Осколки прошлого

В ПЕТЕРБУРГСКОМ ПАНСИОНЕ

В Одессе я пробыл недолго и был отвезен матерью в Петербург, где определен в пансион Мешковой, который подготовлял для поступления в Морской корпус.

В Петербурге таких пансионов было несколько. Держали их жены корпусных офицеров, которые, зная от своих мужей все «тонкости» экзаменов, брали вас почти с ручательством, что вы поступите.

Владелица пансиона Антонина Мешкова, или попросту «Тоня», как мы ее называли, жена ротного командира корпуса, преподавала русский язык и почему-то закон Божий, — основательно натаскивала нас в диктанте.

Это была крупная дама, строгих правил, и обладательница большой физической силы. Особенно запомнилось с каким зверством выворачивала она нам уши и ставила носом в угол. Кроме нее были, конечно, и другие преподаватели, но все это были лица, в сравнении с «Тоней», очень бледные и потому не запомнились.

Зимой мы жили в Петербурге, а летом пансион выезжал на дачу в Шувалово, по Финляндской железной дороге.

В то время Морской Корпус был привилегированным учебным заведением. Принимались туда только сыновья морских офицеров и потомственных дворян, при чем первым давалось преимущество. Несколько позже, приблизительно с 1900 года, допускались и другие сословия, а также окончившие средние учебные заведения. Поступали они в первый специальный класс (1-ая рота) и среди кадет прозывались «Нигилистами.»

Классы (роты), которых было 6-ть, делились на 3 общих и 3 специальных класса, роты назывались: 4-ая, 3-я, 2-ая, 1-ая, Младшая гардемаринская и Старшая гардемаринская. А при мне, когда я поступил в Корпус, была еще 5-ая рота, затем упраздненная. Окончившие Корпус гардемарины производились в мичмана.

Программа для поступления в Морской корпус равнялась приблизительно 3–4 классам Реального училища. Экзамен был конкурсный, т. к. желающих попасть в Корпус было много. Но мы, благодаря «Тони», знали многие «секреты», что давало нам преимущество перед державшими со стороны.

К началу экзаменов, на «подмогу» своим сыновьям, съезжались их родители. Приехал из Николаева и мой отец. На экзамене по алгебре, экзаменатор полковник Азарьев, когда я был вызван к доске, подошел ко мне с задачником по алгебре и, открыв его, сказал: «Какую задачу хочешь, выбирай». Я сразу опешил и ответил: «мне все равно какую». Но полковник сунул мне книгу в руки и отвернулся. Алгебры я не боялся, знал хорошо. И, выбрав первую знакомую мне задачу, быстро ее решил, получив 12-ть балов. Оказывается Азарьев, чего я раньше не знал, был товарищем по выпуску из Корпуса моего отца, который и «шепнул» ему, предварительно, обо мне.

Так или иначе, экзамен я выдержал и, в 1895 году, стал кадетом Морского корпуса.

В том году, когда я был еще в пансионе, почил в Ливадии, в Крыму, Император Александр III. Тело его привезли для погребения в Петербург. На всем пути следования погребальной процессии, от Николаевского вокзала и до Петропавловской крепости, стояли шпалерами войска. Батальон Морского корпуса стоял у здания Академии художеств. Нас также привели из пансиона и поставили в промежутки, между ротами корпуса.

Я прекрасно видел всю эту редкую грандиозную процессию, которая тянулась бесконечно долго. Всего уже, к сожалению, не помню. Но на всю жизнь остались в памяти два рыцаря: черный, шедший пешком, и белый, на коне. Доспехи первого настолько были тяжелы, что пройти в них такое расстояние мог только человек, обладающий колоссальной физической силой. И на другой день о нем писали в газетах, как о знаменитости.

Кроме того, мне было очень жаль четырех стареньких генерал-адъютантов, которые стояли по углам на катафалке и, как казалось, крепко держались за стойки, чтобы не упасть.

Уже позже, когда я был в Корпусе, в Петербург приезжал Австрийский Император Франц Иосиф. Войска также стояли шпалерами, по всему пути следования престарелого Императора, от Николаевского вокзала до Зимнего дворца. Наш баталион был на Невском, у Фонтанки, против дворца графа Строганова.

Долго мы ждали проезда Императора. Но затем увидели красивую картину: несколько придворных экипажей, экспортируемых спереди и сзади взводами кавалергардов и лейб-козаков. В первой коляске сидел с одним из Великих князей Франц Иосиф. Но все это быстро промелькнуло пред нами и мы возвратились в Корпус.