Оружейница

Демидовск 31 число 10 месяца 21 года, 09 часов 15 минут, понедельник Настя

Я вышла на крыльцо магазина и пошла к машине. Пальто и плащ я себе купила, но не обошлось без конфузии.

Я пробежалась по центру города и нашла магазин одежды, цены в котором были средними, но был неплохой выбор. Мне почти сразу попалась на глаза очень симпатичная коричневая куртка из, как сказала продавщица, кожи четырёхрогой антилопы. Я схватила её, помчалась в примерочную и минут десять вертелась перед зеркалом, разглядывая себя в ней. Куртка мне очень шла, немного смущала меня лишь цена — куртка стоила восемьдесят пять экю, а я не хотела тратить все деньги, какие мне дала Саша.

Наконец я решилась и, подойдя к кассе, расстегнула куртку, чтобы достать деньги из кармана блузки, и тут до меня дошло… Увидев огорчение на моей физиономии, продавщица сказала:

— Что, деньги забыла? Не страшно, я отложу её, а ты дуй домой. Или не хватает?

Я виновато посмотрела на неё, сняла куртку и честно призналась:

— Просто у моей мамы дочка дура. Я беременна, а куртка мне так понравилась, что я не сразу сообразила, что уже через месяц я её на себе не застегну.

Продавщица, не сдержавшись, захихикала, взяла у меня из рук куртку, повесила её на место, а потом сказала:

— Извини за смех. Пойдём, тут у нас есть уголок для беременных. Правда, должна предупредить, что большая часть вещей — секонд-хенд. Ты же понимаешь, что такие вещи, — тут она изобразила руками большой живот, — нужны нечасто и лишь на два-три месяца, да ещё если срок попадает на мокрый сезон. Вот девочки и наладили систему — поносила в сезон, родила и принесла вещь к нам, а там кому-нибудь на следующий сезон пригодится. Мы с этой вешалки навара не имеем, типа — социальный проект. Примерь вот это и это, — она протянула мне светло-бежевую куртку и коричневое полупальто.

Куртка не подошла, рукава были слишком длинными, да и… В общем, не понравилась и всё. А вот пальто приглянулось. Достаточно лёгкое, с отстёгивающейся подкладкой, складкой на спине, несколькими рядами металлических, аккуратно спрятанных, петелек слева и крючками справа, оно было в отличном состоянии и, если бы мне не сказали, что оно ношеное, то я наверное бы и не заметила.

Решив остановиться, я купила его за сорок экю и добавила к нему два дождевика «пончо» по десятке, для себя и Саши, и местное изобретение — дождевые юбки, длиной почти до щиколотки, скроенные с запахом, из такой же ткани, что и пончо.

Немножко попетляв, я наконец нашла роддом, и первой моей реакцией, когда я его увидела, было: «Мама, это ж настоящая крепость!» Высоченная кирпичная стена, по углам и над проходной торчат пулемётные стволы, возле стены неторопливо шагают двое немолодых военных в малиновых беретах и с автоматами Калашникова. Действительно, материнство и детство здесь под мощной охраной!

Зайдя в проходную, я увидела полноватого пожилого дядечку в форме и с беретом, засунутым под погон.

— Здравствуйте.

— Здравствуй, красавица. На учёт становиться пришла?

— Да, а вы как догадались?

— А у меня глаз-алмаз, сразу вижу, какая в положении, а кто — нет.

Я изумлённо посмотрела на дядечку, а тот расхохотался:

— Шучу! Просто ты не первая, кто в этом пальто сюда рожать приходит. Не дрейфь, красавица, спецы здесь от бога. Будет у тебя сынок или дочка — будет тебе радость в жизни. «Айдишку» нашу покажи.

У меня перехватило дыхание. Правильно сказал тогда Лисицын — над будущими мамочками здесь действительно трясутся. Я расстегнула пальто и, достав обе карточки, подала нужную дядечке, а тот провёл её через сканер.

— Всё, проходи.

Я вышла из проходной и, пройдя по красивой аллее, вошла в здание роддома.

В регистратуре у меня опять попросили карточку, спросили, где я живу, и, узнав, что я ещё не устроилась в школу, попросили позвонить, когда устроюсь, и сказать номер. После этого сестричка протянула мне тощую папочку с надписью «Карта беременной» и пониже — «Кравцова Настасья» и, показав куда идти, отправила в пятый кабинет.

Сдав пальто в гардероб, я прошла по недлинному коридору и нашла дверь пятого кабинета в небольшом холле. На стульях по центру холла и у стен сидело около десятка женщин с животами от почти незаметных, как у меня, до таких огромных, что мне стало даже слегка страшно — а вдруг и у меня отакенный вырастет?

Выяснив, что в пятый передо мной только симпатичная кругленькая евреечка с животом, я присела у стенки и стала рассматривать содержимое своей папочки. Там была незаполненная анкета, но я не успела её прочитать, потому что почувствовала чей-то пристальный взгляд. Подняв глаза, я встретилась глазами с женщиной лет тридцати и явно на последних днях.

— Извини, пожалуйста, ты Настя? — обратилась она, увидев мой взгляд.

— Да, — удивлённо ответила я.

— Ты пришла с последним конвоем, вчера?

— Да, моё удивление выросло ещё больше.

— Это ты застрелила ту змеюку!!!

Я утвердительно кивнула головой и встала, с нарастающим изумлением наблюдая, как та тяжело поднялась со стула и направилась ко мне.

Подойдя вплотную, она сгребла меня в объятия и, прижимаясь ко мне животом, сдавленным голосом произнесла:

— Танечка моя младшая сестра, это я их вызвала сюда, и если бы с Тёмкой что-нибудь случилось — я себе это в жизни бы не простила.

До меня дошло, что речь идёт о спасённом мною пацанёнке, и что это получается его родная тётя.

Я осторожно высвободилась из объятий и посадила женщину на свой стул.

— Всё в порядке, не волнуйтесь, пожалуйста.

Та благодарно улыбнулась:

— А тут волнуйся, не волнуйся, всё равно — пора уже, хоть сегодня, хоть завтра — разницы нету.

До меня дошло, что она говорит о своих родах, но тут в разговор вступила совсем молодая, пожалуй даже младше Саши, худенькая невысокая шатенка.

— Настя? — я кивнула в ответ на вопросительный тон, и она продолжила: — Ты уже раз столкнулась со здешними змеями…

— Если честно — то два! — перебила её я, с содроганием вспомнив чудовищную змеюку, вцепившуюся в Сашин «пылесосик».

— Ну, тем более — согласилась она, — так вот, ты здесь новенькая и имей ввиду — здешние змеи намного опаснее заленточных, во-первых — тут гораздо больше процент ядовитых, во-вторых — от гораздо меньшего количества видов есть сыворотки, и в-третьих — сила и скорость действия ядов на человека гораздо выше, так что действия при укусе по заленточным рекомендациям гарантируют примерно девяностопроцентную смертность, а здесь при укусе в руку или ногу спасение одно — накладываешь сантиметров на десять выше укуса максимально тугой жгут и прощаешься с конечностью — жизнь дороже.

— А если укус не в конечность? — спросила я.

— Тогда вспоминаешь все свои прегрешения, если конечно, успеешь. И помни, что не все смертельно опасные змеи — большие. Два года назад в компании таких же свежепереселенцев, как и я, пошла на пляж. По дороге у меня выпала из уха серёжка и отлетела под небольшой кустик. Сейчас я бы пошарила сначала там палкой, а тогда сдуру полезла шарить рукой… Ну и приобрела очень дорогостоящий опыт, — она подняла правую руку, и я увидела, что её предплечье заканчивается загорелой культей примерно в десяти сантиметрах ниже локтя. — Так что учись на чужих ошибках, свои здесь частенько оказываются летальными. И кстати, я когда лежала в больнице, — она шевельнула правой рукой, — разговорилась как-то со своим доктором, и он сказал что если «за ленточкой» основные причины ампутаций — травмы и диабет, то у нас как раз укусы змей. Ну, а теперь рассказывай — что там было в конвое?

Я покосилась на Артёмкину тётю, та заметила мой взгляд и засмеялась:

— Да рассказывай, я уже видела, где твоя пуля ему хохолок попортила.

На мгновение мне натурально поплохело от понимания — как я рисковала, и я присела на один из свободных стульев. Подумав, я по мере возможности обтекаемо изложила события пятидневной давности, честно признавшись, что если бы я хоть на мгновение задумалась, что же я делаю, то не решилась бы стрелять.

— И слава богу, что не задумалась! — сказала Тёмкина тётя. — Иначе Артёмки не было бы в живых! — она погладила живот и снова обратилась ко мне: — Настя, Таня говорила, что военные тебе крутой пистолет подарили, покажи.

Я несколько удивилась такому переходу, но достала люгер и пустила его по рукам. Реакция была похожа на Сашину, все ахали и охали, восхищались отделкой. Разговор переехал на пистолеты, одна из женщин достала и пустила по кругу свой «Токэджипт», другая рассказала, что её подруге с работы муж, когда она после трёх девичьих заходов наконец родила сына, подарил дорогущий титановый «Сфинкс», а евреечка вдруг заразительно расхохоталась:

— Ой! Девоньки, посмотрели бы вы на себя со стороны! Сидит под кабинетом гинеколога толпа беременных баб. Им бы о токсикозах, о мужиках с детьми да о косметике, а они про пистолеты треплются! — ржач стал всеобщим.

Когда все отсмеялись, я заметила напряжённое выражение лица Тёмкиной тёти и её руки, прижатые к животу. Заметив мой встревоженный взгляд, она ободряюще усмехнулась и спокойно сказала:

— Так, девоньки, по-моему, мне пора. Настя, проводи меня, пожалуйста, — она тяжело поднялась, переваливаясь подошла к двери шестого кабинета и, приоткрыв дверь, спокойно сказала: — Ирина Алексеевна, у меня схватки, я пошла в родильное, дайте, пожалуйста карту. Нет-нет, меня проводят.

Мы вышли из холла, пошли по длинному переходу и, когда я попыталась извиниться за то, что из-за меня она переволновалась, то была остановлена жестом руки.

— Не бери в голову, малышка, у меня сорок первая неделя, срок абсолютно нормальный, так что не переживай.

Мы вышли в соседний корпус, подошли к сестринскому посту.

Сказав сестре:

— У меня схватки, — и протянув ей карту, она повернулась ко мне. — Спасибо, иди и не переживай, не первый раз, справлюсь.

Сестра, взяв карту, тоже махнула мне рукой в сторону прохода, и я, пожелав Тёмкиной тёте удачи, отправилась обратно. Евреечка уже зашла, и следующая очередь была моя.

Я уселась рядом с дверью и стала ждать. На душе у меня было неспокойно, две предыдущие встречи с гинекологом оставили у меня довольно неприятный осадок. Сначала равнодушный взгляд врача в Михневской консультации, потом попытка воткнуть в меня иглу во время обследования на «Америке», что-то будет здесь.

Минут через десять дверь открылась, и оттуда вышла евреечка, сопровождаемая словами: «Сара, чтоб через три дня была здесь». Я, собравшись с духом, встала и вошла в дверь с надписью «акушер-гинеколог Гоцман Светлана Яковлевна».

За столом сидела соплеменница Сары, ширококостная и грузная женщина лет под шестьдесят, с сердитым выражением лица. Я невольно остановилась.

— Ну что стала, проходи, я беременными соплюшками не питаюсь, — она протянула здоровенную лапу с волосатыми пальцами, похожими на сардельки, и я вложила в неё карту и папочку Иры. — Та-ак, а это что у нас? — она пошелестела бумагами из папочки. — А тебя, красава, отлично обследовали. Ну давай, — она открыла карту, — Кравцова Настасья. А чего не Анастасия?

— Нас на «Америке» оформляли, так получилось.

— А-а-а. Ну ладно. Возраст?

— Четырнадцать с половиной.

— Так, пишем — девять с половиной, — до меня дошло, что доктор пересчитала мой возраст в здешние годы. — Срок точно или приблизительно?

— Точно, я вспомнила дату последних месячных, и на «Америке» считали тоже.

— Хорошо, — она взяла лежавший на столе калькулятор, пощёлкала на нём с ловкостью продавщицы со стажем и голосом цыганки-гадалки сказала, — А предстоит тебе, красава, крепко попыхтеть в самом начале сухого сезона, — и снова уткнувшись в карту продолжила: — Так. Группа… Резус… УЗИ… Так, УЗИ тебе повторим на следующем осмотре, а вот анализы сдашь завтра. Натощак, поняла. Давай руку, давление померяем, — она надела мне на руку кольцо тонометра и, прижав к сгибу локтя стетоскоп, стала накачивать воздух. — Та-ак, сто десять на шестьдесят, отличненько. Раздевайся, красава, и ложись на кушеточку, буду тебя щщупать.

Я шустро разделась и улеглась, с опаской поглядывая на её руки, в которых скромно смотрелась бы даже приличная кувалда. Доктор взяла стул, поставила его рядом с кушеткой и, перехватив мой взгляд, посмотрела в свою очередь на мои трусики и внезапно совершенно не вяжущимся с её видом дурашливым голосом пропела: «Мама, купи мне трусы в горошек!»

Сестричка и я захихикали, а я одновременно ощутила её руки на своём животе. Прикосновения были мягкими и аккуратными, и не причиняли не только боли, но и даже незначительного неудобства. Закончив с животом, она спустила с плеч бретельки лифчика и, освободив груди, пробежалась пальцами и по ним.

— Так, красава, — доктор приподняла пальцем бретельку, — чтоб вот этого еротического б… езобразия я до окончания кормления грудью на тебе не видела! Тут есть магазинчик, там продают специальные поддерживающие бюстики для беременных. Пойдёшь и купишь себе несколько штук. И чтобы ближайший год только их и носила.

Её голос был сердитым, но я уже понимала, что это не всерьёз, а на самом деле доктор добрый и хороший человек.

— Теперь, красава, снимай свой китайский шедевр и полезай на кресло, посмотрю тебя ещё и под этим ракурсом, — доктор встала и, подойдя к раковине, стала мыть руки, а я, стянув трусики, взобралась на кресло и уложила ноги на поддержки. Осмотр тоже был быстрым и не доставил мне никаких неприятных ощущений.

— Слазь, красава, можешь одеваться. Ну что я тебе скажу, — доктор уселась на своё место и стала писать. — Посмотрим завтра анализы, а пока… Беременность у тебя протекает практически образцово, всем бы так. Как устроишься в школу, сестра тебе скажет — когда приходить на курсы.

— Какие курсы? — удивилась я.

— Такие курсы! Учить вас будут, как правильно ребёнка донашивать, как себя во время родов вести, как за младенчиком ухаживать. Так, завтра анализы, а через две недели очередной осмотр, чтоб не забыла. Всё, гуляй, красава.

Я забрала у сестрички направления на анализы, справку для школы и, попрощавшись, вышла из кабинета. Оказавшись в холле, я увидела выходящую из шестого однорукую, рассказывавшую мне про змей.

— О, Настя! Ты уже тоже? — она протянула мне левую руку. — Майя. Ну что тебе Боцманша сказала?

Я немножко неловко пожала ей руку.

— Сказала, что всё нормально, только сдать анализы и лифчик заменить, — а про себя подумала, что прозвище докторши получилось очень точным.

— Настя, тебе повезло, Светлана Яковлевна — акушерка от бога, на неё тут все бабы молятся, я бы и сама хотела у неё наблюдаться, но увы — на всех её не хватает, а вот малолеток направляют только к ней. Ну ладно, пошли в магазин, я себе тоже тюбетеек докуплю.

Когда мы вышли из роддома, Майя посмотрела на небо:

— Да. Похоже, сегодня польётся по-настоящему, — она усмехнулась. — Ты ещё не видела в своей жизни настоящего дождя, вот сегодня и увидишь. Плащ-то приличный есть?

— Есть, я сегодня себе и Саше пончо с юбками купила.

— Молодчина, для женщины лучший вариант, да и мужики дождевые юбки носят. А Саша — это кто?

— Моя приемная мама.

— И ты её по имени зовёшь?

— Ага, ей между прочим, аж двадцать два года.

Майя сделала большие глаза:

— Ну ты даёшь! А как она относится к перспективе стать бабушкой?

— С юмором.

— Тебе повезло.

— Ой, Майя, ты даже не представляешь, как мне повезло! — у меня навернулись слёзы на глаза.

Тем временем мы подошли к «индусику», Майя ещё раз посмотрела на небо.

— Настя, ты не можешь меня подвезти, а то наш папочка, — при этих словах Майя погладила свой живот, — сейчас занят и не может нас забрать.

— Да, садись, конечно. Слева садись, он праворукий, — Майя обошла машину и уселась на пассажирское место.

По дороге выяснилось, что она работает в регистратуре поликлиники главной клинической больницы протектората.

Когда я остановила машину возле больницы, Майя быстро написала что-то на бумажке и протянула мне:

— Вот, мой мобильник и номер регистратуры, спасибо, что подбросила. Восьмая школа прямо, потом налево и метров через пятьсот, — выбравшись из машины, она застегнула шторку и пошла к зданию, а я поехала к школе.

Восьмая отличалась от той школы, которую я видела вчера. Она представляла из себя большое П-образное одноэтажное здание, обращённое перекладиной к улице, а с противоположной стороны к нему примыкал здоровенный навес, величиной с пару баскетбольных площадок.

Я зашла в центральный вход и подошла к расположенной напротив входа стойке, за которой сидел пожилой седой дядечка в камуфляже и разговаривал с двумя немолодыми женщинами в серых рабочих костюмах, судя по стоявшим рядом тележкам с бачками и швабрам — школьными техничками.

— Здравствуйте, вы не подскажете — как найти директора?

— Здравствуй, — дядечка отвлёкся от разговора с техничками и посмотрел на меня. — Устраиваться пришла?

— Да, а вы как догадались?

— Ну так своих всех в лицо знаю, а как конвой приходит, так сразу новенькие и идут. Только вот негритяночка к нам впервые, — он слегка наклонил голову и стал с весёлым любопытством разглядывать меня.

— Ага, негритянка, подмосковного разлива.

Дядечка засмеялся.

— А пистолет тебе папа с мамой носить разрешают?

— Мама разрешает, — я секунду подумала и добавила: — А в роддоме за него ничего не спрашивали.

Дядечка и одна из женщин понимающе посмотрели на меня и переглянулись, а вторая зыркнула неожиданно недобро и ядовито произнесла: — Что, ещё одна чайка залётная явилась?

— Наталия! — дядечка сердито посмотрел на неё. — Твой орёл знал, что не огурец в кулак пихал, и головой мог бы думать, а не головкой! — и, повернувшись ко мне, сказал: — Давай карточку, и если это твоя машина с тентом, то пойди закрой двери, а то я смотрю — минут через десять ливанёт со всем усердием.

Я протянула ему карточки и бегом кинулась застёгивать шторки на дверях «индусика».

Когда я вернулась, окрысившейся на меня технички уже не было, а охранник протянул мне карточки и сказал:

— Кабинет директора в левом крыле, в конце коридора, слева. Одежду повесь в ближней ячейке.

Я повесила пальто и прихваченные из машины пончо и юбку в первой из длинного ряда классных раздевалок, прошла по коридору и, остановившись перед дверью с надписью «Директор», постучала.