Паспорт предателя

Глава четырнадцатая Десант в Амагансетте

Городок Амагансетт (штат Нью-Йорк) находится в Лонг-Айленде, в 105 милях от Нью-Йорка. Это — сонный городишко, насчитывающий всего 1 100 жителей, где не бывает почти никаких происшествий. Вся полиция его состоит из констэбля Абрахама Голдена и одного полисмена.

Амагансетт расположен на атлантическом побережье Лонг-Айленда. В свое время в местном кинотеатре показывали фильм «Вторжение», и жители посудачили о возможности неприятельского десанта возле их города, но к той ночи — на пятницу 13 июня 1942 года, когда разыгрались описываемые события, — они уже забыли о фильме.

Ночь была душная и облачная. Луны не было.

Молодой Джек Куллен из береговой охраны обходил берег. Ему почудился шум. Он зажег карманный фонарик и, направив свет на песок, увидел глубокие колеи и следы ног возле самой воды — свежие следы, которые вели от берега вглубь к пустынным дюнам. В кружке света виднелось несколько пар следов, которые отпечатались на песке так глубоко, что, казалось, были оставлены людьми, тащившими тяжелую ношу. Что-то волокли по земле — громоздкое и грузное.

Куллен вдруг заметил, что кто-то следует за ним. Он обернулся, перед ним мелькнул чей-то хищный профиль. Сильная рука схватила его за горло и стала душить. Кто-то вырвал фонарик и швырнул в воду.

— Так вы слыхали звук колокола? — спросил кто-то с явным немецким акцентом.

— Прекратите разговоры, — сказал другой голос. — Давайте лучше покончим с этим парнем и скроемся.

Еще один голос, без акцента, сказал:

— Не годится. Его скоро хватятся и нападут на след. Попробуем столковаться с ним.

Рука у горла Куллена разжалась. Он выпрямился и оглянулся. Четыре зловещих силуэта окружали его.

— Сможете ли вы забыть все, что видели, если получите сотню долларов? — спросил высокий человек с ястребиным профилем.

— Нет, не смогу, — ответил Куллен.

Остролицый субъект, повидимому старший в шайке, затеял переговоры, но Куллен упорно отказывался. В то же время мысль его работала с лихорадочной быстротой. Он не сомневался, что эти люди высадились с неприятельского судна, вернее всего — с подводной лодки. Надо было действовать быстро и наверняка, чтобы захватить на месте всю шайку.

Наконец, Куллен решил изобразить притворное согласие.

— Видите ли, — сказал он. — Я не зарабатываю сколько-нибудь прилично на этой работе, а ответственности не оберешься. Мне нужно по крайней мере 300 долларов. В конце концов подумайте, как я рискую.

Один из четверки обратился к человеку с ястребиным профилем:

— Он прав. Заплатите ему и идем дальше.

Остролицый молча отсчитал несколько банкнот и протянул их Куллену со словами:

— А теперь отвернитесь и не двигайтесь несколько минут, пока мы не исчезнем.

Куллен ждал только до тех пор, пока не услышал, что люди пробираются сквозь кустарник; после этого он поспешил дать сигнал тревоги. Через 25 минут мичман Уоррен Берне и боцман второй статьи Кард Денне в сопровождении Куллена и двух человек из береговой стражи уже были на пустынном берегу подле Амагансетта. Они направили прожекторы на пляж. Прожекторы осветили темные дюны. Но нацисты уже исчезли.

Колеи, с самого начала привлекшие внимание Куллена, оставались нетронутыми и вели к четырем разным местам высоко в дюнах. Люди из береговой охраны явились вполне подготовленными, — с ними были лопаты.

То была медленная, кропотливая и опасная работа — откопать зарытое в дюнах в конце четырех колей. Естественно, офицеры и солдаты береговой охраны, работая молча в ночном мраке, заподозрили, что тут зарыты взрывчатые вещества. Приходилось считаться и с возможностью такого устройства, что ящики при попытке открыть их могли взорваться.

Когда занялась заря, в пустынных дюнах были выкопаны четыре больших ящика. Их еще не вскрыли. Береговая стража ждала дневного света, чтобы с меньшим риском начать осмотр.

Беглого взгляда на первый же ящик было достаточно, чтобы подтвердить худшие подозрения.

— Здесь достаточно динамита, — сказал офицер Берне, — чтобы поднять на воздух добрый кусок Нью-Йорка.

14 июня 1942 года, около половины девятого утра, большой черный автомобиль остановился на пустынной дороге, ведущей к дюнам. Пять угрюмых молодых людей вышли из машины и быстро пошли по направлению к тому месту, где береговая стража собралась вокруг ящиков. Прибывшие показали свои удостоверения, а один из них, действуя от лица остальных, вынул бумажник из кармана и показал мичману Берне карточку под слюдой. Все пятеро были из ФСБ. Они только что проехали сотню миль от Нью-Йорка, узнав о находке на берегу.

Агенты Гувера бегло осмотрели все четыре ящика. Опытным агентам было ясно, что содержимое всех ящиков одинаково. Но агенты не стали вскрывать ящики. Этим займутся специалисты по взрывчатым веществам.

Один из агентов вернулся на вокзал, чтобы навести справки. Остальные принялись расспрашивать Куллена.

— Удалось ли вам разглядеть кого-нибудь получше?

— Одного только. Я сунул фонарь прямо ему в лицо. Он похож на ястреба. Нос, как огромный клюв, толстые губы и очень темные глаза. Прямо мурашки по спине бегут от одного вида этой рожи.

— Роста он какого?

— Примерно моего, футов на шесть, но как будто покостлявее.

— Сколько лет ему на вид?

— Трудно сказать. Лет сорока, не больше.

— Вы слышали голоса всех четверых.

Куллен утвердительно кивнул.

— Они хорошо говоря по-английски, у всех у них немецкий акцент, кроме долговязого, который как будто за главного. У него акцент не такой сильный, как у остальных.

— Скажите, эти люди — все, кроме высокого, — не производят ли впечатления уроженцев Германии, проживших несколько лет в нашей стране?

— Так мне и показалось. Сейчас, когда вы подсказали эту мысль, я уверен, что это так.

Агент спросил Куллена, сможет ли он опознать кого-нибудь из четверки.

— Безусловно, — ответил Куллен.

— Кого, длинноносого?

Куллен утвердительно кивнул.

— А могли ли бы вы узнать его на фотографии?

— Покажите мне сначала фото.

— Мы так и сделаем. Они уже на пути сюда из Нью-Йорка.

Это были фотографии членов «Германо-американского союза» и других нацистских агентов, которые ФСБ в свое время заказало в большом количестве для своих работников.

К тому времени агент, который поехал на вокзал Лонг-Айлендской железной дороги в Амагансетте, вернулся на берег. Ему пришлось прокладывать себе путь через толпу собравшихся зевак.

— Эти четверо уехали с первым поездом сегодня утром, — сообщил агент своим товарищам. — Кассир продал высокому человеку четыре билета до Ямайки.

Ямайка находится на Лонг-Айленде, примерно часа на два езды ближе к Нью-Йорку, чем Амагансетт, следовательно, в двадцати минутах от города.

Нью-йоркскому отделению ФСБ тоже сообщили о поезде. Так как задержать поезд, который подходил уже к Ямайке, было поздно, то несколько агентов из нью-йоркского филиала выехали ему навстречу. Другие отправились на Пенсильванский вокзал, чтобы встретить поезд там.

Один из агентов посмотрел на часы.

— Сейчас начало десятого, — сказал он. — Поезд придет через несколько минут.

...Дж. Эдгар Гувер сидел в своем кабинете в Вашингтоне и размышлял над известием, которое только что пришло к нему из нью-йоркского филиала по ведомственному телетайпу.

Из двух источников — от кондуктора в поезде из Амагансетта в Нью-Йорк и от шофера такси в Ямайке — агенты выяснили, что двое диверсантов вышли в Ямайке, а двое проследовали до Пенсильванского вокзала в Нью-Йорке, уплатив кондуктору разницу за проезд наличными. Если бы оставалась еще хоть тень сомнения, были ли эти люди в поезде теми, которые высадились с подводной лодки, то и она должна была бы рассеяться. Кондуктор описал наружность одного, и портрет этот совпал с приметами, которые запомнились Куллену. Явно, то был главарь группы, который дал деньги Куллену. Кроме того, когда агенты осмотрели места в вагоне для курящих, где сидели четверо, они обнаружили смятую пустую коробку от папирос. На ней была марка немецкой фирмы, торгующей исключительно в пределах Германии.

Шофер такси на станции Ямайка Лонг-Айлендской железной дороги, который встретил поезд из Амагансетта в 6 часов 45 минут, рассказал федеральным агентам, — а рапорт этих агентов был передан Гуверу по телетайпу, — что два человека вышли из поезда и велели отвезти их в Асторию, в другой части Лонг-Айленда, ближе к Нью-Йорку, чем Ямайка. Когда машина подъезжала к окрестностям Астории, таксометр показывал цифру большую, чем хотелось бы одному из пассажиров. Он попросил остановить такси. Затем один из пассажиров спросил шофера, как пройти к автобусу или троллейбусу, чтобы попасть на 46-ю улицу в Астории. Шофер объяснил, и они пошли.

Высокого человека с ястребиным профилем не было в такси. Он отправился поездом в Нью-Йорк. Его сопровождал темноволосый хмурый человек, довольно красивой наружности, лет 35—38.

Пассажирам такси можно было дать лет по тридцати с лишним. Один из них, человек с худым лицом, отличался очень высоким лбом; шофер заметил это, когда тот снял шляпу, чтобы стереть выступивший от июньской жары пот. У другого были грубые черты лица, глубоко запавшие глаза и пряди седины в волосах.

Гувера заинтересовало, что из четырех, выехавших из Амагансетта, только у двоих были чемоданы, и это были как раз те двое, которые отправились в Нью-Йорк. Пассажиры такси ехали без багажа.

Начальник ФСБ долго размышлял над рапортом. Затем он перешел в соседнюю комнату и минут двадцать стучал на машинке. Затем подошел к телетайпу и отдал приказ агентам нью-йоркского отделения:

«Оцепить и держать под наблюдением такой-то квартал на 46-й улице в Астории.

Оцепить и держать под наблюдением отель Клинтон, напротив Пенсильванского вокзала в Нью-Йорке.

Взять фотографию бывшего официанта Джорджа Джона Даша, который уехал из Соединенных Штатов в Германию в прошлом году, и попытаться найти этого человека в известных ресторанах Бродвея».

Давая подобные инструкции, Гувер вовсе не был магом. Просто он знал, что эти шпионы бесспорно обучались в «академии» диверсантов в Берлине. Имена многих слушателей «академии» были известны, и даже имелись фотографии большинства из них, так как ФСБ удалось тайно сфотографировать сотни членов «Германо-американского союза» до их возвращения в Германию.

Высокий человек с ястребиным профилем, который думал, что подкупил Куллена, был Джордж Джон Даш — тот самый злоумышленник, который до отъезда в Германию в 1941 году осмотрел среди прочих заводов крупные гидроэлектрические сооружения вдоль канадской границы США. Даш имел запоминающуюся внешность, вот почему сразу же возникла мысль, что «официант» был одним из тех, кто высадился на пустынном берегу подле Амагансетта.

Если Даш остался таким же чревоугодником, как был до своего отъезда из США, то казалось вполне естественным, что это высокий, тощий малый обойдет все наиболее известные рестораны Бродвея. Как бывший официант, Даш должен был знать толк в таких местах; как гурман с большим аппетитом, он после года питания эрзацами в Германии, конечно, постарается разыскать эти места тотчас же.

За кварталом 46-й улицы в Астории, который Гувер приказал оцепить, ФСБ уже давно вело наблюдение. Было известно, что в этом квартале живет находящийся под подозрением немец Герман-Генрих Файе; за ним давно уже следили. Узнав, что двое диверсантов, подъехавших в такси к окрестностям Астории, спросили шофера, как найти такой-то квартал на 46-й улице, Гувер обрадовался: как раз там жил Файе!

Гувер приказал агентам наблюдать за отелем Клинтон по многим соображениям. Нужно сказать, что отель этот — один из лучших в Нью-Йорке и пользуется солидной репутацией. Но гостиницы не могут выбирать своих клиентов. Немецкие шпионы в прошлом обнаруживали тяготение к отелю Клинтон. Прежде всего там превосходный ресторан, а немцы любители хорошо поесть. Затем близость к Пенсильванскому вокзалу делает отель идеальным для посетителя, который торопится попасть на поезд. Немцы держали связь между собой, и поэтому Гувер решил, что шпионы могли рекомендовать это заведение один другому.

В это время Куллен из береговой стражи в Лонг-Айленде просматривал пачки снимков; Куллен приближался уже к концу пачки, и агенты с нетерпением ждали результатов. Наконец, он дошел до последнего снимка, воскликнул: «О, о!» и произнес:

— Нет, и это не он.

Федеральные агенты казались разочарованными. Затем из Нью-Йорка, согласно инструкциям Гувера, приехал человек с фото Джорджа Джона Даша. Без ведома Куллена это портрет сунули в пачку. Фотография была такого же формата и вида, как и остальные; Куллен не мог обратить на нее особого внимания, если только это не было фото человека, который торговался с ним ночью на морском берегу.

— Давайте, — сказал агент, — пересмотрим фотографии еще раз.

— Бесполезно, — ответил Куллен, — того парня здесь нет.

— Попробуем на всякий случай; может быть, его-то мы и пропустили.

Фото экс-официанта было в самой середине пачки. На этот раз Куллен просматривал снимки с еще большей быстротой. Как ни привыкли агенты ФСБ к такого рода испытаниям, они затаили дыхание. Когда Куллен дошел до портрета Даша, он остановился, всмотрелся в снимок и сказал:

— Этой карточки здесь не было.

— Почему вы думаете?

— Потому что я узнал бы его. Тот самый человек. Это — главарь четверки.

— Уверены ли вы?

— Абсолютно. Я ведь говорил вам, что узнаю моментально.

В Астории специальные агенты были отправлены на слежку за домом Файе. Это был стреляный воробей. Картотека ФСБ показывала, что он родился в Гамбурге в 1906 году, прибыл в США двадцати двух лет и в 1934 году стал американским гражданином. Он работал официантом в различных ресторанах на Бродвее и трансатлантических пароходах, совершающих рейсы между Нью-Йорком и Гамбургом. Начиная с 1940 года агенты ФСБ подозревали, что его используют в качестве курьера для переправки шпионских донесений из США в Германию. Но явных улик не было. Очевидно, Файе еще тогда пронюхал, что над его головой собираются грозовые тучи. Еще за два года до описываемых событий он оставил место судового официанта и теперь работал парикмахером.

Агенты были на посту в Астории меньше чем через четыре часа после появления двух диверсантов в Ямайке. Сыщикам удалось снять комнату в доме на 46-й улице, из окон которой, не возбуждая подозрений соседей, можно было видеть все, что творится у Файе. Впрочем, среди этих соседей у агентов был свой человек — связь давняя и надежная.

Тем временем эксперты по взрывчатым веществам привезли четыре ящика, найденные на побережье у Амагансетта, в помещение ФСБ в Нью-Йорке. Здесь подтвердились худшие опасения: в ящиках лежало огромное количество ТНТ — тринитротолуола. И все это прекрасно замаскированное: бомбы в виде кусков каменного угля, начиненные только что изобретенными взрывчатыми веществами огромной силы; бомбы в форме ручек и карандашей; всевозможные взрыватели, адские машины и часовые механизмы к ним. Агенты ФСБ не видывали еще ничего подобного. Немцы привезли достаточно взрывчатки для того, чтобы выполнить самую разрушительную программу диверсий, от которой когда-либо слыхали в США.

Пачки фотографий нацистов доставили в Ямайку и показали шоферу такси, который вез диверсантов к окраинам Астории. Шоферу почему-то не понравились тогда их лица, и он все время смотрел на своих пассажиров в боковое зеркальце. Схватив пачку фотографий, он сказал:

— Если эти парни здесь, то я уж узнаю их.

Агентам ФСБ повезло. Их свидетели — Куллен из береговой стражи, а теперь и шофер из Ямайки — были уверены в себе.

Шофер просматривал пачку, перебирая фотографии так, словно тасовал колоду карг. Затем внезапно остановился и взглянул на портрет человека лет тридцати с резкими чертами лица, глубоко ввалившимися глазами и седыми прядями в волосах.

— Вот один из них, — сказал шофер.

Агент разглядывал снимок в течение минуты, затем передал товарищу.

— Робер Квирин, — сказал он. То было имя, значившееся на фотографии. — Механик и чернорабочий. Приехал в США в 1927 году и через два года получил документы, но не натурализовался. Уехал в Германию три года назад.

Вскоре шофер протянул второй портрет:

— А вот и другой фрукт. Он-то как раз и заволновался по поводу таксометра.

На снимке был изображен Генрих Гейнк, в прошлом официант нью-йоркских ресторанов, который в 1939 году, после службы в «Германо-американском союзе», отправился в гитлеровскую Германию.

Агенты поехали в Асторию. Здесь они обратились к осведомителю, который жил по соседству с Файе и видел его ранних гостей. Осведомитель тотчас же опознал по снимкам Квирина. Затем просмотрел всю пачку до конца, медленно и вдумчиво. Дойдя до портрета Гейнка, он сразу узнал второго гостя.

— Я не так уверен в этом, как в другом, — сказал осведомитель. — Один из гостей Файе — человек обычного вида, а другого вы запомните раз навсегда, как только увидите.

Затем фотографии смотрели железнодорожники. Кондуктор, собиравший билеты в вагоне для курящих, узнал Квирина и Джорджа Джона Даша. Гейнка, как и четвертого диверсанта, красивого, угрюмого парня, который поехал в Нью-Йорк вместе с Дашем, кондуктор не опознал.

Тем временем кассир вокзала в Амагансетте прибыл в Нью-Йорк и тоже посидел над снимками. Он тотчас же опознал Даша, Квирина и Гейнка. И уверенно заявил, что фотографии четвертого из тех, кого он видел на вокзале, здесь нет.

Когда Гувер получил рапорт, он обратил внимание на тот факт, что четвертый диверсант остался неопознанным. Видимо, это человек вернулся в Германию задолго до того, как ФСБ начало тайком фотографировать членов «Германо­американского союза».