Отсчет пошел

ГЛАВА 16

На выходе из коридора Ен опять приставил к горлу Магомедова нож, имитируя захват заложника, и они двинулись дальше. Следом за Еном уныло плелся господин пресс-секретарь, которого периодически нещадно тыкал под ребра дулом автомата замыкавший шествие Степан Воронцов. Следуя указаниям старика, они спустились по лестнице, по счастливой случайности не обнаружив никого, кроме совершенно пьяного чеченца. Прислонившись к холодной батарее, он меланхолично блевал под подоконник, так что ему было явно не до них. Перед следующим коридором Ен приказал своим спутникам стоять и ждать, а сам неслышно проскользнул вперед. Через несколько секунд он вернулся и сделал знак следовать за ним.

— Осторожно, не споткнитесь, — прошептал он, показав на валявшиеся в проходе два бесчувственных тела. Старик озабоченно посмотрел на них. Удостоверившись, что оба чеченца дышат и лишь оглушены, он успокоился и повел своих спутников по коридору. Свернув за угол, они спустились еще на половину лестничного пролета вниз и оказались у деревянной двери с узенькими стеклянными окошечками.

— Запасной выход, — шепнул Магомедов.

Ен тихонько потянул за облезлую ручку и удостоверился, что дверь надежно заперта. О том, чтобы пытаться пробиться через главный вход, не могло быть и речи — в таком случае им пришлось бы иметь дело со всеми боевиками Дениева.

— Ну вот, я же вас предупреждал — заныл сзади господин пресс-секретарь и тут же коротко ойкнул от несильного удара прикладом. Перехватив автомат поудобнее, Воронцов прошептал на ухо Хрущеву самым медовым голосом, на который был способен:

— Еще раз повторишь — пристрелю. Понял?

Господин пресс-секретарь судорожно кивнул.

— То-то же, — удовлетворенно отметил Воронцов. — Будь паинькой, и все выйдет как надо.

Ен тем временем старательно ковырялся в замке тем самым кривоватым ножиком, который передал ему Магомедов. Ножик был ржавым и тупым, так что, промучившись с минуту, Ен старательно обломал лезвие и принялся аккуратно орудовать получившимся осколком. Наконец его усилия увенчались успехом. Замок тихо щелкнул и открылся.

— Ну надо же, чему вас в офицерском училище учат! — уважительно сказал Воронцов, наблюдая, как ловко Ен справился с работой взломщика. — Профессионал!

Аккуратно поддерживая дверь, чтобы она не скрипнула, Ен отворил ее. В лица беглецам пахнуло полуденным жаром раскаленного асфальта. Осторожно высунувшись наружу, Ен огляделся. Запасной выход Дома пионеров открывался на небольшую улицу, по обеим сторонам которой тянулись развалины брошенных домов. Очевидно, население при начале бомбежек покинуло поселок. Чеченцы укрылись у родственников в других селениях либо ушли воевать, а русские жители возвратились в Россию, чтобы пополнить там не менее многочисленную армию нищих беженцев без жилья и работы. Откуда-то справа раздавались голоса, орущие какую-то песню на непонятном языке. Ен мысленно оценил возможность быстро перебежать улицу и уходить развалинами домов. Это было возможно, но опасно и, главное, заняло бы слишком много времени. Ясно, что у Дениева по таким вот наполовину развалившимся зданиям расположено достаточно наблюдательных пунктов, так что они ежеминутно рисковали бы нарваться на один из них. К тому же Дениев скорее всего скоро обнаружит их побег и примет соответствующие меры. Тогда без жертв явно не обойдется, а гибель правительственных заложников означала фактический провал операции и ставила под удар все подразделение. Оставалось лишь искать другой, более эффективный способ бегства.

Ен начал быстро вспоминать и анализировать все, что он видел с момента приезда к Дому пионеров. Итак, они останавливаются неподалеку от главного входа. Боевики окружают автобус и по одному выпускают пассажиров, подгоняя их прикладами по направлению к главному входу в здание. Они обогнули разбитую вышку, далее двинулись параллельно аллее с гипсовыми фигурками пионеров и прошли мимо транспортной стоянки прямо к дверям. Стоп! Вот на эту-то стоянку им и надо. Ен нахмурился: направляясь ко входу в здание, он успел зафиксировать, что возле стоянки находилась постоянная охрана, к тому же у главного входа толпились несколько праздно шатающихся террористов в полном боевом снаряжении. Он оглядел своих спутников — бледного Воронцова, державшего автомат, как ребенок куклу, Хрущева с трясущейся челюстью и старика Магомедова. Да, с такой армией в лоб стоянку не возьмешь.

Ен аккуратно закрыл дверь.

— Ждите меня здесь, — коротко приказал он.

— Ты куда? — промямлил Хрущев.

— Наверх, — ответил Ен. — Никуда не двигайтесь. В мое отсутствие Степан остается за старшего.

Последнюю фразу он сказал, уже поднимаясь по лестнице. Глаз привычно нащупывал ориентиры пройденного пути. Вот лежат отключенные боевики. Ен подбирает валяющиеся на полу два автомата и вставляет в них обоймы, которые он предусмотрительно вынул ранее. Теперь где-то здесь должен быть пьяница. А вот и он — мирно похрапывает, свернувшись клубочком прямо на ступенях. Ничего, скоро он проснется, скоро они все проснутся. И это пробуждение будет не из приятных. А вот и их бывшая камера. Из-за дальней двери все еще доносятся приглушенные вопли.

Ен зашел в место своего недавнего заключения и тихо прикрыл дверь. Укрепить оба автомата на решетчатом изголовье кушетки и надежно примотать их обрывком веревки было делом нескольких секунд. Теперь ему предстояло найти подходящий груз. Взгляд Ена остановился на стуле, к которому еще час назад он был надежно привязан. Сейчас этому стулу предстояло оказать ему куда более полезную услугу. Удалив остатки пластмассового плафона с лампочки, болтавшейся под потолком, Ен выбрал самый длинный из веревочных обрывков, валявшихся на полу, и аккуратно привязал его одним концом к проводу у основания патрона лампочки, а другим — к стулу, который повис в воздухе. Теперь предстояло поторапливаться — по расчету Ена, на то, чтобы веревка, касающаяся раскаленной лампы, успела истлеть и оборваться, уйдет всего лишь несколько минут. Он быстро соединил другим обрывком веревки курок автомата с висящим стулом, использовав ножку стола как импровизированный блок. Привязав подобным образом спусковой крючок второго автомата к дверной ручке, он осторожно закрыл за собой дверь и быстрыми неслышными прыжками понесся по коридору. Если его расчет окажется верным, он успеет к запасному выходу до начала тревоги. В таком случае боевики, услышав автоматную пальбу, скорее всего ринутся на звуки выстрелов, а он, воспользовавшись суматохой, может успеть добраться до автостоянки. Ену не нравилось такое изобилие слов «если» и «может быть», но он понимал, что сейчас выбирать было не из чего.

— Ну как? — спросил его Воронцов, когда слегка запыхавшийся Ен вернулся в их временное убежище под лестницей.

— Все отлично, — ответил «лейтенант». — Сейчас начнется большой переполох.

— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — осторожно заметил Магомедов. Старик за последние полчаса заметно сдал. Лицо его посерело, и он поминутно хватался за сердце.

— Переполох! Он вызовет переполох! — заныл Хрущев. Отсидевшись, он вернул себе часть былой самоуверенности, отряхнул костюмчик и теперь злобно буравил Ена глазами, уверенный, что сопливый желторотый лейтенантик своими неумелыми действиями вот-вот их всех погубит.

В этот момент, словно подтверждая его наихудшие опасения, где-то наверху послышалась длинная автоматная очередь, и через несколько секунд весь бывший Дом пионеров уже загудел, как потревоженный улей.

— Ждите меня здесь! — второй раз за день распорядился Ен и выскользнул за дверь.

Добраться незамеченным до стоянки для Ена не составило большого труда. Как он и ожидал, в ставке Дениева воцарилась сумятица. Несколько раз хлопнула дверь главного входа, послышались крики и короткие лающие распоряжения. Затем через небольшой промежуток времени резко тявкнул второй автомат, а через мгновение его заглушил душераздирающий вопль.

«Выходит, ловушка сработала», — краешком сознания отметил Ен. Он уже заметил единственного оставшегося охранника стоянки. Сейчас он растерянно озирался, не зная, что ему делать — то ли бежать помогать товарищам, то ли продолжать спокойно охранять свой пост, словно ничего не произошло. Ен тем временем проскользнул между двумя броневиками, с сожалением отметив, что проникнуть в любой из них они не успеют. Теперь он находился прямо за спиной часового. Короткий удар — и Ен аккуратно опустил обмякшего чеченца на землю. А вот и машина, словно специально припасенная для них. Ен перемахнул через дверцу военного джипа с открытым верхом. Черт, горючки не хватит и на тридцать километров. Он оглянулся. У входа царила суета. Кто-то вбегал, кто-то выбегал из здания, слышались выкрики. Нет, времени выискивать новую машину нет. Если удастся оторваться, бензина вполне хватит, а если нет, то все равно он не понадобится. Сломав нижнюю часть приборной панели под замком зажигания, он соединил два искрящих проводка. Заворчал двигатель. Ен нажал рычаг переключателя скоростей и плавно нажал на педаль газа. Джип рванул с места. Теперь его наверняка заметили, и надо было спешить. Ен быстро развернул машину, пытаясь выехать за угол. Не отпуская руля, он низко присел, чтобы голова едва выступала над бронированным корпусом автомобиля. Как выяснилось, не зря. Послышались выстрелы, и на дверце одна за другой появились несколько уродливых свинцовых клякс. Однако Ену уже удалось вырулить по площади в направлении переулка. Из-под колес брызгали во все стороны комья раскисшей земли. «Только бы не застрять, — крутилась в голове Ена шальная мысль. — Только бы не застрять…»

Наперерез ему уже бежали террористы. Целиться было некогда, и Ен, схватив свободной левой рукой автомат, дал наугад короткую очередь поверх голов. Почти все боевики тут же залегли. Ен представил себе, как они валяются теперь на земле, уткнувшись носом в липкую грязь, и испытал нечто вроде злорадства. Ему не доводилось до сих пор бывать в подобной перестрелке, и раньше он опасался, что ему может помешать в ответственный момент страх смерти. Что ж, страх действительно был, но он тонул в налетающей волне пьянящего азарта и боевой злобы. В эту минуту он ненавидел своих врагов. Одному из чеченцев почти удалось добежать до автомобиля, он вскинул автомат, но Ен резко крутанул руль, и террорист, гулко ударившись о левую дверцу, отлетел в сторону, размахивая руками, как игрушечный паяц. Ен завернул за угол и резко притормозил у двери запасного выхода, едва не чиркнув по стене широким бампером.

— Залезайте! Живее! — крикнул он во весь голос, выпуская остатки обоймы назад — туда, где в поднятой пыли метались тени и, сверкали огоньки выстрелов.

Первым в джип с неестественной для него резвостью запрыгнул Хрущев, затем пошли, пригибаясь, Воронцов с Магомедовым. Степан, закинув в автомобиль оружие, подсадил старика и сам грузно перевалился через борт уже двигающегося джипа.

— Пригнитесь и стреляйте поверх голов! — приказал Ен, вцепившись железной хваткой в руль, и автомобиль понесся стрелой по улицам мертвого города.

Из протокола гипнообследования Ена, архив группы «Д», код 264754-Е

— Нет, ну достала меня эта сука! Какое, блин, ему дело до того, что там со мной происходило. Мудак гребаный, пусть радуется, что я вообще прихожу на работу. Ну нет меня, так ты же все равно отсидишь мою смену, только денег больше получишь. У тебя же нету, бля, этой суки, жены. Она же, сука сраная, из тебя жилы не тянет, жизнь тебе не калечит. Я бы, может, тоже хотел бы все время тут быть, всякую порнуху смотреть, так нет, прихожу, как человек, домой, а тут она…

— Так сказал бы жене, мол, ты на мою зарплату живешь, молчи, мол. Она же сама не работает?

— Работает, блин, как же! Если бы она работала, то у этой шлюхи не было бы времени жопой вилять.

— Андрей, а почему ты не разведешься? Детей же у вас нет.

— А что? Как в следующий раз достанет меня, сука, так и разведусь! Или вообще дома больше не появлюсь. Тут буду жить! И клал я на твоего Михалыча!

— Ну почему моего? Я его тоже не особо выношу.

— Да? Вот только не надо мне мозги трахать. Думаешь, не знаю, какие вы тут дела проворачиваете? Пидо-ровы дети все вы, со своим Ксепом.

— Каким еще Ксепом?

— Вот только не надо, а то я не знаю, кто тебя, падлу, сюда устроил? Кселофонт Петрович, едрить его мать душу и всю его охрану. Тоже мне, блин, благодетели, спасители мирных девушек. Да ну вас всех на хер с вашим Ксепом! — крикнул Андрей, махнул рукой и упал на кровать.

— Постой, расскажи ты толком, кто такой этот Keen? Но Андрей уже спал.

Я вышел на улицу покурить. Уже давно мне казалось, что здесь творится что-то неладное — какие-то ночные клиенты, появляющиеся ниоткуда и исчезающие в никуда, зарубежные компании-призраки, с которыми невозможно связаться, неизвестный Keen, который якобы занимается махинациями, хер его знает, кто это такой. И Сну что-то не звонит… Надо будет разобраться со всем этим…

Вернувшись в каморку, я увидел, что Андрей куда-то ушел, вероятно, проснулся и решил пойти еще добавить. Мало ему, видишь ли. Время подходило к вечеру, пора было собираться домой, а посему в сумку полетели просмотренные видеокассеты — по дороге заглянуть бы и сдать, чтобы денег за ночь не платить.

На лестнице послышались шаги. Я увидел Михалыча, ведущего под руку миловидную блондинку, явно весьма доступного поведения.

— Ну пока, Ингуша, до завтра, рыбонька.

— А тортик?

— Тортик будет, но только завтра. Ты какой хочешь тортик? Я завтра в «Прагу» съезжу, там у меня знакомый на заказ сделает. С мороженым, вишнями, персиками, с вареньем из земляники, хочешь?

— Хорошо. Я буду ждать. До завтра. — Девушка кокетливо мне улыбнулась, открыла дверь и выскользнула.

— А где Андрей? Ушел, что ли?

— Да кто его знает, был тут, я вышел покурить, он ушел.

— Сколько раз просить, кури прямо здесь. Вдруг что случится, ты можешь понадобиться.

— Ну, через дверь незаметно не пройдут, я около нее стою.

— Много ты знаешь, как сюда пройти можно! Впрочем, что я тебе хотел сказать… Андрей что-то совсем сдал в последнее время. Ты его ночью подменить не можешь, пока мы кого-нибудь найдем?

— Ночью? Да я и так через день в две смены дежурю за Андрея вашего! Чего вы его не погоните?

— Да жалко придурка, больше же его никуда не возьмут. Ну-ну, скоро еще пару человек на охрану найдем, тогда все нормально будет. А пока подежурь, будь другом, тройной дневной оклад за ночь кладу.

— Тройной?.. — Я задумался. Все равно нужно как-то понять, что в этой шараге творится, а ночью это сделать легче.

— Ну хорошо, четверной. Всего на пару недель-то, да и то не каждый день.

— Ладно. Завтра смогу, сегодня мне домой звонить надо.

— Хорошо. Значит, до завтра.

Вечером следующего дня я запер дверь изнутри и сел смотреть футбол. Михалыч с какой-то барышней уединился наверху, уборщица мыла лестницу.

Приблизительно часов в одиннадцать вечера в дверь позвонили. Я взглянул на монитор и увидел человека, который пригласил меня на эту работу, Владислава. На всякий случай подобрав с пола электрошоковую дубинку (более серьезное оружие иметь запрещалось), я подошел к двери и открыл ее.

— О, старые знакомые! Евгений Николаевич, если не ошибаюсь? Что-то я впервые вас ночью тут вижу. А мне нужно поболтать с вашим шефом.

— Он наверху. — Я сплюнул. — Совокупляется.

— Да? Ну, это хорошо. Значит, разговор душевный получится. Я пройду?

— Сейчас, спрошу, как он там. Подождите.

Я поднял телефонную трубку и ударил по кнопке.

— Ну что еще?

— Владислав пришел. Поговорить хочет.

— А, ну что же, если человек хочет, почему бы его не удовлетворить (из трубки послышался женский смех). Пусть проходит. Ингусик, ну не балуйся, ну чё ты…

— Проходите.

Я хотел уже было положить трубку, как услышал, что из нее что-то шумит. Быстро приложился ухом к динамику, закрывая другой рукой микрофон. Так я и думал! Инга своими поступками (интересно, чего она там такого сделала?) отвлекла Михалыча, и он забыл отключить громкую связь. Мне, человеку, который искренне хотел разобраться, что за странные вещи творятся в их конторе, это было только на пользу.

— Инга, подожди в другой комнате, мы поговорить должны тут с одним человеком, а он тебя стесняться может.

— О, стеснительный, милашка! А я очень люблю стеснительных.

— Хорошо-хорошо, я потом тебе его номер телефона дам, полюбишь. А пока дай поговорить с человеком.

— Ну ладно, но только недолго, а то я по тебе соскучусь.

Щелкнул дверной замок. Секунд через пятнадцать раздался стук в дверь.

— Ну заходи-заходи, страдалец ты наш.

— А чё страдалец, я сейчас у Ксепа был, он тебя вызывает. Вот ты — действительно страдалец.

— По поводу чего вызывает?

— Да все насчет вчерашнего.

— Так, ты разболтал? Убью, сука!

Ен услышал стук передвигаемой мебели.

— Да ты чё, Михалыч, не я, я же сам из-за этого башку под топор кладу. Какая-то падла из моих ребят вчерашних доложила. А может, и шофер, что-то он сегодня на работе не появился, мать у него, видишь ли, заболела.

— Так, шофера найти и наказать. Длинные языки хороши только для поисков дороги в Киев да при минете. А узнаю, что ты причастен, сам понимаешь, хана тебе. Что еще Keen говорил?

— Да ничего особенного, сам же знаешь, начало месяца, ему ни до чего нет дела, только с ментами бы расплатиться. Слава Богу, тут пока все в порядке.

— Ладно. Теперь рассказывай, как оно вчера закончилось.

— Ну чего, отвезли в Кузьминки, там на лавочку положили, и кранты.

— А чего так далеко? Поближе парков нет?

— Ага, вот теперь я буду такие дела черт-те знает где проворачивать. А тут места знакомые. Тихо-мирно приволокли, вроде пьяный, да потом точно утром хватятся, дворники там обязательные. Тебе что, нужно, чтобы нас замели? Или чтобы его месяц не нашли и менты к нам пожаловали с дружеским визитом?

— Ох, Владя, попадешься ты когда-нибудь на знакомых местах! Ладно. Теперь к тебе вопрос. Тут мне рассказывали, что ты девчонок пробовать пытаешься.

— Да не один ли хер, месяцем раньше, месяцем позже, все одно попробуют.

— Так, чтобы я больше о таком не слышал. Понятно? Тебе с Ксепом проблем не хватает?

— Да, не хватает. Может, ты поделишься? Моралист, блин. Сам баб водишь гурьбой, а мне что? Дрочить на фотографию Галины Салтыковой?

— Во-первых, она Ирина. А во-вторых, я своих вожу, а на товар не зарюсь.

— Вот только не надо. Думаешь, мне Андрей, земля ему кирпичами, не рассказывал?

— Все. Дорассказывался. Значит, так, Владя. Я сказал — не лапь, значит, не лапь. Твой номер — шестой. Сиди и дружи. Ясно?

— Да шел бы ты! Блюдун нравственности, блин. Завтра чтобы к шести у Ксепа'на ковре был. Понял?

Снова раздался стук двери, и я аккуратно, но быстро положил трубку.

— Здравия желаю, командир. Удачной службы.

Владислав вышел.

— Всего доброго, всего доброго.

Да, местечко-то совсем странное…

Местечко и вправду непонятное.

Почему я не могу уснуть? Проснулся в шесть утра, весь день на ногах, ночью вахту отстоял, а заснуть не могу. А вот тебе урок, не работай в таких заведениях. Странное место… Брр! Что-то я совсем зациклился. Что там они говорили? Keen какой-то… Какого хера тут этот Ксело-фонт Петрович влез? Кто он такой? Где-то я уже слышал это имя… Что-то такое Андрей говорил про Кселофонта, который вот где у него. А я-то тут при чем? От Ксепа и Михалыча, видишь ли, засланец… Ну да, все мы от Ксепа пришли и к нему уйдем, вот только знать бы, кто он такой! Что там еще Владислав говорил? В Кузьминки кого-то отвезли… Нельзя, чтобы не нашли. Кого нашли? Убили они, что ли, кого-то? Нет, это я выдумываю, нервы сдают. Скорее всего щенка какого в парк подкинули, авось кто подберет… Хотя нет, «вроде пьяный» — про щенка? Ой, что-то темнят они… Как говорил Андрей: «Какие вы тут дела проворачиваете?» А какие? Благодетели, спасители мирных девушек. Ню-ню… Ладно, явно пора спать.

И уже отходя ко сну, я встал, подошел к настольному календарю и написал там маркером: «Узнать, кто такой Ксеп». И я сделаю это.

Несколько лет назад, когда я шастал с помощью модема по узлам рассылки информации, так называемым ББС, то там на «доске вопросов и ответов» кто-то написал замечательный вопрос: «Ребята, а расскажите мне, где в нашем городе находится, «черный рынок», и как до него проехать?» Мы тогда с друзьями долго ржали над этим объявлением. Каким нужно быть кретином, чтобы думать, будто «черный рынок» — это что-то вроде площади, где стоят бабуськи и из-под полы торгуют оружием, наркотиками… Потом я понял, что зачастую оно практически так и бывает, но сейчас мне самому не помешала бы информация, где в Москве можно купить вещи, применение которых немного отличается от разрешенного по действующему законодательству. Например, пригодился бы «жучок», который, как я читал в каком-то журнале (в «Науке и жизни», что ли?), можно элементарно всунуть в электрическую розетку, и никто этого не заметит, разве что специально проверять будет. Писали, что с помощью таких «жучков» недавно в Одессе целую группу нацистов-сатанистов поймали. Утка наверняка, а может, и вправду. Народ нынче поклоняется всякой чуши…

По дороге на работу завернул, сделав при этом солидный крюк, в «Электротовары» на Дзержинке. Там, слава Богу, даже при нашем дефиците всегда можно купить столь необходимую в хозяйстве вещь, как набор отверток.

Не зря в свое время я увлекался электротехникой. Пошел бы, как советовала мать, в психологи, что бы сейчас делал? Уговаривал бы Михалыча открыть мне главную военную тайну? Во-во. Туда бы он меня и послал. А так все просто: проскочить во время обеда в кабинет босса, отвернуть крышку коммуникационного аппарата, подогнуть контакт выхода «микрофон — охрана», вывернуть на миллиметр лампочку индикации ответа, и что получаем — мой любимый босс будто бы постоянно меня на связь телефонную приглашает (в реальности этого еще ни разу не было, поэтому я не боялся, что Михалыч что-то засечет). Теперь, если я захочу подслушать, что в его кабинете творится, достаточно просто у себя на пульте кнопку ответа нажать да в трубке послушать. Поскольку лампочка, сообщающая, что на той стороне провода ответили, вывернута, то он ничего и не узнает. Нам нельзя ждать информации от Михалыча. Взять ее у него — наша первостепенная задача. Нечто похожее еще дедушка Ленин говорил.

Вечером Владислав опять позвонил в дверь. Я впустил его и уже безо всяких расспросов вызвал Михалыча. Тот дал «добро», и я пропустил гостя. Пора было посмотреть, как действует моя система. Еще днем в систему коммуникаций было введено одно ма-а-аленькое усовершенствование. Один из видеомагнитофонов, который записывал все, что происходит на чердаке здания, все равно был абсолютно бесполезным — я обычно смотрел с его помощью фильмы. Поэтому сегодня я провел к его аудиоканалу провод, соединив его с динамиком коммутатора. Так даже без аудиомагнитофона я мог записывать весь звук, доносившийся из комнаты Михалыча. А запись того стоила…

— Ну что, нашли его?

— Кого?

— Да дружка нашего, что в Кузьминках.

— А хрен его знает! Я что, дворником там работаю или ментов пасу?

— Так выясни, мать твою. Если тело пролежит с неделю, если жена его поднимет хай, у мусоров начнется брожение. Они спросят ее, где работал Андрей Васильевич Рыжов, и что дальше? Где он работал? У нас работал. Тебе менты в этом доме нужны? Мне — нет.

Моя правая рука почему-то перестала меня слушаться и сползла вниз. Значит, убили Андрея. За что? Что-то знал или деньги виноваты? А если знал, то что именно? Он исчез сразу после того, как начал кричать что-то про темные делишки Ксепа. А что еще там могло быть?.. Господи, слава тебе, что у Андрея сирот не осталось… А жена его что же?.. Боже, как же это?.. Андрей…

— …сегодня обязательно проверь.

— Хорошо, я позвоню Полине, она все равно рядом живет.

Послышался звук набора номера.

— Полина? Да, Полина, я тут закончил работу пораньше, решил тебе позвонить… Угу, сколько угодно. Тут, говорят, рядом с тобой, где-то в парке, ресторанчик какой-то открыли… Что? Корейская кухня? Да Господи, чем плоха корейская кухня! В конце концов, русская собачина лучше любой собачины в мире… — Владислав хмыкнул. — Только лучше в одиннадцать. Зайду, я помню, где ты живешь. Пятьдесят шестая квартира, помню… Хорошо-хорошо, все будет в порядке. Ладно.

Трубку положили.

— Да, Славутич, везде у тебя баба найдется подходящая.

— Ну а почему бы и нет? Совмещаю приятное с полезным. Сегодня пойдем в ресторашку, по дороге и на скамеечку взгляну, где наш жмурик прохлаждается.

— Типун тебе… Надеюсь, не прохлаждается.

— Я тоже надеюсь. Кстати, а второй твой, Ен который, чего у него такая кликуха странная?

— Евгений Николаевич потому что.

— Ха! Как у Ксепа. Ну да не об этом речь. Как он, ничего не знает? А то с ним все уладить легче, не москвич все-таки, искать не будут.

— А чего с ним улаживать? Андрей ему разве что мог наболтать, но кто слушает бредни пьяного импотента!

— Хорошо-хорошо. Ладно, фиг с ним. Теперь еще вот что. Сегодня факс пришел. От Колодеж. Там точка ихняя дуба дала. Накрыли птичек.

— Э-э, чего же ты с этого не начал? И что они?

— Да молчат, из девиц загребли только двух, ну и хозяев ихних. Да не дрожи ты. Им самим нет резона сейчас колоться, а адвокаты вытащат, как того красного коня, вот только бы оставшиеся девицы чего не разболтали.

— Вот тут не бойся. Не разболтают. Там наших немного было, с десяток всего, хорошей жизни хлебнули, теперь молиться будут, чтобы все обошлось. Обидно другое. Тут намедни я одну из наших юных нимф хотел туда отправить. Теперь переоформлять билеты надо. Есть у нас поблизости что-нибудь приличное?

— Ну разве что под Краковом…

— «Заветы Ильича», что ли?

— Да, его шарага. Но туда абы кого не пошлешь… Как новенькая-то?

— Да ничего, п…дой вертит так, что фору любой девке из медучилища даст. А уж языком работает… Что там твой премьер-министр на ковре у президента!

Куда же они сплавляют этих девушек? Не на органы, это понятно. Слава Богу, Снушка хоть жива. Может, рабынями делают? Или еще как… Почему она не позвонила, обязательно нашла бы время и деньги, если бы свободная была…

— Везет тебе, Михалыч! Кого захочешь, так словно в гареме срок мотаешь. А я… Тоже как в гареме. Но евнухом.

— Ладно, хер с тобой. Тут-то как раз можешь и покушать. Все одно наш человек, знает, куда едет.

— Знает?

— Ну… Догадывается. Прямо я ей, естественно, ничего не говорил. Кстати, нашли шофера, который так внезапно заболел?

— Да, он действительно заболел. Ногу себе сломал, мы проверили.

— Хорошо, хрен с ним. На, держи, передай Ксепу, это за две недели последние.

— Да ты у него все равно завтра будешь, отдал бы сам.

— Ну ладно, занесу, тут немного. До завтра.

— До завтра.

Что-то стало проясняться. Судя по всему, девушек продают в ночные клубы или что-то в этом роде. Почему Сну не звонит — непонятно. Скорее всего усыпляет бдительность наблюдателей. А может, просто ее лишили возможности бежать и позвонить. Держат некоторое время под запором, чтобы привыкла. Ну да ее не остановишь. Сбежит. С этим, слава Богу, все в порядке. Главное, рассуждать логически. Не надо эмоций, они могут разрушить любой план. Андрея и Снушку я им, конечно, не прощу, но все в порядке живой очереди.

Кселофонт Петрович, он же Keen, видимо, их начальник. Действительно, глупо было полагать, что такое чмо, как Михалыч, может хоть чем-то управлять. Его дело — девками заведовать. С деньгами и смазливой рожей это он может. Так, что же я должен сделать в первую очередь? Достать доказательства — и в ментуру. Как, аудиозапись сейчас является доказательством? А видео? Хрен его знает. Наверное, нет. Нужны документы. Они же так или иначе вынуждены вести бухгалтерию. Хорошо. Выясню планы Михалыча на завтра, заберусь к нему днем, когда его не будет, да и возьму что надо. Ключи у меня есть, пройду туда без проблем. Ксерокс в офисе стоит, сниму копии со всего, до чего смогу дотянуться, да ментам подарок сделаю. А Ксепа ихнего я приволоку в ту же ментовку готовенького. Не люблю, когда из меня делают лоха…

Конец записи 264754-Е