Осколки прошлого

ЖИЗНЬ И КАЗНЬ ПОДП. МЯСОЕДОВА

В то время был привезен в Варшавскую крепость, арестованный за шпионаж подполковник Мясоедов. И мне тогда, невольно вспомнился наш полк, поездки за границу через станцию Вержболово, на которой Мясоедов был тогда Начальником жандармского отделения. Я знал его лично и хорошо всю его биографию.

В молодости офицер одного из пехотных полков, стоявших в Ковно, женатый на рожденной немке, дочери владельца Ковенского гвоздильного завода Тильманса, он скоро перешел на службу в отдельный Корпус жандармов.

Высокого роста, громоздкий, обладатель большой физической силы (ломал пальцами монету), с надменным и наглым взглядом, — Мясоедов импонировал своим видом.

Нас, офицеров драгунского полка, поражали те крупные свази, которые имел простой жандармский офицер в Германии и тот широкий размах, с которым он жил.

Ежегодно он был приглашаем на охоту к самому Кайзеру, а сам давал у себя пышные рауты, на которые приезжали немецкие офицеры, близ стоявших улан. Старался завлечь на эти приемы и нас молодых офицеров полка.

Обворожительная хозяйка, интересные приезжие немки и широкое хлебосольство, — все это, откровенно говоря, влекло нас, холостую молодежь, скучавшую в захолустной стоянке. Бывали мы там как-бы инкогнито, т. к. жандармский подполковник, после одного случая, в полку принят не был.

И вот в один прекрасный день, требует меня, как полкового адъютанта, к себе на квартиру, в неурочное время, командир полка, бывший в ту первую революционную вспышку Начальником военного района двух пограничных уездов.

Вхожу. В кабинете командира застаю молодого жандармского корнета Пономарева, прибывшего из Петербурга с секретным поручением Штаба корпуса жандармов произвести обыск у подп. Мясоедова. Получаю приказание: заготовить предписание командиру эскадрона в местечке Вержболово, — содействовать корнету при производстве обыска.

Цель обыска: найти огнестрельное оружие, которым, якобы, торгует Мясоедов, перевозя его тайно через границу. Но за этим скрывалось, как говорили тогда, нечто другое. Что было обнаружено при обыске — не помню. Жандармский корнет укатил в ту же ночь, с какими-то вещественными доказательствами в Петербург.

А результат обыска был таков: подполковник Мясоедов, вскоре был отрешен от занимаемой им должности и удален из Корпуса жандармов.

Выйдя в запас, Мясоедов поселяется в Петербурге. Он делается, видимо для отвода глаз, представителем одной крупной немецкой автомобильной фирмы. Опять широкий образ жизни: открытый дом, постоянные приемы. Жена его сближается с супругой Сухомлинова. И Мясоедов свой человек в доме Военного министра.

Грянул гром войны. Завод Тильманса, тестя Мясоедова, закрывают, а его самого, бывшего на подозрении еще в мирное время, высылают в глубь России. Мясоедова призывают из запаса, он надевает мундир подполковника, с зачислением по армейской пехоте, и назначается в распоряжение Военного министра генерала Сухомлинова, пользуясь его особым покровительством.

Нашумевшая в то время история: столкновение его с редактором «Вечернего Времени» Борисом Сувориным, имевшего смелость его разоблачить, — хорошо известна всем и писалось о ней тогда много.

Материал, который мог добыть у Военного министра бывший жандармский офицер, не удовлетворял, видимо, его хозяев. От него требовали более интересных для них: оперативных сведений. Но для этого надо было проникнуть на фронт.

И вот, однажды, в Штабе I армии появляется подп. Мясоедов с рекомендательным письмом Военного министра, с просьбой о назначении его в Штаб армии. Но здесь ему не повезло. Бывший в то время Начальником контр-разведывательного отделения штаба этой армии, жандармский подп. Беловодский, знавший хорошо прошлое своего быв. сослуживца, сообщил, об этом Начальнику штаба армии генералу Одешелидзе и хитрый грузин ему вежливо отказал.

Но Мясоедов не унывает. Возвращается в Петроград и, заручившись рекомендацией своего покровителя, направляется в Штаб 10 армии, действовавшей тогда в Вержболовском направлении, где он, по своей прежней службе, был как у себя дома. Здесь письмо Военного министра возымело свое действие и Мясоедов назначается на штатную должность штаб-офицера для поручений при разведывательном отделении этого штаба.

Об этом узнает недремлющая контр-разведка Сев.-Зап. фронта. Там были лица, которые хорошо знали подноготную быв. жандармского офицера. За ним устанавливается слежка. Перехватывается у агента контр-разведки его письмо, адресованное немцам и содержащее оперативные сведения. Это письмо и послужило главным против него обвинением.

В Варшавской крепости Мясоедов был предан Военно-полевому суду, председателем коего назначается полковник ген. штаба из Сев.-Запад. фронта Лукирский.

Были-ли у Мясоедова сообщники? Суд этого не выяснил. На вопрос, поставленный ему об этом председателем суда, он ответил: «Если я назову их, то вы все здесь ахнете». Действительно ли за спиной Мясоедова стояли такие лица, которых он назвать не мог, или делал только вид, что таковые существуют, стараясь тем воздействовать на суд? Но это его не спасло. Мясоедов был приговорен к повешению.

Генерал-губернатор должен был этот приговор, как пользующийся правами Командующего войсками округа, — утвердить. Не желая, видимо, брать на себя такую ответственность, князь Енгалычев, имевший большие связи в Ставке, телеграфировал Верховному главнокомандующему Великому князю Николаю Николаевичу о приговоре суда.

Вскоре от Великого князя был получен ответ: «Другого решения быть не может». И приговор был утвержден. А на рассвете Мясоедов был повешен.

Присутствующий при казни, по приказанию Генерал-губернатора, полковник В. А. Олсуфьев говорил мне, что перед казнью Мясоедов держался все время подчеркнуто спокойно и самоуверенно, как будто надеясь, что кто-то должен его спасти.

Вскоре, после этого, был получен приказ начать постепенную эвакуацию. А затем Варшава была нами оставлена. Военная канцелярия была расформирована и мне надо было возвращаться в Штаб I армии.