Орден неудачников

Память (2): Тянь Жэнь

Тянь Жэнь аккуратно расставил на столе перевёрнутые чашки. С тех пор, как Цзинь Ган разбил шестую, идеального круга из них не получалось, но всё равно выглядело красиво: светло-зелёные холмики на густо-алом лакированном подносе, а круглый поднос — в самом центре круглого стола, на фоне тёмной древесины.

Даже и пяти чашек для них было слишком много. Цзинь Гана приводила в ярость эта избыточность, хотя Цзинь Ган и прежде ненавидел гостей. Лишь небеса ведают, как он ещё терпел визиты Ян-сюна, его картины, рассказы и особенно его неистребимую, несмотря на болезнь, жизнерадостность. Но теперь уже Ян-сюн не выдержал.

Тянь Жэнь не то чтобы его винил.

— Я пойду ещё поработаю, — сказал он так громко, как смог.

Цзинь Ган не ответил.

Он сидел на веранде уже добрую половину большого часа, хотя долго оставаться на сырости ему было нельзя. Вернуться во флигель за травами, не пройдя мимо его кресла, было невозможно. Тянь Жэнь умел определять его настроение даже по затылку, но за высокой спинкой самого Цзинь Гана никак нельзя было разглядеть.

Тянь Жэнь всё-таки рискнул и шагнул за двери.

Ледяные исхудавшие пальцы Цзинь Гана впились в его запястье.

— Куда ты?

— Пойду поработаю, — повторил Тянь Жэнь терпеливо. — Налить вам чаю?

— У тебя снова не вышло с лекарством.

Прежде они ещё могли бы посоветоваться. Цзинь Ган и раньше был невоздержан и резок и смеялся над обсуждениями простых пилюль от кашля, но мог дать дельный совет. Тянь Жэнь иногда тосковал по тем временам.

Он сказал тихо:

— Наверно, дозировка всё-таки неверна. Ничего. Мне некуда торопиться.

Цзинь Ган отбросил его руку. Пальцы заскребли подлокотник.

— Конечно, некуда. У бессмертных тварей вдоволь времени. Но ты тратишь вечность на пустяки. А ведь простолюдины в Линьане когда-то считали тебя чуть ли не новым Хуа То.

— Помилуйте, где уж мне. Я никогда не посягал на сияние светил.

— Конечно, — согласился Цзинь Ган, сбрасывая с колен одеяло. — Ты бесполезное существо.

Тянь Жэнь подобрал одеяло, но Цзинь Ган яростно скомкал его и отшвырнул снова. Но зато этот очередной приступ своеволия помог проскользнуть по ступенькам мимо кресла и окончательно выбраться во двор.

— Ты даже не смеешь мне возразить, — сказал Цзинь Ган ему в спину. — Разве что зарыдать. А, я и забыл: ты даже плакать по-человечески не можешь.

Тянь Жэнь ещё раз поднял одеяло, стряхнул с него воду и листья. Снова вспомнил вдруг чашки на подносе, но теперь их вид не успокаивал, а лишь пугал. Каждый новый круг сжимался всё сильнее.

Наставница странствовала много, но он не мог уходить так же далеко — слишком быстро уставал. Как-то подумывал купить ослика, но жаль стало издеваться над несчастным зверем — зачем же ему таскать такого долговязого хозяина, у которого ноги всё равно будут волочиться по земле. Но раньше у него ещё были окрестности Линьаня, теперь — только этот двор и сад. А потом? Можно прыгнуть в пруд и там перезимовать, кольцо тогда стянется ещё уже, но это будет хотя бы его собственный выбор, уж в пруд-то Цзинь Ган не залезет и лао Вэя не заставит: тот не то что вытаскивать, а даже глядеть побоится на водяную тварь, опутанную илом от макушки до хвоста.

Тянь Жэнь вспомнил, что смеяться тоже нельзя, и прикусил губу.

— Скоро отправимся путешествовать, — скрипуче сказал Цзинь Ган за спиной. — Было б только желанье в душе у меня, а какая же польза в ногах? …по реке меня в лодке везут… да… — Он прокашлялся. — Беги. Куда ты денешься? Такой же безногий, как я.

Про пруд, конечно, даже в шутку думать не нужно: потерять человеческий облик проще, чем кажется. Лучше прятаться по-другому — да хоть в рассказы про странные картины Го Синьюя, с помощью которых даже смертные могли скитаться в пространстве, а то и во времени. А ещё лучше и полезнее прятаться в работу.

— Надо взять шесть фэней гу чжи, а не пять, — пробормотал Тянь Жэнь.

Примечания:

Цзинь Ган цитирует (с купюрами) фрагмент из Пяти четверостиший "В болезни" Бо Цзюйи (пер. Л. З. Эйдлина).