кончу, что не смогу остановить это, даже если это приведет к тому, что я рухну на пол. Моя рука упирается в его затылок, прижимая его рот к моим бёдрам, другая рука бесполезно цепляется за его плечо, когда я снова выкрикиваю его имя, и мой оргазм разворачивается во мне, мой голос поднимается в крике удовольствия, когда я сильно кончаю на его язык.

Он стонет, его руки крепко сжимают меня, а он продолжает лизать, губы и язык двигаются по мне, пока он вдруг не встает, поднимает меня, несет мое все еще дрожащее тело к кровати и сразу же ложится на нее, обхватывая рукой свой член, когда он растягивается надо мной.

— Черт… — простонал он, толкаясь в меня, и мое тело все еще сжимается и трепещет вокруг него, а он скользит руками по моим покрытым шелком бедрам и талии, его член входит в меня медленными дюймами, пока он наклоняется, чтобы поцеловать. — Боже, я мог бы есть тебя всю ночь, но мне нужно быть внутри тебя.

— Я хотела, чтобы ты был внутри меня, — задыхаюсь я, впиваясь пальцами в его плечи, пока он погружается в меня все глубже. Он заполняет меня полностью, как будто его тело создано для меня, мои ноги обхватывают его бедра, когда он начинает двигаться длинными, медленными толчками, его рот наклоняется к моему, когда он углубляет поцелуй.

Он целует мое горло, плечо, ключицу, стонет с каждым движением своего члена внутри меня, и звук сливается с моими стонами, как и наши тела, руки, кожа, рты, руки и ноги, обхватившие друг друга, и каждый медленный толчок его тела в моем, срывающийся с моих губ, вырывающийся крик. Он так легко заставляет меня забыть обо всем на свете, ночная тишина окутывает нас так, как никогда не бывает в Чикаго, где шум города никогда не бывает далеко. Здесь же кажется, что есть только мы, вдали от всего, что могло бы заставить все рухнуть. И хотя я до глубины души знаю, что это не так, в этот момент я забыла об этом.

Есть только он, его рот на моем, его член внутри меня, и я никогда не чувствовала, что хочу чего-то так сильно, как хочу его сейчас.

— О боже, Марика… — Тео выкрикивает мое имя, его бедра содрогаются, и я чувствую, как он еще больше твердеет внутри меня. — Я…

Его рука проскальзывает между нами, его пальцы гладят мой клитор быстрыми, уверенными движениями, которые, как он знает, приведут меня к пределу, головка его члена трется о ту точку внутри меня, которая заставляет меня вздрагивать и кричать, и я сжимаю ноги вокруг его бедер в тот же момент, когда чувствую, как он становится жестким и твердым, пульсируя внутри меня, когда он наполняет меня горячим потоком своей спермы, мое тело обхватывает его, пытаясь держать его так глубоко, как могу.

— Тео! — Я выкрикиваю его имя, мои ногти впиваются в его плечи, и я хочу, чтобы он оставался во мне. Я хочу, чтобы это никогда не кончалось, чтобы мне не приходилось думать ни о чем, кроме того, как хорошо ему, как хорошо мне, и я выгибаюсь навстречу ему, вжимаясь в его бедра, стараясь растянуть наш кульминационный момент как можно дольше, а его стоны наслаждения в моем ухе только усиливают мое собственное удовольствие.

Только после этого, когда мы лежим рядом на огромной мягкой кровати, его рука лежит на моем бедре, и мы оба переводим дыхание, реальность возвращается.

Проблема в том, что я понятия не имею, что мне с этим делать.