Падший

Глава 25

“Вертолёт” ломился от беснующегося народу. Беснующегося, именно так. По-другому и не скажешь. Ди-джей сегодня, казалось, перебрал с какими-то веществами, потому как выдавал ну просто разрывные треки, от которых взревели бы танцполы и Амстердама, и какой-нибудь перегретой солнцем Ибицы. Лера уже давно затерялась среди ритмично двигающихся парней и девушек, и только по ярким белым вспышкам можно было проследить её путь. После того, как я опустошил её на берегу Оби, ведьма усиленно работала - навёрстывала. У барной стойки тоже вовсю шёл сенокос: “раненый” Рудольф и одной рукой успевал бодренько мутить коктейли кокетливым дамочкам под тридцать, не упуская ни одну. Развёрнутая белым грудь тут случалась реже, но скучать лысому колдуну всё же явно не приходилось.

Люди самолично предоставляли нам собственную жизнь. Фактически преподносили в дар. Мы ничего у них силой не отбирали. А уж я - точно.

Я сидел в тени, на двухместном диванчике, с которого не так давно наблюдал за Самоходкой. Попивая пряный сладковатый коктейль из Пламени сразу трёх людей, вот уже битый час размышлял над тем, что же делать дальше, и мне не мешала ни музыка, ни волнообразные движения разгорячённой толпы. Наоборот, это всё даже помогало сконцентрироваться. С момента бегства из орденского фургона прошло два дня. Благодаря ведьме, я полностью восстановил своё тело, чем не преминул отплатить и ей самой, заставив биться в сладких судорогах и кричать на весь дом, отчего её брат решил провести в клубе уже вторую ночь.

План всё никак не составлялся. То одна его часть казалась мне хреновой затеей, то другая, а порой и всё целиком выглядело трепыханием выброшенной прибоем рыбины на холодной гальке пляжа. Но сдаваться и поднимать лапки я намерен не был. Ну и что, что я оказался фактически меж двух огней? Придётся приспосабливаться, искать способы выжить. Пока так - хотя бы выжить. Протянуть положенный год, так сказать. Жить захочешь - не так раскорячишься, как сказал бы забавный дворник из Ксюхиного подъезда.

С помощью Рудольфа удалось навести справки, что в городе, помимо разгромленного притона Аседия и уютненько устроившегося Разумовского, вели относительно бурную деятельность ещё Семьи Ира, от которой мне точно не стоило ждать ничего доброго, и Гýла. О последних получилось разузнать, что им принадлежат несколько ресторанов, а также выяснить пару имён, с которых можно бы начать налаживать контакт. Некто колдун Мамонов, по прозвищу Мамонт, надо же какое совпадение, владел рестораном “Кинза”, в котором мы с Ксеносом храбро намеревались поесть мидий. Где-то в городе ещё плавала адептка Семьи Гула, которую звали по-бурятски, то ли Арьяна, то ли Алтана, но этот вариант показался мне мутным, и я мысленно его задвинул, решив начать с “Кинзы”.

Как и тем прохладным утром на берегу реки, сейчас снова я был полон Пламени, но продолжал пить всё, что мне предлагали “братаны”. Видя, наверное, во мне неплохую защиту, они не скупились на энергетик, а я и не протестовал. Больше, значит лучше. Ведь уже не придётся тратить белый огонь на выжигание “паутины”, а значит он весь, без остатка, когда настанет время, пойдёт на применение моих Имён. Которые, казалось, пульсировали всё громче и вроде бы даже задавали темп ди-джею. Разве такое может быть?.. Наверное, нет, и мне просто казалось.

Эх, выяснить бы ещё звучание третьего Имени… Но я понятия не имел, как это можно было сделать.

Вдруг музыка стала глохнуть. Люди при этом не прекратили неистово отплясывать, да и вообще никто ничего вроде как и не заметил. Ни Лера, движением головы в этот момент красиво пускавшая свои белые косички вразлёт возле очередного роняющего слюни самца. Ни её брат, который и бровью не повёл, ловко смешивая коктейль для засматривающейся на него мадмуазель, пришедшей сюда хоть на пару часов позабыть о своём “козле”. Резкое погружение музыки в вату, казалось, ощутил я один.

И тут я увидел её. Женщину лет тридцати с небольшим, одетую броско, цветасто и будто бы даже аляповато, выбеленное лицо лицо которой, казалось, я когда-то уже видел. Она выделялась из пляшущей толпы, как выделяется посреди взбудораженного штормом, вспененного моря, безмятежный скалистый остров, покрытый плотными хвойными лесами. Женщина смотрела прямо на меня. Нет, даже не так. В меня. Всего секунду, может чуть больше. И потом её не стало.

— Это начало конца, молодой человек.

От неожиданности я аж подпрыгнул на месте. Чёрт, рядом со мной сидел Разумовский! Хренов старикан опять словно бы из воздуха появился!

— Ну или конец начала, - хитро прищурившись, из стороны в сторону покачал головой демон, словно бы прикидывая шансы. - Это уже зависит исключительно от вас.

Из моего бокала пролился Пламень, белая капля которого, как бы живая, на слегка вышарканном тёмном ковролине теперь дрожала словно от холода. Разумовский усмехнулся, глянув на неё, и, сложив обе руки на свою трость, повернулся ко мне.

— Полагаю, в голове у вас просто рой вопросов. Ну конечно! Иначе же и быть не может. Но предупрежу ваш порыв - я, молодой человек, вами более чем доволен! Уверяю. Проникнуть в осиное гнездо, пройти его насквозь на одной лишь юношеской наглости, да ещё и выбраться после - это достойно самой громкой похвалы, знаете ли!

— Вы за мной следили? - собравшись в кучу, выдал я первое, что пришло на ум. Ничего хорошего его появление тут мне не сулило. Вот совсем. Быстро глянув на “братанов”, я отметил, что они продолжали заниматься своими делами, как ни в чём не бывало.

— Ну… не то чтобы прямо следил. Это несколько иное, - уклончиво произнёс демон и с нескрываемой гордостью добавил: - Но в общем и целом, да, я видел и ощущал фактически каждый ваш шаг с момента нашего разговора. Имеются, знаете ли, некоторые приёмчики у старого хрыча. Это многого мне стоило, но… оно того стоило, уж простите маленькую тавтологию. Ну когда ж ещё, скажите на милость, выдался бы шанс почувствовать себя в объятьях юной ведьмы, ощутить дрожь крепкого девичьего тела под собой? М? Вы же, молодой человек, не осудите старика за такую слабость? Но особенно по душе мне пришлась ваша короткая полемика с Семёном Ходоковым. И я был всецело на вашей стороне. Неприятный тип этот Семён, знаете ли. Забывает своё место.

— Я пока не справился с задачей. Мне нужно ещё время, - я постарался, чтобы мой голос звучал как можно убедительней, а сам судорожно соображал. Он что, и впрямь видел и слышал всё, что прожил я с момента уговора?..

— Именно так, - кивнул демон, и я вдруг чётко понял, что отвечал он не на мою реплику о времени, а на мои мысли. - Но сегодня это закончится, не переживайте. Сегодня решится многое, если не всё. И, чем бы ни обернулся этот вечер, одно случиться наверняка - я покину ваш, юноша, разум. А что же до “провала” задачи, то, повторюсь - расслабьтесь. Её и не было! Ну, сами посудите: разве выполнима моя часть нашего с вами уговора? Конечно же нет! Это ж ясно как день: возвращению в Семью госпожа Салахутдинова предпочла бы даже смерть. Я с самого начала знал, что вы потерпите фиаско.

— Тогда зачем всё это было нужно?

— О, за многим! - мечтательно вздохнул демон. Его голос как бы главенствовал над всем, происходящим в клубе.

— Только не говорите, что дело в дрожи молодого тела и всё такое.

— О, не стану, не стану. Я уже понял, что этого вообще не следовало говорить. Впрочем… Ну да ладно, опустим некоторые моменты. Я, молодой человек, не ждал от вас такой прыти - вот как скажу. Тут вы меня, без сомнений, удивили. До вас никто не предпринимал подобных наскоков. По-казачьи лихих и безрассудных. И возможно потому отчасти успешных. Да, вас раскусили мгновенно. Но раскусили бы любого, уж поверьте! Ведь новое оружие Ордена - я имею в виду провидцев - давно уже не новое! Другое дело, что вы, юноша, сумели сделать для Семьи Супербиа неоценимое! Да что там для Семьи - не побоюсь сказать, что для всей белой крови!

Музыка по-прежнему звучала для нас как бы сквозь вату. И теперь было что-то ещё… Я почти физически чувствовал, как от каждого глотка белого огня и складного слога Разумовского наступало умиротворение и ощущение безмятежности.

Опасности ведь никакой не было. Мне она просто мерещилась. Да…

— Вот прямо для всей белой крови? Ну и что это? - я как мог постарался выжать из себя недоверие, но получалось из рук вон плохо.

— О, ну как же! Если бы не вы, например, то о прототипе зелота мы бы узнали только в бою! Представляете, какой это конфуз? В бою! Ну куда это годится?!. Но вы, пусть и совершенно случайно, насколько я понимаю, показали его нам. Всем нам, юноша. Разве это не заслуга? Пренеприятнейшее существо, стоит добавить… Судя по всему, этот самый прототип зелота способен действовать на ягов и гулей гипнотически… Хм… - он ненадолго задумался. - А этот таинственный снаряд, которым так низко выстрелили вам в спину? Очень любопытная, как выразилась красавица Лерочка, хреновина. Задуманная, судя по всему, для гарантированного устранения наших детей, ведь для нас с вами, юноша, погасший Пламень не есть смерть, - Разумовский заговорщически подмигнул. - И потом, стало известно точное месторасположение базы, которая докучала нам уже давно. Разве этого мало? Отнюдь. И во всём перечисленном немалая ваша заслуга, ну согласитесь. Вот именно эту-то цель, молодой человек, я и преследовал. Каюсь, не рассчитывал, что вы сами при этом останетесь живы, это так… Ну что ж, это приятный бонус, не находите?

Неопределённо покачав головой, я в итоге тупо кивнул и отпил из бокала. Хотя по-идее бы должен был послать хитрющего демонюгу поглубже в пекло. Но каждое слово Разумовского будто бы пеленало меня. Нет, даже не так. Всякий его довод, который буквально секунду назад по-настоящему претил, в какой-то момент вдруг оказывался моим собственным, будто бы рождённым в моей же голове, с которым и соглашаться-то не требовалось.

— Мда, - очень натурально вздохнул “старый театрал” и покачал головой. - Тамплиеры значительно продвинулись в вопросе методов борьбы, это следует признать…

— Тамплиеры? - искренне удивился я. Отчётливо понимая, что веду себя неестественно и всё время спрашиваю какую-то фигню вместо действительно нужных вещей, я, тем не менее, ничего с этим поделать не мог.

— Ну да, они. Орден Храма, основанный во времена Первого Крестового похода, и спустя несколько столетий показательно “расформированный” французским королём, с показательными же, как требовала мода того времени, казнями. Коль уж вам любопытно, то на самом деле, тамплиеры просто узнали о нашем присутствии в мире. Начали действовать, и первым решением их было сделать так, чтобы для всего остального мира их самих больше не существовало. Толковый ход, стоит признать. На первое время. Но о чём бишь я… А! Совсем заговорился… Как я уже сказал, вашей настоящей задачей было найти для нас базу тамплиеров. Показать её изнутри как только возможно обширней, чтобы мы, объединив усилия с Аседия и, возможно, Гула, ударили бы по ним в нужный момент. Но вы сделали значительно больше, юноша! И потому ответственно заявляю: с этого самого момента Семья Супербиа не имеет претензий к Александру Зорину! Звучит, верно? Но это ведь не всё… Хотелось бы и от себя добавить хоть что-то. Как от преподавателя, пусть и не прямого, нашей с вами общей знакомой. Ксении.

Я должен был напрячься. Ну точно же должен! Но вместо этого только лениво отхлебнул из бокала, ощущая никогда не надоедающий кайф. И это был нифига не гипноз. Не-е-е-т… Слова Разумовского тонюсенькими скользкими змейками вползали в уши, пробирались в мозг и становились моими же собственными мыслями. Никто в целом мире не смог бы спорить с этим демоном! Никто!

И, встретившись с ним взглядом, я вдруг чётко осознал, что понять мне это Разумовский только что позволил.

— Ксения дорога мне, поверьте, молодой человек. Даже в свете её очевидной принадлежности к людям безусловно одарённым, она уникальна в своём роде. Для меня. И потому я даю вам выбор, - он заговорил медленней, и каждое его следующее слово отпечатывалось у меня в мозгу. - Либо она навсегда забывает вас, что, при определённом окончании этого славного вечера, в будущем избавит девочку от многих бед. Либо… мы продолжаем жить нашу интересную жизнь как она есть. В любом случае, юноша, Ксения останется под моей опекой.

Что-то кольнуло, наконец. Совесть? Злость? Непонятно. Одно я понял наверняка - Разумовский отпустил меня. Зачем-то дав этот странный выбор, он вернул мне полную ясность мысли.

И первое, что я услышал внутри себя, была мысль, что Ксенос моя. Кто моя, почему вдруг моя, что ей от меня хорошего - всё это пошло в чёрту. Я наотрез отказался принимать мысль, что моя Ксю может вдруг позабыть меня. Нет. Да и зачем? Раз уж сам Разумовский готов дать ей защиту, пусть всё останется, как есть. А дальше, на что бы ни намекал демонюга, я стану только сильнее и уже сам обеспечу безопасность единственного родного человека, оставшегося мне из прошлой, нормальной жизни.

— М-м-м… Полностью с вами согласен, юноша. Тем более, что здоровый эгоизм должен быть присущ каждому мужчине! Ну что ж, значит решено, - абсолютно не стесняясь, опять прочитал меня Разумовский и вздохнул, как бы собираясь подвести итог нашего разговора. - Перед тем, как к нам присоединятся, я хочу, чтобы вы, юноша, кое-что узнали. Орден ведь отработал на вас козырь. Не догадываетесь, почему? А я скажу вам. Это случилось ровно по той же причине, по которой вас вообще пустили вглубь базы. Провидцы не сумели вас классифицировать, юноша, вот в чём соль. Вы белой крови, это так. Но… иначе. Вы гомункул, уж простите мне сие вульгарное определение. Эдакое промежуточное состояние между занятой оболочкой и пустой. Что, если верить некоторым источникам, позволяет вам нарушать кое-какие условности.

Его слова больше не действовали на меня так, как минуту назад, и я просто слушал. Почему-то подумалось, что именно в этот момент молчание было лучшим из возможных решений.

— Обычно подобные вам личности не живут долго. Пресловутый год, всё верно, юноша. Но виной тому ведь не вдруг порушившееся здоровье, отнюдь. Виной тому вопиющий факт владения Именами, владеть которыми вам никто не позволял.

Едва он договорил, пульсация двух Имён внутри оборвалась. Только одно продолжило источать ритмично белый свет. Первое.

Я ощутил его приближение как, наверное, ощущают неизбежность. Он шёл небыстро, и люди, сами того не замечая, ускользали с его пути, словно бы вытесненные невидимой аурой. Однажды я уже видел его: одетый в плотную в клёпках кожу и тёртую джинсу, широченные плечи, мощные руки, немалый рост. И густая, белая, наискось срезанная борода.

— Измаил! - Разумовский стукнул тростью как-то громко, словно бы под ногами у нас был не мягкий ковролин, а мрамор.

Я постарался выглядеть собранным и спокойным. Медленно поднёс к губам бокал, чтобы отпить Пламени, но он оказался пуст. Твою мать, вот о каком завершении вечера твердил театрал! Вот и всё, что ли? Конец?.. И даже никакого года?..

Невольно я поискал взглядом Леру и отметил, что её брат уже заметил, что я не один. Кроме них, мне не на кого было надеяться. Впрочем, толку от ведьмы с колдуном, если дело дойдёт до драки с настоящими демонами, едва ли будет много. А дело до неё дойдёт. Иначе и быть не могло. Только едва ли это можно будет назвать “дракой”…

— Антон, - мелодичным баритоном, которому позавидовали бы многие рок-исполнители, поприветствовал Разумовского нежданный гость. - Так ведь тебя сейчас зовут?

Измаил стоял неподвижно. Неправдоподобно неподвижно. Казалось, одни только губы и шевелились.

— О, можешь не утруждать себя. Обращайся ко мне по Имени, тут все свои.

— Ну тогда я приветствую тебя, Хиреоф.

Льдисто-голубые глаза Измаила смотрели только на меня. Обдавая лишь каким-то необъяснимым холодом, но притом без всякой злобы или напряжения. Да вообще без каких-либо ненужных эмоций. Так какое-то время смотрят на комара, который вдруг набрался решимости присосаться к капиллярам на самом видном месте руки.

— Он уже полон, - констатировал массивный байкер, под личиной которого крылся демон. - Все три Имени. Ну конечно, иначе бы меня не тянуло к нему. Я первый?

— Абитус развоплощён, - пожал утлыми плечиками Разумовский. На фоне Измаила он казался карликом.

— Кто третий?

— О, я думаю, брат мой, тебя это несколько удивит.

Они говорили вроде бы ни о чём, но я был мистически уверен, что на самом это далеко не так. Под каждым их словом чувствовала какая-то давняя игра. Вроде бы даже некоторое противостояние что ли, заключённое, стиснутое стальными обручами одним им ведомых правил. Я присутствовал при этом даже не зрителем. Скорее декорацией. Предметом спора.

И что, мне ничего уже не оставалось, кроме как смирно сидеть и ждать? Ждать чего? Убоя? Как бычок по осени? Может, врезать первым? Использовать то, что у меня пока ещё есть - неожиданность? Потом ведь я такой возможности иметь уже не буду…

— Не стоит принимать поспешных решений, - произнёс вдруг Разумовский, вроде как обращаясь одновременно к нам обоим.

— Тебе дорого это место? - без особого интереса осведомился Измаил. Он по-прежнему стоял статуей, вообще не шевелясь. Так не стоят живые люди. Он даже не качнулся ни разу. Не моргнул.

— Юноша не будет с тобой драться, Измаил, - театрал сказал это, щёлкнув пальцами, словно бы в самый последний момент вспомнил наиважнейшую, почти уже было упущенную деталь, притом слово “юноша” он произнёс чуть ли ни с теплом. - Посуди сам, мой дорогой брат. Мы с тобой хорошо знаем, что ему подобные всегда уничтожались хозяевами Имён, ведь так? Их у него три. Твоё. Временно нас покинувшего Абитуса. Ну и её… Она ведь уже тоже здесь, в этом славном городе. Ты не знал об этом? Разумеется, со всей присущей ей феерией. Что поделать, заимствованные гомункулом Имена зовут к себе всех хозяев.

Я ждал чего угодно. Думал сразу обо всём: от попытки бегства до отчаянного броска на Измаила, самоубийственного для меня и почти наверняка губительного для многих в этом здании, включая мою “банду”. И как мог, прикидывал варианты развития событий, но то, что произошло дальше, предугадать не сумел бы никогда.

— Что ты пытаешься сделать? - Измаил вдруг впервые явно пошевелился - сделал в нашу сторону один-единственный полушаг.

— Всего лишь убедить тебя, что не ты должен решить нынешний Казус гомункула. Всего лишь, брат. Да, ты первый. И по факту, и по праву, это так. Но это должна сделать она. И ты знаешь это лучше меня, так ведь?

За какие-то пару секунд Разумовский опутал своими словами разум Измаила, словно спрут щупальцами! Взгляд льдисто-голубых глаз пришедшего по мою душу демона, всё это время холодно взиравший на меня, поплыл в сторону медленно, словно бы пленённый, заарканенный. Чёртов старый театрал разыгрывал какою-то свою партию! Он что, выводил меня из-под удара?! Выводил, потому что против Измаила я не имел ни малейших шансов?!

— Мы с тобою лишь функции, брат. Как и она. Все мы. И мы не можем не дышать условностями наших натур. Так позволь ей сделать то, что вознамерился сделать сам. Позволь решить Казус гомункула. Отплати ей. Честь для Супербиа превыше всего, не так ли, мой дорогой брат?..

Я почти ничего не мог понять из словесной игры двух демонов. За исключением разве что одного.

Разумовский давал мне шанс.