Отраженный свет

Самая тяжелая работа

Помню: матери, она работала фармацевтом, завидовали доярки:

— Надо же, ничего не делает, только за столом сидит и пятьсот рублей (старыми) получает!

Помню: я только что вернулся с поля и таскал ящики с образцами, а все наши уже обрабатывали материал. Завхоз ворчал:

— Вот лодырей развелось! Один только работает (я то есть), а остальные сидят себе и ничего не делают!

Итак, что труднее — нечего не делать за столом или что-то делать руками? По каким показателям будем сравнивать — киловаттам, большим калориям?.. Ну, хорошо, договорились, по лошадиным силам.

Говорят, спринтер развивает на стометровке мощность ровно в одну лошадиную силу. Примерно такую же мощность нам пришлось развивать с Толей в прошлом году. Ошибка в измерении исключена. Работали мы вдвоем/была у нас одна лошадь, к концу сезона она убежала. Не вынесла тяжкой своей лошадиной доли. Остаток сезона, ни много ни мало, а целый месяц, мы выполняли ее работу. Работали в должности и. о. лошади на полставки, правда, на общественных началах. В маршрутах исполняли по совместительству обязанности спринтера, тоже минимум на полтавки на брата и тоже на общественных началах. Короче, знаю я, что такое работа, от которой лошади сбегают. Подтверждений того, что наше поле, маршруты, переходы, мягко говоря, не самая легкая физическая работа, хватало. Работали у нас бывшие грузчики, моряки, рыбаки, шофера, трактористы, колхозники, шахтеры и парикмахеры. И все в один голос — в поле тяжелее. Так что имею я право сравнивать науку с физической работой.

Чтобы заниматься наукой, нужно быть умным говорил один мой знакомый, который занимался наукой. Ерунда. Во-первых, как говорит монгольская пословица, медленно бредущий дурак лучше лежащего умного, а во-вторых, все сейчас умные, так что и упоминать об этом ни к чему. Дураков мало стало, днем с огнем не сыщешь, если вдруг срочно понадобится.

Энергия нужна в науке, килокалории, лошадиные силы. Нужна не просто способность долго работать в час по чайной ложке, штаны сутками протирать. Умение удержать в голове всю партию, пока не переберешь все варианты от Е2 — Е4 до сакраментального: «Вам мат, гроссмейстер», — вот что приносит успех. Леопард Эйлер, выводя одну из своих формул, не заметил, как просидел трое суток без еды и без сна, и при этом ослеп на один глаз. Один мой знакомый, бессменный чемпион любых словесных рыцарских турниров, умнейший парень, если дело касается мыслей, умещающихся в две-три секунды, пишет всегда так, что сразу видно — когда он обдумывает конец фразы, начисто забывает начало. На мысль, занимающую десять минут, у него попросту не хватает сил. Вот тебе и «... надо быть умным»!

Это не так просто — сосредоточиться на десять минут. Говорят, когда нанаец целится, можно вырезать у него из спины кусок кожи. Попробуйте сосредоточиться на десять минут, и пусть при этом кожу у вас из спины никто не вырезает и иголки под ногти не загоняет, попробуйте не замечать хотя бы мух, чувство голода, девушек за окном, хлопанья дверей, стука пишущих машинок, обращенных к вам вопросов и анекдотов, и чужих секретов, обращенных не к вам; если мысль не поддалась с первого захода, попробуйте не переключаться на воспоминания, хоккейные события, мечты о пиве и будущей диссертации, попробуйте не перебирать впустую уже отброшенные варианты и не отключаться. Не сумеете? Тренируйтесь. Тренируйтесь ежедневно, до холодного пота, до инфаркта. Не получается? Ну, тогда лучше идти в грузчики. Это полегче.

Какое напряжение создается в вольтах или килобарах, не знаю, но иногда кажется, что череп вот-вот разлетится на мелкие осколки. Может, лучше прикинуть баланс энергии? После маршрута чувствуешь себя голодным как волк, а после рабочего дня за письменным столом — как крокодил. После маршрута завалишься в палатку, выспишься и встанешь здоровее вчерашнего, а после городского рабочего дня ляжешь, а голова все равно продолжает работать, да к работе еще добавляется тревога — вот не записываешь, забудешь все к утру, а повторить такой сложный вывод еще раз не сумеешь, не хватит сил. Наконец, в машине происходит сбои, может, какой контакт замкнулся, конденсатор распаялся или просто шарики за ролики зашли, и вот на выходе — сплошная абракадабра; бесконечная белая лента кошмарной бессмыслицы все тянется и тянется, ворохами заполняет пространство, от этого становится жутко, волю парализует, не хватает сил даже на то, чтобы нажать кнопку «стоп», пока машина не пошла вразнос.

Видели вы грузчика, который грузил бы по пути с работы и на работу, в автобусе и трамвае, на пляже и в кабинете директора, на свиданиях и прощаниях, во время мытья полов и семейных скандалов, трезвый, пьяный и с похмелья, во сне и наяву? Нет, грузчик отработал свое от звонка до звонка и — домой смотреть телевизор, ну а если придется поработать еще смену, ему заплатят сверхурочные, ему почет и уважение, его портрет появится на доске почета. А как обстоит дело с почетом и уважением в науке?

Допустим, тебя хвалят, результаты одобряют.Те, кто хвалит, считают, что ты развиваешь их начинания в нужном направлении. Но развивать чужие начинания, следовать в кильватер, выполнять работу от сих до сих, бери больше — кидай дальше, не почувствуешь ли себя при этом муравьем от науки, получишь ли удовлетворение сам, принесешь ли наибольшую пользу? А если пошел своим путем? Основатели собственных направлении редко признают чужие, а патриархи, хранители классических традиций, — и того реже. И вот — не признали. Что тогда?

Начинаются сомнения. Нет, сам-то ты не видишь ошибки, но ведь изложил все что есть, а другие не соглашаются. Ведь умные люди, может, они знают что-то такое, что ты недоучел? Если ты способен на такие сомнения и колебания, тебе нечего делать в науке. Надо тогда заниматься исполнительской работой, а думают пусть те, другие, умные.

Есть должность с очень подходящим названием — судебный исполнитель. Правда, я смутно представляю, что это такое. Может, исполнитель судебных приговоров, и тогда это просто более деликатное название амплуа палача, или курьер, доставляющий неверным мужьям исполнительные листы на удержание алиментов? Но, как бы то ни было, а неуверенным в себе лучше работать исполнителями, если не судебными, то научными.

А ты не согласен работать исполнителем, ты продолжаешь стоять на своем. Какова оценка твоего труда в этом случае? Самыми деликатными характеристиками будут: «путаник» (потому что непонятный для него порядок человек склонен принимать за беспорядок, путаницу), пренебрежительно-снисходительное «ниспровергатель основ» (потому что альтернатива привычной теории многим кажется концом света), «невежда» (ты думаешь не так, как другие? Конечно, не потому, что ты понимаешь то, чего не понимают другие, совсем наоборот, это ты не понял того, чему других на втором курсе учили. Может, просто лекции пропустил. Открой учебник, там все написано). Достаточно? Вопросов о доске почета не возникает?

Нет, наука — это самая вредная работа, просто каторга, даже хуже. А что может быть хуже? Говорят, в прошлом веке хуже не было, чем работа на шоколадной фабрике у Филиппова. Сладкой каторгой ее называли.

Раньше каторжников приковывали цепью к веслу. Сейчас этого не делают. Сейчас, наоборот, — прикуй такого страдальца цепью к лежаку на черноморском пляже, все равно сбежит, сбежит, не отлежав срока, сбежит на сладкую свою каторгу.