Орден неудачников

Охота вторая: Дочка, братик, куколка (3)

От крови на ресницах Сун Юньхао видел мир сквозь тёмно-красную пелену. Надо же было так глупо приложиться головой!

Но тварь тоже устала. Тоже делала глупости, а он теперь знал её повадки, чуял каждое движение — и, даже полуслепой, вогнал отслеживающий знак прямо в середину узкого рыла. Надёжнее некуда. Даже если тварь могла на время безболезненно избавляться от конечностей, от головы она точно не избавится.

Тварь беззвучно взвыла. Он научился угадывать её вопли по тому, как распахивалась пасть. Сун Юньхао отлетел в сторону и, не успев собраться, снова приложился спиной о стену кабака. Ладно, от этого удара он тоже не умрёт. Просто подниматься на ноги всё тяжелее.

Сквозь красное сверкнула лазурь. И только теперь — будто от напряжения всех сил зрение и память тоже обострились — он узнал удар. Шесть лет назад он видел такой же, хотя тогда меч держал мужчина. Женщина сегодня ему заметно уступала.

Сун Юньхао бросился вперед и блокировал второй удар своим клинком.

— Зачем? — крикнула Ло Мэнсюэ отчаянно. — Уйдёт же!

— Да, — пробормотал Сун Юньхао. — Пусть.

— Надо убить её!

Тварь, извиваясь, отползала. Тело ребёнка больше не волновало её, месть нападавшим — тоже, она просто жаждала выжить.

— Не сейчас.

Ло Мэнсюэ дёрнулась и замерла. Для женщины она вообще вела себя удивительно разумно — ни лишних слов, ни лишних движений, только раз с недоверием повела головой:

— Вместе у нас получится.

— Убьём её потом.

— Что ты хочешь? — спросила Ло Мэнсюэ тихо.

— Я пометил её знаком.

— Зачем выслеживать её снова? Ты уже её выследил.

— Игрушки, — выдохнул Сун Юньхао и, видя, что она не поняла, сквозь силу продолжил: — Тела. Если она сдохнет здесь, мы не найдём тела. Она хитрая. Прячет.

Ло Мэнсюэ быстро кивнула и подхватила его под локоть.

— У тебя в спине деревяшки.

— Мы разнесли телегу. Наверно. Тут везде какая-то дрянь понапихана. Свалка.

— Я пока не стану вынимать.

— Ага.

Ло Мэнсюэ обернулась и замахала рукой, прогоняя парочку зевак, — забулдыг из кабака, что ли, он толком не разглядел.

Телега, наверно, тоже была чья-то, подумал Сун Юньхао с омерзением, и стоила денег. Хозяин запросит вдвое. А может, и нет. Сун Юньхао подумал, как выглядит сейчас со стороны, со свежей кровью на оскаленных зубах и ощетинившейся спиной.

Ло Мэнсюэ вытащила из-под туго зашнурованного рукава платок, сказала: «Дай-ка вытру» спокойным, без тени стеснения тоном. Движения тоже были ровные, уверенные.

— Глаза вытри, — сказал Сун Юньхао.

— Да ты весь в крови. Мне бы простыню.

— Просто разбил проклятую бровь. Я могу сам.

Она промокнула ему ресницы и прижала платок к рассечённой брови. Сун Юньхао на миг почувствовал слабый жар от ладони Ло Мэнсюэ.

— Не трать силы, — сказал он. — И так само затянется.

— Кровь-то хотя бы надо остановить.

Сун Юньхао нехотя кивнул. Нужно было бы сесть хоть ненадолго и немного унять взвинченную ци, но он знал, что не успокоится, если не получит ответ прямо сейчас.

— Это что-то из Оленьих Поединков? — точные названия ударов он не помнил, только технику, смутно.

— Третья атака, — ответила Ло Мэнсюэ спокойно. — Но это мужская техника — я владею ею скверно.

Шесть лет назад в состязании на Горе Треножника юноша с такой же школой меча вошёл в десятку, но одним из победителей не стал. Три года назад он проиграл бой, но это было уже не состязание, а убийство.

— Я думал, никто из ордена Гэгун не выжил.

— Никто, кроме меня.

Сун Юньхао удивился, что она не лжёт, — даже её имя, вероятно, было настоящим. И тут же подумал: но ведь и он сам представлялся настоящим именем, и вот уже долгие месяцы его не только не проклинали — вовсе перестали узнавать. Имена, которым люди придают такой смысл, стоят недорого.

А у Поросёнка Чжу-эра, вспомнил он, уже не будет настоящего имени.

— Ты довольно сильна. Но ты же не родственница главы Се?

— Старшая ученица.

— Он вроде не брал девиц.

— Никого, кроме меня.

Сун Юньхао поковырял языком расколовшийся зуб, прокашлялся и заковылял к телу. Ло Мэнсюэ, заметил он, отводила глаза — слишком жалела ребёнка. Это и к лучшему.

Когда он поднял мальчика на руки, она не выдержала:

— Сун-сюн, его глаза…

— Не смотри. — Он осторожно поправил голову Чжу-эра у себя на плече. Так была видна только левая сторона лица, а с левым глазом всё было в порядке. Мальчик, миловидный и всё ещё слегка румяный, казался спящим.

Сун Юньхао прибавил:

— Он умер на месте. Всё остальное случилось потом.

— Ты говорил про игрушки?

— Оно мастерит себе кукол и таскает везде. Как твоя барышня Сяо.

— Небеса, — выдохнула Ло Мэнсюэ тихонько.

— Хотя у твоей барышни, наверно, кукла поприличнее. Не самодельная.

— Небеса, — повторила она громче.

— Прости. Я не собирался так мерзко шутить.

— Я знаю. Мы не можем спасти всех.

— Этого я мог. Но вчера не захотел.

— Ты отнесёшь его домой?

— Не сейчас. — Надо было, по крайней мере, убрать камень из правого глаза и стереть краску со щеки. Чем тварь, интересно, их красила? Остальные, должно быть, выглядели куда хуже.

Наверно, можно было бы попросить воды у женщины с тройней. Или хотя бы узнать у неё про колодец.

— Надо завернуть его во что-нибудь. — Ло Мэнсюэ беспомощно оглядела улицу и, не увидев ничего, кроме обломков пустой телеги, стала расстёгивать верхний халат.

— Давай лучше я.

— С тебя сейчас трудно снять одежду.

— Замёрзнешь.

— Нет. Мне душно. — Она судорожно рванула воротник.

Когда Чёрные Обезьяны вырезали её орден, подсчитал Сун Юньхао, ей было лет двадцать.

— Сун-сюн, — сказала она неуверенно, — я не знаю, справимся ли мы даже вдвоём. В прошлый раз в лесу у меня получилось прогнать чудовище, но оно просто не ожидало отпора. А может, было сонное днём.

— Смотрю, ты остыла. Ты не умеешь толком атаковать, да?

— Я всегда работаю… работала в обороне. Построения и ещё изгнание духов, но это чудовище, не человеческий неприкаянный дух.

Глава Се довольно глупо использовал единственную — и талантливую — ученицу: с годами ей хватило бы и духовных сил, и рвения освоить Оленьи Поединки если и не на уровне наставника и того шисюна, то немногим хуже. Впрочем, главе Се было виднее. Может, и впрямь духовная суть их техники не подходила для женщины.

— Ты знаешь, где в Хугуане резиденция ордена Гао? — спросил он, заворачивая тело в халат Ло Мэнсюэ.

— Нет. А должна быть? Этот город не слишком мал для них? Их Алые башни я легко узнаю, стоит мне только подняться на мече.

— Тогда поищи, — кивнул Сун Юньхао.

— Сейчас? А… ребёнок?

— Он мне нужен.

Он ждал возражений, но Ло Мэнсюэ кивнула и выбросила вперёд руку, призывая меч. Может быть, она побледнела — или показалось.

Чжу-эр, которого придётся обменять на остальных, сможет расквитаться с ним в следующей жизни.

— Я сам им всё скажу, — проговорил Сун Юньхао. — У меня громкий голос, не бойся.

У ворот резиденции ордена Гао — небольшой, по меркам ордена Гао, и весьма впечатляющей, по меркам Хугуана в целом, — дежурили двое учеников. Один, помоложе, растерялся сразу, другой с усмешкой оскалился, готовясь к перебранке, но, когда Сун Юньхао, соскочив с клинка, шагнул вперёд, увидел тело и тоже слегка опешил.

— Я хочу видеть главного в здешней резиденции, — сказал Сун Юньхао громко, как обещал Ло Мэнсюэ.

Какая-то старуха с корзинкой отшатнулась, испугавшись одного его вида, — что ж, не зря он не стал перевязывать раны. Ло Мэнсюэ у него за спиной прерывисто выдохнула.

Утро было уже в разгаре. Улица возле усадьбы Гао оказалась довольно приличной — впрочем, он и не ждал другого — и многолюдной. Повезло.

— Какое изысканное приветствие, — сказал ученик постарше. — Чего и ждать от бродяги. Не много ли ты хочешь?

— Этой ночью чудовище убило ребёнка.

— Подражальщик, — шепнула Ло Мэнсюэ.

Видно, она имела в виду тварь, но Сун Юньхао было не до классификаций нечисти.

— Я поставил на чудовище отслеживающий знак. Я прошу помощи в охоте.

— Думаешь, орден Гао помогает преступникам и предателям?

Он был преступником. Предателем никогда не был.

Пару лет назад Сун Юньхао захотел бы вогнать клинок в брюхо этого человека, но Гунпин, как и все благородные дао Болиня, не предназначалась для убийства человека.

— За своё преступление я наказан. Или только бодхисаттва может узреть вашего старшего шисюна?

— Старшую шицзе, — ляпнул по привычке молоденький ученик.

Так даже лучше. Намного лучше. Не то чтобы Сун Юньхао обольщался насчёт чувствительности женщин, но напугать их было чуть проще и милосердие напоказ они разыгрывали чаще.

— Ты сам как дикий зверь из леса, — сказал дежурный. — И твоя девица — ты что, любовницу нарядил в охотничий костюм? Не очень-то много он прикрывает.

Сун Юньхао скосил глаза. Шея и чуть приоткрытые ключицы Ло Мэнсюэ покрылись неровными красными пятнами.

Прилично одетый господин со свёртком ткани в руках негромко возмутился. Сун Юньхао с затаённым торжеством разобрал что-то про оскорбление женщин.

Слава небесам за кроткие глаза Ло Мэнсюэ: даже с мечом в руках и в довольно растерзанном виде она совсем не была похожа на женщину, которая ночью бегает на свидания, как, впрочем, и на старшую шицзе ордена и убийцу нечисти. Только на женщину, которая всё утро месила тесто.

Из лавки тканей высунулось ещё несколько любопытных голов.

— Это не первый ребёнок, убитый в городе, — сказал Сун Юньхао ещё громче.

— Шисюн, — забормотал младший, — я бы лучше…

Тело на руках было невесомым.

Сун Юньхао чуть переместил его и сдвинул ткань. Голова Чжу-эра запрокинулась. Солнце так и не вышло, но света хватало, чтобы ярко сверкнул чёрный агат в пустой глазнице.

Какая-то женщина истошно завизжала.

— Не догонишь! — Пин-эр, запыхавшаяся, но счастливая, весело пританцовывала на верху лестницы.

Чжан Вэйдэ молниеносно обогнул пару столов, подлетел к лестнице и тут чуть не врезался в дородного купца, но в последний миг успел увернуться от его пуза и увесистых кулаков.

Купец разразился бранью, в которой «черепаший сын» было самым приличным из ругательств. Его товарищ, дёрнув его за рукав, беспокойно глянул на Чжан Вэйдэ и пробормотал что-то про заклинателей.

Надо же! В то, что он настоящий заклинатель, люди верили редко. Опасались и того реже.

Чжан Вэйдэ ощутил невыразимое торжество.

— Не слушай этого дядюшку, — сказал он, взлетев наверх к Пин-эр. — Заткни уши.

Она небрежно отмахнулась: — Папа тоже так ругается, — и вдруг яростно закашлялась.

— Тихо, тихо, — забормотал Чжан Вэйдэ перепуганно, усаживая её на верхнюю ступеньку. — Не будем бегать больше.

— Я хочу ещё, — заупрямилась Пин-эр.

Со сладким и постыдным восторгом он понял, что тоже хочет.

Он бы ещё до самой ночи носился по трактиру наравне с маленькой девочкой — честно сказать, он вообще сегодня бегал куда больше девочки, потому что она была слишком слабенькая и слишком строгая, он её с трудом растормошил. Когда он носился сломя голову, он ни о чём не думал.

— Тихо, тихо, — сказал Чжан Вэйдэ, гладя её между лопаток. — Так просто посидим. Надо было в прятки играть.

— Слишком темно, — поёжилась Пин-эр.

Уже начиналась ночь, ранняя и тяжкая, как все ночи поздней осени. В обеденном зале зажигали свечи, но их было немного.

— Лучше расскажи ещё что-нибудь из твоих книжек. Только не про чудовищ, это слишком страшно слушать. Маленький братик испугается.

Чжан Вэйдэ скорее почувствовал лопатками, чем на самом деле услышал, лёгкое шевеление за спиной. На этот раз даже не шажки, а просто неожиданное дуновение воздуха.

— Это братик утром забрал твою куклу?

— Наверно. Но ненадолго: ему сил не хватит.

— Что вам рассказать? Слушать «Литературный изборник» вам, наверно, будет не очень понятно.

— Книги не должны быть понятными, — сказала Пин-эр убеждённо. — Они должны быть красивыми.

Двери постоялого двора распахнулись, и Сун Юньхао ввалился внутрь. Ло Мэнсюэ вбежала следом, хотела как будто подхватить его под локоть, но не успела: он уже сделал несколько решительных шагов вперёд и оперся на дао, которая была у него не за спиной, а в руке. Лицо у Сун Юньхао было в запёкшейся крови. Он глядел как будто в пустоту.

— Брат Сун! — крикнул Чжан Вэйдэ, вскакивая на ноги.

Сун Юньхао с трудом перевёл взгляд на него и кивнул, странно скривив набок рот. Возможно, это была улыбка.

Из своей комнаты выбежал хозяин, засуетился, предлагая помощь, но Чжан Вэйдэ сказал поспешно: «Мы сами, воды бы нам только» и сам потянул Сун Юньхао к лестнице. Ло Мэнсюэ тоже сказала быстро:

— Забери его, пожалуйста, поскорее, может, он хоть тебя послушает. Мы с Пин-эр пойдём к себе.

— Ты убил чудовище? — выпалил Чжан Вэйдэ.

— Не я, — сказал Сун Юньхао равнодушно. — Орден Гао.

— Как это?

— Я же не Бао Синь — не настолько я жажду подвига, чтобы не дать союзникам убить врага первыми.

На этом Сун Юньхао покорно дал себя увести, но разговаривать больше не собирался. Хоть какие-то подробности истории пришлось вытаскивать из него насильно, а заодно в течение, по меньшей мере, двух благовонных палочек — вытаскивать у него из спины деревянные щепки разных размеров.

Чжан Вэйдэ мрачно подумал, что неплохо было бы обзавестись железными щипцами, как у палача, — это здорово облегчило бы ему обе задачи, ну или хотя бы вторую, потому что к боли Сун Юньхао относился наплевательски и все равно не раскололся бы от такой примитивной пытки.

— Сколько там было тел-то? — спросил Чжан Вэйдэ в очередной раз, швырнув в таз последнюю щепку. — Вроде закончил. Тьфу, ты прям как ёж. Надеюсь, мелких заноз не осталось.

— Семь, — сказал Сун Юньхао невнятно. Он сидел с закрытыми глазами и не то медитировал, не то просто засыпал.

— Так много? Я думал, тут пара случаев.

— Есть старые. Один из них был бы мне ровесник, если б выжил. А может, и старше.

— Оно жило в лесу?

— В овраге. Там у него что-то вроде шалаша. Может, адепты Гао потом ещё что-нибудь найдут. Мы ушли раньше; они там возятся ещё… По-хорошему, там бы весь лес перекопать.

— А как его убили? Мечом?

— Меч и артефакты.

— А как…

— Помолчи уже.

В дверь робко постучали.

Сун Юньхао накинул на плечи халат и буркнул, не раскрывая глаз:

— Если это она, пусть войдёт.

— Я тебе что, евнух при императоре? — гневно прошептал Чжан Вэйдэ. — Сам ей скажи!

Сун Юньхао не соизволил снова открыть рот, и Чжан Вэйдэ, закатив глаза, позвал громко:

— Сестрица Ло, пожалуйста!

Ло Мэнсюэ сначала заглянула в комнату, потом проскользнула внутрь целиком, прикрыв за собой двери. Она переоделась во что-то девичье, тёмно-розовое с белыми разводами по подолу, и убрала волосы в низкий пучок.

— Прости, Сун-сюн, — сказала она кротко. — Хотела узнать, не нужна ли вам помощь.

— Нет, но мы безмерно признательны тебе за доброту, — сказал Чжан Вэйдэ и пихнул в бок — без особого отклика — непоколебимое изваяние Сун Юньхао. — Сестрица Ло, хоть ты расскажи мне поподробнее про нечисть! У Сун-сюна на сегодня запас слов закончился.

— Я думаю, это подражальщик, — сказала Ло Мэнсюэ. — Они, правда, сейчас встречаются очень редко. И адепты из ордена Гао тоже говорят…

— Они идиоты, — Сун Юньхао кое-как разлепил глаза.

— Они, пожалуй, не очень любезны, но не то чтобы идиоты, Сун-сюн. К тому же наставник тоже мне рассказывал, как дрался с таким в юности.

— И я читал, — сказал Чжан Вэйдэ и, не дожидаясь, пока Сун Юньхао снова съязвит что-нибудь на тему его книжных познаний, прибавил: — То есть мой наставник тоже наверняка с таким дрался.

Этот рассказ запомнился Чжан Вэйдэ как один из самых страшных в Каталоге, и, хотя в нём и не было никаких подробностей про растерзанные тела и кровь, он не любил его вспоминать — но, конечно, рассказ был не страшнее реальности, а Сун Юньхао и Ло Мэнсюэ только что видели и настоящее чудовище, и трупы.

— В одной деревне по ночам слышали, будто кто-то рубит дрова, а потом люди начали пропадать. Уж не знаю, сколько времени прошло, но местные стали бояться стука, а когда кто-то храбрый наконец решил проверить, кто там стучит, увидел эту тварь у заброшенного дома. Она делала вид, будто рубит дрова, только у неё даже топора не было, да и не понимала она, что такое топор, — просто колотила одним поленом о другое, но очень старательно. — В детстве Чжан Вэйдэ отчего-то пару раз снился этот стук.

— Они подражают людям, как обезьяны, но они куда глупее. Обезьяны могут искать выгоды, а эти даже не понимают, что делают, — сказала Ло Мэнсюэ. — Наставник говорил, его тварь пыталась стирать. Они очень сильные, но совсем глупые.

— И на том спасибо. Но я прежде не слышал, что они похищают детей. — Сун Юньхао, нахмурившись, попытался размять плечо.

— Им всё равно, кого убивать, — вздохнула Ло Мэнсюэ. — Просто ты был прав: этот подражальщик играл в куклы.

— А ещё я слышал, они изображают действия самой первой своей жертвы, — сказал Чжан Вэйдэ. — Что в первый раз выучили, то и передразнивают.

Сун Юньхао покачал головой.

— Не просто так передразнивают. Им это позарез нужно. Поверь, я уж сегодня насмотрелся.

И его равнодушный голос прозвучал вдруг так горько, что Чжан Вэйдэ не решился больше ничего спрашивать.

Сун Юньхао сцепил руки на коленях и устало склонил голову. И Ло Мэнсюэ тоже казалась чудовищно уставшей — от мешочка у неё на поясе приятно пахло какими-то цветами, но аромат не мог заглушить смутные запахи леса и земли, и от розовой ткани её скуластое лицо казалось бледнее. Она вытащила платок, сунула в рукав снова, тревожно заправила за ухо волосы и, наконец, проговорила:

— Я тогда пойду.

— Сестрица Ло, погоди, — сказал Чжан Вэйдэ.

Она замерла, развернувшись вполоборота.

— Ты знаешь, что Пин-эр — не барышня Сяо? То есть она, наверно, даже не Пин-эр.

— Конечно, — сказала Ло Мэнсюэ тихо. — Я знала с тех пор, как она села в повозку.

— Она всё рассказала тебе?

— Нет. Она ни за что сама не признается. Но она ещё малышка и не может притворяться. Вы же видели: у неё руки грубее, чем у меня, хотя я с четырёх лет с мечом, и лицо смуглее.

— Почему тогда ты её забрала? Ты могла бы пойти к судье Сяо и…

— Не могла. И обряд ведь уже проведён. Что мне было делать? Пусть она и не барышня Сяо, мстительный дух всё равно напал бы на неё.

— Обряд? — спросил Сун Юньхао резко и окончательно распахнул глаза. — Она что, замена для дочки судьи?

— Боюсь, что да.

— Невозможно. Жертва должна быть добровольной. Я слышал, что взрослые дети соглашались стать заменой для родителей — ну, случаются же почтительные дети. Я даже лично знал одного старшего брата, который был готов пожертвовать собой ради младшего. Но эти девочки ещё совсем малы! Они не могут решать за себя.

Ло Мэнсюэ печально улыбнулась.

— Сун-сюн, ты слишком глубоко понимаешь обряды. Добровольность — это просто слова. Достаточно вслух согласиться стать заменой. Остальное сделает заклинатель. Если они правда примерно одного возраста, это почти идеальная замена.

— Может, она её служанка, — предположил Чжан Вэйдэ осторожно. — Если они росли вместе, она могла быть преданна маленькой барышне.

— Вряд ли. Мне кажется, она почти ничего не знает про настоящую барышню Сяо. Она…

Ло Мэнсюэ вдруг вскрикнула: «Пин-эр, стой!», обеими ладонями толкнула двери и выбежала наружу.

— Она подслушивала? — растерянно нахмурился Сун Юньхао.

— Пока мы одни, скажи, — выдохнул Чжан Вэйдэ, — сестрица Ло ничего тебе о себе не рассказала?

— Я и сам вспомнил.

— Откуда она?

— Орден Гэгун. Знаешь их?

— Я не так много людей знаю в цзянху.

— Их глава перешёл дорогу Чёрным Обезьянам, и те вырезали весь их орден года три назад. То есть я думал, что весь. Она старшая ученица.

— Их было много?

— Не больше полусотни, кажется.

Ладно — едва ли Сун Юньхао мог знать подробности.

Чжан Вэйдэ вздохнул, торжественно поправил рукава — он подсмотрел этот жест у одного столичного чиновника, который так делал, прежде чем сесть за гуцинь, — и вошёл в соседнюю комнату.

Ло Мэнсюэ сидела на кровати, обхватив за пояс Пин-эр, и другой гладила её по спине. Та тихонько, обречённо плакала, раскачиваясь из стороны в сторону. Ни ласковый шёпот, ни поглаживания её не успокаивали.

Чжан Вэйдэ опустился перед ней на корточки и поймал за руку.

— Сестричка, — сказал он тихо. — Не бойся. Мы никому ничего не расскажем.

— Да, — Ло Мэнсюэ быстро закивала. — Больше никто не узнает.

— Что тебе сказал судья?

— Что папе не отрубят голову. Что его отправят в ссылку. Куда-то на юг, я забыла. И он вернётся лет через пять. — Пин-эр вытерла глаза кукольной головой, но они тут же намокли снова. — Вернётся, если я никому ничего не скажу, а я-а-а…

— Ты же ничего не рассказала. Я сам догадался.

— Это всё равно-о-о…

— Нет, — сказал Чжан Вэйдэ настойчиво. — Это же судья. Он всё сделает по закону, как обещал.

Он замахал рукой на Сун Юньхао, чтобы не входил и не пугал Пин-эр лишний раз, но тот уже подпёр дверной косяк, скрестив руки на груди. Своё мнение в адрес судьи Сун Юньхао, судя по выражению лица, резко поменял, но хотя бы не стал озвучивать вслух.

— К тому же тебе ничего не угрожает, — продолжил Чжан Вэйдэ быстро. — Дух разбойника, даже если он после обряда замены и решил мстить тебе, больше за тобой не гонится, а ту тварь, которая пела песенку, брат Сун убил своим клинком.

Гунпин явно казалась девочке надёжнее, чем неведомый орден Гао.

— Ладно, — сказал Сун Юньхао. — Дух разбойника, если он вообще существует, действительно не потащился за вами в Хугуан. Эту тварь, с куклами, мы убили, — на слове «мы» он едва заметно усмехнулся. — Но в этой комнате по-прежнему след тёмной ци. И не на девочке.

— Это я виновата, — сказала Ло Мэнсюэ еле слышно. Она соскользнула с кровати и судорожно вцепилась в столбик у её изножья. — Но он… он никому не причинит вреда. И его никто не видит.

— Я вижу, — вздохнул Чжан Вэйдэ. — И Пин-эр тоже.

— Вы про братика? — спросила Пин-эр, которая при его упоминании не испугалась, а наоборот, успокоилась: кажется, когда он появлялся, она казалась себе очень взрослой.

— Братика? — скривился Сун Юньхао.

— Это призрак маленького мальчика.

— Нет, — Сун Юньхао упрямо встряхнул головой. — Они все ушли мирно. Поросёнок и остальные. Нет там никаких призраков.

— Они ушли, — эхом повторила Ло Мэнсюэ. — Они ни при чём. Это мой…

— Я могу показать, — сказал Чжан Вэйдэ.

Никто не откликнулся. Сун Юньхао стиснул кулак. Ло Мэнсюэ безвольно уронила руку. Пин-эр почти перестала плакать и глядела с любопытством, но она и так уже видела призрака, и Чжан Вэйдэ понял, что решать ему. На миг он снова почувствовал себя палачом, даже без всяких щипцов.

Но талисман он уже начертал сегодня днём, и было слишком поздно отступать. Он стремительно вытащил его из-за пазухи, собрав силу в кончиках пальцев, провёл ими по начертанным знакам и швырнул талисман вперёд.

— Покажись! — крикнул он громко.

Сун Юньхао шагнул в сторону и своей огромной ладонью закрыл глаза Ло Мэнсюэ. Она слабо вскрикнула, но не стала сопротивляться.

Сун Юньхао повернул голову и сказал негромко: «Вот дерьмо», хотел ещё что-то прибавить, но то ли передумал ругаться при детях, то ли окончательно выбился из сил.

— Я его искала утром, — сказала Пин-эр, — но не нашла. Его даже днём плохо видно.

Она по-прежнему совершенно не удивлялась: наверно, считала, что для заклинателей естественно обзавестись призраком, тем более маленьким и безвредным.

Малышу в синем халате и тигриных туфельках было года три. Он смотрел на Чжан Вэйдэ так же ясно, как сегодня днём, но не откликался, больше походя на набросок талантливого художника, чем на живого мальчика, и силуэт его был полупрозрачен. Даже талисман не создал для него хотя бы подобия реальной плоти. Оно и к лучшему — пятен крови тоже почти не было видно.

Но он ещё мог издавать звуки, и, когда он переступал ногами, туфли тихо шуршали.

— Это твой брат? — спросил Чжан Вэйдэ.

— Мой шиди.

— Это просто тень, — сказал Сун Юньхао. — Одна из земных душ, которая заплутала. Ты что, три года держишь её при себе?

— Я долго болела, — голос Ло Мэнсюэ тоже казался призрачным. — Но зимой я возвращалась домой поклониться. Наверно, тогда я забрала его нечаянно.

— Ты как сегодняшний зверь. Таскаешь с собой повсюду куклу.

— Брат Сюн, не надо! — вскрикнул Чжан Вэйдэ испуганно. — Это… это слишком!

— Она не образумится, если я не скажу всё честно. Вэйдэ, ты можешь отпустить его?

— Я не умею.

— Я могу, — прошептала Ло Мэнсюэ. — И не могу. Нет, я сделаю, если нужно, просто…

— Не смотри, — сказал Сун Юньхао. — Просто дай руку мне.

— Он сам скоро развеется, — сказал Чжан Вэйдэ быстро. — И вообще, от него никакого вреда, не надо так спешить…

Он вдруг смертельно перепугался, что совершил непоправимое, что Ло Мэнсюэ, в пламени свечей казавшаяся болезненно тонкой, тоже развеется вслед за призраком, и ни следа ордена Гэгун не останется больше на земле.

— Сейчас, — сказал Сун Юньхао сквозь зубы.

Ло Мэнсюэ тихо опустила руки, собирая силу в нижнем даньтяне.

— Да, — пробормотала она, — матушка-наставница, наверно, давно тоскует о нём…

Лазурное сияние округлилось в её ладони. Она чуть приподняла руку, и Сун Юньхао приподнял её запястье своим, удивительно бережно, и направил в нужную сторону.

Ло Мэнсюэ замерла на миг, а потом оттолкнула от себя сияющий шар, и Чжан Вэйдэ подумал растерянно: будто мячик ему бросила.

Но малыш развеялся прежде, чем успел хотя бы попытаться его поймать.

Сун Юньхао отпустил руку Ло Мэнсюэ, но другую, что прикрывала ей глаза, ещё долго удерживал, а когда убрал наконец, Ло Мэнсюэ зарыдала.

Люди вообще никогда не плачут красиво, кроме как на сцене в театре, — или Чжан Вэйдэ таких не видел, а Ло Мэнсюэ плакала к тому же смешно, с таким дурацким скрипучим звуком, будто дверь качается от ветра, и от этого Чжан Вэйдэ стало ещё страшнее. Пин-эр обняла её, вцепившись разом и руками, и коленками, и они обе бессмысленно вздрагивающим комом повалились на постель.

— Зачем ты такое!.. — забормотал Чжан Вэйдэ. — А если она умрёт теперь…

Сун Юньхао ничего не ответил, но вдруг заграбастал его голову и прижал к своему плечу. Было неудобно, но тепло. Чжан Вэйдэ затих и повис на нём.

Потом Ло Мэнсюэ сказала еле слышно:

— Я не умру. Мне надо дописать руководство. Я теперь одна осталась — без меня все техники пропадут.

— А когда допишешь? — спросил Чжан Вэйдэ робко.

Она немного помолчала.

— И тогда, наверно, не умру. Я обещала… одному человеку.

— Если то, что светилось, это ваши техники, они очень красивые, — сказал Чжан Вэйдэ.

— Благодарю, — сказала Ло Мэнсюэ церемонно и стала сморкаться в снова извлечённый наружу платок.

Сун Юньхао слегка пошатнулся.

— Я сейчас, — сказал Чжан Вэйдэ, вывернувшись из его уже не очень крепкой хватки. — Я быстро. Можете, пожалуйста, ничего не делать, пока меня нет. Лучше даже не разговаривайте.

Он выглянул наружу. На освещении в «Фэнфане» старательно экономили, и даже внизу свечи едва горели. Впрочем, дорогу до кухни он давно изучил в малейших подробностях.

— Ничего не делайте! — сказал он снова очень громко, глянув через плечо.

Ло Мэнсюэ продолжала сморкаться и кашлять. Сун Юньхао закрыл себе глаза ладонью, как недавно закрывал ей. Одна Пин-эр пообещала преданно:

— Мы не будем.

Это веское «мы» особенно умилило Чжан Вэйдэ.

Поозиравшись ещё немного, он всё же сделал шаг за дверь и, не выдержав, бросился бегом, слетел по лестнице, перепрыгивая через две ступени. Он бы летел до самых городских ворот, наверно, но кухня была куда ближе, а из кухни навстречу выскочило невысокое и довольно мягкое, но всё-таки препятствие. Остановиться он не успел.

Зазвенела полетевшая на пол посуда. Препятствие громко завизжало. Мерзкий голос был удивительно знакомым.

— Ты! — Чжан Вэйдэ отскочил, больно стукнулся о край стола и тоже взвыл. — Идиотка!

— Вонючий вор! — заорала лисица. — Чтоб ты провалился!