Останься со мной

Глава 4

“Моменты не исчезают, они утопают и воплощаются в тебе.“

— Оливер Мастерс

Время остановилось в Долоре. Официально я пробыла здесь неделю, и все, включая меня, бесцельно ходили из одного класса в другой как в тумане, а секунды казались часами.

Единственное разнообразие я получала от Оскара, стажера, который приходил по вторникам и четвергам, чтобы отдать письма и бесполезные деньги, присланные моим отцом.

Единственной целью секса с Оскаром было скоротать время и позволить мне взять контроль над своим рутинным графиком. В старшей школе меня называли разными именами. Шлюха. Дрянь. Потаскуха. Скажите любое другое прозвище в этом роде — и я отвечу вам, что меня так уже называли. Это никогда не волновало меня, но убивало уверенность других девочек. Например, мою единственную, так называемую, знакомую в старшей школе — Сару — это практически уничтожило.

Однажды я услышала плач в туалетной кабинке позади себя. Я попыталась не обращать на это внимания, но плач только усилился. Закатив глаза, я толкнула ногой дверь кабинки, чтобы посмотреть, заперта ли она — так и оказалось.

Простонав, я сказала:

— Пожалуйста, ради бога, перестань плакать.

Но она не перестала.

— Открой эту чертову дверь, — сказала я, не понимая, почему меня это раздражает. Я лишь хотела, чтобы наступила тишина.

Замок щелкнул, и дверь распахнулась. На унитазе — слава богу, штаны были одеты — сидела пухленькая девушка со светлыми волосами и большими голубыми глазами. Ее залитое слезами лицо было красным. Она молча посмотрела на меня.

— Почему ты плачешь? — спросила я ее.

Она попыталась отдышаться, ее глаза и нос уткнулись в ладони.

— Я совершила ошибку. — Ее голос ее дрожал, я едва расслышала ее слова.

Я облокотилась на дверь, неуверенная в том, хватит ли мне моральных сил принять в этом участие. У меня не было сочувствия к этой девушке. И честно говоря, было абсолютно наплевать почему она плачет, мне просто было скучно и любопытно.

— Что ты натворила?

Она закусила губу, чтобы унять дрожь.

— Я переспала с Треем Салливаном.

Воздух резко вышел из моего носа, и я издала легкий смешок.

— Дай угадаю, и он всем растрепал? — Она кивнула головой, еще одна слеза упала с ее щеки, и я продолжила: — И теперь Мэллори и вся её шайка делают это? Слатшеймят тебя? (Прим. ред.: Слатшейминг — осуждения девушек и женщин, которые, по чьему-то мнению, выглядят или ведут себя излишне раскованно, сексуально и вызывающе).

Она снова кивнула.

— Ты часто трахаешься?

Девушка сузила глаза, словно мой вопрос был оскорбительным.

— Эй, я тоже люблю трахаться. Я была с Треем и его микрочленом. Можешь быть со мной честной.

Ее плечи расслабились и слезы наконец остановились.

— Я не знаю почему я это сделала… Думаю, мне просто понравилось внимание.

Выдохнув, я прислонилась к кабинке и скрестила руки на груди.

— Позволь мне кое-что тебе рассказать. Единственный человек, из-за которого ты должна беспокоиться — это ты сама. Если секс с другим человеком делает тебя счастливой, заставляет чувствовать себя хорошо, то какая разница, что думают остальные? В этом и есть проблема людей в наши дни: каждый хочет унижать других из-за собственной неуверенности в себе. Так что, когда кто-то называет тебя шлюхой, на самом деле они говорят: «Чувак-Приятель-Подруга, хотелось бы и мне так уживаться со своей сексуальностью». Если кто-то назовет тебя потаскухой, это значит, что на самом деле они говорят: «Я чертовски завидую, потому что не могу испытать это на себе».

Глаза девушки расширились, а улыбка стала шире.

— Ты правда так считаешь?

— Я это знаю. Доказано, что одинокие девушки, занимающиеся случайным сексом с несколькими партнерами, больше уверены в себе и своем теле. Подумай сама, если не веришь мне. У них также есть более высокие стандарты, когда они готовы вступить в отношения. Я не говорю тебе идти и спать со всеми подряд. Все, что я хочу сказать, это то, что такие девушки, как Мэллори, и парни, подобные Трею, не уверены в себе. — Я пожала плечами. — Никто не имеет права оскорблять то, чего не может понять, и нельзя тратить слезы на эти мелочи.

Девушка хихикнула, а я вздрогнула.

— Ты невероятная… — Она улыбнулась. — Как тебя зовут?

— Мия.

— Сара, — сказала она, указывая на себя. — Я думаю, нам нужно стать друзьями, Мия.

Я заставила себя улыбнуться в ответ.

— Я не увлекаюсь всякими «дружескими» делами.

— А чем ты увлекаешься?

— Мужчинами, которые могут предложить больше, чем микропенис, для начала.

Мы обе рассмеялись, и я бы никогда никому в этом не призналась, но это был единственный раз, когда я была искренне милой с кем-то.

Джейк был единственным, кого я не могла избегать, потому что он не понимал намеков. Он был похож на надоедливую собаку, ищущую кость, и я могла избавиться от него только на некоторое время. Он не был таким уж плохим, но это не означало, что я собираюсь поддерживать с ним связь после Долора. Каждый день он умолял меня присоединиться к его друзьям на полуночную встречу, и каждый день я отказывалась.

До сегодняшнего вечера.

У меня сложилось впечатление, что он будет продолжать преследовать меня пока я не соглашусь. Кроме того, скука съедала меня заживо изнутри, и я подумала, что будет куда лучше пойти туда, чем читать книгу, которую дала мне доктор Конвей на прошлой неделе.

Двери автоматически закрылись. Стэнли закончил свой вечерний обход. Наступила полночь, и я расхаживала по своей маленькой комнате в своих фланелевых пижамных шортах и простой белой футболке, отговаривая себя в самую последнюю минуту. Кого я обманываю? Вытворять такую херню было моим вторым именем. Моя голова откинулась назад, чтобы увидеть вентиляционное отверстие, достаточно большое, чтобы вместить мое тело, но я понятия не имела, как до него добраться.

Письменный стол был нетяжелым. Я передвинула свою кровать в центр комнаты и каким-то образом сумела поднять на нее стол, прежде чем взобраться наверх. Стоя над своей импровизированной горой, я толкнула вентиляционное отверстие и обнаружила, что болты уже были откручены. Клянусь, если наверху будет мертвое тело, у меня в руках будут две головы: трупа и Джейка — по одной для каждой.

Отчетливый звук хихиканья Джейка эхом разнесся по лабиринту на потолке. Сумев проползти четыре блока влево, я добралась до отверстия, где проходила вечеринка. Высунув голову, я увидела внизу кудрявые волосы Алисии.

Алисия указала вверх, когда заметила меня.

— Не может быть! — Она отошла в сторону. — Кто-нибудь помогите ей, а?

Под вентиляционным отверстием появился Олли в черной футболке, спортивных штанах и с улыбкой, достигшей его необыкновенных зеленых глаз.

— Спускайся, красавица, — позвал он, и я просунула ноги в дыру. — Я держу тебя. — Его пальцы сомкнулись вокруг моих лодыжек, прежде чем руки скользнули вверх по моим бедрам и продолжали тянуть меня вниз, пока ноги не коснулись пола. Его руки задержались на моей талии, не желая прерывать связь.

— Давно пора, — прошептал он, изучая мое лицо, затем взял мою руку и поднял ее высоко над головой. — Народ, это Мия.

— Мия! — Группа людей повторила приветствие, и Олли посмотрел на меня, когда наши руки опустились между нами. Его рот снова изогнулся в улыбке. — Добро пожаловать в мою скромную обитель.

Мой взгляд упал на Джейка, сидевшего на полу в красном комбинезоне и с довольной улыбкой.

Да, гребаный комбинезон — с леденцами в виде карамельной трости, я не могла не отметить.

В комнате Олли почти не было мебели. Ни стола, ни стула, ни кровати. Только матрас на полу и его одежда в куче, спрятанная в углу рядом с ним. Как, черт возьми, я смогу выбраться отсюда?

— Ты уже знакома с Джейком и Алисией. Это Бриа, — представил Олли протянув руку в сторону девушки со стрижкой пикси, сидящую на полу. — А это мой приятель Айзек. — Олли похлопал Миднайта по груди рядом с собой. Тот самый парень, с которым он разговаривал в столовой.

Айзек был без рубашки, демонстрируя свои от природы загорелые и подтянутые мышцы, и вел себя развязнее, чем раньше. И я сразу поняла, что мы могли бы безобидно повеселиться вместе.

Зеленые глаза Олли снова посмотрели на меня.

— Присаживайся. Расскажи нам свою историю.

Все остальные заняли свои места либо на матрасе, либо на полу, а я села рядом с Олли на пол поверх одеяла.

— Я бы не хотела. — Всю свою открытость я берегла для доктора Конвей и групповой терапии. По крайней мере, у них были лицензии, в отличие от сверстников, сидящих передо мной, которым не могло быть больше двадцати одного года. У них были свои проблемы, свои собственные суждения и свое мнение. Все эти детишки хотели чего-нибудь, что могло бы отвлечь их умы от их собственной сложной жизни.

— Мы все здесь неудачники, Мия. Дай нам пищу для разговоров, — умоляла Бриа, подтверждая этим мою точку зрения.

— Проблемы с гневом? Правонарушительница? Психопатка? — Айзек замолчал.

Пять пар встревоженных глаз смотрели на меня.

— Я убила свою мать, — соврала я, и в комнате воцарилась тишина, пока компания переглядывалась между друг другом. Возможно, я не убила её в прямом смысле, но я определенно сыграла свою роль в ее смерти.

— Черт, — выдохнул Олли, потянувшись в карман.

Айзек протянул руку.

— Плати, Мастерс.

Мои глаза широко распахнулись, когда я наблюдала за процессом обмена валюты.

— Вы шутите. Вы, ребята, заключили пари? Затащить меня сюда было для вас всего лишь игрой?

— Расслабься, дорогая, — сказал Айзек, кладя свой выигрыш в карман. — Не принимай это на свой счет.

Группа разразилась разговором, в то время как я сидела, испытывая дискомфорт. Во-первых, я бы не отнесла ни одного из них к такому месту, как это. Джейк был слабаком, это было видно по тому, как он опирался на Алисию в поисках социальной поддержки. И я признаю, она была крута. Она не терпела насмешек со стороны Бриа и высказала ей это дерьмо в лицо. Алисия была красивой. Кожа у нее была гладкая и смуглая, глаза цвета лесного ореха, а овальное лицо обрамляли густые черные локоны. Но вишенкой на торте стала драгоценная родинка на ее щеке. Если бы я только увлекалась девушками…

Бриа, с другой стороны, изображала себя сексуальной девушкой в укороченной футболке и без лифчика. Я не осуждала ее. Что угодно, лишь бы она чувствовала себя на высоте. Она ловила моменты, чтобы изменить свое положение, ее голова металась между Айзеком и Олли, отслеживая то, как они смотрят на нее, и смотрят ли они вообще. У нее было красивое тело, маленькая задорная грудь и длинный соблазнительный торс. Но стоило ей открыть рот, как кривые зубы и надоедливый голос разрушали весь ее образ. Айзек действительно приметил едва заметные движения Бриа. Было интересно смотреть на то, как каждый раз, когда она откидывалась назад и рубашка поднималась выше, он откидывался назад и чесал кончик носа большим и указательным пальцами, думая, что это скроет его мысли.

Теперь Олли всем телом повернулся ко мне, и я подумала, было ли это из-за того, чтобы избежать язык тела Бриа, или потому что я ему нравлюсь.

Это могло быть что угодно.

Я никогда не говорила, что умею читать мысли.

Даже несмотря на то, что мне не нравились люди и я пыталась избегать разговоров, я была великолепна в чтении людей. Мой отец отказывался смотреть со мной фильмы, так как я всегда могла назвать убийцу или предсказать концовку, но именно в таких ситуациях у меня было преимущество. После стольких лет изучения человеческого поведения, сюрпризы были исключением. Поступки мужчин были ожидаемыми, а реакции женщин предсказуемыми.

Возьмем, например, стажера Оскара. В тот момент, когда я открыла дверь, я знала, что он подчинится мне — по тому, как расширились его глаза, когда он прислонился к дверному косяку. Это было так типично. Сначала он не поверил в мои намерения, пока я не разделась перед ним. Он мог сказать нет, он мог уйти, но он этого не сделал.

Олли вытащил из кучи вещей бутылку водки, и лица у всех просияли.

— А теперь самое интересное, — он помахал бутылкой из стороны в сторону и вернулся ко мне.

— Серьезно? Как тебе удалось пронести спиртное? — Возможно, у Олли были связи.

На его лице появилась кривая улыбка, и он подмигнул мне. Олли провел свободной рукой по лбу и по густому каштановому беспорядку на голове.

— Кто-то готов хорошо провести время, да?

Алкоголь и я никогда не были совместимы. Обычно люди поддаются наслаждению алкоголем, чтобы заглушать их эмоции, но на меня это производило противоположный эффект. Подозреваю, что с алкоголем внутри я начинала что-то чувствовать. Я сделала глоток, прозрачная жидкость с шипением хлынула мне в горло и обожгла грудь, я передала бутылку Джейку, который был рядом со мной.

Бутылка продолжала передаваться по нашему беспорядочному кругу.

— У нас есть только одно правило, — сказала мне Алисия из круга, как только бутылка дошла до нее.

— Да? И какое же?

— Никаких оскорбленных чувств. Все, что происходит в этой комнате, остается в этой комнате, — ответил Джейк.

Никаких чувств? Идеально.

Я кивнула в знак согласия, радуясь, что не нахожусь в комнате с кучкой маленьких стерв.

Примерно через час подшучиваний, когда каждый выпил свою долю водки, я впервые, наконец, смогла насладиться кайфом и это казалось вечностью. Я не нуждалась в кайфе, или в чем-то таком, но это действительно помогало в неловких ситуациях, таких как эта. Я лишь надеялась, что после того, как побочные эффекты эйфории утихнут, паралич моих чувств не ударит по мне в десять раз сильнее, чем это бывало раньше.

Жизнь без эмоций была легкой: выход из стимулированного эмоционального состояния был трудным — как у наркомана, пытающегося протрезветь. Алкоголь и наркотики заставляют меня чувствовать, и если я не буду осторожна, то эта ночь закончится плохо.

Негромкая музыка заполняла откуда-то комнату, я посмотрела на колени Олли и увидела старую модель iPhone. Я не хотела беспокоить его вопросами, и, если честно, не хотела знать ответы на них. Он мог выкатить аппарат для изготовления попкорна, и я бы этому не удивилась. При условии, что он бы поделился со мной и сделал мое время здесь немного приятным.

Бриа почувствовав себя хорошо, встала на ноги. Ее бедра качались взад-вперед, когда она подняла руки над головой. Нижняя часть ее груди выглядывала из-под короткой рубашки. Она втянула губы и оглядела комнату, чтобы увидеть, обращают ли на нее внимание мальчики. Проследив за ее взглядом, я поймала Айзека, прикусывающего нижнюю губу с края матраса. Я взглянула направо, и глаза Олли встретились с моими, уголки его губ приподнялись.

Температура повышалась. Одна комната, много людей и эта ямочка на щеке.

— Давай, Мия, — взмолилась Бриа, поманив меня пальцем. — Давай, потанцуй со мной.

Помахав перед собой рукой, я сказала:

— Нет, я не танцую. — Единственный танец, который я танцевала, был в моей комнате наедине.

Олли склонил голову в мою сторону и поднял бровь.

— Чего ты боишься?

— Я ничего не боюсь. Я просто не танцую.

Айзек встал и присоединился к Бриа. Ее тело терлось о его таз под электронную музыку, а его безрассудные руки сжимали ее бока.

— Я думала ты и Бриа вместе, — небрежно сказала я, глядя на Олли. Я знала, что это не так, но мне было любопытно увидеть реакцию каждого на эту мысль.

Джейк и Алисия рассмеялись, в то время как Олли покачал головой.

— Нет, определенно нет, — сказал Олли сквозь недоверчивый смешок.

— В Долоре не может быть отношений, — добавил Джейк.

Улыбка Алисии быстро исчезла, и она переключила свое внимание на танцующих Бриа и Айзека.

— В самом деле? Отношения запрещены?

Джейк наклонился:

— О, против этого нет никаких правил… Но поверь, если я расскажу, то тебе точно этого не захочется.

— И почему же это? — Я не люблю, когда люди говорят мне о том, что я могу и не могу делать, даже если отношения были в самом низу моего списка.

Алисия, Джейк и Олли переглянулись, пока Олли снова не повернулся ко мне.

— Долгая история на другой день.

— Итак, откуда ты? — Алисия быстро сменила тему, в то время как Бриа подняла руки и обвила ими шею Айзека. Ее короткая футболка задралась выше, почти показывая соски. Айзек провел рукой с бедра до ее груди и схватил немного, лаская под тонкой тканью.

Я поморщилась, а Бриа застонала, не сводя глаз с Олли, но тот ничего не замечал, прокручивая музыку на телефоне.

Через несколько секунд тисканья, Бриа повернулась и поцеловала Айзека. Я не говорю о невинном поцелуе. Нет. Это была борьба двух языков, обмен слюнями, маниакальный поцелуй, и я совершенно забыла о вопросе Алисии.

— Я…эм… — я резко отвела голову от двоих, слившихся губами, и вернулась к Алисии. — Я из П.А.

— П.А?

— Пенсильвания. — Я сделала еще глоток водки, когда Джейк встал. Он направился к Айзеку и Бриа, закусив нижнюю губу.

Они начали танцевать втроем. Ну, я бы не использовала термин «танец». Я даже не знала, какой термин использовать, чтобы объяснить то, что они делали. Они выглядели как трое млекопитающих в Антарктиде, которые борются за тепло.

Алисия и я перебрасывались неуместными вопросами, чтобы скоротать время, и, наконец, идеальное количество выпитого достигло того уровня, чтобы я чувствовала себя хорошо, но недостаточно, чтобы учувствовать в трении трех голодных животных.

Наш разговор каким-то образом перешел с «21 вопроса» * на смех по поводу охранника Стэнли. Олли сидел, выставив перед собой длинные ноги и скрестив лодыжки, опираясь на руки за спиной и внимательно слушая. Его тяжелый взгляд остановился на мне, когда я снова обратила внимание на зрелище с Айзеком, Джейком и танцующей потной Бриа. *(Прим. ред.: Двадцать один вопрос — игра, цель которой задать собеседнику или компании 21 вопрос, на который нужно ответить честно).

— Ну же, Олли. Здесь есть местечко и для тебя, — заныла Бриа. Олли покачал головой, а Бриа сделала надутое лицо. — Хотя бы раз в жизни повеселись немного.

— Чего ты боишься, Олли? — насмешливо спросила я, толкнув его в плечо.

На его лице расцвела нервная улыбка, и появилась та самая очаровательная ямочка.

— Этого. — Он кивнул в сторону Бриа. — Я боюсь этого, чем бы оно ни было, и того, во что это в конце концов может превратиться. Это не моя стихия.

Бриа притянула лицо Джейка к себе, и они поцеловались. У меня чуть глаза из орбит не вылезли.

— Я думала, что он гей, — прошептала я Алисии.

Олли во второй раз за ночь посмотрел на «млекопитающих».

— Так и есть, — просто сказал он.

Во что я черт возьми вляпалась?

Алисия пожала плечами, прежде чем встать, чтобы присоединиться к остальным трем, оставив меня на полу наедине с Олли.

— Что насчет тебя? — спросил Олли.

— Что насчет меня?

— Ты из тех девушек, которые любят веселиться, или из тех, кто сидит и наблюдает, как все развлекаются?

— Я не знаю… ни… ни то, ни другое. — Я вздохнула. — Обычно я не пью, так что, полагаю, сегодняшняя выпивка — мой способ расслабиться.

Олли улыбнулся и оперся на локоть.

— Почему ты не пьешь?

— Потому что мне нравится держать все под контролем, и я не хочу в конечном итоге вытворять такие вещи. — Я указала на Бриа, целующуюся с Айзеком. — Я даже не целуюсь. Я спала с кем попало, но целовалась всего немного — меньше, чем я могу сосчитать по пальцам одной руки. Это слишком личное.

Олли поднял одну бровь

— Ты хочешь мне сказать, что поцелуй — это более личное, чем секс?

— Да, как психологи, так и ученые могут доказать, что поцелуи более интимны, чем секс.

Олли попытался сдержать свои губы, но сквозь них вырвался слабый смешок.

— Смейся сколько хочешь, но это правда. Ты когда-нибудь смотрел «Красотку»? — улыбка сошла с его лица, и он покачал головой. — Это фильм о проститутке, которая встречает мужчину. У них есть секс, но также есть и договоренность не целоваться. Но в конце концов они это делают, и как только это случается, все меняется.

— Чушь собачья, — сказал он мне. — Мне кажется ты просто не встретила того человека, который бы доказал тебе обратное, — он с вызовом поднял бровь.

Я глянула на остальных четырех танцующих, погруженных в музыку и с алкоголем в венах, и решила, что мне надоело быть скучной. Я приподнялась на коленках и села так перед ним. Он облокотился назад на свои ладони, поддерживая свою верхнюю половину, и выражение его лица изменилось.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Не переживай. Я не хочу тебя целовать… Я просто хочу доказать тебе кое-что. — Внезапный прилив адреналина резко обрушился на меня.

Рот Олли слегка приоткрылся, прежде чем он кивнул. Он прочистил горло.

— Хорошо.

Оседлав его колени, я столкнулась с ним, он поднял руки и наклонился вперед. Олли положил руки мне на поясницу и притянул ближе к себе. Теперь наши лица были всего в нескольких дюймах друг от друга. Я старалась избегать зрительного контакта. Я об этом не подумала. О чем я вообще думала? Зачем я снова это делала? Мой рот открылся, чтобы что-то сказать, но ничего не вышло, так как все остальное вокруг нас расплылось.

Затем мои глаза беспомощно встретились с его, и меня охватило внезапное спокойствие. Он удерживал мой взгляд, когда пересек невидимый барьер к тому, что пряталось внутри меня. Мой рот шевельнулся, и я не узнавала собственных слов:

— Твое желание посмотреть мне в глаза прямо сейчас намного сильнее, чем мысли о сексе, хотя ты только что прикоснулся ко мне и посадил на свои колени. — Мои пальцы нашли его теплые руки, и он на мгновение закрыл глаза от внезапного прикосновения. — В данный момент ты не хочешь секса. Ты хочешь чего-то гораздо большего, чего-то более глубокого. Все, что ты хочешь, это чувствовать себя рядом со мной. Ты хочешь вдохнуть мой запах, вдохнуть мое дыхание…

— Откуда ты знаешь, что я хочу? — спросил Олли дрогнувшим голосом. Он продолжал оставаться неподвижным. Его руки лежали на моих бедрах, а ладони так и не сдвинулись со своего места на моей спине.

— Потому что я сижу на тебе, а ты боишься пошевелиться. Я удивлена, что ты в состоянии говорить, раз ты едва смог произнести это предложение.

Губа Олли дернулась, но его глаза не сводили с меня глаз.

Я продолжила:

— Ты уже потерял бдительность, потому что я вижу это в твоих глазах. Но ты все еще боишься, что я не приму тебя, потому что слышу тревогу в твоем дыхании. Но ты не отвернулся, потому что уже принял меня целиком, и ожидание того, что это взаимно, стоит каждой мучительной секунды.

Взгляд Олли упал с моих глаз на мой рот. Он облизал свои губы. Мое сердце колотилось. Его пальцы скользнули под мою рубашку сзади, пока не нашли голую кожу. Я глубоко вдохнула, когда он выдохнул. Его пальцы скользнули по моей спине, пока ладони не легли на мои бока. Это ощущалось так правильно, хотя не должно было — это не должно было ощущаться вообще никак. Он прижался лбом к моему, и его грудь неравномерно вздымалась и опускалась.

— И я не могу тебя поцеловать? — От его шепота на моих губах по коже пробежала дрожь.

Я покачала головой, и он закрыл глаза.

— Обычно поцелуй увеличивает привязанность между обеими сторонами. Это единственный сексуальный акт, который позволяет обоим людям в равной степени быть охваченными одними и теми же, невероятно чувствительными частями тела — губами. Губы имеют самый тонкий слой кожи на теле, наряду с языком. Если ты действительно хочешь установить с кем-то связь — разумом, телом и душой, тогда поцелуи помогут тебе в этом. Но не секс.

Было только два звука: мой пульс и его прерывистое дыхание.

— Мы не можем поцеловаться, Олли. Сейчас мы оба понимаем, что между нами определенная химия, и если мы продвинемся дальше — к поцелуям, — то ты влюбишься в меня. — Я пожала плечами. — Это наука.

У меня перехватило дыхание, когда в его зеленых глазах вспыхнула уязвимость, которую я раньше в нем не замечала. Его искренность заставила ледяную глыбу в моей груди биться о грудную клетку. Звуки в комнате становились все более отдалёнными, пока я изо всех сил пыталась отстоять свою точку зрения во всём этом. Я чувствовала запах мятной жвачки у него во рту и пыталась подобрать слова.

Что угодно, Мия. Скажи что угодно.

— Теперь ты мне веришь? — прошептала я.

Олли сглотнул. Олли облизал губы. Олли кивнул. И я попыталась встать с его колен, но он остановил меня.

— Не надо, — сказал он, или умолял я не могла сказать точно. — Теперь моя очередь. — Его глаза встретились с моими. — Я не совсем понимаю твою потребность в чрезмерном анализе ситуации или обращении к науке, чтобы оправдать то, как ты смотришь на меня через всю столовую. И поверь мне, я это заметил. Но иногда нужно отпустить всё и позволить моментам происходить так, как им суждено.

— Предначертано? — У меня пересохло во рту, и я была удивлена, что мой голос не дрожал от его напряженности.

— Да, такие моменты должны происходить, а ты борешься с ними. Посмотри, что это делает с нами. Можешь представить, на что будет похож наш поцелуй? — Он поднес большой палец к моей нижней губе и провел им по всей поверхности. Одно простое прикосновение, и все мое тело затрепетало. — Мия, после всего, что ты сказала, объясни мне, почему я не должен хотя бы попытаться.

— Потому что… — Я теряю контроль. — Потому что у меня есть правила.

Его брови опустились, и он откинул голову назад.

— Правила? У тебя есть еще правила?

— Да, мое «Не позволяй парню влюбиться в себя» правило. Это опасное положение для тебя, и это для твоего же блага. — Я встала с его колен, взяв с собой плеер.

В попытке успокоить свои нервы от того, что только что произошло, я упала животом на матрас и просмотрела его музыку. Алкоголь сумел вызвать момент рецидива, и мне пришлось держаться подальше от спиртного до конца ночи. Я начинала чувствовать что-то только под воздействием алкоголя, и я ненавидела это чувство. Ощущение, будто мои руки связаны за спиной, а дюжина винтовок направлена на меня, в то время как я стою в пустынном поле. Беззащитная мишень, ожидающая открытого огня, способного уничтожить меня за считанные секунды. Только это бы меня не убило. По крайней мере, не так, как я хотела.

Мой взгляд скользнул с пола на Олли, который теперь лежал спиной на полу, лицом к потолку. Он встретился со мной глазами и вздохнул.

— Почему у меня такое чувство, будто ты только что забрала у меня что-то? — Его тон был низким и сдержанным.

— Ты пьян. В конце концов это пройдет. — Я была в этом уверена, но он закрыл глаза и отрицательно покачал головой. Переведя внимание обратно на плеер передо мной, я сменила музыку на единственную песню, которая, казалось, подходила для данного момента. Я нажала на «Feel for Me» исполнителя по имени Фой Вэнс, которого не узнала. Из маленького динамика доносилась красивая акустическая гитара, а остальные застонали, потеряв желание танцевать, но мне было все равно.

В конце концов все утихли, растянувшись на полу. Их разговоры превратились в белый шум на заднем фоне, я легла на живот, подперев голову сложенными руками, и посмотрела на Олли, лежащего на полу. Его зеленые глаза не оставляли меня в покое, пока я расслаблялась в подвыпившем состоянии, словно впадая в транс.

— Хороший выбор песни, — сказал он, когда мы уставились друг на друга. — Знаешь, наука ошибается.

— Наука никогда не ошибается.

Он повернулся на бок ко мне лицом и подложил ладонь под голову.

— Есть более сильные понятия, которые не может постичь даже наука, — сказал он, и я понятия не имела, что он имел в виду. Мой мозг не функционировал должным образом.

Олли сложил обе руки под голову и после этого замолчал. Я не могла оторваться от неподвижности его зеленых глаз, в то время как комната вокруг нас закружилась. Смех и болтовню перекрывал хриплый голос Фоя Вэнса. Слова его песни лились из динамика так, словно предназначался для моих ушей. Привлекательность Олли держала меня взаперти, или Фой — я уже не могла сказать точно.

— Совпадение… — я громко вздохнула.

— Какое совпадение, красавица? — спросил Олли, и песня сменилась на другую.

— Ты, я, Фой, водка, Долор, эта страна…всё это, — я даже не понимала собственных слов, когда они вытекали из моего рта. В них не было никакого смысла, и я попыталась поднять голову, но гравитация была неумолима.

— Есть ли наука, подтверждающая данное совпадение? — Тон Олли был искренним, но усмешка на его лице говорила об обратном.

— Наука и совпадения не связаны.