Оружейница

Северная Дорога, восточнее Аламо 12-е число 10-го месяца 21 года, 15 часов 29 минут Саша

— Не втыкаю…

Юра смотрел на меня совершенно непонимающим взглядом, и я решила сначала объяснить, что случилось с нами:

— Юра, еще несколько часов назад я была в Михнево, ехала домой, объезжая пробку, заехала в промзону. Там на «пылесосик» свалилась какая-то фигня, и я очутилась здесь.

Юра мгновенно посерьезнел и, отойдя в сторону, произнес несколько слов в радиостанцию.

Тут я заметила ухмылочки бойцов и, взглянув на Юру, сообразила, чем они вызваны. Подойдя к нему, я достала платок и стала удалять следы своей эмоциональной несдержанности. Ухмылочки плавно переросли в нарастающее хихиканье, а кто-то заявил: «Я тоже хочу, чтобы меня так». Побагровевший Юрка показал из-за моей спины кулак, а я, закончив с его фейсом, повернулась к веселящимся и кислотным голосом старой девы проинформировала:

— До сведения хотящих доводится, что для удовлетворения их хотений, хотелка хотящего должна строго соответствовать ГОСТу.

После мгновения тишины народ взревел, как раненые лоси. Взгляды веселящихся скрестились на том, кому в ближайшие дни явно придется усердно доказывать «соответствие ГОСТу». Дальнейшую пикировку обломал рокот подъехавшего БТР. К моему удивлению, вместо стандартной башни на «восьмидесятке» стояла «Буйность» [17]. С брони спрыгнул коренастый капитан и, подойдя к нам, представился:

— Капитан Лисицын Игорь Семенович.

Не удержавшись, я схохмила:

— «Вьетнамский летчик»?

Бойцы взревели снова, и под разъяренным взглядом капитана мгновенно сдриснули за «броню», откуда, впрочем, продолжало доноситься приглушенное хихиканье. Встретившись с моим извиняющимся взглядом, капитан мгновенно остыл, сокрушенно махнув рукой.

— А-а-а… Зае… В общем, задрали этой песенкой! [18] Ну, рассказывайте, что тут у вас случилось?

Поняв, что приколы закончились и начался серьезный разговор, я представилась:

— Кравцова Александра Владимировна, двадцать три года, студентка шестого курса «бауманки», — и, стараясь говорить кратко и связно, изложила последние десять часов своей жизни.

Лисицын, выслушав меня, пожевал губами:

— Получается, Ворота и такие номера откалывают.

— Какие «ворот а»? Пожалуйста, объясните нам внятно, куда нас черт занес?!

— Ну ладно, девочки. Слушайте.

И на нас свалилась оглушительная информация об открытии двадцать лет назад американскими учеными дороги то ли на другую планету, то ли в другое измерение, то ли в другое время. О том, как Орден, замутивший все это, очень быстро и страшно из организации ученых-первооткрывателей превратился в структуру, нацеленную на выжимание прибыли изо всего, что попадает на глаза. О появлении здесь государств. О новоземельской России и Ичкерийском имамате у нее под боком. О войне с бандами. И внезапно, как кувалдой по голове: «Путь на Новую Землю — это путь в один конец. Обратно только довольно непростая связь».

— И… что… обратно… никак…

— Да, девочка. Свою жизнь ты проживешь здесь.

Я привалилась спиной к броне «сороковки».

СВОЮ. ЖИЗНЬ. ТЫ. ПРОЖИВЕШЬ. ЗДЕСЬ.

Эти слова безжалостной кувалдой били меня по голове. Папа. Мама. Валерка. Лешка. Сережка Смирницкий, которому были пофиг нехватки моей анатомии и с которым после памятного вечера и «продолжения банкета» у меня все стало складываться всерьез. Всех их я больше НИКОГДА НЕ УВИЖУ!!! Меня начало жестко колбасить. Сколько длилась истерика, я так и не поняла, но пришла в себя в объятиях Юры, и рядом стоял только грустно смотревший на меня Лисицын.

— Ну, успокоилась?

Я судорожно кивнула головой.

— На, попей. — Лисицын сунул мне в руки флягу. Подсознательно я настроилась на теплую и противную воду, но там было что-то вроде морса, кисленького и со слабенькой горчинкой, даже теплый, он пился легко, освежая рот и утоляя жажду.

— Спасибо!

— Всегда пожалуйста! — Лисицын улыбнулся и добавил: — Я воевал в Первую чеченскую, после хасавьюртского позора уволился из армии и в девяносто седьмом попал сюда. И знаешь, за все время, что я прожил здесь, пусть жизнь здесь непростая и почти все время опасная, я не встретил ни одного человека, который жалел бы, что оказался здесь. А если люди, которым ты дорога, захотят, они тоже могут перейти сюда. Думаю, ты найдешь свое место здесь. И, кстати, ты кто по специальности?

— «Бауманка», шестой курс, факультет специального машиностроения, должна была получить диплом конструктора стрелково-пушечного вооружения.

Несколько секунд я имела удовольствие наблюдать две ошарашенные физиономии. Потом Лисицын подобрался и сказал:

— Саша, ты никому не говорила о своей специальности?

— Нет, Насте я сказала, что училась в «бауманке», без уточнения на кого.

— Это хорошо, и воздержись от информирования о своей специальности «орденских».

— Хорошо…

В этот момент рядом с «сороковником» остановился джип с эмблемами в виде пирамиды с глазом на передних дверях. Из него вышли мужчина и женщина в песчаной форме с «глазастыми» шевронами на рукавах и с «береттами» в открытых кобурах. Подойдя, они стали с удивлением разглядывать меня и высунувшуюся из-за БТР Настю. Бросив короткий взгляд на Лисицына, мужчина сказал на ломаном русском:

— Лейтенант Мерсье, Патрульные Силы Ордена. Девушки, вы откуда? И предъявите, пожалуйста, свои «ай-ди».

Я посмотрела на Лисицына, в его взгляде промелькнуло раздражение, но, видимо, лейтенант был в своем праве, и капитан кратко объяснил Мерсье, кто мы и откуда. Лейтенант был явно ошарашен, и тут же заявил, что наши слова необходимо немедленно проверить на месте.

Лисицын был, видимо, готов к такому повороту и, шепнув что-то Юрке, повернулся к лейтенанту.

— Так, лейтенант, я отправлю на место… события… БТР. Поедет «ноль шестой», старший — Долин, Габидулин на «Утес» и лейтенант Ладейникова, как медобеспечение, естественно, девушки и вы.

— Лучше посадить девушек в «Ровер».

— Нет, «Лендровер» в случае столкновения будет слабым звеном, поэтому он пойдет в колонне. Я надеюсь, что видеозаписи и ваших слов будет достаточно.

Мерсье, видимо, рассчитывал подробно расспросить нас в машине, но ему явно обломилось.

Лисицын повернулся ко мне:

— Саша, сколько до места?

Я подошла к «Запорожцу» и глянула на спидометр.

— Примерно сто сорок километров.

Лисицын присвистнул.

— Так почти половину этого мы за вами гнали!