Отец Иоанн Кронштадтский

Любовь к людям отца Иоанна

Сознавая в себе и других такое могущественное зло, не говоря уже о болезнях и иных бедствиях людей, о.Иоанн со всей силой своей пламенной веры бросился в это море человеческих страданий. О грехе мы говорили. Но этого было мало о.Иоанну: он хотел не о душе лишь своей заботиться, а о всех людях, об их избавлении от земных бедствий, – духовных, но непременно – и телесных. Конечно, его огорчали и духовные несчастия, но беспокоили и земные: бедность, несчастия, скорби. Он не мог не откликнуться на них.

И не потому, что сам испытал бедное состояние семьи, из которой вышел, – семейное положение сельского причетника (дьячка): но в особенности потому, что был религиозным человеком. Все люди были ему братьями и сестрами – по Богу. Все люди были для него близкими потому, что в Христовой Церкви люди были чадами Христа, членами одного тела Церкви, под Единым Главою Спасителем, Распятым за всех. И поэтому любовь к людям неразрывно была у о.Иоанна связана с его верою, с любовью к Богу, с борьбою против греха и диавола. Если ты любишь Бога, то непременно начинай это с любви к ближнему; иначе может быть односторонний самообман.

В жизнеописаниях его почти всегда рассказывается о случаях посещения бедных и несчастных семей. Конечно, таких случаев было множество, и они остались в неизвестности. Да люди уж привыкли к такому равнодушию соседей, а особенно – зажиточного городского духовенства и богачей. И поэтому не требовали уж внимания к себе: мол, «изба с краю, никого не знаю», – сложилась и такая пословица. Мы все стали чужими друг другу. Мы – то есть «имущественные люди», – как говорил о себе и о других подобных зажиточных горожанах о.Иоанн. И поэтому, когда молодой новый священник стал посещать подвалы и чердаки бедноты, то скоро стали об этом говорить в городе Кронштадте. Та же беднота и стала об этом говорить; но не одна она, а и другие несчастные. И вот какой случай сообщается почти всегда в жизнеописаниях молодого батюшки. Я его выпишу из готовой книги: «Два дня в Кронштадте», хотя и сей студент духовной академии взял его уже из другой книги об о.Иоанне. «Однажды о.Иоанн только что вернулся домой, после бесчисленных визитов к больным и страждущим. Перед домом, по обыкновению, его поджидала толпа нищих, чтобы получить от него подаяние. Добрый пастырь раздал все. Он оставил у себя только 20 копеек на пароход, чтобы иметь возможность ехать в Ораниенбаум к трудно больному. 20 копеек он оставил у себя потому, что дома не нашлось бы у него этих денег.

Едва он вошел в свою скромную комнату, как услышал в прихожей шум и громкий разговор. Не снимая верхней одежды, о.Иоанн вернулся в прихожую. Оказалось, какая-то женщина здесь с громкими рыданиями просила пустить ее к Батюшке. «Пусть подождет! – говорит о.Иоанну жена. – Ведь ты с 5-ти часов утра ходил голодный, измученный. Пообедай, отдохни». «Погоди, я спрошу: чего она хочет?» «Спаси нас, отец, – молила она, – у меня муж умирает: пятеро детей, второй день не ели. Я сама едва хожу. Одна надежда на тебя! «Пойдем к тебе! – ласково ответил о.Иоанн, поднимая с пола плачущую женщину. Господь тебе поможет!» И о.Иоанн, совершенно забыв о своем обеде и своей усталости, вышел из дому вместе с женщиной, по направлению к ее бедной квартире. «Вот тебе 20 копеек. Зайди в лавку; купи хлеба и яиц. Больше у меня нет». Придя в квартиру этой женщины, он нашел здесь картину страшной нищеты. Умирающий муж смотрел безжизненно-остановившимися глазами и не шевелился. Дети стонали от голода. Вот принесено небольшое подкрепление. Когда хлеб и яйца были съедены, о.Иоанн сам помог женщине убрать ее темную подвальную комнату. Привели они вместе с ней несколько в порядок и детей. Затем, опустившись на колени пред крошечным образком, висевшим в углу, о.Иоанн начал молиться. Женщина повторяла за ним слова молитвы. Когда голос его утих, он стоял еще долго, опустив голову. Наконец, встав с колен, подошел к кровати и благословил больного. «Прииди завтра ко мне в церковь!» – сказал о.Иоанн женщине. Не успел он выйти из подвального дома, как увидел уже несколько человек, ожидавших его с приглашениями в Петербург и Ораниенбаум. Выслушав просителей, о.Иоанн отправился за ними на пароход и только в первом часу ночи вернулся домой «обедать». На другой день женщина ожидала на паперти выхода своего благодетеля. Увидав ее в толпе, о.Иоанн достал из кармана несколько конвертиков и передал их ей. В конвертах оказалось несколько кредитных билетов и облигация в 1000 рублей. Больной совсем оправился от болезни».

Пишешь это, а сам думаешь: ведь эта бедная женщина не первая же пришла к батюшке: видно, слава о его благотворительности, жалости к бедным и несчастным давно распространилась. И это был лишь один из поздних случаев, а ранее было уже много подобных. Недаром же около подвального дома ждала его группа других просителей и из Ораниенбаума, и из Петербурга. Недаром же на другой день передал он бедной женщине несколько конвертиков с кредитными билетами и облигацией в 1000 руб. Очевидно, были уж и жертвователи батюшке-благотворителю. Пишешь и плачешь. А мы, современные пастыри, разве такие милостивые? И недаром нас разогнал Господь по разным странам и далеким местам, чтобы лично познали мы бедность людскую и могли сочувствовать низшим сословиям. Но мы не о себе пишем, а об о.Иоанне. Вот и другой случай, который говорит тоже о несчастной душе; о чем часто рассказывается в житии о.Иоанна. Одна интеллигентная девушка рассказала следующее. «Судьба рано заставила меня страдать и томиться жизнью. С малолетства я не была любима в родной семье. От природы болезненная, неразвитая, ни к чему не способная, но изнеженная, нервная, я была в тягость другим и сама себе. Отдали меня в институт. Но и оттуда через три года исключили меня по неспособности к учению. Отца моего уже не было в живых. Мать моя, болезненная женщина, не имела средств меня содержать так, как мы жили при отце. Наконец, умирает и мать моя. Не имея возможности нигде прочно приютиться, я перекочевывала с места на место. Одно время я гостила в Кронштадте. И здесь мне было скучно. Однажды мне уж очень стало тяжело; и я, во время одной прогулки, начала обдумывать план, как бы мне прекратить свое бесполезное и мучительное существование. Сидя в таком грустном настроении, я не заметила, как подошел ко мне священник и, приветливо поклонившись, сел на другой конец лавочки. Не зная его, как и никого в Кронштадте, и не желая ни с кем разделять своего тяжелого настроения, я встала и хотела удалиться. Но незнакомый мне батюшка остановил меня и сказал: «Я обеспокоил вас, кажется? Извините. Но проходя мимо, я не мог не подметить тяжелого настроения вашей души, свидетельствующего о глубокой высокой вашей скорби. И как пастырь, хоть и не знакомый вам, но по сану пастырства не чуждый, решил подойти к вам и с чувством искреннего участия побеседовать с вами. Не стесняйтесь: откройте мне вашу скорбь! Может быть, через меня, грешного, Господь и успокоит вас и утешит вас». Тронутая таким участием человека, мне совершенно не знакомого, я горько заплакала; но ничего не могла сказать, кроме одного: «Я – несчастная! Лишняя на свете!» «Великий ум Творца не мог сотворить ничего лишнего», – ответил батюшка. Указывая не ползущую по песку букашку, он продолжал: «Посмотри, что беспомощнее, ничтожнее этого насекомого? Но и оно не лишнее; и оно приносит долю пользы; и оно не забыто и не оставлено Творцом! А ты, будучи человеком, этим любимым созданием Божиим, отчаиваешься в Его милосердии? Поведай мне скорбь свою: скажи, что случилось с тобою?» Тут я излила всю душу пред добрым батюшкой. Мне казалось, что еще никто не говорил со мною с таким участием; никто так не утешал меня. Он казался мне ангелом, посланным Богом на спасение от гибели, до которой было уже мне так не далеко. Ободрял, утешал, указывал мне путь, которым я и иду до настоящего времени, не переставая благодарить его. Имени своего он мне не открыл, назвавшись одним из соборных священников. Когда же, вернувшись домой, я рассказала о своей замечательной встрече и беседе с каким-то священником, мне сказали, что это был несомненно о.Иоанн. При этом они добавили: это дивный святой муж!»

Довольно этих двух случаев, чтобы получить верное впечатление о любви этого священника к страждущим людям. И тогда мы поймем, почему он и в проповедях, и в Дневнике своем многократно и сильно говорит о любви.

Я позволю оттуда привести несколько выдержек. Вот что он говорит на пятую заповедь блаженства: «Блаженни милостивии»; там и вскроются побуждения к любви. «Ничто так не свойственно истинному христианину, как милость, как милосердие к ближнему. Почему? Потому что христианская вера и Церковь непрестанно возвещают нам о бесконечном милосердии Господа Бога к людям, которое, непрестанно являясь во всем мире, открылось наипаче в ниспослании на землю Богом Отцом Сына Его Единородного для спасения мира от погибели; и в основании на земле Церкви Христовой, или общества спасаемых».

«Но если Господь Бог наш столько милосерд и вообще ко всем людям, то и мы должны быть милосерды друг ко другу. Сам Господь убеждает нас быть милосердыми к ближним, именно милосердием Божиим к нам. «Будите убо милосерди, – говорит Он, – якоже и Отец ваш милосерд есть» (Лк.6:36).

Весь Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа преимущественно завещает нам взаимную любовь и милосердие. «Потому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь» друг к другу, – говорит Господь апостолам (Ин.13,:35). Сверх всего этого, милосердие особенно должно быть свойственно христианину и потому, что он есть и называется членом Церкви Христовой, члены которой суть Его сочлены, или члены единого с Ним тела». И далее о.Иоанн приводит целый ряд текстов из Первого послания к Коринфянам (12:12–27). «К этому прибавьте еще свойственное каждому из нас чувство милосердия, вложенного в природу нашу Самим Богом, которое и дикаря побуждает к состраданию страждущему. А самое множество подобных нам человеков, терпящих разные мучительные нужды, множество – бедных, несчастных, голодных, нагих, больных, не должно ли пробуждать в нас естественное чувство милосердия?.. Видите: сколько побуждений к милосердию? Господь Иисус Христос и св. мужи Ветхого и Нового Завета ни к чему так сильно не побуждают как к милосердию: «Благотворите, и взаим дайте ничесоже чающе:... и будете сынове Вышняго: яко Той благ есть на безблагодатныя и злыя» (Лк.6:35). И вопреки обыкновению своему ссылаться на Св. Писание и приводить собственные основания, о.Иоанн на этот раз ссылается еще и на творения св. отцов. «Посмотрите, как постоянно внушают милосердие мужи боговдохновенные, и как оно близко их сердцу, – пишет св. Григорий Богослов. Не так они возвещают о нем, чтоб раз или два поговорили что-нибудь о бедных, и потом отступились; не так, чтобы одни упоминали о милосердии, а другие – нет, или некоторые говорили о нем больше, а другие – меньше, как будто бы оно не было важным и крайне нужным предметом.

Нет, – они все, и каждый в особенности, почитая сию заповедь главною или одною из главных, с ревностию побуждают нас к исполнению ее: то увещанием, то угрозами, иногда – упреками, а иногда и похвалами милосердым. И все это – для того, чтобы непрестанными напоминаниями о сей заповеди усилить ее действие в сердцах наших. Никакое служение так не угодно Богу, как милосердие, потому что оно всего более сродно Богу; праведный Мздовоздаятель ни за что так не вознаграждает Своим человеколюбием, как за человеколюбие». Затем тот же св. Григорий Богослов, напоминает нам о единстве нашей природы с бедными, или, говорит он, «лучше – если должно упомянуть о важнейшем – они (бедные) также, как и мы, одарены образом Божиим и хранят его, может быть, лучше нас, хотя и истлели телом; в Единого облечены Христа по внутреннему человеку; одинаковый с нами приняли в сохранение залог Духа, участвуют в одних в нами законах, глаголах Божиих, заветах, собраниях, таинствах, надеждах; за них равно умер Христос, взявший на Себя грех всего мира; они суть наследники небесной жизни, – хотя весьма много отчуждены от земной; они спогребаются Христу и совосстают с Ним, дабы с Ним прославится. Итак, не презри брата твоего, не пробеги мимо него, не гнушайся им (больным), как нечистотою, как заразою, как чем-то отвратительным и отверженным. Это – твой член, хотя и покривило его несчастие. Тебе оставлен есть нищий, как Самому Богу, хотя ты и слишком надменно проходишь мимо него. Тебе предлагается случай доказать свое человеколюбие, – хотя и отвращает тебя враг от собственного своего счастия. Вразумись чужими бедами... Вместо великого дара принеси усердие. Ничего не имеешь? Утешь слезою! Великое врачевство злополучному, когда кто от души пожалеет о нем: несчастие много облегчается искренним соболезнованием. Так учит нас, – заканчивает о.Иоанн словами Григория Богослова, – и разум, и закон, и собственный опыт, и справедливейшие из людей».

Но и этим не удовлетворяется батюшка: он в той же беседе ссылается еще на двух святых отцов: Василия Великого и Иоанна Златоуста.

«Наконец, и то должно служить важным побуждением к милосердию, что оно – весьма полезно для самих благотворителей... Являя плод благотворения, ты соберешь его сам для себя, – пишет св. Василий Великий, – потому что благотворность добрых дел возвращается к делающим... И поданное тобою делается твоею собственностью, возвратившись к тебе с приращением... У тебя принимать будет Бог; хвалить тебя будут ангелы; ублажать будут все люди, сколько их ни было бы от создания мира. Вечная слава, венец правды, царство небесное будет тебе наградою за доброе распоряжение сим тленным имуществом». Потом приводит о.Иоанн слова св. Златоуста о том, кому и как давать милостыню. «Творить милостыню значит не просто давать, но с усердием и радостию и с чувством благодарности к принимающему. Итак, если кто дает не с таким расположением, тот лучше не давай. Ибо это не милостыня, и напрасная трата. Ведь то и милостыня, когда подаешь ее с радостию и думаешь, что сам больше получаешь, нежели даешь». «Милостыня и вера да не оскудевают у тебя. Не сказано: сделай благодеяние однажды, дважды, трижды, десять раз, но во всякое время: да не оставляет тебя, – сказано». И не нужно быть очень пытливым и разборчивым относительно бедности просителей: «Ибо нет примера, чтоб слишком разборчивый в таковых случаях принял когда-нибудь святого. Но таковый всего чаще попадает на обманщиков». И заканчивает свою беседу о.Иоанн словами Григория Богослова: «Ты никогда не будешь щедрее Бога; хотя бы и пожертвовал всем, что имеешь; хотя бы отдал вместе с имуществом и самого себя; поелику все – от Бога».

О любви у самого о.Иоанна так много говориться, что поистине не знаешь: с чего начать? Но начнем опять с учения об образе Божием. Пусть не будет систематично, но все же хоть в каком-нибудь порядке.

«Бог есть любовь» (1Ин.4:8). Он любит все Свои создания; и наша любовь есть только малое подобие той любви, какую имеет к нам Господь Бог. Потому-то Господь Бог требует от человека, чтобы он совершился Ему, как образ Подлиннику. Христос Спаситель говорит: «Будите убо вы совершении, якоже Отец ваш небесный совершен есть» (Мф.5:48). И «общий наш (долг) – уподобляться Господу». И святость наряду с любовью представляет одинаковое совершенство. Поэтому у одного Евангелиста приведены слова: «будите совершении», святы, а у другого: «будите милосерды», как Отец ваш Небесный (Мф.5:48; Лк.6:36). Значит, святость и любовь истинная совпадают. Так именно учит и о.Иоанн, как читается в тайной молитве на Литургии: «С сими небесными силами» и мы вопием: «Свят, Свят, Свят, Господь Саваоф»; ибо «Тако бо возлюби Бог мир, яко и Сына Своего Единородного дал есть» (Ин.3:16).

Следовательно, любовь и святость – совершенство. Но если ап. Иоанн больше останавливается на определении Бога как Любви; то о.Иоанн больше останавливается на словах Самого Господа: «Будьте святы, якоже Аз Свят есмь», то есть Сам Бог (Втор, и у ап. Петра); сущность одна и та же. Но мы о святости говорили выше; а теперь будем говорить о Боге, как о Боге любви. «Мы образ Божий, а Бог есть любовь». И из этого образа Божия, основного пункта у о.Иоанна, выводится и совершенство святости, а теперь и совершенство любви. «Будем же жить в любви; поревнуем об ней всеми силами. Господи, помоги! А земное все, – все снеди, одежды, сочтем за сор; и не станем из-за сору прогневлять Господа, угрызая друг друга, враждуя друг на друга. Что-либо едино: или Бог, или плоть! Двух богов признавать нельзя; двум служить нельзя». «Господь твой есть любовь. Люби Его и в Нем – всех людей, как чад Его во Христе». «Господь твой есть Бог милости и щедрот: будь и ты для ближних источником милости и щедрот. Если ты будешь таким, то улучишь спасение со славою вечною».

К той же любви приводит о.Иоанн и учение о Пресвятой Троице. «Что Св. Церковь внушает нам, когда и на домашней молитве и на церковной влагает в наши уста молитвы от лица всех, а не от одного лица? Внушает нам непрестанную взаимную любовь; чтобы мы всегда и во всем на молитве и в житейском обращении, любили друг друга, как себя; чтобы мы, подражая Богу в Трех Лицах, составляющих высочайшее единство, сами были бы едино, из многих составленное. «Да вси едино будут: якоже Ты, Отче, во Мне, и Аз в Тебе, да и тии в Нас едино будут» (Ин.17:21). «Пресвятая Троица есть любодружное единство; Пресвятая Троица – совершеннейшее единение Трех Лиц во Едином Существе; потому что – совершеннейшее равенство. Кроме Господа Иисуса Христа с Отцем Его и Святым Духом – нет для меня блага на земле. Он (Троица) – единственное мое блаженство на земле. После Бога нет для меня на земле ничего дороже – как и должно быть – души человеческой: она всего дороже. Человек – драгоценное существо: Сам Бог сошел для спасения его на землю. Человеку Он дает в снедь и питие пречистое Тело и Кровь –всего Себя, – только бы он был блажен! Только бы не погиб! Все плоды земные, сокровища всех трех царств Он отдал во власть, пользу и удовольствие человека. Всеми этими щедротами, превышающими всякую меру, Господь показал и постоянно показывает, что Он бесконечно любит род человеческий и каждого человека в отдельности. Будем и мы подражать любви и щедротам Божиим; будем по возможности милосерды и щедры, как Отец наш Небесный милосерд есть (см.: Лк.6, 36). Блажен, кто презрел все земное и уязвился любовью Божиею, любовию небесною! Но как мало таких людей из падших сынов Адама. В ком есть жало истинной любви к Богу и ближнему? Жало страстей и сластей изжало жало Божией любви: места не дает ему.

В иных ежедневно эти два начала борются и попеременно вытесняют друг друга. А в других и борьбы нет. Жало земное в иных вполне господствует, подавляя жало небесное; например: в корыстолюбцах, сластолюбцах, честолюбцах, пьяницах, обманщиках, убийцах, блудниках и прелюбодеях и т. п.

О, когда сердца наши возгорятся всецело любовию к Отцу и Сыну и Святому Духу Животворящему Триипостасному Божеству, заповедавшему сохранить заповеди Его?» Так догмат о Троичности влечет о.Иоанна к любви: и к Самому Богу в Троице – Единице, и к творению Его, особенно человеку. Но еще больше влечет его к той же любви Бог воплотившийся – Христос, Сын Божий. Об этом у Батюшки написано так много, что невозможно все существенное выписать. И приходится указывать лишь на немногое. Вот несколько выдержек. «Бог Сына Своего Единородного не пощадил для человека, – чего же после этого мы пожалеем для ближнего: пищи ли, пития ли, одежды ли для его одеяния, денег ли на его различные нужды?» «Что сделал для нас, ничтожных, неблагодарных и злонравных, Владыка живота нашего? С небес сошел; в нашу плоть облекся; чудеса многоразличные сотворил; пострадал, кровь всю излиял, умер; во ад сошел, сатану связал, ад разорил, узников ада связанных разрешил и на небеса возвел; из мертвых воскрес, да нас воскресит с Собою. Исполним Его завещание предсмертное: да любим друг друга (см.: Ин.13:34). Потому нас и узнают, что мы – ученики Его: «Господи, помоги!»

«К несчастию, в нас мало веры во Христа; и мы хотим совместить любовь к миру с любовию ко Христу, пристрастия житейские с любовью к Богу. Несовместимо! «Аще кто хощет по Мне ити, да отвержется себе» (Мф.16:24), всего любимого им в мире до пристрастия и да возненавидит душу свою грехолюбивую». Потом добавлено о.Иоанном: «24 декабря 1869 года».

«Не душа ли болши есть пищи»? (Мф.6:25) – говорит Господь Иисус Христос в Евангелии. «Ах! Неизмеримо, бесконечно больше! В душе сияет образ Бога невидимого, Творца всего. Не только чего-либо вещественного, но – души своей, жизни своей я не должен щадить для пользы брата, – вещественной или телесной, особенно же духовной. Служа с любовью пользам брата, я служу Самому Богу. О, я чувствую сердцем высокую, великую истину: «Понеже сотвористе единому сих братий Моих меньших, Мне сотвористе» (Мф.25:40). Почему так? – Потому, что во-первых, что всякий человек есть образ Божий; и во-вторых, потому, что Иисус Христос есть Бог вместе и человек и Глава тела Церкви Своей, – так что мы составляем «уди... Его, от плоти Его, и от костей Его» (Еф.5:30), то есть мы – члены Христовы». «Прилепившийся к Богу непременно и как бы естественно любит и ближнего; потому что ближний есть образ Божий; а если – христианин, то и чадо Его, член Иисуса Христа, Богочеловека, и собственный член Его. И сам будет жилищем, обителью Святыя Троицы. Христианину делаешь добро – Христа, Сына Божия, делаешь должником себе; ибо христиане – тело Его, члены Его. Христианина одолжаешь – Духа Святого одолжаешь; ибо христиане – храмы Святого Духа». «Нет чести выше, как быть христианином и членом Христовым, чадом Божиим во Христе! Нет никого богаче того человека, который носит в сердце своем Христа и благодать Его; «Что бо ми есть на небеси? И от Тебе что восхотех на земли?» (Пс.72:25). А мы жадничаем, собираем, скупимся, гордимся, завидуем. Какое заблуждение, бессмыслие! Будь богат Богом! Все приходит тебе от Бога!» Сам Христос «есть высочайшая и святейшая любовь. Он – надежда в смерти нашей; Он – жизнь по смерти нашей; Он – утешение наше на Суде Его; Он не посрамит нас и тогда и в вечные обители Царствия небесного введет нас». Все – Христос! Он – единственный Спаситель. «Хочу, – говорит о.Иоанн в одной из бесед пред Рождеством Его от Девы, – побеседовать с вами, возлюбленные, о имени Иисус: о его значении и силе, и о том, – каких грешников Он пришел спасти. Имя Иисус – значит Спаситель. Это имя дано Иисусу Христу, потому что Он пришел в мир грешников спасти. «Нет другаго имени под небом, данного человекам, которым надлежало бы нам спастись» (Деян.4:12), – повествует апостол Петр, – кроме имени Иисуса Христа. Ибо Он един есть Агнец Божий, по воле Бога Отца взявший на Себя грехи мира».

Между прочим, Он единственный Спаситель «подвизающихся в милости к ближним, чтобы себе исходатайствовать верою в Него великую и богатую милость и здесь, и на Страшном Суде». Но и этого мало. Христос вознесся к Отцу, но вместо Себя основал Церковь, которой послал Духа Святого. «Вси же вы братия есте» (Мф.23:8). «Любите друг друга» (Ин.15:17). Церковь – Божие как бы великое святое семейство; в котором Бог – Отец; Пресвятая Богородица – Матерь наша; ангелы и святые человеки – старшие братья; и мы все – братья единоутробные, порожденные Церковью в одной купели крещения Духом Святым. У чад Отца Небесного – молитва, предначинаемая Сыном Его: Отче наш». Одна семья: как же не быть здесь взаимной любви! «Бесчисленное множество святых угодников оправдали своею жизнью Божественный план спасения человечества: «оправдися» Божественная «премудрость от чад своих» (Мф.11:19). Этот дивный Божественный план спасения совершается и ныне во всех покорных любвеобильному гласу Божию». Где же? «Господь основал на земле Церковь Свою, которой вручил небесное и спасительное учение, Свои спасительные таинства, дал Своих учителей и пастырей, которым вверил руководство к небу искупленного (на кресте) человечества». «Царство Небесное, царство благодати, которое есть Церковь Его» – и есть эта семья: небесная и земная. «Если будешь иметь к этой семье, к церкви Христовой «христианскую любовь к ближним; то будешь любить все небо; если будешь иметь единение духа с ближними; то будешь иметь единение с Богом и со всеми небожителями. Будешь милостив к ближним, а к тебе будет милостив Бог, равно и все ангелы и святые. Будешь молиться за других, за тебя все небо будет ходатайствовать». А потом о.Иоанн добавляет: «Свят Господь Бог наш; и ты будь таков же!» Следовательно, любовь и святость одно и то же! Совершенство и милосердие – одно и то же!

Когда мы выше говорили о Церкви, в разделе о спасении, то мы говорили и о законе любви; но по преимуществу – Христа к Его Церкви. «Любовь Господа Бога к людям превосходит всякое разумение; ибо Он по вольном падении человека употребил для спасения его чрезвычайно средство – воплощение и вочеловечение Сына Своего Единородного; и насадил на земле Церковь Свою – это чудное, святое, божественное, всеспасительное учреждение». Да без любви не может быть и Церкви Христовой: «Любовь есть признак самый верный учеников Христовых и членов Церкви. Без любви нет Церкви! Сию любовь да насади в нас, Господи, да не мыслим зла».

Поэтому пойдем далее, не останавливаясь на Церкви Христовой, как основе любви и членов ее. А далее – для любви о.Иоанн указывает новые основания. Любовь есть – конец совершенства, высота его, – как известно из Лествицы Иоанна Лествичника. Конец ее, ступень тридцатая, то есть последняя, заключительная: он не смеет даже говорить о ней подробно, а только указывает, что говорить о любви – то же, что говорить о Самом Боге. И замолкает. Батюшка же Иоанн, подобно Иоанну Златоусту, говорит не наговорится о любви; потому что он знал, что любовь и высока, но и практична: иначе без любви к ближнему человек вообразит себе, что он любит Бога; а этого не может быть. Поэтому Батюшка пользуется всякими поводами, чтобы возвысить любовь, или чтобы хоть сказать о ней еще и еще раз. Вот, например, апостол учит, что любовь завершение, или полнота совершенства закона (см.: Рим.13:10). Так пишет и о.Иоанн: «Даруй мне, Господи, исполнить закон Твой, который есть любовь во всей силе, во всей обширности, во всей глубине».

Нужно «считать за самое драгоценное в жизни любовь; и для нее всем жертвовать; ей все покорять; для нее всем пренебрегать». «Любовь есть начало и душа всех добродетелей; а потому тот, кто имеет ее, сделает все нужное для пребывания его во свете (см.: 1Ин.2:5), и исполнит весь закон, потому что «любы – как говорит апостол Павел –исполнение убо закона» (Рим.13:10). А кто исполняет закон Христов, тот есть благодарный сын Божий и, следовательно, сын благодатного Света».

Любовь известна и диаволу, как высшее свойство Божие; поэтому, – говорит о.Иоанн, – он и воюет против нее. «Бог есть любовь, и пребываяй в любви, в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает» (1Ин.4:16). Враг (то есть диавол) больше всего нападает на любовь, на чувство любви; и адски стремится исторгнуть из сердца любовь; и насадить, и укоренить в нем самолюбие, злобу, зависть, корыстолюбие, плотоугодие, блуд и проч.; чтобы растлить душу и тело человека и сделать его неспособным к истинной любви.

И еще одно из многих оснований к любви: блаженство от нее: «Боже мой! Как любовь и искреннее сочувствие к нам ближнего услаждает наше сердце! Кто опишет это блаженство сердца, проникнутого чувством любви ко мне других?! Это – неописанно! Если здесь, на земле, взаимная любовь так услаждает нас; то какою сладостью любви будем мы преисполнены на небесах, в сожительстве с Богом, с Богоматерью, с небесными силами, со святыми Божиими человеками?! И чем временным, земным мы не должны пожертвовать для получения такого неизреченного блаженства неизреченной любви?! Боже, имя Тебе Любовь! Научи меня истинной любви, как смерть крепкой.

Вот я преизобильно вкусил сладости ее от общения в духе веры, яже в Тя, с верными рабами и рабынями Твоими! И преизобильно умиротворен и оживотворен ею. О, если бы это было так во вся дни!» «Какое блаженство! И как мне не подвизаться на земле всеми силами за такое блаженство? И оно еще только слабые начатки, только некоторое слабое подобие небесного блаженства любви! Люби особенно общение благотворения, как вещественного, так и духовного. «Благотворения же и общения не забывайте» (Евр.13:16).

Причем эта любовь начинается еще здесь, на земле – любовью к обыкновенным людям. С нее, с любви к людям, и нужно начинать: иначе можно вообразить, что имеешь любовь, если только ходишь в храм и будто любишь Бога.

«Любовь к Богу тогда начинает в нас проявляться и действовать, когда мы начинаем любить ближнего как себя, и не щадить ни себя, ничего своего для него, как образа Божия. «Не любяй брата своего, егоже виде, Бога, егоже не виде, како может любити» (1Ин.4:20). Любовь к Богу непременно связана с любовью к человеку, и наоборот. «Наша жизнь, – говорит о.Иоанн, – есть непрерывный ток неизреченных милостей Божиих: отсюда она должна быть непрестанною любовью к Богу и ближнему – образу Его и сочлену нашему. Любя ближнего, мы любим Бога; почитая всякого человека, мы почитаем образ Божий, Самого Бога и сами себя; ибо ближний – другой, пятый, десятый, сотый, тысячный, миллионный и так далее – я! Много листьев на дереве, а все – одно дерево. И наоборот: где в сердце ненависть, там не может быть истинной любви к Богу и человеку и даже к самому себе. Нелюбовь, вражда или ненависть не должны быть известны между христианами даже по имени. Везде ты видишь любовь; везде обоняешь благоухание любви: Бог наш – Бог любви; Царство Его – царство любви; из любви к нам Он не пощадил для нас Сына Своего Единородного и на смерть предал Его за нас. Дома ты видишь (...) на домашних. В Церкви везде – символы любви: кресты, крестные знамения; святые, угодившие любовью к Богу и ближним; и Сама воплощенная Любовь (Христос). На небе и на земле везде любовь. Она покоит и услаждает сердце, как Бог; тогда как вражда убивает душу и тело. И ты всегда обнаруживай любовь, а не имей злобы. Ни на минуту не имей злого сердца; всегда будь любезен ко всем, побеждая свое злое расположение любовию. Избегай упрямства, своенравия и противления ближним; не поставляй на своем, чтобы исполнить свой злой каприз». «Любовь смотрит на свои недостатки и неохотно их замечает в других; злоба же – зорка на малейшие недостатки ближнего и слепа для своих великих недостатков: в ближнем видим сучек, у себя не видим бревна (Мф.7:3). И это часто и пречасто, несмотря на внутреннее вразумление от Бога». «Кто не согласится, что грех ненависти к ближнему есть почти самый обыкновенный, весьма часто – гораздо чаще, чем другие грехи – повторяющийся между нами? Если же к этому присовокупить еще то, что любовь к ближнему тесно связана с любовью к Богу; так что кто, по апостолу, не любит брата своего, тот не может любить Бога; то мы согласимся, что все те, которые ненавидят своих ближних, остаются «во тьме» (см.: 1Ин.2:9)! Поэтому, ненависть нужно заменять любовью к ближнему, как «настоящую болезнь» нужно заменять противоположным средством». Например. «Отыщи и в злом человеке что-либо доброе и порадуйся об этом добре; и с радостью говори об его добрых качествах. Зло же, в нем находящееся, покрывай любовью и молись за него Богу, чтобы Бог «лукавых благими сотворил благостию Своею (из литургии св. Василия Великого). Не будь сам злою бездною». Или: «Побеждай все любовью: всякие обиды, всякие капризы, всякие неприятности семейные. Не знай ничего, кроме любви. Вини всегда искренно себя, признавая себя виновником неприятностей. Говори: я виноват, я грешен!» «Помни, что как ты немощен, так и ближний. И винить нечего немощных и грешных, сами они признаются в своей немощи. Диавола, сильного во зле, надо винить». «Ближнего надо еще больше любить, когда он согрешает против Бога или против нас; ибо он тогда болен, тогда он – в беде душевной, в опасности. Тогда-то и помилосердствовать и помолиться о нем!» «Все неправды человеческие предоставь Господу, ибо Бог – Судия есть; а сам люби прилежно, от чистого сердца, всякого. Да помни, что ты сам – великий грешник и нуждаешься в милости Божией. А чтобы заслужить милость Божию, надо всячески миловать других. Буди, буди! Все – для всех Господь!» «Люби всякого человека несмотря на его грехопадения. Грехи – грехами; а основа-то в человеке одна – образ Божий. Да и ты не без зла: может быть, даже, в тебе его больше, чем в других.

По крайней мере в отношении грехов люди равны: «Вси бо, – сказано, – согрешиша, и лишени суть славы Божия» (Рим.3:23); все повинны пред Богом, и все равно нуждаемся в Божьем к нам милосердии. Потому, любя друг друга, надо терпеть друг друга, и оставлять, прощать им погрешности против нас, чтобы и Отец Небесный простил нам согрешения наши (см.: Мф.6:14).

Например, в мире тебя оклеветали. Но на кого же из благочестивых или святых не клеветали люди? На Самого Христа клеветали; на апостолов – премного, на мучеников, на всех святых. Нужно иметь терпение и презрение к миру, к славе и чести людской, и стараться иметь совесть непорочную пред Богом и людьми: мир же не стоит того, чтобы нам искать чести от него.

Бог – наш Судья, испытующий сердца и внутренности (см.: Пс.7:10); а людской суд – погрешителен и ничтожен, в сравнении с судом Божиим». «Люби врага, – и ты будешь премудр. О, если бы ты знал: какое торжество, какое блаженство – любить врага и делать ему добро! Так Сын Божий воеторжествовал и торжествует Своею Любовью над неблагодарным, злонравным родом человеческим. Так святые Божии торжествовали над врагами своими, любя их и делая им добро. «Грешником сущым нам Христос за ны умре... Аще бо врази бывше примирихомся Богу смертию Сына Его, множае паче примирившеся спасемся в животе Его» (Рим.5:8 и 10). Не раздражайся насмешками и не питай ненависти к ненавидящим и злословящим; а полюби их, как твоих врачей, которых послал тебе Бог, чтобы вразумить тебя и научить смирению. И помолись о них Богу. «Благословите кленущыя вы» (Мф.5:44). Благодари же Бога за внешнее бесчестие: потерпевший бесчестие здесь – не подвергнется ему в том веке». «Раздражаться же, особенно тогда, когда укоряют нас в действительных слабостях, значит прилагать болезнь к болезни, страсть к страсти: значит недуговать добровольно слепотою самолюбия, которая не хочет видеть своих темных сторон и добровольно погибает. Унывать же – совсем безрассудно: и христианин при помощи благодати Божией, если восхощет, всегда может измениться к лучшему. Да, для этого Господь и посылает нам обличителей, чтобы они открыли нам сердечные очи; чтобы мы увидели безобразие дел своих; и видя, поправились; а – не для того, чтобы повергнуть нас в уныние. Уныние – грех и дело диавола. Обличения должны производить на нас «печаль... по Бозе», производящую «покаяние нераскаянно во спасение» (2Кор.7:10).

Так заканчивает о.Иоанн 2-й том своего Дневника. «Льстецы – большие враги наши: они ослепляют нам глаза; не дают нам видеть своих недостатков и потому разгораживают нам путь к совершенству; особенно же, если мы самолюбивы и недальновидны. Потому надо всегда останавливать льстецов, говорящих нам лестные речи, или уклоняться от них. Горе тому, кто окружен льстецами! Благо, кто окружен простецами, не скрывающими правду, хотя и неприятную: например: обличающими наши слабости, погрешности, страсти, промахи». А вот – истина. «Грехи, – говоришь, – есть в брате и большие недостатки? В тебе есть тоже. Не люблю его, – говоришь, – за такие и такие недостатки? Не люби и себя; ибо те же самые недостатки, какие в нем, есть и в тебе. Но помни, что есть Агнец Божий, Который приял на Себя грехи всего мира. Кто же ты, осуждающий ближнего за грехи, за недостатки, за пороки? Всякий «своему Господеви стоит или падает» (Рим.14:4). Но тебе, по любви христианской, надо всячески снисходить к недостаткам ближнего; надо врачевать его зло, его немощь сердечную – всякая холодность, всякая страсть есть немощь! – любовью, ласкою, кротостью, смирением; как этого желаешь себе от других сам, когда бываешь в подобной ему немощи. Кого пощадит всезлобный враг? – Господи! Разруши в нас все козни вражии!» Ах, много бы следовало писать выдержек о любви из о.Иоанна! Но чтобы кончить эту часть о ней, еще приведу несколько слов Батюшки из его наблюдений над собой и другими: как трудна любовь. «Жизнь сердца, – пишет он, – есть любовь; смерть того – злоба и вражда на брата. Господь для того нас и держит на земле, чтобы любовь к Богу и ближнему всецело проникла сердца наши: этого Он и ждет от всех. Это – цель стояния мира». Но любовь к человеку – очень трудна, особенно в его падшем состоянии. «Любовь к Богу и ближнему в настоящем нашем поврежденном состоянии, без самопожертвования не бывает и быть не может. Кто хочет исполнить заповеди о любви к Богу и ближнему, тот должен заблаговременно обречь себя на подвиги и лишения ради любимых. Аминь».

«О сем познахом любовь, яко Он (Христос) по нас душу Свою положи» (1Ин.3:16). «Больши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя» (Ин.15:13). Любовь там – где крест. Крест без любви нельзя мыслить и представлять: где крест, там и любовь.

В церкви вы везде видите и на всем видите кресты для того, чтобы все напоминало вам, что вы во храме Бога любви, в храме Любви, распятой за нас».

Поэтому и Сам Христос пострадал до креста смертного; поэтому крестоношение заповедал и всем Своим последователям. Поэтому крестоношение есть Божия заповедь; а крестоборчество – человеческая жалость; а лучше сказать: сатанинская. Так именно Сам Господь Иисус Христос назвал Петра – сатаною потому, что тот хотел обойтись без креста (Мф.18:21–23). Но об этом еще будем говорить после, когда дойдем до конца жизни о.Иоанна Кронштадтского.

А теперь снова воротимся еще к любви, подделке ее. Иногда человек – а лучше сказать диавол – подделывается под истинную, духовную любовь. Например. «Там, где начинается плотская любовь, кончается истинная духовная любовь и начинается действительная вражда на Бога и на людей, даже самых близких: муж, полюбивший другую женщину, делается врагом и неприятелем своей семьи; да и преступницу любит только по-скотски, ради наслаждения гнусного». «Бесплотный враг в своих пагубных действиях на людей старается лукаво подражать Господу и заменить Его действия и блага своими, мнимыми. Так, вместо сладости Божией благодати он измыслил свои власти – сласти плотские в самом усиленном виде, или –пресыщение житейскими сластьми. Вместо божественной, сладчайшей, нетленной духовной любви измыслил плотскую, нечистую, растлевающую душу и тело, и от Бога разлучающую, к Богу охлаждающую, какова – блудная страсть; чтобы во всем противляться Богу и держать людей в постоянной своей прелести и тьме». «Вместо любви взаимно враг посеял в людях неприязнь, злобу, зависть, злорадство, злопамятство; или – вместо чистой любви посеял в людях нечистую плотскую любовь, страстную, растленную, богопротивную; зла, а не добра; лукавства, а не простоты и истины. А потому все мы должны стараться уподобляться благому Богу, а – не злому противнику Его и нашему». «И во-первых, человек, сотворенный по образу Божию, унижает себя и другого чрезвычайно, делая другого человека целью сладострастия, как вещь бездушную, и себя – тем же; во-вторых, эта любовь нелепая, потому что страстная и бесцельная, безжизненная, извращенная, противная намерениям Творца; в-третьих, она эгоистичная, узкая и слепая, ибо касается одного известного лица, – и то низшей части его существа – тела. Между тем, как бессмертная душа презирается; и ее истинная цель бытия – славить всячески Господа в правде и святости –извращается: она исключает всякую правильную любовь – любовь к Богу и человечеству, – особенно к человеку бедствующему, больному, скорбному». И «там, где начинается плотская любовь, кончается истинная духовная любовь и начинается действительная вражда на Бога и на людей, даже самых ближних: муж, полюбивший другую женщину, делается врагом и неприятелем своей семьи; да и преступницу любит только по-скотски, ради наслаждения гнусного». «Сколько бывает искушений из-за пристрастия к красоте женской, к деньгам,... ко всяким лицам и вещам, к коим привязывается сердце!» «Страстною привязанностию души к здешней жизни нарушается целость, мир, свобода, здравие души, которая естественно стремится к своему Первоначалу – Богу. Любовь мира сего есть вражда на Бога. «Аще кто любит мир, несть любви Отчи в нем» (1Ин.2:15). «Вся ми леть суть, но не аз обладай буду от чего» (1Кор.6:12).

Так отличается между собою любовь животная и Божия, любовь естественна и духовная: их нужно очень ясно различать. Сам о.Иоанн весьма ясно различал их и противился животной и естественной любви, даже в помыслах, в чувствах. Так некогда в его руки попал журнал, в котором изображена была соблазнительная нагота женщин. А он, смотря на нее, стал славить Творца. Духовное мудрование, духовная любовь к Богу подсказали ему иное отношение; и он так и начал мыслить. «Когда я это сказал сам в себе, – всякая похоть пропала. Я стал покоен и уже нисколько не соблазнялся нагим телом женщины; а славил Господа, все премудро создавшего». В другой раз «разорвал место одного журнала», где была изображена женщина. Различна бывает любовь! Как же здесь разбираться? Где истинная, а где ложная любовь? Лучше всего нужно смотреть на то: чисто ли здесь или нечисто? Бог или диавол действует в нас? Это не трудно. Отец Иоанн говорит в Дневнике следующее. «Видел я и слышал людей, которые с лукавством и злорадством рассказывают о некоторых темных пятнах в жизни, деятельности великих и даже святых людей; и из-за темных [пятен, мнимых] или истинных порицают всю жизнь человека, называя его лицемером и едва не богоотступником. Ты говоришь: в этом святом отце или в этом благочестивом человеке есть такие и такие грехи. Что же? Он – человек; а никто из людей не безгрешен. Но разве ты – без греха? Если же нет, – что же ты бросаешь в брата камень осуждения?.. Ох, как мне противно это диавольское злорадство о грехе ближнего! Это адское усилие доказать его (осуждаемого) истинную или мнимую слабость! И люди, так поступающие, еще смеют говорить, что они уважают и всеми силами стараются исполнить закон о любви к Богу и ближнему! Какая же тут любовь к ближнему, когда даже в великих и святых людях намеренно хотят видеть и отыскивать темные пятна!.. Забыли они, что любовь «все покрывает!» (1Кор.13, 7). Как много делают зла эти нравственные черви себе и другим!»

Так воспринимал любовь о.Иоанн: ему бы все хотелось покрывать, а не осуждать. Поэтому он сам себе просит у Бога любви ко всякому человеку. «Даждь мне, Господи, любить всякого ближнего, как себя, всегда; и не из-за чего на него не озлобляться и не работать диаволу! Даждь мне распять мое самолюбие, гордость, любостяжание, маловерие и прочие страсти. Да будет нам имя: взаимная любовь! Да веруем и уповаем, что для всех нас все–Господь; да не печемся, не беспокоимся ни о чем. Да будешь Ты, Боже наш, единым Богом сердца нашего; и кроме Тебя – ничто! Да будем мы между собою в единении любви, якоже подобает! И все, разделяющее нас друг от друга, и от любви отлучающее, да будет у нас в презрении, как прах, попираемый ногами! Буди, буди! Если Бог даровал Самого Себя нам; если Он в нас пребывает, и мы – в Нем, по неложному слову Его, то чего Он не даст мне? чего пощадит? чего лишит, в чем покинет? «Господь пасет мя, и ничтоже мя лишит» (Пс.22:1)! «Како убо не и с Ним вся нам дарствует»? (Рим.8:32.)

«Итак, будь премного покойна, душа моя; и ничего не знай кроме любви. «Сия заповедую вам: да любите друг друга» (Ин.15:17). Значит, чего мало, то следует вымолить. Такой молитвой заканчивает он первый том Дневника своего. И там же он благодарит Бога за эту любовь. «Человеколюбие Господи Иисусе Христе, Сыне Божий! Благодарю от всего сердца моего, яко молитву мою, – о люблении ближнего и презрении земного, – услышал еси: и мирную, разумную, сладостную любовь в сердце мое излиял еси! Утверди, Боже, сие во мне молитвами Пречистыя Владычицы нашея Богородицы! И да буду я чадо Твое, Господи, и чадо Ее истиннейшее!» Потом подписано им же: «Июля 26 дня 1864. 11 часов вечера». Следовательно, сам о.Иоанн склонялся всегда и больше к любви. Потому закончим этот отдел его наставлением: «При столкновении и обращении с людьми содержи в сердце слово: «люби»! И внимая ему, беседуй со всеми с любовию и благорасположением сердца. Не выпускай никогда из сердца этого слова при столкновении с ближними: оно способствует утверждению сердца в любви. Разумеется, эту любовь надо носить в сердце не отдельно, не саму по себе; но вместе – с сердечною верою в Господа Иисуса Христа. Люби без размышления: любовь проста! Любовь никогда не ошибется». «Береги всемерно свое сердце, или искренность сердечную, способность сочувствия ближним в их радостях и скорбях. И как яда смертельного беги холодности и равнодушия к разным бедам, напастям, болезням, нуждам людским; ибо в сочувствии, особенно деятельном, выражается любовь и доброта христианина; а в любви – весь закон. Не допускай погаснуть святому огню любви, затмиться свету твоему. Не унывай от козней врага вырвать из уст молитву о всех людях, которая есть лучшее доказательство евангельской любви к ближним».