Отсчет пошел

ГЛАВА 22

— Говорит Беркут… Повторяю: говорит Беркут… Отзовитесь… — в последний раз повторил Дениев и медленно положил на стол бесполезный микрофон. Когда посредники Полковника в последний раз выходили на связь, они кратко доложили, что у них на дороге возникли небольшие неприятности. Вскоре после этого контакт прервался, что могло означать только то, что неприятности оказались вовсе не такими безобидными. Теперь же было ясно, что план безнадежно провален и даже само существование его маленькой армии поставлено под угрозу. Прибавить к этому еще и неожиданный побег группы заложников… Да, сейчас его могли выручить только решительные действия. Во время последней их беседы Полковник верно отметил, что политический капитал легче всего заработать на страхе и крови. Он очень неглупый человек, этот Полковник. Несмотря на долгие переговоры, Дениев даже не знал его имени. Интересно, какие меры он предпримет, узнав об исчезновении своих людей?

Постепенно в мозгу Дениева начал складываться новый план. Плевать на переговоры и взаимные торги. Они думают, что Дениев беспомощен? Что ж, это еще далеко не так. С ним его люди и воля Аллаха, а это самое главное. Они думают, что атомная карта бита? Отлично, скоро он их в этом разубедит.

Дениев достал блокнот и принялся по старой, приобретенной еще в военном училище, привычке схематически вычерчивать детали вырисовывающегося плана. В такие минуты напряженной работы мысли для него не существовало ничего окружающего — он отключался от внешних воздействий, давая мысли созреть, и в такие моменты ничто и никто не должен был шуметь или даже разговаривать поблизости от его кабинета. Немногих людей, нарушавших это правило, он карал безо всякого снисхождения.

Внезапно ход его мыслей был нарушен тихим скрипом двери. Не поворачиваясь, Дениев почувствовал, что в комнате кто-то есть.

— Я ясно приказал меня не беспокоить! — В голосе Дениева отчетливо прозвучали металлические нотки.

— Простите командир, — послышался женский голос. — Мне кажется… Простите, мне кажется, что я могла бы быть для вас полезной.

Ощущение глубокой сосредоточенности медленно покидало Дениева. Он повернул голову. На пороге его кабинета стояла Айна. Глаза девушки смотрели на него с непривычной мягкостью, и Дениев впервые заметил, что его хладнокровная помощница по-настоящему красива. Защитный комбинезон плотно обтягивал ее стройную фигуру, спутанные длинные волосы растрепались по плечам, а черты лица, несмотря на тяжесть походной жизни, сохранили ясность и свежесть, обычно свойственную лишь молоденьким девушкам, чьи природные легкость и романтизм еще не совсем выветрились под тяжестью каждодневной обыденности. Поймав пристальный взгляд Дениева, она опустила глаза:

— Мне уйти?

— Нет, — ответил Дениев. — Если хочешь, можешь пока остаться. Я ведь уже давно не разговаривал с тобой, Айна, и надеюсь исправить эту ошибку. Ты зарекомендовала себя отличным бойцом и специалистом. Я горжусь тобой и всегда готов на тебя положиться, а это я могу сказать только об очень немногих людях. Как же я могу прогнать такого ценного помощника?

Он жестом указал ей на кресло рядом с его столом. Пожалуй, это было единственное кресло во всем бывшем Доме пионеров, когда-то на нем сидел местный директор, и кто-то из соратников, разумеется, отнес его в кабинет к Дениеву. Но сам Дениев по старинке предпочитал стулья с высокой жесткой спинкой, так что кресло так и осталось рядом с его столом в ожидании посетителей. Днище его прохудилось, из него торчали комки поролона, но все-таки это было лучшее, что было можно найти здесь, посреди разрушенного поселка. Айна послушно села.

— Так вы не гоните меня только потому, что я ценный специалист? — тихо спросила она.

Дениев откинулся на спинку стула.

— Что ты, Айна, — заговорил он, с трудом подбирая слова. — Извини, если я сказал что-то не так. В последнее время я больше привык отдавать приказы, чем вести вежливые разговоры с молодыми девушками.

— Это вы меня извините, что я отвлекла вас. Конечно, я не должна была этого делать.

— Ты все сделала правильно, — ответил Дениев, по-отечески приобняв ее. Он пытался убедить себя, что делает этот жест лишь для того, чтобы приободрить девушку, но она восприняла это иначе и приблизилась к нему, обхватив запястье своими тонкими, но сильными пальцами и чуть склонив голову к его плечу.

В ноздри Дениева ворвался почти позабытый за время войны дурманящий запах женских волос и сильного, здорового женского тела. Чудовищным усилием воли он отстранился, убрав руку.

— Айна, — начал было он.

— Не надо, не продолжайте, — ответила она. — Вы можете говорить много умных и правильных слов, но вы все еще считаете меня маленькой девочкой, решившей зачем-то поиграть в войну. Да, я знаю, что война — это занятие для мужчин и мое место не здесь.

— Что ты, Айна! — Дениев лихорадочно пытался подобрать нужные слова. Он понимал, что перед ним не обычная девица из тех, которые постоянно вертятся около военных, не оставляя после себя ничего, кроме запаха дешевой косметики и пары-тройки окурков в пепельнице с отпечатками яркой помады. Айна с ее располагающей внешностью, в которой ничто не могло вызвать опасений у врагов, с готовностью вызывалась на самые опасные и ответственные операции и справлялась с ними, проявляя при этом неженскую решительность и хладнокровие, так что большинство бойцов относились к ней с некоторой боязливостью, то ли в шутку, то ли всерьез называя шайтаном в юбке. Она всегда с полуслова понимала все его приказы, но сейчас любые распоряжения были неуместны.

— Что ты, Айна, — повторил Дениев. — Ты же знаешь, что нужна всем нам.

— Всем — значит, никому, — ответила она, неотрывно смотря на него, так что полковнику впервые в жизни захотелось отвести глаза.

Внезапно Айна стремительно метнулась к Дениеву и крепко прижалась к нему всем телом, заставив командира опереться спиной о жесткую спинку стула. Ее теплые упругие губы прижались к его губам, и Дениев почувствовал на них терпкий вкус, похожий на неуловимый аромат травы далеко в степи, где ни один человек не видит, как она постепенно растет, наливаясь густым, пьянящим соком. И Дениев почти помимо своей воли пил этот сок с ее губ, забыв ненадолго обо всем и лишь краешком сознания цепляясь за реальность. Хотя разве не в тысячу раз реальнее всех его хитроумных игр были ее глаза, в расширенных зрачках которых отражалось его лицо, ее руки, нежно перебирающие его волосы, и широкие бедра, созданные не для осквернения военной формой, а для того, чтобы дарить мужчине высшее наслаждение, перед которым могут померкнуть самые сладкие грезы о власти? И он позволил себе погрузиться целиком в эту реальность и ответить на призыв Айны. Он впитывал в себя каждой клеточкой тела острое наслаждение женщиной, и едва ли не большее удовольствие доставляло ему ее учащенное, хриплое от возбуждения дыхание и грациозные движения ее сильного, гибкого тела. Обшарпанный потолок качнулся, словно весь мир поплыл вокруг них. На Айне была все еще слегка пропитавшаяся пылью и женским потом блузка, в которой она была в автобусе. Она сама торопливо расстегивала дрожащими пальцами одну пуговицу за другой, сверху вниз, и Дениев, не дожидаясь, пока она окончательно освободится от нее, жадно приник губами к коричневому соску ее левой груди, уколов кожу усами и ощущая под мягкой плотью частые удары ее сердца. Обняв Айну левой рукой, правой он обхватил другую грудь девушки, сжав ее с такой силой, что через секунду сам убрал руку, испугавшись, что сделал ей больно.

— Все хорошо… — прошептала Айна, крепко сжав его пальцы и возвратив руку назад. — Крепче… Крепче…

Наконец ей удалось выскользнуть из блузки, и она принялась нетерпеливо сдирать с него одежду. Послышался звук рвущейся ткани. Дениев одним движением плеч скинул разорванную рубашку.

— Сожми меня сильнее, — простонала Айна.

Все ее тело содрогнулось, когда Дениев, крепко, но осторожно обхватив ее бедра, притянул ее к себе и она почувствовала внутри себя его горячую плоть. Мир перестал для нее существовать, он превратился в жаркий океан, воды которого накатывались на нее, поднимая все выше и выше, пока наконец ее тело, не в силах вместить эти нарастающие волны, не взорвалось и она не услышала, словно из неуловимой дали, свой собственный крик. Еще несколько бесконечно долгих мгновений она не существовала, растворившись в этом океане, затем реальность постепенно стала возвращаться, щекоча ее чувства свежими, словно омытыми чистой ключевой водой ощущениями. К ней еще не вернулась память о том, что было, и осознание того, что их ожидает, и в эти минуты блаженной пустоты Айна каждой клеточкой своего тела чувствовала, как прекрасна жизнь.

Их тела все еще соприкасались, но нечто неуловимое, только что связывавшее их воедино, постепенно улетучивалось. В окно ворвался порыв ветра, и на столе зашуршали разложенные бумаги. Дениев встряхнулся и потер руками виски.

— Я знала, что у вас мягкие волосы, — сказала Айна, грациозно потянувшись и легонько погладив его по затылку.

— Почему? — спросил Дениев, оглядываясь в поисках пачки сигарет, которая лежала у него в кармане рубашки. Его легонько кольнуло, что Айна продолжала обращаться к нему на вы, но он понял, что так и должно быть, — несмотря на то что было между ними, он оставался в ее глазах командиром, вождем, достойным поклонения и обожания, решившим снизойти до нее. И ей нет дела, она не знает и не хочет знать, кем он ощущает себя на самом деле, она любит и готова в любой момент пожертвовать собой не ради Дениева-человека, но ради героя, которым он представлялся ей в ее воображении. Героя неподкупного, непобедимого и великодушного.

— Мягкие волосы бывают только у добрых людей, — улыбнулась она.

— Попробуй объяснить это тем, кому такой добряк, как я, помог отправиться к Аллаху, — хмуро ответил он.

— Если бы вы не были добрым человеком, вы бы и не вспомнили о них, — сказала Айна, с забавной серьезностью глядя ему в глаза, и Дениеву вдруг стало неловко, что даже с ней он ни на секунду не забывает о своем плане и не перестает постоянно прокручивать в мозгу различные варианты действий.

— И вы сильный, — донесся до него ее голос.

— Я не сделал тебе больно?

— Нет, конечно же, нет, — рассмеялась она. — Только слабые мужчины способны сделать больно женщине, и только от неуверенности в себе. А вы сильный и верите в себя.

— А ты, Айна? — спросил ее Дениев. — Ты веришь в меня?

На лице девушки мелькнуло недоумение, словно он позволил себе усомниться в самом очевидном и понятном для нее.

— Конечно же, верю, — ответила Айна. — Мы победим, и вы будете управлять новой, независимой республикой и станете ее героем.

— Даже после сегодняшних событий? И атомного контейнера уже не будет…

— Не будет этого — мы захватим другой или настоящее атомное оружие, — сказала она с непоколебимой уверенностью.

— Что ж, Айна, ты права. И ты сейчас, сама не ожидая этого, помогла мне принять важное решение. Да, ядерная война еще только начинается. Первая атака потерпела поражение, но скоро мы нанесем удар, который станет последним.

Дениев поднялся, надел брюки и начал ходить по кабинету из угла в угол, заложив руки за спину, как он всегда делал, обдумывая новый план.

— Я… Мне идти? — спросила Айна.

— Да, конечно… Подожди.

Дениев напоследок погладил волосы Айны и, взяв ее лицо в раскрытые ладони, крепко поцеловал в губы. Он мысленно усмехнулся, увидев, как она по-детски зажмурила глаза во время поцелуя.

— Теперь иди, — сказал он.

Она поднялась и послушно стала собирать одежду, раскиданную по полу.

— Посмотрите, Шамиль, — засмеялась она. — Ваша рубашка уже никуда не годится.

Дениев обернулся и увидел, что действительно в спешке половина пуговиц была выдрана с мясом, а рукав почти оторвался и болтался на клочке ткани.

— Что ж, это не самый худший способ портить вещи, — усмехнулся он, скомкал рубашку и выбросил ее в окно, наблюдая, как она летит вниз, нелепо размахивая рукавами.

«Черт побери! — подумала Ира, услышав, как после вполне понятных гражданину любой страны звуков снова послышалась непонятная чеченская речь, затем хлопнула ставня и наступила тишина. — Похоже, что мой «жучок» в кармане у Дениева свое отработал. Если дотянем до базы, там сумеют перевести это лопотанье. Лично меня бы не порадовало, записывай кто-нибудь звуки, издаваемые мной во время занятий любовью, но кто знает — порой мужиков при этом пробивает на откровенность. Наверное, в одно и то же время они могут работать либо головой, либо головкой. Вдруг Дениев сказал ей что-нибудь важное? На базе разберутся. Ничего-то эти мужчины не понимают в таких простых вещах!»

И она легонько усмехнулась, искоса поглядев на Сона.