Опасные клятвы

25

ТЕО

— Черт, — вздыхает Финн, услышав мой вопрос о том, где Адрик. — К нему приставлен охранник. Во флигеле на задней стороне участка. Он должен быть в наручниках, и у меня есть люди, которые следят за ним, но…

Он смотрит на меня с тем же напряженным выражением, которое, как я чувствую, застыло на моем лице. Единственный человек, кроме Николая, у которого есть причины хотеть забрать Марику, это Адрик. И Николай забрал бы ее из моего дома еще до того, как она вышла бы из гостиной, если бы он хотел пойти именно этим путем.

— Это должен быть он. — Я уже бегу прочь от дома, Финн идет за мной по пятам. — Мы пойдем и посмотрим.

Мы уже на полпути к флигелю, когда я вижу, что к нам приближаются охранники. У меня все сжимается внутри, когда я вижу выражения их лиц, они ждут наказания, и они его получат. Осторожнее со своим нравом, напоминаю я себе, помня о том, какой хаос он уже причинил.

— Не причиняй им слишком много вреда, — говорю я Финну. — Но держи их под стражей, пока мы с этим разбираемся. — Мне не нужно их допрашивать, чтобы понять, что Адрик ушел, а Финн более чем способен его выследить.

Что мне нужно сделать, так это пойти и поговорить с Николаем.

Это последнее, что я хочу сделать. Он — последний человек на зеленой земле, которого я хотел бы просить о помощи, особенно сейчас, но жизнь Марики важнее моей гордости. Увидеть ее в безопасности после всего случившегося и той роли, которую я в этом сыграл, важнее, чем что-либо другое.

— Узнай, куда он ее увез, — рычу я на Финна. — Я буду в поместье Васильева. Приходи прямо туда, когда что-нибудь узнаешь.

Финн кивает.

— Будет сделано, босс.

Я не сомневаюсь, что он позаботится об этом. Я поворачиваюсь, чтобы вернуться в гараж, отказавшись от водителя. Не хочу тратить время на его вызов, когда сам могу быстрее отправиться в путь.

Как только я сажусь за руль, я звоню Николаю.

— Макнил? — Удивление в его голосе ощутимо. — Какого хрена…

— Марика исчезла. — Я прерываю его, не интересуясь тем, что он собирался сказать. — Адрик сбежал и забрал ее.

— Ты никчемный сукин сын…

— Заткнись, мать твою, — прорычал я, мое нетерпение нарастало с каждым словом. — Никто из нас не хочет работать с другим. Мы оба хотим друг друга убить. Но мы связаны перемирием, заключенным с твоей сестрой, и я знаю, что она тебе небезразлична. Она пропала, и я знаю, у кого она. Поэтому я иду к тебе, и ты обеспечишь мою безопасность, пока мы все не выясним. — Я плотно сжимаю губы, глядя на дорогу впереди. — Мне не нужно напоминать тебе, что, если Марика уйдет, меня ничто не будет связывать с нашей сделкой, Васильев. И я с радостью вымещу свой гнев на тебе.

— Я прослежу, чтобы ворота были открыты для тебя, — жестко говорит Николай. И кладет трубку.

Я мчусь на скорости к его усадьбе. Правила дорожного движения меня не волнуют, нет смысла с ними возиться. Я владею солидной долей копов в этом городе, а теми, что не владею, сейчас не хотят со мной возиться, потому что принадлежат Николаю. В лучшие дни я хорошо вожу машину, в молодости у меня было обычное хобби, когда я брал спортивные автомобили на трек, чтобы покрутиться.

Я должен был убить его. Я должен был всадить в него пулю, прежде чем покинуть кабинет. Я хотел избавить Марику от этого зрелища, но еще больше я хотел получить возможность медленно наказать его. Я снова позволил своей ярости, своему желанию отомстить взять верх над более разумным выбором. Я позволил своему гневу взять верх над разумом, и я расплачиваюсь за это снова и снова.

Марика тоже поплатится, если я не доберусь до нее быстро. А этого я не вынесу.

Я мчусь к поместью, едва притормаживая, чтобы убедиться, что ворота открыты, прежде чем свернуть во двор, рассыпая гравий. Машина едва успевает остановиться, как я выключаю зажигание и выпрыгиваю из нее, взбегая по лестнице к парадной двери.

Стучать я не стал. Николай, похоже, сообщил своей охране, что я буду здесь, потому что никто не пытается меня остановить, по крайней мере, когда я прохожу через особняк к его кабинету и врываюсь в эту дверь.

Николай, как и ожидалось, сидит за своим столом. Чего я не ожидал, так это увидеть там его жену — высокую, красивую, светловолосую, в леггинсах и лимонно-желтом топе, обтягивающем ее живот.

При виде этого мне становится больно, когда я думаю о Марике, беременной нашим ребенком, начинающей выглядеть мягкой и круглой. Это было то, на что я надеялся, о чем мечтал, а теперь, даже если это все еще возможно, что кажется маловероятным, все будет не так, как я себе представлял. Не будет любви, не будет близкой семьи, не будет смеха и радости, наполняющих поместье в Ирландии. Это будет та семья, которую я ожидал увидеть, — Марика холодная, я отстраненный, а наши дети окажутся между нами двумя.

Эта мысль ранит сильнее, чем я мог предположить.

Лилиана поворачивается, ее лицо напрягается и еще больше ожесточается, когда она видит меня. Я жду, что она уйдет, но она остается на месте, с напряженным позвоночником, наблюдая, как я сажусь перед столом Николая.

— Ты знаешь, где она? — Резко спрашивает Николай, и я хмурюсь.

— Пока нет. Адрик уехал. Я предполагаю, что он забрал ее, Финн проверяет это…

— И ты здесь? — Его рот сжался. — Ты уверен, что это был Адрик? Ты не приставил к нему охрану?

— Да, — резко отвечаю я, сжимая челюсть. — И после того, через что я его заставил пройти, я не думал, что он способен уничтожить тех людей и сбежать, или добраться до Марики. Но я ошибался. И я здесь, потому что предполагаю, что ты хочешь помочь мне вернуть ее. Если только… — Я сузил глаза. — Если только моя первая мысль не была верной, и это ты все-таки забрал ее. Она здесь? Поэтому ты так быстро сомневаешься, знаю ли я, о чем говорю?

— Я сомневаюсь, потому что ты высокомерный мешок с…

— Хватит! Вы оба! — Высокий, звонкий голос Лилианы разносится по комнате с большей силой, чем я ожидал, настолько, что мы с Николаем на мгновение останавливаемся и смотрим на нее, больше от шока, чем от чего-либо еще. Она сужает свои голубые глаза и смотрит на нас обоих. — Тео, моей невестки здесь нет. И судя по тому, что я знаю о ее отношениях с Адриком, он, скорее всего, не очень хорошо воспринял ваш брак. Если ситуация ухудшилась настолько, насколько мне рассказал мой муж, я верю тебе, когда ты говоришь, что уверен, что это он похитил ее.

Она делает глубокий, медленный вдох, ее взгляд по-прежнему ледяной и на мужа, и на меня.

— Так что вам обоим нужно перестать ссориться, вести себя как мужчины и вернуть Марику.

Николай плотно сжимает губы, глядя на жену.

— Ты знала об Адрике? — Спрашивает он наконец. — И не сказала мне?

Лилиана смотрит на него ровным взглядом, ничуть не дрогнув в ответ.

— Марика была добра ко мне еще до тебя, — спокойно говорит она. — Я была обязана ей такой же добротой. Так что да, я хранила ее тайну.

Между ними что-то происходит, когда они смотрят друг на друга, такой невысказанный разговор, который может быть только между мужем и женой, между двумя людьми, которые знают друг друга так близко. Я вижу намек на то, что написано на лице Николая, намек на знание о прошлых грехах, о грехах, которые он искупает. От этого у меня заново щемит в груди и потому, что я надеялся на такую близость с Марикой, и потому, что теперь я уверен, что в будущем на это нет никакой надежды, никакой надежды на исправление своих ошибок с ней.

— Твоя жена права, — говорю я как можно спокойнее, глядя на Николая. — Я плохо справлялся с этим, мы оба, по-разному. Единственное, что я могу сделать, чтобы искупить свою вину, это сделать все возможное, чтобы защитить ее сейчас…

В кармане зажужжал телефон, и я потянулся за ним.

— Это Финн, — говорю я Николаю, отвечая на звонок. — У него могут быть новости.

— Тео. — Голос Финна звучит срочно, прежде чем я успеваю произнести хоть слово. — Нам удалось отследить его машину. У нас нет точного места, где он находится, но есть район. Я собираю людей, чтобы выехать. Если ты вернешься сюда…

— Я буду в пути через несколько минут. Возможно, с подкреплением. — Я заканчиваю разговор, пристально глядя на Николая. — Ну что? Ты быстро отправил свою охрану со мной в Ирландию, чтобы присмотреть за ней. Собираешься ли ты отправить со мной подкрепление, чтобы доставить ее домой в целости и сохранности?

Николай уже встает.

— Я сделаю лучше, — ровно говорит он, бросая взгляд на жену. — Я тоже поеду с тобой.

Когда мы возвращаемся к моему дому, Финн уже собрал людей, машина Николая и те, что с его людьми, едут позади меня. Все высыпаются во двор, Финн выдвигается вперед еще до того, как мне нужно дать ему указания, чтобы он сказал людям Николая, куда ехать, объединив наши силы в минимальное количество необходимых машин.

— Он отправился в южную часть города, — говорит мне Финн, выкрикивая приказы. Николай, к его чести, не пытается перебивать, хотя Финн тоже руководит его людьми. — Мы не знаем точной точки, но мы найдем его. Ты идешь, я полагаю?

Я киваю, и Финн бросает мне пуленепробиваемый жилет.

— Неизвестно, что его поддерживает. Надень его.

— У нас обычно есть такие? — Я смотрю на него, и Финн пожимает плечами.

— Я договариваюсь с местными копами. Для более опасных миссий, понимаешь? — Он ухмыляется. — Не могу допустить, чтобы тебя подстрелили, и ты оставил все это на меня.

— А ты не наденешь? — Я бросаю на него боковой взгляд, и он усмехается.

— Нет, черт возьми. Это лишает меня удовольствия. — Он указывает на Николая. — Полагаю, ему мы тоже не дадим?

На краткий миг шутка Финна немного стирает тяжесть, окружающую меня, позволяя мне почувствовать, что я могу дышать хотя бы секунду. Именно поэтому он это делает, и я это знаю.

Он хороший исполнитель, хорошая правая рука. Но он еще и хороший друг.

— Нет, черт возьми, — говорю я ему, подмигивая, и возвращаюсь к своей машине.

Финн едет в головной машине с теми, кому он больше всего доверяет прикрывать его спину, с теми, кто ближе всего к нему, на кого он полагается, когда у него есть выбор в пользу запасного варианта. Я следую за ним, Николай в машине со мной, несмотря на мои внутренние переживания по этому поводу, а остальные машины едут следом. Когда мы выезжаем из особняка, в груди у меня все сжимается, мысли мечутся, пока я пытаюсь сосредоточиться на том, что ждет нас впереди.

Я не могу думать ни о чем, кроме Марики: о том, как вернуть ее, но также о том, что у нас было и что было потеряно. Я сожалею о том, как вел себя с самого начала и до конца, с того момента, как Финн рассказал мне об Адрике, и я почувствовал, что мой характер выходит из-под контроля. Если бы я мог вернуться назад… Но я не могу. Назад дороги нет. Я потерял любовь Марики, во всяком случае, шанс на нее, и я ничего не могу сделать, чтобы исправить это. Но что я могу сделать, так это защитить ее. Спасти ее. И как только я вытащу ее оттуда и выведу из-под руки Адрика, я сделаю так, что он больше никогда к ней не прикоснется…

— Я отправлю ее домой с тобой, как только она выйдет оттуда, — тихо говорю я Николаю, сжимая руками руль. — Я аннулирую брак и буду держаться подальше от твоей территории. Перемирие будет действовать независимо от этого, и я прослежу, чтобы другие короли его соблюдали. — Я делаю глубокий, медленный вдох. — Я и без того причинил немало вреда вашей семье.

Николай ничего не говорит. Но краем глаза я вижу, как он кивает в знак согласия. По крайней мере, в этом есть облегчение.

Даже если будущее будет не таким, как я надеялся.