Осень ацтека

22

— Что будем делать, Тенамаксцин? — спросил Уалицтли, отдышавшись и присев на землю.

— Как справедливо заметил мавр, сторожевые посты за пределами города не получали приказа губернатора пропускать нас, если мы всё ещё удерживаем заложника. Но в то же время они не получали и извещения о нашем бегстве. Сейчас всё их внимание обращено не в сторону города, откуда движемся мы, а наружу, откуда может последовать нападение. Этим и надо воспользоваться. Следуй за мной и делай, как я.

Мы шли в полный рост, пока не миновали последние лачуги квартала рабов, а потом пригнулись и стали осторожно удаляться от города. Когда на виду показалась хижина, окружённая солдатами (никто из них даже не смотрел в нашу сторону), нам, чтобы не приближаться к ней, пришлось повернуть налево и продолжить путь, пока дорога не вывела нас к следующей хижине, возле которой помимо солдат находилась ещё и одна из тех гром-труб, что называются кулевринами. Поэтому нам пришлось повернуть назад и вернуться тем же путём, чтобы оказаться примерно на равном расстоянии между этими сторожевыми постами. К счастью для нас, в том месте густой кустарник тянулся до самой темневшей на горизонте линии деревьев. Низко пригибаясь, делая всё возможное, чтобы как можно меньше шевелить кусты, я стал пробираться под ними, а бедный запыхавшийся тикитль последовал моему примеру. Мне показалось, что в этом мучительном скрюченном положении нам пришлось медленно преодолевать бесконечные долгие прогоны, причём очевидно, что Уалицтли такое продвижение давалось с куда большим трудом, чем мне, — но в конце концов мы всё же добрались до опушки леса. Оказавшись среди деревьев, я с наслаждением расправил спину, — при этом все мои суставы заскрипели, — а тикитль со стонами снова растянулся на земле.

Я улёгся поблизости, и некоторое время мы с ним молча приходили в себя. Отдышавшись настолько, что уже мог говорить, но ещё не набравшись сил, Уалицтли спросил:

— Не расскажешь ли ты мне, Тенамаксцин, почему белые люди дали нам уйти? Уж конечно, не потому, что мы захватили в заложники одного из их чёрных рабов. Раб любого цвета кожи, по их представлениям, не стоит и плевка.

— Они думают, будто именно этот раб владеет тайной — знает путь к сказочным сокровищам. Им хватило глупости поверить в подобную выдумку, но всё это я объясню как-нибудь в следующий раз. А сейчас попытаюсь придумать способ найти куачика Ночецтли и остальных наших воинов.

Уалицтли сел и бросил на меня обеспокоенный взгляд.

— Должно быть, ты ещё не пришёл в себя после того удара по голове. Если все наши люди и не погибли от выстрелов тех гром-палок, то наверняка рассеялись и разбежались кто куда, лишь бы подальше отсюда.

— Они не погибли, не рассеялись и не разбежались. А я не повредился в уме. Пожалуйста, перестань говорить как целитель и дай мне подумать.

Я посмотрел вверх: Тонатиу уже спускался к западному горизонту.

— Так. Мы снова оказались к северу от Компостельи, а стало быть, не так далеко от того места, где угодили в западню. Не исключено, что Ночецтли вместе с собравшимися под его командованием воинами находится где-то поблизости. Впрочем, он мог повести их в обход города, к югу, кате и было задумано первоначально. Или, напротив, отступить и вернуться в Ацтлан. Какой образ действий мог он избрать, не зная, что стало со мной?

Тикитль благоразумно воздержался от комментариев.

— Мы не можем просто бродить здесь в поисках наших воинов, — продолжила. — Ночецтли обязательно должен нас найти, и я не могу придумать лучшего способа помочь ему в поисках, чем подать какой-либо заметный сигнал.

— А этот сигнал прежде всего привлечёт внимание испанских патрулей, которые в скором времени наверняка примутся нас искать, — не выдержал тикитль.

— Уж чего испанцы точно от нас не ожидают, так это того, что мы станем намеренно привлекать внимание к месту своего укрытия. А вот если где-то неподалёку находятся наши люди, то они наверняка стараются разузнать хоть что-то о судьбе своего вождя. Что-нибудь необычное должно привлечь внимание, по крайней мере, их разведчика. Например, большой яркий костёр. Благодаря богине земли Коатликуе в здешнем лесу немало сосен и земля густо усыпана их иголками.

— Тогда призови бога Тлалока, чтобы он ударил и поджёг эти иголки своей молнией, — усмехнулся Уалицтли. — Что-то здесь не видно тлеющих угольков. В моей лекарской сумке имелись, помимо прочего, воспламеняющиеся жидкости, но сумку у меня отобрали. А чтобы найти что-нибудь подходящее и добыть огонь трением, нам потребуется целая ночь.

— Без всего этого можно обойтись, как и без молний Тлалока, — возразил я, нашаривая за пазухой стёганого панциря, который с меня не сочли нужным содрать, некий предмет. — У меня тоже забрали оружие, но, очевидно, испанцы нашли эту безделицу безвредной и не стали её отнимать.

Я вынул линзу — кристалл, некогда подаренный мне Алонсо де Молиной.

— Я бы тоже не счёл это стоящим, — пробормотал Уалицтли. — Какой вообще может быть прок от этого маленького кусочка кварца?

Ограничившись одним словом: «Посмотри», я встал и отошёл туда, где случайный солнечный луч падал сквозь ветви на устилавшие землю бурые иголки. Глаза Уалицтли расширились, когда спустя всего лишь мгновение оттуда потянулась струйка дыма, потом язычок пламени. А через несколько секунд мне пришлось отпрыгнуть от быстро разгоравшегося и уже довольно внушительного костра.

— Как ты это сделал? — изумился тикитль. — И откуда у тебя этот магический инструмент?

— Достался от отца, по наследству, — ответил я, с улыбкой припоминая историю этого подарка. — Так что с благословенной помощью Тонатиу и пребывающего в Тонатиукане моего покойного отца я способен почти на всё. Кроме, разве что, пения.

— Пения?

— Стражник, который охранял камеру во дворце, с пренебрежением отозвался о моём голосе и сказал, что певец из меня никудышный.

Уалицтли снова бросил на меня подозрительный взгляд лекаря.

— А ты уверен, мой господин, что тот удар по голове прошёл для тебя бесследно?

Рассмеявшись в ответ, я повернулся, чтобы полюбоваться разожжённым мною костром. Пока огонь бежал по иголкам, устилавшим землю, он не был слишком заметен, но стоило ему добраться до смолистых ветвей, как вверх повалили клубы дыма. С каждым мгновением дымное облако поднималось всё выше, становясь всё плотнее и темнее.

— Уж кого-нибудь это наверняка привлечёт, — с удовлетворением произнёс я.

— Я предлагаю вернуться в те кусты, через которые мы сюда добирались, — сказал тикитль. — Тогда мы, возможно, сумеем заранее увидеть, кто именно приближается. И, кто бы то ни был, он не найдёт здесь вместо нас лишь парочку поджаренных трупов.

Так мы и сделали: отошли и, затаившись в кустах, наблюдали за тем, как костёр пожирает рощицу, посылая в небо клубы дыма, способные, наверное, потягаться с извергающимся Попокатепетлем — великим вулканом неподалёку от Теночтитлана. Время шло, и клонившееся к закату солнце окрасило высокое облако дыма в ярко-золотистый цвет, сделав его на фоне быстро темнеющего неба ещё более приметным сигналом. Прошло ещё немало времени, прежде чем мы наконец услышали, как тихо зашелестели окружающие нас кусты. Не решаясь подать голос, Уалицтли бросил на меня вопросительный взгляд. Я предостерегающе прижал палец к губам, а потом медленно поднялся, чтобы посмотреть поверх верхушек кустов.

Да, то оказались не испанцы, но мне едва ли приходилось этому радоваться, ибо к нам приближались облачённые в доспехи ацтеки во главе с воителем-Стрелой Тапачини. Воины Йайака. Один из них, как назло, востроглазый, заухал совой. Мы с Уалицтли, понимая, что скрыться уже не удастся, выпрямились. Воины остановились на некотором расстоянии, но заключили нас в плотное, ощетинившееся копьями и дротиками кольцо.

Вскоре, расталкивая своих людей локтями, ко мне приблизился и сам Йайак. Причём не один, а в сопровождении Г’нды Ке: оба торжествующе ухмылялись.

— Ну что, братец, опять мы с тобой сошлись лицом к лицу. Но уж будь уверен, это последняя наша с тобой встреча. Может, Коронадо и не хотел поднимать тревогу по поводу твоего побега, но добрая Г’нда Ке рассудила иначе. Как только ты задал деру из дворца, она тут же примчалась и рассказала обо всём мне. После этого мне и моим людям оставалось лишь наблюдать и ждать. Ну а теперь, братец, позволь мне ещё до прихода испанцев увести тебя отсюда подальше. Мне потребуются уединение и время, чтобы обеспечить тебе по-настоящему медленную и мучительную смерть.

Он сделал своим воинам знак схватить нас, но прежде чем они успели что-то предпринять, из их рядов неожиданно выступил воин с аркебузой.

— Я уже убивала тебя, Йайак, когда ты угрожал моему Тенамакстли, — прозвучал голос На Цыпочках, — и сейчас убью снова. Ты не ошибся, это ваша последняя встреча.

Гром-налка извергла огонь и дым, так что стоявшие по обе стороны от На Цыпочках воины непроизвольно отпрянули. Свинцовый шарик угодил Йайаку в левый висок. Череп его раскололся, разбрызгав красную кровь и розовато-серый мозг. Йайак рухнул наземь, и на сей раз никакой подвернувшийся под руку тикитль уже не смог бы его оживить.

На несколько мгновений все оцепенели. Очевидно, что облачённой в громоздкие стёганые доспехи Пакапетль, несмотря на выпиравший животик, удавалось всё это время прикидываться мужчиной и прятать свою аркебузу до тех пор, пока ей не потребовалось пустить оружие в ход.

Теперь На Цыпочках успела даже послать мне мимолётную, исполненную любви печальную улыбку. Потом люди Йайака с яростным рёвом бросились на неё, и боец, подскочивший к женщине первым, одним взмахом обсидианового меча рассёк стёганый панцирь и вскрыл её тело от грудины до паха. Прежде чем она упала, из странной раны вместе с хлынувшей кровью вывалились внутренности... и кое-что ещё. Люди вокруг неё в ужасе отпрянули, издавая восклицания, достаточно громкие, чтобы перекрыть все другие звуки.

— Текуани, — кричали они, — ципитль! паланкуи!

Что означает «чудовище», «уродство», «кошмар».

В этой сумятице никто — ни мы с тикитлем, ни наши враги — не услышал, как кусты снова зашелестели. И внезапно всех нас оглушил дружный боевой клич, соединивший в себе орлиный клёкот, рык ягуара, уханье совы и улюлюканье попугая. С треском проламываясь сквозь кусты, воины моей собственной армии обрушились на людей Йайака, разя их мечами, копьями и дротиками.

— Займись ею, тикитль! — крикнул я Уалицтли, указывая на растерзанное тело Пакапетль, и бросился в схватку.

Это был бой теней, чёрных фигур, вырисовывавшихся на фоне полыхающей рощи, поэтому очень скоро все побросали длинное оружие, опасаясь по ошибке заколоть или зарубить своего же товарища. Сойдясь вплотную, воины взялись за ножи, в основном обсидиановые, и лишь у немногих, как у меня, стальные. Время от времени противники, сцепившись, катались по земле. Воитель-Стрела Тапачини пал от моей руки. Сражение продолжалось недолго, поскольку мои люди значительно превосходили числом приспешников Йайака. Когда последний из них был убит, огромное пламя, словно поняв, что в нём больше нет надобности, тоже стало стихать, и скоро все мы оказались в почти полной темноте ранней ночи.

Несомненно благодаря очередному подстроенному богами совпадению, я оказался стоящим рядом с вероломной Г’ндой Ке, не только живой, но целой и невредимой. По всей видимости, никто не тронул её только из-за того, что на ней было женское платье.

— Мне следовало бы знать, — сказал я, тяжело дыша, — ты уцелеешь даже в самой яростной схватке. Но это даже хорошо. Как ещё совсем недавно говорил твой приятель Йайак, мне потребуются уединение и время, чтобы сделать твою смерть медленной и мучительной.

— Как ты разговариваешь! — укорила она меня с невероятным, просто раздражающим присутствием духа. — Г’нда Ке заманила Йайака и его людей в эту ловушку, и что она получает в благодарность?

— Ты лживая сука! — рявкнул я, после чего обратился к двум оказавшимся поблизости воинам: — Возьмите эту женщину, держите крепко, а когда двинемся назад, пусть она идёт между вами. Если пленница исчезнет, вы тоже исчезнете из мира живых, причём по частям.

В следующий момент меня крепко обнял куачик Ночецтли.

— Я знал, — воскликнул он, — что белые люди не смогут долго удерживать в плену столь доблестного воина, как мой владыка Тенамаксцин!

— А ты на это время сумел заменить меня наилучшим образом. Поэтому я назначаю тебя своим заместителем, и я позабочусь о том, чтобы ты оказался в сообществе воителей-Орлов. Прими же мои поздравления, мою благодарность и моё уважение, благородный воитель Ночецтли.

— Это большая честь для меня, владыка, и я исполнен глубокой благодарности. Но сейчас нам следует убраться отсюда как можно скорее. Если даже испанцы ещё не выслали погоню, их гром-трубы способны забрасывать свои снаряды на огромное расстояние. Они накроют нас здесь.

— Ты прав. Пусть наши люди заберут всё своё оружие, соберут вражеское и начнут отход на север. Я нагоню тебя, как только закончу с одним, самым последним делом.

Не без труда мне удалось отыскать в толпе Уалицтли.

— Что с нашей дорогой отважной Пакапетль? Она спасла жизнь и мне, и тебе, тикитль. Смог ты хоть чем-нибудь ей помочь?

— Увы, ничем. Бедняжка умерла ещё до того, как упала на землю. Ей не пришлось долго мучиться.

— А почему?.. Что вызвало такой ужас у нападавших? Отчего они так переполошились?

— Тс-с, мой господин. Не спрашивай. Лучше тебе не знать. Лучше бы и мне этого не знать. — Он сделал жест в ту сторону, где на месте деревьев над выгоревшей землёй торчали обугленные столбы. — Я всё отдал в руки богини доброго очага Чантико. Огонь очищает землю даже от злых чар.

Помимо многочисленных аркебуз Ночецтли забрал с места устроенной испанцами ловушки и лошадь погибшего воина Комитля, так что когда войско двинулось в ночь, мы с ним оба ехали верхом. Правда, вскоре мне снова пришлось пожалеть о том, что между моим задом и лошадиной спиной нет седла.

Я ещё раз похвалил новоиспечённого благородного воителя за проявленную во время моего отсутствия инициативу и добавил:

— Но чтобы оружие, которое ты раздобыл, можно было использовать, нам придётся наладить изготовление пороха и найти где-нибудь источник свинца.

— Насчёт того, владыка, как делается порох, — промолвил он почти извиняющимся тоном, — мне ничего не известно. Но пока у меня не было никаких приказов и сведений о тебе, я решил употребить это время с пользой. Поэтому свинец у нас есть, и в большом количестве.

— Ты поражаешь меня, воитель Ночецтли. Как тебе вообще удалось до этого додуматься?

— Меня надоумил один из наших старых воинов мешикатль, оказавшийся сыном серебряных дел мастера. Он рассказал мне, что свинец часто встречается в тех же рудниках, где добывают более драгоценное серебро. Кроме того, его используют, когда очищают серебряную руду от примесей.

— Клянусь богом войны Уицилопочтли! Неужели ты проник на испанские рудники и украл свинец?

— Вспомни, владыка, некогда я выступал в качестве твоего куимичи среди белых людей. Мы вместе с другими воинами нашего отряда разделись до набедренных повязок и сандалий, запачкали свои лица и тела и один за другим проскользнули мимо охраны рудника, смешавшись с трудившимися там рабами. Это было совсем нетрудно, ведь охранники никак не ожидали, что кто-нибудь станет тайком пробираться к рабам. Вот выбраться оттуда оказалось гораздо сложнее, особенно потому, что свинец очень тяжёлый. Однако благодаря моему опыту куимичи мы справились и с этим. По меньшей мере у двух двадцаток моих людей в их заплечных мешках лежат куски свинца. А мешикатль, о котором я тебе говорил, сын серебряных дел мастера, утверждает, будто ему ничего не стоит расплавить этот металл и отлить из него шарики с помощью простых форм из дерева и влажного песка.

— Ййо, оуийо, аййо! — вырвался у меня восторженный крик. — Мы гораздо ближе к тому, чтобы сравняться по вооружению с белыми людьми, чем я мог надеяться. Изготовление пороха окажется значительно менее сложной проблемой, чем та, которую ты уже решил. А теперь выслушай меня, хорошенько запомни услышанное и передай это всем младшим командирам, которым доверяешь, — на тот случай, если ты, я или мы оба погибнем. Когда испанцы только появились на землях Сего Мира с диковинным оружием, многие наши соотечественники верили, что они заточили в свои гром-палки истинные громы и молнии, которые высвобождают, когда это угодно владельцу оружия. Теперь известно, что грохот, пламя и дым производит вещество, именуемое порохом, но испанцы по-прежнему скрывают секрет его изготовления от людей нашей крови. На раскрытие этой тайны у меня ушло много времени и усилий, но, по существу, процесс весьма прост...

Я подробно рассказал Ночецтли о трёх составных частях пороха, о том, как их следует получать, измельчать и в каких пропорциях необходимо смешивать.

Потом, когда, по моему разумению, мы уже достаточно удалились от Компостельи и могли остановиться на ночной привал, я прошёлся среди людей и, выбрав две двадцатки самых мускулистых и длинноногих, сказал:

— Будьте готовы к тому, что завтра, после того как вы отдохнёте и перекусите, вам придётся спешно двинуться в путь. Оружие и доспехи оставьте на попечение товарищей, с собой возьмите только плащи.

Первые двадцать человек получили приказ направиться к вулкану Цеборуко: его мало кто из нас видел, хотя все были наслышаны о его частых извержениях и разрушениях, которые вулкан причинял окрестным деревням. Не приходилось сомневаться в том, что склоны Цеборуко покрыты коркой из вещества, именуемого серой. Этот вулкан находится в землях Науйар-Иксу, которые входят теперь в состав Новой Галисии, из чего следовало, что этим двадцати воинам придётся пересечь территорию, находившуюся под властью испанцев.

— Итак, я предлагаю вам отправиться отсюда прямо на запад, к побережью Западного моря, нанять там лодочников, чтобы вас отвезли на юг к вулкану, а потом обратно на север, нагрузив челны ещё и жёлтым веществом, которое вы соберёте в свои плащи. Вряд ли на море вам встретятся вражеские патрули.

Второй двадцатке воинов было велено следующее:

— Вы направитесь прямиком в Ацтлан. Поскольку наши рыбаки издавна добывают соль, чтобы сохранять часть своего улова, они наверняка знают и о горькой разновидности соли, которая называется «первый урожай». Вам предстоит наполнить свои плащи ею.

Ну а когда задания будут выполнены, — добавил я, обращаясь уже и к тем и к другим, — вы присоединитесь к армии в Шикомотцотле. Это известный вам Край Семи Пещер — в горах к востоку от Ацтлана, в земле, где проживает племя чичимеков, именуемое уичоль. Армия будет находиться там, поджидая вас. Очень прошу всех прибыть туда со своим грузом как можно скорее.

Ночецтли я сказал:

— Ты всё слышал. Теперь дай всем нашим воинам разрешение поспать, но прикажи им широко рассредоточиться среди деревьев и выставить сменяющихся по очереди часовых. Завтра ты поведёшь армию к Шикомотцотлю, потому что мне нужно побывать в других местах. Пока будете ждать моего возвращения, поручи людям, не теряя времени, отливать свинцовые шарики и жечь древесный уголь. Те горы обильно покрыты лесами. Когда носильщики доставят тебе серу и селитру, приступай к изготовлению пороха. Потом пусть воины, уже знакомые с аркебузой, начнут обучать всех остальных, кто выкажет желание и способности. Одновременно разошли вербовщиков по всем становищам уичоль и других племён чичимеков. Пусть убеждают их вступить в нашу армию, соблазняя возможностью убивать и грабить, — чичимеков это прельщает больше всего. Таким образом, дел у вас всех до самого моего возвращения будет по горло. Ну а я очень надеюсь, вернувшись, привести с собой гораздо больше воинов. А сейчас, Ночецтли, вели тем двум воинам, которые сторожат проклятую ведьму Г’нду Ке, доставить её ко мне. Причём скажи, пусть не особенно с ней церемонятся.

Стражники и не церемонились. Они грубо приволокли ко мне Г’нду Ке, продолжая крепко держать за руки, в то время как она, явно желая потрясти даже самых искушённых и всего повидавших мужчин, обратилась ко мне с непристойной просьбой:

— Тенамакстли, если ты собираешься предложить Г’нде Ке, чтобы она сама выбрала способ умереть, она бы хотела, чтобы её изнасиловали до смерти. Ты, Тенамакстли, и ещё два крепких молодца, используя для этой цели все три имеющиеся у неё отверстия.

Однако меня уже было не удивить никакими её высказываниями или выходками.

— Прежде чем я набью эти твои отверстия огненными муравьями и скорпионами, — невозмутимо отозвался я, — у меня найдётся для тебя другое употребление. Скажу лишь, что твоя жизнь продлится ровно столько времени, сколько ты будешь исполнять мои приказы. Завтра мы с тобой отправимся в страну йаки.

— Ах, давненько Г’нда Ке не наведывалась на свою родину.

— Хорошо известно, что йаки ненавидят всех чужеземцев даже ещё больше, чем друг друга, и, дабы доказать это, при встрече с любым чужеземцем сдирают с него, живого, скальп, прежде чем проделать вещи похуже. Ты нужна мне как раз для того, чтобы предотвратить подобные нежелательные происшествия, но на всякий случай мы возьмём с собой ещё и тикитля Уалицтли. Эти двое крепких парней тоже пойдут с нами, чтобы сторожить тебя. Ну а что ещё они будут делать с тобой по дороге, мне плевать.