Останься со мной

Глава 26

“Если реальность невыносима, закройте глаза.

Ведь мы созданы с воображением.“

— Оливер Мастерс

Занятия в школе возобновятся после рождественских каникул, ровно через три дня. Еще один день — это все, что я просила у Олли, прежде чем он все расскажет Линчу. Еще один день. Его единственным планом было рассказать правду о том, что произошло в его комнате. Правда. Это не только лишило бы нас совместных ночей, но и стало бы основанием для наказания для нас четверых.

Я знаю, это звучит эгоистично. Наши ночные посиделки не шли ни в какое сравнение с тем, что это могло означать для Олли и его будущего, но он был непреклонен в том, чтобы оставаться честным человеком.

— Как я могу продолжать любить тебя, если не буду честен с самим собой? — спросил он меня накануне вечером. — Если я не сделаю этого, Мия, неправильный поступок обернется сожалением, а сожаление превратится в ненависть, а ненависть постепенно перерастет в злобу, а я никогда не хочу, чтобы ненависть или злоба существовали в нашей жизни, независимо от результата.

И независимо от того, как быстро я смогла забыть о том, что произошло в его комнате после полуночи в новогоднюю ночь, я знала, что он никогда не простит себе этого, если промолчит.

Было время завтрака, и Зик вел себя странно, раскачиваясь взад-вперед на своем стуле.

— Олли скоро будет здесь, — сказала я ему, пытаясь успокоить его нервы, но, похоже, это не сработало.

Олли рано утром отправился навестить Бриа в кабинет медсестры. Джейк и Алисия сидели за старым столом, и я не видела Айзека с Нового года. Я не могла сказать, что не испытала облегчения.

Единственная хорошая вещь в том, что Олли хочет признаться во всем: я никогда больше не увижу Айзека или Оскара.

Я пока не решилась навестить Бриа, потому что как бы я не старалась — я не могла быть рядом с другими, когда происходило что-то ужасное. За последние десять лет, если у кого-то умирал любимый человек, я старалась избегать разговоров. Сочувствие никогда не было моей сильной стороной, и в свою защиту скажу, что у меня не было чувств, так что на самом деле я оказывала им услугу. Хотя сейчас у меня были чувства, я стала социально неуклюжей — никогда не знала, какие слова будут правильными. Я поняла, что слова подобны мечу. Как только они слетают с твоих губ, их уже нельзя забрать обратно. Их нельзя стереть. Слова, однажды появившиеся в воздухе вокруг вас, навсегда оставляют следы, отпечатываясь в мире.

Иногда лучше молчать.

Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Олли поворачивает из-за угла и входит в столовую. На его лице появилась мальчишеская улыбка, а зеленые глаза загорелись, как всегда, когда он видел меня. Олли был одет в свою черную футболку, серые джоггеры и Converse. Ему наконец-то подстригли волосы в медпункте, и он смог уложить их, как раньше.

Олли сел рядом со мной и сразу же поздоровался с Зиком, прежде чем прижаться лбом к моей голове.

— Доброе утро, любимая. — Он поцеловал меня в макушку и сжал мое бедро под столом, когда я наклонилась к нему. Эти маленькие жесты всегда заставляли мое сердце замирать в груди. — Мне нужно сходить за едой, — сказал он, прежде чем удалился.

Как только Олли встал, силуэт Линча, входящего в столовую, заставил всю комнату замолчать. Два охранника шли позади декана в сопровождении полицейского. Они направились к нам, Олли проследил за моим взглядом и обернулся.

— Оливер Мастерс? — сказал офицер, и я лихорадочно переводила взгляд с Олли, Линча и офицера на какое-либо указание на то, что происходит. Моя грудь сжалась, а мой пульс превратился в стук молотка.

— Да, сэр, — ответил Олли, но нерешительность омрачила его тон.

— Это он, — подтвердил Линч.

— Мастерс, вы арестованы за изнасилование Бриа Нильсон и хранение запрещенного вещества. Пожалуйста, повернитесь и заведите руки за спину, — сказал офицер, выкручивая руку Олли и прижимая его к столу.

— Линч, я этого не делал. — Олли покачал головой. — Вы должны мне поверить.

Воцарился хаос, Зик разразился криком и упал с кресла.

— Это был не Олли! Это не его вина! — закричала я, вскакивая на ноги. Один из охранников попытался отшвырнуть Зика. — Не прикасайтесь к нему. Вам нельзя его трогать! — Мой мозг сошел с ума. Мои чувства обострились. Крики Зика пронзили комнату, охранник закричал, и офицер швырнул Олли на стол.

Линч отвел глаза от Зика.

— Единственное, что может помочь Вам прямо сейчас, Оливер, это Ваше сотрудничество.

— Это чушь собачья, и Вы это знаете. — Олли покачал головой и посмотрел на меня, в его глазах читались предательство и шок, но он все еще держался из последних сил, которые у него были. — Мия, посмотри на меня и послушай. — Мое зрение затуманилось, взгляд метался между Зиком и Олли. — Не доверяй никому. Не высовывайся…

— Нет, Олли, — сказала я, качая головой, отказываясь понимать, что это вообще происходит.

— Просто, черт возьми, послушай. — Он продолжал бороться, чтобы дать нам больше времени. — Что бы ни случилось, не нажимай на переключатель. Ты должна остаться, даже когда я уйду, хорошо?

— Хорошо, — прошептала я сквозь слезы, когда он вздрогнул от давления офицера на его запястье.

Олли сделал глубокий вдох, удерживая мой пристальный взгляд. В его глазах отражалось страдание, но это была не физическая боль. Это было страдание, которое я видела, когда он изо всех сил пытался подавить свои эмоции.

— Закрой глаза, Мия.

Я закрыла глаза, разрешая пролиться своим беззвучным слезам. Я вцепилась в стол, чтобы не упасть, и мне больше никогда не хотелось открывать глаза. Я знала, что как только я открою их, реальность обрушится на меня, и я никогда не буду готова к ней. Поэтому я держала их плотно закрытыми, представляя каждый момент, который Олли создал для нас. Он и я в обычное воскресное утро. Я вообразила запах кофе и солнце, тепло его тела рядом со мной, когда он читал мне. Мы гуляли по набережной, держать за руки. Встречаем рассвет, утопая ногами в песке, и соленый ветерок треплет мои волосы. Горячие слезы, текущие по моим щекам, были единственным постоянным напоминанием о том, что если я открою глаза, все это будет ненастоящим.

Рука на моей спине повернула меня, и Джейк обнял меня. Я держала глаза закрытыми, пока рыдала у него на груди.

— С ним все будет в порядке, Мия. — Его рука на моей спине никак не успокаивала меня, он крепко прижал меня к себе, пытаясь унять мою боль, но это было подвластно только Олли.

Но Олли ушел.

— Ты должна сказать им правду, Бриа. Ты ведь, блядь, знаешь, что Олли не способен на это. — Это был первый раз, когда я увидела Бриа с новогодней ночи, и она лежала на больничной койке, все еще приходя в себя. Расхаживая взад-вперед перед ее кроватью, я была в отчаянии. Она была его единственной надеждой.

Бриа была так же шокирована, как и я.

— Мия… Я… Я пыталась сказать им. Я рассказала им все, что знаю. В одну минуту я пила, а в следующую проснулась здесь, в палате.

— Ты рассказала про Айзека? Что там был Оскар?

— Оскара там не было, Мия! — Мой желудок перевернулся на сто восемьдесят градусов, прежде чем подняться к горлу. — Да, я рассказала им о том, что Айзек был там… но я правда не думаю, что он изнасиловал бы меня. Особенно учитывая то, что я была готова заняться сексом с ним. Ты же знаешь. Он знал, что…

— Ты издеваешься надо мной, да? — Я положила две руки рядом с ней и наклонилась. — Я видела это своими собственными глазами, Бриа. Ты была на полу, голой и без сознания. Айзек изнасиловал тебя.

— Тогда почему ты ничего с этим не сделала? — усмехнулась она.

Я вскинула руки в воздух.

— Я не могла пошевелиться, иначе я бы тебе помогла!

В голове пронеслись воспоминания о том, как Оскар отшвырнул Бриа с дороги, как тряпичную куклу, и я не могла поверить, что Бриа была такой наивной. Старший брат снова подставил Олли. Это был идеальный план, но на этот раз у него была я.

Оттолкнувшись от больничной койки, я бросила последний взгляд на Бриа, которая лежала там разбитая и сломленная.

— Мне жаль, что это случилось с тобой, но ты знаешь, что Олли не сделал бы этого. Тебе нужно открыть глаза. Кто был единственным человеком, который пришел проведать тебя с тех пор, как ты здесь? Бьюсь об заклад, Айзек, блядь, ни разу сюда не приходил. — Выражение ее лица исказилось, и, хотя я не могла этого прочесть, я знала, что она безнадежна. Я повернулась и пошла прочь отсюда, направляясь прямо к комнате Олли.

Его вещи исчезли, как будто его никогда здесь и не было. Я рухнула на матрас и закрыла глаза. Ярость закипела во мне, и сначала я почувствовала ее в кулаке, когда впилась ногтями в ладони. Я вскочила с матраса, того самого матраса, на котором мы столько раз засыпали раньше. Того же матраса, на котором он мне читал. Того же матраса, на котором мы занимались сладкой любовью. Адреналин хлынул в мою кровь, я схватила край матраса и с криком швырнула его через всю комнату.

Я накрыла лицо руками и зарыдала. Мои ноги подкосились, и я рухнула на колени.

— Что Олли сделал тебе, чтобы заслужить это? — спросила я вслух, с отчаянием в голосе, сердце и душе. Неужели я настолько отчаялась, что обращалась к Богу? Я, должно быть, схожу с ума. Когда я покачала головой, крики только усилились, исходя из глубины живота. — Что, черт возьми, я вообще делаю… Ты никогда не слушал. Ты никогда не помогал. Мы твои маленькие игрушки, пока ты сидишь на своем троне и играешь жизнями людей. И знаешь что? Ты чертовски больной!

Опустив голову, мой взгляд упал на телефон Олли, лежащий передо мной рядом с «Дневником памяти». Должно быть, они были под матрасом.

Мои крики стихли, когда я взяла телефон дрожащей рукой. Он был включен, но у него оставалась только четверть батареи. Поднявшись на ноги, я засунула телефон в задний карман и подняла книгу с пола, прежде чем отправиться обратно в свою комнату.

Шел второй день без Олли. Вчерашний туман рассеялся, отрицание исчезло, но оно не забрало меня с собой. Я была в затруднительном положении и одинока, и все, о чем я могла думать, это то, через что он сейчас, должно быть, проходит. Где он? Был ли он все еще в кампусе?

Я закончила читать «Дневник памяти» и подумала, заметил ли Олли то же сходство в этой истории, что и я. Олли был тем, кто всегда возвращал меня к жизни, боролся за меня, будил меня, напоминал мне, как Ной напоминал Элли. Олли никогда ничего не делал без цели. Каждое слово, каждое действие, каждое движение было тщательно продумано. Он знал с тех пор, как мы впервые открыли эту книгу, что нужно сделать, чтобы найти меня в моих стенах. Он все это время знал, как это будет трудно, и все равно позволил себе любить меня.

Третий день был хуже предыдущего. Я поела, но только потому, что должна была оставаться сильной. Приняла душ и провела все воскресенье в библиотеке, потому что это было единственное место, где я могла чувствовать себя ближе всего к нему. Джейк и Алисия пытались поговорить со мной, но отсутствие Олли разрушило их жизнь не так сильно, как мою. Они не могли понять.

Зик был моей безмолвной опорой.

Это был первый день начала занятий, и утром я снова приняла душ, позавтракала и пошла на первый урок согласно новому расписанию на второй семестр. Коридоры гудели, люди толкали друг с друга, и я пробиралась обратно в свою комнату после второго урока, как вдруг меня вытащили из коридора и запихнули в подсобку.

Черные глаза впились в меня, Оскар загнал меня в угол. Лампочка, свисающая с потолка, раскачивалась взад-вперед, отбрасывая тени на его лицо.

— Привет, дорогая, — усмехнулся он, и на его лице появилась ухмылка. Если бы мне больше нечего было терять, я, возможно, испугалась бы, но я больше не боялась. Я знала, что это только вопрос времени, когда он попытается выманить меня и остаться со мной наедине. — Ты держала свой хорошенький ротик на замке? — Он провел пальцами по моим губам, делая шаг ближе.

— Я мало что помню. — Может, я и не была напугана, но мне надоело быть идиоткой.

— Какая жалость. Я собирался сделать тебе по-настоящему хорошо, пока мой младший брат не встал у нас на пути. Ублюдок сломал мне нос.

Я прикусила внутреннюю сторону щеки.

— Ты заслужил это.

Оскар улыбнулся.

— Правда? — В его черном сердце было зло, которое быстро исказило его улыбку, когда его глаза сузились. — Давай проясним одну вещь. Оливеру никогда не следовало брать то, что принадлежит мне. Он знал об этом.

— И поэтому ты накачал нас наркотиками? Чтобы забрать то, что принадлежит тебе, раз я не отдалась тебе добровольно?

— Я не накачивал тебя наркотиками. Это сделал Айзек.

— Ты изнасиловал Бриа? — Я знала, что он не делал этого, но мне нужно было заставить его говорить.

— Тебя это беспокоит, Мия? — Он обнял меня за спину, потянувшись к моей попке, но я быстро убрала его руку. — Ты ревнуешь?

— Немного. — Я слегка пожала плечами, когда Оскар расстегнул пуговицу на моих джинсах. — Так ты или Олли не прикасались к Бриа? Только Айзек? — Его нетерпеливая рука сжала мои джинсы. Я не вздрогнула. Все, чего я хотела — это его признания.

— Ты хочешь, чтобы я рассказал тебе, как трахнул эту маленькую шлюшку? Это заставит тебя хотеть меня еще больше?

— Я хочу знать правду.

Прежде чем Оскар успел стянуть с меня джинсы, я вытащила телефон из заднего кармана, включила запись и поставила его высоко на полку, чтобы он его не заметил.

— Я не хочу тебя после того, как ты был с Бриа.

Полуприкрытые глаза Оскара изучали мое лицо, он схватил меня за подбородок.

— Я, блядь, не прикасался к ней. Ваш Айзек сделал это, но для тебя… — Он попытался поцеловать меня, но я отстранилась.

— Что для меня? Что ты дал мне и что ты собирался сделать?

— Просто кое-что, что помогло бы тебе расслабиться. — Он улыбнулся, затем стянул с меня джинсы. — Видишь, ты слишком напряжена.

Ладно, теперь я начала бояться. Я получила то, что было нужно. Признание Оскара.

— Тебе нужно уходить, Оскар. — Я не могла убежать отсюда. Мне нужен был телефон. Я не могла оставить его включенным, иначе он разрядиться. Все это время я ждала, что он встретится со мной лицом к лицу, и этот момент настал. Я никогда не думала о том, что будет после его признания.

— Я заберу то, что ты мне должна. — Он отодвинул мои трусики одной рукой, и я плюнула ему в лицо.

— Я ни хрена тебе не должна.

Неожиданно он сильно ударил меня по голове, отчего мое лицо врезалось в полку. Я мгновенно прижала руку к лицу, где почувствовала боль от удара.

— Ты ударил меня, — прошептала я в шоке. Мужчина никогда раньше не бил меня, и внезапно я перестала чувствовать боль от этого. Я толкнула его в грудь, но он скрутил меня и впечатал лицом в другую стену.

Что-то накатило на меня, и я закричала во всю глотку, прежде чем Оскар зажал мне рот рукой. Я укусила его за пальцы и снова закричала, пока он снова не заткнул меня. Он навалился на меня всем своим весом, вжимая мое лицо в стену, и начал угрожать. Но теперь его слова были бессмысленны. Ему больше нечем было меня шантажировать. Олли был единственной картой, которая у него оставалась, но Олли ушел. Слезы полились из моих глаз, пока мои крики заглушала его рука.

Дверная ручка дернулась с другой стороны. Кто-то пытался войти. Все тело Оскара напряглось рядом со мной, он крепко сильнее зажал мой рот. Он подождал, пока наступит тишина, и тогда я почувствовала удар по затылку.

Была почти полночь, но гирлянды вокруг меня осветили небо раньше, чем фейерверк.

— Мия! — крикнул кто-то. — Ты можешь поверить, что мы здесь? Мы в гребаном Лондоне! С Новым годом, детка! — Девушка протянула мне напиток, жидкость выплеснулась через край на булыжную мостовую подо мной. Мое внимание привлекли мои ногти со свежим маникюром. Они были розовыми.

— Мия, ну же. Уже почти полночь. — Счастливая девушка с большими карими глазами и каштановыми волосами схватила меня за руку и потащила вниз по тропинке. Вокруг нас шумели люди. Улыбающиеся лица, огни, колесо обозрения. От свежего зимнего воздуха у меня перехватило дыхание, когда мы бежали по улице. Смех, музыка и разговоры сливались воедино, а эта счастливая девушка кричала, перекрикивая ветер и шум.

— Мы почти на месте! — Мы остановились у кромки воды, когда запахи лодочного топлива, соленого океана и жареной пищи наполнили мой нос.

Я перегнулась через перила и посмотрела вниз, на черную воду, как вдруг над головой взорвался фейерверк. Отражение цветов растеклось по поверхности черного океана, и я подняла голову, когда огни с шипением превратились в водопады, рассыпающиеся каскадом в ночное небо. Фейерверк потускнел, оставив след дыма, прежде чем его место заняли новые цвета.

— Красиво, — произнес медленный, глубокий голос рядом со мной. Я повернула голову, чтобы увидеть ярко-зеленые глаза — глаза более пленительные, чем фейерверк. Все мое тело повернулось к нему. Он скрестил руки на перилах, и облокотился на них, но его голова повернулась ко мне с благоговейной ухмылкой. На нем были выцветшие и порванные на коленях джинсы, идеально облегавшие его тело, белая толстовка, черные Converse.

Я снова встретилась с его глазами.

— Да, это так, — прошептала я.

Парень покачал головой и усмехнулся.

— Нет, любимая. Я говорил не о фейерверке. — Жар прилил к моим щекам, когда он повернулся ко мне и наклонился к моему лицу. — Скажи мне свое имя.

— Мия, — машинально ответила я, не понимая, что только что сказала, поскольку забыла обо всем на свете.

Парень протянул ладонь. Я потянулась, чтобы пожать ее, но вместо этого он схватил меня за руку и развернул, а затем прижал спиной к своей груди. Его руки вернулись к перилам, когда он заключил меня в клетку, но я не возражала. Он не испугал меня. Теперь я наконец-то была дома.

Он прижался своей головой к моей и прошептал:

— Я Олли. Ты знаешь, что сегодня за ночь, Мия?

— Новогодняя? — Мой ответ был правильным, но я чувствовала себя глупо, сказав это.

— Сегодня ночь, о которой мы будем рассказывать нашим детям. Ночь, когда моя жизнь изменилась навсегда.

Я с облегчением улыбнулась, когда вдалеке с чартерного катера вылетел еще один фейерверк. Мои глаза следили за ракетой, поднимающейся в небо, и как только над нами вспыхнули цвета, порыв ветра ударил меня в лицо. Олли притянул меня ближе к себе, обхватив своими длинными руками, чтобы согреть. От него пахло ностальгией и морским бризом с легким привкусом одеколона. Я закрыла глаза, чтобы насладиться этим моментом.

— Нет, Мия. Теперь ты можешь открыть глаза.

— Мия, проснись. Открой глаза. — Распахнув глаза, и я увидела медсестру, нависшую надо мной с фонариком, направленным прямо мне в глаза. Я прищурилась от света, когда она сказала: — О, хорошо. Теперь следи за моими пальцами.

Медсестра держала палец между нами и двигала им из стороны в сторону. Я сделала так, как мне сказали, все еще не понимая, где я нахожусь и что происходит.

Она одновременно опустила палец и голову.

— Ты помнишь, что произошло?

Мои глаза быстро заморгали.

— Олли, — сказала я. Оскар. Телефон. С помощью медсестры я поднялась на ноги.

Медсестра осмотрела меня с ног до головы.

— Тебе придется пойти со мной в отделение.

Я посмотрела вниз и увидела, что мои джинсы спущены до лодыжек. Покачав головой, я потянулась за телефоном и выдохнула, когда почувствовала его под своими пальцами.

— Пожалуйста, мне нужно увидеть Линча. Это важно.

— Тебе определенно придется поговорить с деканом, дорогая, — объяснила она, натягивая на меня штаны, и я сжала телефон в руке.