Орден неудачников

Карта чиновника Яна

Сяо Цингэ все в городе звали по мужу — госпожою Ян, но по ней сразу было видно, что она из семьи Сяо: то же суховатое строгое лицо, что у брата, те же светлые глаза, крупные, с широкими ладонями руки. Вернее, одна рука, левая, — правая целиком скрывалась в длинном рукаве.

— Я Ло Мэнсюэ, бродячая заклинательница. Судья Сяо нанял меня, чтобы я сопроводила вашу племянницу в Хугуан. — Фраза, повторённая с утра уже с полсотни раз, всё равно звучала громоздко, нелепо.

Ло Мэнсюэ была уверена, что подготовилась насколько возможно, но, ступив на двор госпожи Ян, позабыла всё, что хотела сказать, — просто глядела в оцепенении на чистый песок без единого сухого листочка, на блестящие после недавней уборки половицы. Хозяйство велось идеально — но Ло Мэнсюэ любила совсем другие, шумные хозяйства, чтобы корзинки повсюду, дети, гуси, а здесь только огромные растрёпанные хризантемы нарушали гармонию. Всё вокруг пропиталось их горьким запахом.

Комнаты госпожи Ян были тихими и так же тщательно прибранными, как и двор.

— …а это мой шиди. — Ло Мэнсюэ поняла с ужасом, что про Чжан Вэйдэ нужно было сказать с самого начала, он и так уже усердно застыл в поклоне, но госпожа Ян, кажется, не обращала на него никакого внимания. — И Пин-эр.

Пин-эр, сложив руки у пояса, кое-как присела и чуть не упала — Чжан Вэйдэ даже испуганно протянул руку, чтобы её подхватить.

Взгляд госпожи Ян мимолётно скользнул по девочке и снова устремился на Ло Мэнсюэ.

— Барышне Ло непременно нужно приходить в мой дом с оружием?

— Мой меч — часть меня. И всё, что осталось от моего наставника.

— Слишком тяжкая ноша для молодой женщины. — Госпожа Ян вздохнула. Пальцы левой руки поправили тяжёлый фиолетовый рукав. — И ваш шиди не носит меч.

— Он избрал другой путь совершенствования.

Это было почти невозможно для ордена, кроме самых крупных, объединивших несколько школ, от изобретателей ловушек для духов до лекарей, — такие ордена в Хугуан и не захаживали.

Но Чжан Вэйдэ был похож на Юньи-шиди: гибкостью, мимолётной лукавой улыбкой, он даже так же вплетал ленту в волосы и кланялся похоже. Ло Мэнсюэ ещё при первой встрече подумала об этом, но теперь поняла с новой силой.

Бессмысленные воспоминания. И бессмысленные вопросы.

Юньи не любил долго помнить обиды — может, даже о своих убийцах давно забыл и благополучно отправился на перерождение. Чжан Вэйдэ был отдельный мальчик, а не чужая тень. А госпоже Ян они оба были равно неинтересны — просто она, хоть и глядела сурово, тоже была в смятении и спрашивала о ненужном.

Вошла старая служанка с подносом. Госпожа Ян проронила: «Садитесь», но никто не сел, и она повторила, нахмурившись:

— Ну же.

Чжан Вэйдэ подвинул стул для Пин-эр — в доме госпожи Ян были новомодные высокие стулья со спинкой — и остался стоять рядом, опустив глаза. Пин-эр глядела на свои стиснутые руки, не моргая.

Забрать бы её сейчас и увести со двора, не объясняя ничего больше. Причёсывать по утрам, как несколько последних дней, гладить между лопаток, когда она кашляет. Им всем так будет проще.

До первого же крупного чудовища, напомнила себе Ло Мэнсюэ. Однажды она промахнётся, и Пин-эр, если не умрёт на месте, останется одна возле окровавленного тела в лесу или на тёмной городской улице. Или даже чудовища не понадобится. Достаточно в первую же зимнюю метель не добраться до жилья.

— Я не стану долго досаждать госпоже, — Ло Мэнсюэ надеялась, что её голос звучит твёрдо. — Ваш брат сказал мне, что писал вам.

— Да, Цинъу писал мне, — проговорила госпожа Ян медленно. — В первый раз в жизни я ничего не поняла из его письма.

— Он не сказал вам правду?

Госпожа Ян медленно покачала головой.

— Я видела Пин-эр раз в жизни, когда ей ещё не было и двух. Но и одного раза не нужно, чтобы понять разницу. Откуда взялось это дитя?

— Она просто сирота, дочка простолюдина. На замену, чтобы отвести злого духа от вашей племянницы.

— Как это?

— Это делают с помощью обряда. Замена принимает личину жертвы. По крайней мере, так кажется духу.

— Обряд можно отменить?

— Едва ли. — Обычно это и не требовалось: раньше убивали духа. Или он убивал замену.

— Нельзя, — прошептал Чжан Вэйдэ робко. — Если только не найти потом вторую замену для первой, но это совсем уже…

Пин-эр тихо закашлялась, не поднимая глаз.

— Милостивый Будда, — пробормотала госпожа Ян, устало прикрыв глаза. — Во что Цинъу вовлёк нас! Чего он хочет от меня теперь, прислав это дитя сюда?

— Обманом заманить духа за нами в другой город, чтобы отвратить беду от собственного дома. Или, быть может, всё-таки защитить и этого ребёнка, спрятав у вас. Вы лучше знаете своего брата.

Госпожа Ян усмехнулась краешком рта.

— Надежду на то, что я знаю своего младшего брата, я бросила питать примерно на второй год его службы. А вы знали про обман и всё равно пришли ко мне?

— В Хугуане говорят, что госпожа Ян добродетельна и помогает больным и сиротам.

Если бы не эти слухи, Ло Мэнсюэ, наверно, так и не решилась бы прийти.

— Говорят, — повторила госпожа Ян с некоторым раздражением. — Как тебя зовут, дитя?

— Пин-эр, — пискнула девочка.

— Это ложь. Я не хочу больше слушать, как ты зовёшься именем моей племянницы.

Видя, что лицо госпожи Ян потемнело от негодования, Ло Мэнсюэ сказала быстро:

— Простите, госпожа. Её слишком долго переучивали — она теперь боится назвать настоящее имя.

Пин-эр выбралась из-за стола, упала на колени и быстро уткнулась лбом в плотно сложенные ладошки. Чжан Вэйдэ снова бессильно протянул к ней руку и снова не дотронулся.

— Встань, — нахмурилась госпожа Ян. — Я просто хочу узнать твоё имя.

— А-Шу, — сказала Пин-эр быстро, ещё раз стукнувшись лбом.

Чжан Вэйдэ неожиданно широко улыбнулся.

— А-Шу, — повторила госпожа Ян. — Сяо Шу, Мышка. Тебе подходит. А где злой дух?

— Он не последовал за нами. — Ло Мэнсюэ шагнула вперёд и с некоторым усилием оторвала девочку от пола. А-Шу не казалась совершенно напуганной — тихой, да, но она всегда была такая. — Конечно, я не прошу, чтобы госпожа Ян сразу же поверила мне…

— Я верю. Знаете почему? Нынче с утра в монастыре все только и говорили, что про чудовище, убитое заклинателями в лесу. Вы же были там?

— Да, — сказала Ло Мэнсюэ изумлённо.

Какие удивительные источники сообщили монахам или кому-то из прислуги госпожи Ян, что в охоте участвовал не только орден Гао, она не бралась угадать. Или Сун-сюн с погибшим ребёнком на руках настолько потряс горожан, что все только об этом и говорили?

— Оно приходило в наш дом. Оно или подобное ему, мне неведомо. Не в этот дом — в наш родительский. Много лет назад. — Госпожа Ян на миг сдвинула ткань, показав правую руку — странно мягкую, изуродованную. — Мне было четырнадцать, а брату шесть. Я прогнала чудовище.

— Именем Будды? — спросила Ло Мэнсюэ растерянно.

— Метёлкой, какой из детей выгоняют лихорадку. Не думаю, что дело в метёлке, — матушка её купила у какого-то шарлатана на улице, я никогда не верила в её целебные свойства. Потом говорили, что чудовище ушло из столицы.

— И перебралось сюда.

— Возможно. Я больше не слышала о нём. У нас с мужем нет детей, а Цинъу… — Госпожа Ян всё ещё хмурилась, но глаза потеплели. — Цинъу давно вырос. Но, может быть, он до сих пор надеется, что я смогу защитить его. Что ж.

— Наши младшие братья и сёстры никогда не вырастают, — сказала Ло Мэнсюэ неожиданно для себя.

Госпожа Ян вновь усмехнулась, взглянула на А-Шу.

— Мне пригодится смышлёная девочка, чтобы прислуживать в покоях. Я стала плохо видеть — даже нитку в иглу вдеваю с трудом.

— А-Шу умеет шить. И стирать, и ходить за курами, у нас была курочка в столице…

— Не нужно, — прервала девочку госпожа Ян. — Я не держу кур. Оставайся, если хочешь.

А-Шу ещё раз встала на колени, поклонилась по-взрослому сдержанно и сама встала снова.

— Пей чай, — сказала госпожа Ян. — Ты замёрзла. Ты тоже, мальчик. И барышня Ло. Вы можете отложить меч хотя бы за чаем — или это совершенно невозможно?

— Могу. — Ло Мэнсюэ поглядела, как они садятся, и сама осторожно присела на краешек стула. Меч пристроила на коленях — обычно она клала его на стол, но такое поведение госпожа Ян вряд ли одобрила бы.

Чжан Вэйдэ с нежностью глядел на пирожные, но брать стеснялся. Впрочем, никто к ним не притрагивался.

— Если позволено будет спросить… — начал он осторожно.

Ло Мэнсюэ была уверена, что вопрос будет про закуски, но, дождавшись от госпожи Ян лёгкого кивка, Чжан Вэйдэ спросил:

— Ваши картины — неужели подлинник Го Синьюя?

Госпожа Ян благосклонно улыбнулась.

— Увы. Мой муж мечтал купить хотя бы одну работу Го Синьюя, но ему так и не повезло на аукционах. Это всё ученики и подражатели.

— Они тоже исключительно хороши. Особенно пейзаж с лодкой.

— Не нужно так старательно льстить, особенно в таком юном возрасте. Пейзаж неплох, но до кисти мастера даже вдохновенному подражателю далеко. Вам не нравится этот стиль, барышня Ло?

— Я скорее удивлена, — ответила Ло Мэнсюэ честно.

Прежде ей было не до картин. Если бы Чжан Вэйдэ не заговорил, она бы и внимания на них не обратила, а теперь ей самой стало удивительно, как она могла быть так слепа. Причудливые, мрачные пейзажи никак не походили на работы, которые приглянулись бы госпоже Ян. Она могла бы, пожалуй, повесить дома картину, изображающую муки ада, но на работах учеников мастера Го никакого загробного мира не было. Только вот этот, посюсторонний мир был одновременно привычным и непривычным.

На картинах не было ни людей, ни иных живых существ, но какое-то странное присутствие ощущалось в пейзажах, словно герои картин лишь ненадолго отлучились. Вот пустая беседка на крошечном островке посреди тёмного озера — но не прячется ли кто-то в зарослях ив на берегу? Вот сосна в ущелье — не шевелятся ли тени вокруг?

Значит, это покойный господин Ян увлекался подобными сюжетами.

Ло Мэнсюэ взглянула внимательнее на картину, которую особенно хвалил Чжан Вэйдэ. Лодка, которой никто не правил, застыла в белом мареве. Утренний туман над рекой был похож на безбрежность дао — только корявая ветка сливы прорезала картину в правом верхнем углу.

На фоне прочих эта работа, пожалуй, внушала Ло Мэнсюэ меньше всего тревоги, только что-то вроде смутной грусти.

А вот Чжан Вэйдэ все картины разглядывал с восторгом.

— Мой покойный супруг, — проговорила госпожа Ян, — был странным человеком. До того, как болезнь лёгких вынудила его оставить службу, он служил в ямыне, и его карьера даже была успешна. Но и тогда он уже увлекался странными делами. Под странными я разумею… дела нечеловеческие. Уж не знаю, может, он и на мне женился лишь оттого, что я однажды видела чудовище. Но, по какой бы причине он ни взялся слушать мою историю про нечисть — он хотя бы меня выслушал.

Она тоже взглянула на картину с лодкой и прибавила:

— Чусюань был бы рад вас видеть в вашем доме. Хотя наверняка пожалел бы, что вы не притащили с собой злого духа. Ему, знаете ли, никогда не везло. Как он ни искал призраков, ни одного так и не встретил. Барышня Ло! У меня к вам будет просьба.

Госпожа Ян махнула рукой служанке, и та, не дожидаясь никаких словесных указаний, вышла из комнаты и тут же вернулась с подносом, где был мешочек с деньгами и футляр, как будто с книгой.

— Это… — начала Ло Мэнсюэ.

— Взгляните сами.

Ло Мэнсюэ вытащила деревянные дощечки и развернула. Это оказалась не книга, а рисунок — на её неопытный глаз рисунок довольно умелый, изображавший тушью усадьбу и сад вокруг. Но, в отличие от авторов картин, висевших на стене, художник пытался не написать пейзаж, а скорее просто впопыхах зарисовать дорогу — это была смесь картины с картой.

— Буду признательна, если вы сможете добраться до мастера Тяня. Он искусный лекарь, но в городе появляется редко. Его снадобья продает только аптека братьев Цзинь, но не всё можно просто купить в лавке. Чусюань очень дружил с мастером перед смертью и брал у него редкостные благовония, от которых легче дышалось. Уже два года, как Чусюаня не стало, и никакие благовония, конечно, не помогут, но я хотела бы просто вспомнить запах.

— Я понимаю, — Ло Мэнсюэ незаметно опустила руку, стиснула мешочек на поясе. Аромат трав, которые матушка-наставница засушила для неё за пару месяцев до гибели, до сих пор не выветрился — или просто так казалось?

— У вас есть повозка, которую дал мой брат. Если в конной повозке, здесь недалеко — успеете вернуться к вечеру. Дорогу там Чусюань зарисовал тоже… Впрочем, я не прошу вас ехать непременно сегодня.

— Вы сами не ездили туда?

Госпожа Ян поджала губы.

— Мастер Тянь не покидает усадьбы, а мне непристойно одной ездить к мужчине за город. Я и вас прошу лишь потому, что при вас, надеюсь, неотлучно этот юноша… и, вероятно, другие ученики.

«Восемнадцать братьев по учению, — подумала Ло Мэнсюэ, — были когда-то при мне неотлучно. Все мертвы теперь».

Когда они вышли во двор, Пин-эр — нет, А-Шу, нужно приучиться называть её по-другому — вылетела за ними и замерла, не добежав пару шагов.

— Мы с тобой уже говорили об этом утром, — тихо сказала Ло Мэнсюэ, глядя в узкие глазки девочки, — но, если хочешь — скажи, и я заберу тебя.

А-Шу, подойдя, обняла её за пояс, запрокинула голову.

— Сестрица Ло очень добрая. И старший братец тоже добрый. Но мне всё время очень страшно. Я лучше останусь здесь. Я больше не хочу видеть призраков.

— Мы ещё вернёмся. Вечером или завтра.

А-Шу кивнула.

Чжан Вэйдэ, прикусив губу, потрепал её по волосам.

Он всё время молчал, но у повозки не выдержал:

— Ты уверена, что так лучше?

— Мои родители были странствующие заклинатели, — сказала Ло Мэнсюэ. — Без ордена — просто вместе учились, потом вместе скитались. Матушку убил оборотень, когда мне было четыре. Мне повезло, что в ту пору наставник тоже на него охотился и забрал меня.

— А твой отец?

— Отец погиб, когда мне и года не было. Был бы жив мой орден, я бы сразу забрала А-Шу к себе, пусть даже ей не стать заклинательницей. Но я не смогу скитаться с ребёнком на руках, тем более слабеньким.

— Я не знал, что ты теряла семью дважды. Я… Прости.

— Ты не виноват. Залезай уже. — Ло Мэнсюэ взяла в руки поводья.

— Может, её отец ещё вернётся с каторги, — сказал Чжан Вэйдэ растерянно — он не сел в повозку, как по дороге сюда, а устроился рядом.

— Вряд ли. Уже середина осени.

Чжан Вэйдэ недоумённо повёл плечами, и Ло Мэнсюэ пояснила:

— Не думаю, что судья Сюэ успел бы его помиловать. Когда мы выезжали из уездной столицы, головы казнённых уже выставили над воротами.

— А-Шу видела?

— Нет. Она слишком боялась и по дороге никогда не смотрела в окна.

Чжан Вэйдэ прерывисто вздохнул, отвернулся, покаянно сгорбился. Криво повязанная зелёная лента в волосах застряла под воротом, прилипнув к вспотевшей коже, — Ло Мэнсюэ с трудом удержалась от желания поправить.

— Прости, — сказал Чжан Вэйдэ снова.

— Вы с Сун-сюном правы. Я сделала ужасную вещь, когда не захотела отпускать шиди. — Больше никого не будет рядом: ни ласковой, едва уловимой тени, ни такой же тихонькой, но живой А-Шу.

Даже вчерашняя птичка снова через несколько мгновений обернулась холодным камнем — сколько они с Биси ни пытались снова оживить её, ничего не сработало. Ло Мэнсюэ не знала даже, как это у неё получилось в первый раз.

Но всё-таки она сделала правильный выбор.

Ло Мэнсюэ сощурилась и заставила себя смотреть на равномерно покачивающийся круп лошади.

Чжан Вэйдэ аккуратно достал из рукава пирожное — Ло Мэнсюэ даже не заметила, когда он успел его прихватить.

— Невкусное, — сказал он. — Просто, чтоб ты знала заранее. Сухое, как полдень в пустыне. Но всё-таки. Как говорится, дарю лебединое перо, привезённое за тысячу ли.

Ло Мэнсюэ тихо рассмеялась.

— Спасибо. И спасибо, что съездил со мной.

— Ты не думай, на самом деле я расчётливый злодей, а это взятка. Если можно, к лекарю Тяню я тоже с тобой съезжу, — сказал Чжан Вэйдэ. — Мне очень надо.

— Можно. И Сун-сюну скажем тоже. Он вчера говорил, что ищет порошок от трупного яда. В городских аптеках его просто так не достать.

— Брата Сюна тоже позовём?

Странно, но Чжан Вэйдэ как будто огорчился.

— А что? Я думала, вы неразлучны.

Она проговорила это с полной уверенностью и тут же сама удивилась: ведь как раз недавно думала, что люди, идущие разными путями, не могут быть соучениками из одной школы. Дао Болиня были хорошо известны в цзянху, но с талисманами Чжан Вэйдэ клинок Сун Юньхао ничего не связывало. На каких путях они успели пересечься?

— Неразлучны? Ну да, мне просто… Я думал спросить про снадобье для него самого, а брат Сун мне не даст, конечно: не захочет на себя тратиться. Ладно! — Чжан Вэйдэ беспечно взмахнул рукавом. — Придумаю что-нибудь.

Сун Юньхао высунул голову из-за пыльного синего полога и уставился на придорожные кусты.

Рыжая лошадка шла неспешно, но на это он уже махнул рукой — в худшем случае, заночуют в повозке. Зато ехать лучше, чем тащиться пешком, а Ло Мэнсюэ действительно умела управляться с лошадьми. Он сам, как ни стыдно признаваться, даже подходил к ним с некоторой опаской.

Ещё, конечно, всегда была Гунпин, но подниматься в воздух возле крупных селений и без крайней нужды Сун Юньхао не любил: каждый раз чувствовал себя площадным скоморохом. Да ещё непонятно, куда во время полёта на дао девать Чжан Вэйдэ. А теперь Чжан Вэйдэ смирно дремал у задней стенки повозки и совершенно не мешал, даже на ухабах подскакивал молча.

— Почти приехали, — сказал Сун Юньхао, сверившись с картой. — Наверно, за поворотом.

Ло Мэнсюэ послушно кивнула. В картах, в отличие от коней, она не понимала ничего.

— Где ты в последний раз покупала порошок от трупного яда? Я в прошлом году брал у мелкого ордена из Линкуна, но теперь все заломили цены.

— Я уже давно не брала, — проговорила Ло Мэнсюэ застенчиво. — Сун-сюн, не надо так на меня смотреть — сама знаю, что поступаю глупо… Ты тоже думаешь, что этот мастер Тянь изготавливает снадобья, пригодные для заклинателей?

— Как бы не что похуже. Подумай: живёт на отшибе, в город не ездит, и этот ваш господин Ян интересовался странностями.

— Но лавка братьев Цзинь — вполне уважаемая аптека.

— Такая уважаемая, что я и заходить не стал. Мне там не то что лекарства, а даже обёрточная бумага не по карману.

— Знаешь, Сун-сюн, боюсь, что снадобья, деланные мастером Тянем на заказ, будут ещё дороже.

— Обеззараживающий порошок должен стоить дёшево! — возмутился Сун Юньхао. — Тьфу! — Он увернулся от полога, который порывался хлопнуть его по щеке, чуть не выронил дощечки с рисунком. — Там же довольно простые травы. Честное слово, я сам скоро лекарскую ступку куплю и… Стой! Ты вообще смотришь, куда правишь?

Ло Мэнсюэ остановила лошадку и глянула удивлённо — явно в первый раз заметив — на высокую ограду невдалеке. Из глубин повозки, сонно моргая, вылез Чжан Вэйдэ.

— Нам туда? — спросил он, щурясь.

— Лучше езжай вперёд, — велел Сун Юньхао. — На всякий случай оставим повозку вон там в кустах.

Ло Мэнсюэ пожала плечами и снова тронула поводья, только заметила словно мимоходом:

— Вокруг усадьбы стоит защитный барьер.

— От нечисти? — На таком расстоянии Сун Юньхао барьер не почувствовал.

— От нечисти. Нам не повредит, пройдём спокойно.

— Но, если я верно понял рисунок, идти нам всё равно через заднюю дверь.

— А я уж нацелился лезть через забор, — развеселился Чжан Вэйдэ. — Но, конечно, бедный чахоточный чиновник Ян вряд ли лазил к другу через забор.

— У меня, — сказал Сун Юньхао мрачно, — всё равно остались некоторые вопросы к чиновнику Яну.

Возле усадьбы было тихо, только шумел высокий бамбук в роще и орали, передравшись, воробьи возле лужи. Обилие птиц было добрым знаком, да и никакого скопления тёмной ци, как возле дома Лю, здесь не было, но Сун Юньхао всё равно прикоснулся к задней калитке как мог осторожно. Она отворилась сама.

Сун Юньхао не знал, считался ли господин Ян приличным художником по меркам людей образованных, но ориентироваться по его зарисовкам, особенно за оградой, было исключительно удобно. Главный дом он наметил лишь парой штрихов, потому что идти полагалось не туда, а к дальнему флигелю, затерянному в саду. От задней калитки до флигеля было недалеко, но без рисунка гость рисковал заплутать, не только из-за пышной растительности в саду, но и из-за внезапного сада камней на полдороге. Камни все были как один странные: кучерявые, как застывшая морская волна, и с дырками в непредсказуемых местах.

— «Дорога призрака»! — забормотал Чжан Вэйдэ восторженно, и Сун Юньхао дёрнулся было, пока не понял, что это название не то кучерявого стиля, не то самих каменюк.

Ещё через мгновение он понял, что встревожило его не только дурацкое название.

— Здесь дух, — бросил он через плечо, и Ло Мэнсюэ кивнула.

— Но это не тьма, — прибавила она примирительно. — Просто иньская ци.

Пройдя между двумя особенно высокими и дырявыми глыбами, они очутились наконец на нужном дворе, с заросшим ряской прудом и беседкой над ним. Сам флигелёк походил на свой образ на картине меньше всего: не то господин Ян его изначально приукрасил, не то последняя пара зим оказалась к дому особенно жестока. Крыша в нескольких местах обвалилась, и никто не пытался хотя бы немного её залатать. Дверь отходила от косяка так сильно, что её, пожалуй, невозможно было закрыть полностью.

Но всё-таки в доме жили — за полуотворённой дверью мерцал свет, скорее от жаровни, чем от свечей. У порога лежали пустые корзины, аккуратно вставленные одна в другую по размеру, а рядом на лавке — ещё несколько корзин, плоских и широких, как для просушки трав.

— Брат Сун, — шепнул Чжан Вэйдэ, указывая глазами на беседку.

На перилах сидел молодой мужчина в простых белых одеждах, с длинными распущенными волосами. Он не прислонялся спиной к столбу беседки, и оттого казалось, что он не сидит, а парит в воздухе. На коленях у него лежала раскрытая книга, но он не читал, а дремал или, может, мечтал с закрытыми глазами, прислушиваясь к влажным шорохам. Он был высок, но тонок, как щепка; на вид — на пару лет младше Сун Юньхао, но на деле легко мог оказаться старше на пару веков.

Сун Юньхао наступил на сухую ветку, нарочно хрустнув посильнее.

Вздрогнув, мужчина в белом открыл глаза. Книга сползла у него с колен и упала обложкой кверху.

— Ваш покорный слуга не ждал сегодня гостей, — он мягко улыбался, но, заметил Сун Юньхао с некоторым удовлетворением, был напуган. — Чем обязан вашему…

— Мы искали лекаря Тяня, — бросил Сун Юньхао.

— Вы его нашли.

— Ты?

— Я Тянь Жэнь. Простите, мне правда неловко… — Он смущённо провел рукой по волосам, но собрать их без шпильки было невозможно.

— Мы по просьбе госпожи Ян, — проговорила Ло Мэнсюэ поспешно.

— Правда? Как поживает Ян-сюн?

— Плохо, — сказал Сун Юньхао. — Уже два года как в могиле.

Ло Мэнсюэ глубоко вздохнула.

— Сун-сюн, перестань. Мы пришли с просьбой — зачем ты…

Тянь Жэнь соскользнул с перил — боком и как-то тяжеловесно. От подобных иньских созданий обычно ждёшь большей гибкости.

Он судорожно вцепился пальцами в перила, как человек, с трудом, стоящий на ногах. Хрупкое тело разом утратило воздушность. Впрочем, к воздуху он отношения и не имел — только к воде.

— Что ты такое? — спросил Сун Юньхао. — Речной дух?

— Я из народа Южного моря.

— Бред. Их уже много веков как не существует.

— Ну… эти края действительно далеки от Южного моря. Не стану вас корить за то, что вы мне не верите.

— И как ты тогда здесь очутился?

Сун Юньхао шагнул к беседке.

Тянь Жэнь сделал неуверенный шаг назад, неожиданно оступился и неловко стёк на пол. Длинный халат задрался, обнажив босые забинтованные ноги. Кое-где на повязках виднелись следы крови. Тянь Жэнь тут же натянул подол обратно, смутившись чуть не до слёз, как юная девица.

Сун Юньхао шагнул вперёд, но рука Ло Мэнсюэ неожиданно уперлась ему в грудь.

— Сун-сюн, да успокойся ты, — сказала она тихо, сунула свой меч в руки Чжан Вэйдэ и сама зашла в беседку.

— Барышня, — прошептал Тянь Жэнь, потупившись.

— Простите. — Ло Мэнсюэ присела рядом. — Сун-сюн иногда бывает чрезмерно вспыльчив. Мы не знали, что вы ранены. Я вам сейчас помогу.

— Не стоит, барышня, я сам…

Если он и мог подняться сам, то попытаться не успел: каким-то неуловимым движением Ло Мэнсюэ успела подхватить его и тут же выпрямиться уже с ним на руках. С духовной силой она была, конечно, заметно покрепче обычной девицы и создание, что имело вид ученого из бамбуковой рощи, могла поднять без особого труда, но ростом была всё же заметно ниже. Длинные руки и ноги Тянь Жэня нелепо торчали во все стороны.

Сун Юньхао подумал бессмысленно: «А где-то у него ведь тоже есть хвост, хвост, наверно, ещё длиннее» — и даже закашлялся от собственной глупости.

Тянь Жэнь слабо дёрнулся и занавесил лицо рукавом.

— Я только до дома, — утешила Ло Мэнсюэ, — здесь чуть-чуть.

Чжан Вэйдэ загадочно пошевелил бровями, зажал рот рукой, чтобы не расхохотаться, и поскакал за ними вслед, как преданная собачка, с мечом вместо палки.

— Проклятье, — сказал Сун Юньхао со вздохом и зачем-то подобрал книгу с пола беседки.

Убористые столбцы только на первый взгляд состояли из знакомых знаков — вглядевшись пристальнее, он не разобрал ни одного. Зато, перевернув страницу, Сун Юньхао обнаружил иллюстрацию: толстая лягушка глумливо пялилась на него из зарослей камыша. С трудом подавив желание зашвырнуть книгу в пруд, к живым лягушкам, где ей было самое место, он вздохнул снова и зашагал к флигельку.