Отсчет пошел

ГЛАВА 13

— Ну вот, блин, попали! — простонал Хрущев через некоторое время. — Что теперь делать будем?

— Как что? — непонимающе посмотрел на него Воронцов. — Ждать, пока наши выручат.

— Выручат, как же, — сплюнул Хрущев, взъерошив и без того негустые волосы. — Так же, как в Буденновске выручали своих же врачей.

— Так там ведь чеченцы, — начал было Воронцов.

— Какие, на хер, чеченцы! — заорал Хрущев, нервно покачиваясь на стуле. — Ты больше слушай, что по телевизору болтают. Я и сам как пресс-секретарь губернатора столько херни намолол, даже самому мерзко. Хотя вроде не привыкать… Впрочем, что толку об этом говорить…

Он опустил голову, плечи его судорожно тряслись.

— Все подохнем, — тоненько заскулил он. — Все… И я, и вы, идиоты… Наши вас спасут, как же… А что вы знаете о наших!

Он всхлипнул и замолчал.

— Нет уж, коли начал, то договаривай! — гаркнул Воронцов. — Ты бы хоть сейчас правду сказал, теперь нам терять нечего.

— Правду хочешь? — взвизгнул Хрущев и разразился истерическим приступом то ли хохота, то ли рыданий. — Правду! А про что ты хочешь ее услышать? Про то, что всех заложников не чеченцы постреляли, а наша же «Альфа», да и сама там наполовину полегла? Про то, как медсестер чечены выпихивали к окнам, а Басаев, сука, еще ухмылялся: мол, мы ваших уродов и пальцем не тронем, вы их сами же пристрелите! И стреляли как миленькие, пока патроны не кончились. Трем медсестрам чудом удалось оттуда вырваться — видимо, даже чеченцы сжалились, так их прямо у входа положили! Зато потом рапортовали, что убили переодетых боевиков! Да и кто рапортовал? Те, кто в штабе штаны протирал! Я ведь там, в штабе, был и все помню!

— Врешь, сволочь! — закричал Воронцов. — А как же сами солдаты?

— А что они могли сделать, эти солдаты? — всхлипнул Хрущев. — Где это видано, чтобы у спецназа патроны закончились раньше, чем у террористов? Что они могли сказать об этом? Полковник их только и передал один раз по рации — лежу, мол, перед больницей. Ранен. Кажется, пиздец. Его потом там и нашли — тело лежит, а рядом рука валяется оторванная. Вот тебе и правда. Эту правду ты хочешь? Или, может быть, вам рассказать о том, почему вся эта каша в Буденновске заварилась? И расскажу, мне теперь уже все равно! И ты слушай, лейтенантик! Чего притих?

— Уймитесь, Олег Иванович, — процедил Ен, смерив Хрущева презрительным взглядом. Ободранный пресс-секретарь с безумными глазами и струйкой слюны, вытекающей изо рта, вызывал в нем непреодолимое чувство острой брезгливости.

Хрущев, не обратив на его слова никакого внимания, коротко хохотнул:

— Так вот, лейтенантик, незадолго до Буденновска наша с тобой славная армия одержала великую победу. О ней еще во всех газетах орали. Ну надо же — бомбой снесли дом аж самого Шамиля Басаева! Неслыханный успех авиации! И почему-то нигде ни слова о том, что в этом доме превратились в фарш одиннадцать его родственников — жена, дети, родители, все! Тогда-то он, наверное, и решил такое же в России устроить. И устроил!

Пресс-секретарь снова истерически захохотал и забулькал, затем так же резко замолчал и отчаянно посмотрел на Степана и Ена.

— Господа, — прошептал он, все тут же осознали, насколько фальшиво сейчас звучит это набившее оскомину обращение. — Они ведь сейчас нас всех убьют. Да-да, всех. Они же звери, ничего не боятся… А на кого чеченцы патронов пожалеют, тех наши же пристрелят. Начнется штурм — кто будет разбираться, в кого стрелять? Что делать, господа?

— Нашел господ, — усмехнулся Воронцов. — Я вот, Олег Иванович, одного не понимаю — ведь мы все сюда попали добровольно, никого никто не принуждал идти в заложники. Почему же вы согласились?

— Это вам только кажется, что добровольно, — махнул рукой Хрущев. — Попробовал бы я отказаться, сразу бы полетел с места вверх тормашками. На то и пресс-секретарь, чтобы вместо хозяина в дерьме купаться. Под меня и сейчас подкапываются, а так, без прикрытия хозяина, живьем съели бы. К тому же я специально справочки наводил, так эти сволочи в УВД ляпнули, что, мол, не беспокойтесь, Олег Иванович, якобы из самой Москвы прислали спецов, чтобы они этот чертов автобус тут же без лишней крови назад отбили. И где теперь эти спецы? Где они, я вас спрашиваю?

Ен отвел глаза. В передатчике что-то щелкнуло и донесся тихий шепот Сона: «Шустрый мужичок! И здесь подсуетился!» Хрущев тем временем затих на своем стуле, похожий в своем испачканном, а некогда роскошном костюме на ободранного старого воробья.

Внезапно тяжелая дверь лязгнула и отворилась. На пороге возникли два вооруженных чеченца. Хрущев тоненько пискнул, даже сдержанный Воронцов заметно побледнел. Однако на этот раз боевики вошли в комнату, не обращая на них никакого внимания. Затем один из них ткнул в Ена толстым пальцем с густой черной грязью под ногтем и коротко приказал:

— На выход, лейтенант!

— Прямо в таком виде? — Ен выразительно указал глазами на веревки, крепко связывавшие его руки и ноги. Охранники коротко посовещались между собой и, видимо, пришли все-таки к выводу, что шагать со связанными ногами достаточно сложно. Один из чеченцев, пыхтя, развязал веревки на ногах Ена, тогда как другой в это время наставил на него автомат.

Ен пошевелил затекшими ногами и осторожно поднялся. Бросив последний взгляд на своих невольных спутников, он вышел, пригнувшись под низкой притолокой.

Один из охранников молча подал знак следовать за ними. Ена провели по коридору в одну из соседних импровизированных камер и усадили за грубый стол, покрытый дырявой клеенкой. С другой стороны стола был предусмотрительно пододвинут высокий деревянный стул, из чего Ен заключил, что его позвали сюда для какой-то беседы, причем неведомый собеседник не хотел, чтобы ее слышали остальные заложники. Поняв это, Ен устроился поудобнее и стал ждать, поминутно поглядывая на охранников, занявших свои места у дверей и не сводивших с него настороженного взгляда.

Наконец дверь вновь распахнулась и в комнату вошел, степенно покряхтывая и опираясь на суковатую палку, тот самый седой старик, на которого Ен обратил внимание еще во время неудавшейся репетиции. Войдя, он что-то сказал охранникам на своем языке. По интонации их ответа Ен понял, что они решительно возражают против слов аксакала. Старик повторил то же самое, насупив седые брови и воинственно замахнувшись палкой. Наконец после небольшой, но жаркой перепалки боевики сдались и вышли из комнаты, прикрыв за собой дверь. Ен с интересом ждал, что же теперь произойдет, готовый к любой неожиданности. Однако того, что последовало дальше, он не ожидал. Подойдя к двери, старец проверил, не слышно ли их с той стороны, затем тщательно осмотрел стол и стены, пытаясь обнаружить подслушивающие устройства. Убедившись, что за ними никто не наблюдает, он присел на приготовленный для него стул и негромко сказал:

— Ну здравствуй, Евгений Антонов.