Оружейница

Демидовск 30 число 10 месяца 21 года, 21 час 16 минут. Отдел кадров протектората Саша

Все вчетвером мы зашли в потемневшее бревенчатое здание. Внутри было людно, значительная часть машин, шедших перед нами, стояла сейчас на стоянке рядом с «пылесосиком». Люди, судя по всему, в первую очередь решили выяснить вопрос насчёт работы, а уже потом заниматься устройством на ночь.

В довольно большом помещении стояло полдесятка столов, разделённых перегородками в рост человека, за столами сидели разновозрастные женщины, расспрашивавшие сидевших перед ними кандидатов и заполнявших какие-то анкеты.

Пока я разглядывала обстановку, Валентин уже выяснил, кто в очереди крайний, и мы все присели на стоявшие вдоль стены увесистые стулья, явно местного производства.

В помещении стоял гул, мелькали слова «гражданство», «военкомат», «электростанция», «железная дорога», «патент на мастерскую», по всему было видно, что возникшие вопросы решаются влёт.

В помещение вошёл невысокий блондин, явно из местных. Как это часто бывает у блондинов, определить его возраст по загорелому и покрытому сеточкой едва заметных морщинок лицу не представлялось возможным. Ему с равным успехом можно было дать и тридцать пять, и пятьдесят пять.

Он прошёл в левую дверь и через пару минут вышел вместе с элегантной женщиной примерно пятидесяти лет. Они стали рассматривать находившихся в помещении, и через несколько секунд их взгляды скрестились на мне.

— Александра Кравцова?

— Да, — я встала и подошла к ним.

— Прошу вас, — женщина сделала приглашающий жест рукой в сторону двери и повернулась к двинувшейся за мной Насте.

— Это моя приёмная дочь Настя.

Мужчина и женщина окинули её слегка удивлёнными взглядами, потом мужчина сказал:

— Настя, у нас с твоей мамой будет конфиденциальный разговор, и поэтому, пожалуйста, подожди её здесь.

Наська пожала плечами и вернулась на место.

Мы прошли в кабинет, мужчина закрыл за нами дверь и представился:

— Келлерман Генрих Карлович, начальник конструкторского бюро Демидовского механического завода. А это, — он повернулся к женщине, — Анна Алексеевна, начальник отдела кадров протектората.

Генрих Карлович отодвинул стул от Т-образного стола, жестом пригласил меня садиться и сам сел напротив меня. Анна Алексеевна села на своё место и протянула ему зелёную папку

— Александра Владимировна, — Генрих Карлович негромко откашлялся, — я полностью в курсе вашего… скажем так, весьма неординарного появления на Новой Земле. И должен сказать, что исходя из своих, сугубо эгоистических соображений, я этим фактом совершенно не огорчён. Я, конечно, понимаю, у вас были свои планы на то, как построить своё будущее, но так уж получилось, что вы здесь. Вам предстоит устроить свою жизнь здесь, и ваши родные тоже собираются сюда. Я предлагаю вам работу у себя в КБ. Сначала, понятно, стажёром, ну, а потом, буде вы себя зарекомендуете, и инженером-конструктором.

— Генрих Карлович, а вы в курсе, что я не закончила образование и не имею диплома?

Генрих Карлович усмехнулся и протянул мне свою папку:

— Позавчера из Порто-Франко прилетел АН-12 со срочным грузом и людьми. Он доставил и вот эту папочку, посмотрите.

Я открыла папку, стала листать файлы и почувствовала, что начинаю краснеть. Там была краткая биографическая справка с фотографией (родилась, крестилась, училась), затем копия моей зачётки и отзывы и с кафедры, и из Ижевска, причём от лестности характеристик у меня стали гореть уши уши.

Генрих Карлович весело усмехнулся и сказал:

— Я вполне доверяю источнику этих характеристик и буду рад видеть вас у себя. Хотя конечно вам предстоит доказать соответствие этим характеристикам делом. Вы попали к нам в чертовски удачное для себя время, в ближайшие дни будет принято решение о проведении конкурса на разработку автомата под местное производство, и для вас это наилучший вариант показать себя в деле. Ну что, согласны?

Я глубоко вдохнула и кивнула головой:

— Конечно, согласна!

Генрих Карлович довольно кивнул головой:

— Я в вас не сомневался и, кстати, такая же папочка прилетела и насчёт некоего Смирницкого Сергея Андреевича, — Генрих Карлович хитро посмотрел на меня, а я почувствовала, что снова густо краснею. — Этот молодой человек навострил лыжи к нам и прибудет по окончании мокрого сезона. Так что я получу ещё одного спеца, ну, а вы… — Генрих Карлович улыбнулся. — Вам я желаю счастья!

Анна Алексеевна протянула мне две бумаги:

— Это ваше заявление на получение гражданства и обязательство.

Я прочитала и подписала бумаги.

Анна Алексеевна протянула руку:

— Пожалуйста, «ай-ди» и… — тут она нажала на кнопку селектора, — Настя, зайди, пожалуйста.

Настя вошла и подошла ко мне.

— Ну вот, Настя, твоей маме предложили ОЧЕНЬ хорошую работу и, естественно, гражданство протектората. А ты готова принять гражданство сейчас, по заявлению матери, или решишь сама по достижении двенадцати лет?

Настя посмотрела на Анну Алексеевну, потом на меня.

— Я как мама.

У меня замерло сердце! Настя впервые, не в шуточной пикировке один на один, а на полном серьёзе и при посторонних людях назвала меня мамой! В этот момент понятие «ответственность» повернулось ко мне своею самой увесистой стороной.

Углубившись в размышления на эту тему, я пропустила последние слова, обращённые ко мне, и вернулась в реальность, только когда Анна Алексеевна положила передо мной заявление о предоставлении гражданства для Насти. Прочитав и подписав, я вернула его Анне Алексеевне, и та, взяв наши с Наськой «айдишки», вышла из кабинета.

— Так. А теперь, если вы не против, мы вернёмся к нашим делам, — Генрих Карлович посмотрел на меня. — Вы не будете возражать, если я буду звать вас Сашей?

Я слегка смущённо засмеялась

— Да ради бога, я ведь не учительница младших классов, — Генрих Карлович заразительно рассмеялся.

— Ну вот и отлично! Молодой и красивой девушке более приличествует обращение по имени, а с отчеством вы ещё наслушаетесь. А теперь дела наши скорбные. Пока вы, Сашенька, будете стажёром, ваша зарплата будет составлять семьсот экю. На двоих вам этого будет вполне достаточно.

— Генрих Карлович, а какой срок стажировки?

— Один-три месяца, в зависимости от того, как вы себя покажете. Так, и сразу, чтобы вы, девочки, не беспокоились — жильё вам будет выделено уже завтра. Вернее, завтра оно будет оформлено, а переночевать вы сможете уже сегодня, правда, с мебелью будет напряг — дом построили две недели назад. Ну, да одну ночь как-нибудь перекантуетесь, или можете переночевать в гостинице.

— А какая у нас будет квартира? — полюбопытствовала Настя.

Генрих Карлович снова засмеялся.

— Здесь практически не строят многоквартирных домов классического типа. Или индивидуальный дом, или от двух до восьми хозяев, но с индивидуальным входом для каждого хозяина. Вам предоставят, с учётом прибытия вашего, Сашенька, молодого человека, а также ожидаемого пополнения вашего семейства, двухэтажный индивидуальный дом из пяти комнат, с учётом того, что вам будет нужно рабочее место и дома.

Я пару секунд поменжевалась, но всё-таки решилась.

— Генрих Карлович, извините, пожалуйста, а есть ли возможность дать нам одноэтажный дом? Пусть даже и не такой роскошный.

В глазах у Генриха Карловича мелькнуло понимание.

— Саша, простите, это связано с вашей инвалидностью? В той папочке был только сам факт наличия у вас третьей группы без указания причины, а учитывая, что вами вплотную заинтересовались в Ижевске, я подумал, что у вас ничего особо серьёзного нет.

Я взяла со стола ручку и постучала по гильзе. В этот момент в кабинет вошла Анна Алексеевна и протянула нам наши «ай-дишки» и ещё тёплые карточки с эмблемами протектората и восьмизначными номерами. Генрих Карлович подождал, пока мы заберём карточки, и обратился ко мне.

— Саша, у вас нет ноги?

— Увы, уже четыре года моя левая нога заканчивается в пятнадцати сантиметрах выше колена. Генрих Карлович, на работе это мне не помешает, но если есть хоть малейшая возможность обзавестись одноэтажным жильём…

— Знаете, Саша, а я ведь ничего не заметил, ну прихрамывает человек чуть-чуть, мало ли почему. Вам на рабочем месте что-нибудь дополнительное нужно?

— Нет, Генрих Карлович, спасибо, на работе мне ничего особого не нужно. У меня проблемы больше дома.

— То есть?

— Я могу непрерывно быть в протезе до двенадцати часов. Когда мы сюда ехали, я большую часть времени сидела в машине без него. А учитывая, что здесь тридцать часов в сутках, дома мне придётся больше времени проводить на костылях и в кресле, а лестницы этому, увы, не способствуют.

— Понятно, Сашенька, мы что-нибудь придумаем, просто сейчас у завода, по-моему, нет свободного одноэтажного жилья.

Тут, разобравшись в ситуации, в разговор включилась Анна Алексеевна:

— Генрих, подожди, у металлургов три дня назад перевёлся на химзавод в Береговой техник из ОГМ, у него было шестеро детей и одноэтажный дом, я это точно знаю, как-то его жену подвозила. Позвони Митину, думаю, он поможет, или ладно, я сама ему позвоню.

Анна Алексеевна тут же вызвонила нужного человека, и они с Генрихом Карловичем стали договариваться об обмене служебными домами. Я была слегка в шоке: скорость, с которой в этом мире решались простые проблемы, была, наверное, второй космической. Буквально через пять минут Генрих Карлович повернулся ко мне:

— Всё. Вопрос решён, правда, дом вам достанется постарше, ему семь лет, но простоит он ещё семь раз по столько. Сейчас мы подъедем, возьмём ключи, и я проведу вас к нему.

Тут Анна Алексеевна полезла в стол и подала мне конверт со словами:

— Ребята говорили, что отключили аккумулятор, и вот еще… — Подойдя к шкафу, она достала из него пулемёт.

Я мысленно дала себе подзатыльника за то, что за разговором забыла о «пылесосике», забрала конверт с ключами, на котором почерком Юрки Долина было написано — «передать Александре Кравцовой», и «машингевер».

Генрих Карлович встал и сделал приглашающий жест. Мы вышли из кабинета, и я увидела семейство Горобцов. Глава семейства сидел перед сотрудницей, а Татьяна Николаевна с короедом и Олей стояли рядом.

Я повернулась к Генриху Карловичу:

— А какой у нас адрес?

— Аносова, двадцать семь.

Татьяна Николаевна кивнула головой в знак того, что поняла, и села на место мужа, отправившегося на второй этаж.

Мы вышли на крыльцо, и я стала спускаться с него уже привычным приставным шагом.