Осколки прошлого

ОТСТУПЛЕНИЕ

Посланная, после разгрома немцев у Гумбинена, генералом Ренненкампфом начальству телеграмма: «Разбил и победоносно гоню», была правдива лишь в первой ее части — разбил, что же касается второй части — победоносно гоню, то это была поэтическая вольность. Ни утомленная пехота, ни Конный корпус Хана Нахичеванского, отведенный на отдых, после боя у Каушена, — не гнали и не преследовали немцев. Генерал Хан Нахичеванский даже не донес Командующему армией об отводе своих 4-х конных дивизий на отдых, за что и был отрешен от командования корпусом.

Потеряв с немцами соприкосновение, наши войска медленно и беспрепятственно продвигались вперед. Все было, как будто, в порядке. Но вдруг, в один день прекратилась связь со 2-ой армией. Не зная, что там случилось, Ренненкампф приказал мне, как дежурному по штабу, разыскать одного летчика и сам лично, при мне, отдал ему приказание: немедля лететь в район 2 армии и выяснить тамошнюю обстановку, при чем сказал: «Если благополучно вернетесь и доложите мне, что там происходит, обещаю вам Георгиевский крест».

На другой день летчик этот вернулся (не помню, к сожалению, фамилию этого доблестного офицера) и доложил, что произошло во 2-ой армии. После этого доклада, Ренненкампф отдал приказ к отступлению.

Некоторые военные историки обвиняют ген. Ренненкампфа, что он не преследовал немцев, а главное, что не пошел на выручку ген. Самсонову, тогда, как говорят они, не было бы разгрома 2-ой армии под Сольдау. Так ли это?

Армия отступала в спешном порядке. Гинденбург, после Сольдау, хотел отрезать I-ую армию и главный свой удар направил на левый ее фланг. Здесь отступление армии прикрывала 43 пех. дивизия, 1-ая бригада коей понесла большие потери. Другие же наши войска проскочили на русскую территорию, сравнительно благополучно.

Командующий армией и генерал-квартирмейстерская часть опять вернулись на ст. Вержболово, другие же отделы Штаба армии перешли прямо в Ковно. Вскоре проследовал туда и поезд с Командующим.

Хаос при отступлении в тыловых частях армии был большой. Все сосредотачивалось на шоссе, ведущее к Эйдкунену и потому на мосту, через пограничную речку, получилась настоящая пробка.

По приказанию ген. Ренненкампфа, я, со взводом, был послан в Эйдкунен, и дальше, водворить порядок и урегулировать движение.

Со мной было 20 унтер-офицеров и трубач. Отправились мы налегке, ибо никак не ожидали, что, когда вернемся в Вержболово, то поезд Командующего армией, а с ним, погруженный в вагоны, и наш эскадрон, уйдет в Ковно.

Вернувшись в Вержболово и обнаружив «исчезновение» своего командира, оставившего меня на произвол судьбы: без продовольствия, вещей и корма для лошадей, — я, после двух бессонных ночей и тяжелой работы, переночевал и утром выступил походным порядком в Ковно.

Питаясь, кое как, по бедным Литовским деревушкам и подкармливая малость лошадей, я, на третьи сутки, пришел со взводом в Ковно. Здесь нашел своего денщика с вещами, а также радушную встречу офицеров эскадрона.

Командир эскадрона направил меня к Дежурному генералу штаба армии. Генерал Крюгер встретил меня словами: «А я хотел уже исключить вас из списка живых. У нас распространился слух, что вы убиты». На что я ответил: «Вероятно долго буду жить, Ваше Превосходительство». Расспросив меня еще некоторые подробности, генерал направил меня к Командующему армией.

Генерал Ренненкампф встретил меня очень милостиво. Сказал, что уже слышал о моей распорядительности и о боевом приказе, который благодаря мне, попал по назначению. Задал еще несколько вопросов, затем поблагодарил и сказал:

— А теперь идите к Дежурному генералу и скажите, чтобы он вас представил к производству в чин ротмистра, или к Владимиру с мечами. Выбирайте сами, что хотите.

Но я прямо не пошел к Дежурному генералу, а отправился посоветоваться со своим командиром эскадрона. Нереновский сказал, что орден я еще успею получить, а вот чин ротмистра не всегда выйдет. И я его послушал, о чем впоследствии пожалел.

Тогда Командующий армией не имел еще права производства и мое представление о награждении чином пошло в Главный штаб. Весь взвод, в приказе по Армии, получил награды: 4 унтер-офицера Георгиевские кресты, за доставку боевых приказов, а остальные — медали на георгиевской ленте. А мне и чин и Владимир «улыбнулись».

Долго я ничего не слышал о своем производстве. Получил уже ряд очередных наград и, когда был в распоряжении Варшавского генерал-губернатора Князя Енгалычева, им была получена из Главного штаба следующая телеграмма: «Награждение штаб-ротмистра князя Ишеева чином ротмистра, ввиду неимения указаний законе, Высочайше отклонено и означенная награда заменена ему орденом Св. Анны 2 степени с мечами на шею». Эту телеграмму воспроизвожу по памяти. Может быть, за давностью лет, редакция ее и не совсем точна, но за общий смысл ручаюсь.