Паспорт предателя

Главам шестнадцатая Развязка

Теперь, в начале второй недели слежки, события стали развертываться с необычайной быстротой. Всего высадилось восемь диверсантов. ФСБ определенно выследило шестерых, напало на след седьмого (Хаупт из Чикаго) и было твердо уверено, что теперь в любой момент в орбиту расследования может попасть и восьмой.

В Чикаго выяснили, кто владеет машиной, отъехавшей от дома старого Ганса Хаупта, когда агент собирался войти. Машину купил сам старый Ганс.

Стали перебирать фирмы, торгующие автомобилями. Продавца машины нашли меньше чем через два часа. Тот вспомнил сделку, состоявшуюся всего сорок восемь часов назад. Старый Ганс явился и заплатил наличными деньгами. Что это были за деньги? Новенькие двадцатидолларовые банкноты.

Был ли еще кто-нибудь со стариком? Да, с покупателем приходил еще один, по имени Отто Вергин. Он подписал акт о продаже в качестве свидетеля сделки.

Немного времени потребовалось, чтобы напасть на след Отто Вергина, человека сорока с лишним лет, ревностного члена «Германо-американского союза» в Чикаго. В архивах было обнаружено, что в прошлую войну он служил в германском флоте. Подобно большинству остальных, стал американским гражданином. Гитлер любит, когда немцы переходят в американское гражданство; ему кажется, что так легче шпионить и заниматься диверсиями.

Выследить Вергина оказалось весьма легким делом. Слежку удалось начать в тот самый момент, когда Вергин выехал из дому в автомобиле. Он жил недалеко от Хауптов.

Ехал Вергин недолго. Он направился не к Хауптам, как ожидали агенты, а к человеку по имени Вальтер-Вильгельм Фрелинг. Старая история! Вальтер-Вильгельм покинул «фатерланд» более десяти лет назад и сделался американским гражданином, но остался членом гитлеровского «Германо-­американского союза».

ФСБ выяснило прошлое старого Хаупта, Вергина и Фрелинга. Их биографии вскоре стали сплетаться в причудливый узор, приковывавший внимание агентов. Ганс Хаупт появился в США в 1923 году в возрасте двадцати девяти лет. Он оставил в Германии жену Эрну с трехлетним сыном Гербертом, которых позднее, в 1925 году, привез в Америку. Старый Ганс во время первой мировой войны служил в германской армии в Польше, Бельгии, Франции и Румынии; в Чикаго он стал рабочим и в 1930 году гражданином США. Жена его перешла в американское подданство только в 1941 году. Мальчик Герберт до отъезда в Германию был квалифицированным рабочим фирмы оптических приборов Симпсона в Чикаго; фирма эта, между прочим, занималась производством телескопов, танковых и авиационных прицелов для Управления артиллерийского и технического снабжения и для войск связи армии США.

Миссис Хаупт была урожденная Эрна Фрелинг, и расследование ФСБ показало, что ее брат работал шофером на грузовой машине в одной электротехнической фирме. Вергин, муж и жена, были близкими друзьями и Хауптов и Фрелингов. Отто Вергин, родившийся в 1896 году в Аренсвальде (Германия), приехал в Америку в 1926 году. Годом раньше он женился, а через год после его приезда в Америку переехала и его жена Кет. Отто стал американским гражданином в 1933 году, а жена год спустя. Отто Вергин проводил ночи большей частью в «Хаус фатерланд», пивной на Борд-Сайд, которая была местом сборищ нацистов в США, а когда-то и главным штабом шпиона Виллюмейта.

Вальтер Фрелинг, брат Эрны Хаупт, и дядя диверсанта, приехал в США в 1926 году в возрасте 25 лет. Он жил с сестрой Эрной и ее мужем до 1930 года, пока не женился на немецкой девушке. Американским гражданином Фрелинг стал в 1931 году, а жена его — в 1935 году.

Эрна Хаупт, мать Герберта, поехала в Германию в гости в 1939 году и вернулась влюбленной в «фюрера». Время от времени, будучи по-немецки скаредной, она работала прислугой и после возвращения из страны нацистов поступила служанкой и кухаркой в одно семейство в Гленко, северном предместье Чикаго. Агенты разыскали ее прежних хозяев и узнали, что их бывшая служанка не стеснялась в выражении своих чувств к Гитлеру. Ганс Хаупт обычно заходил по вечерам за своей женой. Иногда, когда у хозяев бывали гости, Ганс помогал жене мыть посуду, чтобы она могла пораньше закончить работу.

Однажды хозяйка зашла на кухню, где Ганс помогал мыть посуду. Она сказала:

— Кажется, ваша жена считает Германию чудесной страной?

— Да, — отвечал Хаупт.— Это самая замечательная страна на всем земном шаре! — Глаза старика загорелись; это было как раз после вторжения Гитлера в Норвегию.

— Да, — продолжал он, — если фюрер решит захватить Соединенные Штаты, это будет для него столь же легким делом, как и все остальное. Ведь повсюду в стране имеется тайная армия, готовая повиноваться любому приказу, исходящему из отечества. Армия эта завоюет всю страну, как Германия завоевала Норвегию.

Агентам, выслеживавшим других нацистов, было известно, что американские немцы буквально безумствовали от восторга, когда Гитлер захватил Бельгию и Голландию, и с типично немецкой наглостью во всеуслышание выражали свои чувства. Эта самая наглость, это слепое доверие к пропаганде Берлина сильно облегчили ФСБ его задачи, когда настала пора обшарить все крысиные норы и вытащить оттуда тысячи потенциальных и действующих предателей.

Одновременно ФСБ обратило внимание на телеграф. Ему удалось напасть на две телеграммы, представлявшие значительный интерес. Одна была радиограммой, переданной через почтово-телеграфное ведомство 24 августа 1941 года из Токио и адресованной мистеру и миссис Хаупт. Телеграмма гласила:

«Дорогие, чувствую себя хорошо, нахожусь в Токио, отель Дейтите. Надеюсь, что вы здоровы. Напишу, как тольку смогу. Герберт».

7 декабря 1941 года, в тот самый час, когда в Америке стало известно о нападении японцев на Пирл-Харбор, миссис Хаупт явилась в местное почтово-телеграфное отделение и отправила сыну, который все еще находился в отеле Дейтите в Токио, телеграмму:

«Поздравляем с днем рождения. Желаем весело провести рождество; с новым годом, с новым счастьем и любовью. Твои родители».

Тем временем агенты ФСБ работали и в Джексонвилле. Им стало известно, что в отеле Семинол, в 40 минут первого в ту ночь, когда диверсанты высадились во Флориде, остановился человек из Нью-Йорка, зарегистрировавшийся под именем Эдварда Дж. Келли. Он выехал из отеля в половине восьмого, то-есть меньше чем через семь часов после приезда. В регистратуре отеля было обнаружено, что он уплатил вперед пять долларов за номер 402; это указывало, что он был с кем-то: пять долларов плата за номер для двоих.

Ночной дежурный и портье припомнили мистера Келли и его товарища. Они просмотрели пачки фотографий и узнали Эдуарда Керлинга. Да, Керлинг был тот самый Келли; который останавливался в номере 402. Спутником Келли они признали Нейбауэра, друга Герберта Хаупта из Чикаго.

В отеле Мейфлауэр, расположенном в полутора кварталах от Семинола, книга записи приезжающих показала, что в две минуты второго в ночь высадки десанта с подводной лодки человек, назвавшийся Уильямом Томасом из Нью-Йорка, вошел с товарищем и уплатил деньги за два номера — 716 и 718. Оба выбыли в 7 часов 37 минут утра. За номер 718 было уплачено еще дополнительно десять центов за разговор по телефону в 7 часов утра. Выяснилось, что разговор происходил с тем номером отеля Семинол, где остановились Керлинг и Нейбауэр.

Просмотрев фотографии, служащие отеля узнали мнимого Уильяма Томаса: то был Вернер Тиль, а спутником его оказался Герберт Хаупт.

Керлинг, как и пятеро остальных диверсантов, находился в Нью-Йорке, поэтому агенты ФСБ были уверены больше чем когда-либо, что в Чикаго скрывается не только Хаупт, но и Нейбауэр.

Между тем в Чикаго обнаружилось другое обстоятельство. Когда Хаупт покинул город год назад, он, как американский гражданин, не имеющий иждивенцев, подлежал мобилизации. Когда пришла очередь Герберта и призывная комиссия обратилась к его родителям, те заявили, что он бродит золотоискателем где-то в горах Мексики. А теперь выяснилось, что 22 июня Герберт Хаупт явился в призывную комиссию. Молодой Хаупт вошел как ни в чем не бывало и объявил, что около года искал золото в горах Мексики и не имеет ни малейшего представления о том, что комиссии от него нужно. Конечно, членах комиссии не могли знать, что Хаупт разыскивается ФСБ как один из диверсантов, они приняли эти объяснения за чистую монету.

Улики накапливались. Родители Герберта явно солгали представителям призывной комиссии, заявив, что не имеют известий о сыне и что он находится в Мексике, тогда как им был известен его адрес в Токио. Единственный разумный вывод был тот, что Токио — одна из остановок на пути в Германию.

На этой стадии дела появился молодой и хладнокровный прокурор Дж. Альбер Уолл. Его заинтересовал тот факт, что родителей Хаупта, а возможно, и Фрелинги и Вергины оказывают помощь и поддержку Герберту, зная, что он диверсант с подводной лодки. Если это может быть доказано, то Хаупты, Фрелинги и Вергины окажутся виновными в преступлении, в котором обвиняются граждане лишь в военное время, да и то крайне редко. То было обвинение в государственной измене, и обвинительный приговор означал смерть.

Параграф 3-й третьей статьи Конституции гласит:

«Государственная измена против США заключается в ведении войны против них или в содействии неприятелю, оказании ему помощи и поддержки».

Параграф 1-й уголовного кодекса США подтверждает формулировку статьи Конституции:

«Тот, кто, принеся присягу в верноподданничестве Соединенным Штатам, провоцирует войну против них, содействует их врагам, оказывает им помощь и поддержку внутри Соединенных Штатов или где-либо в другом месте, виновен в государственной измене».

Прокурор Уолл серьезно обдумывал эти положения. Обвинение в государственной измене трудно доказать. Во-первых, необходимы свидетели, которые видели бы Герберта Хаупта в обществе своих родителей и их друзей Фрелингов и Вергинов. Необходимо также установить, что в высказываниях этих людей замечались нацистские тенденции еще до появления Герберта Хаупта с подводной лодки. Ко всему этому прокурор должен будет доказать, что они знали, к чему готовится Герберт Хаупт.

Агенты ФСБ начали усиленно следить за тремя домами, уже находившимися под наблюдением. Они узнали от соседей Фрелингов, Хауптов и Вергинов, что молодой человек, опознанный окончательно как Герберт Хаупт, посетил все три дома в течение этой недели. Вергин, огромный мужчина, ростом в шесть футов и свыше двухсот фунтов весом, давно уже выражал пронацистские симпатии в разговорах со своими товарищами — рабочими на предприятии «Эдисон Компани». Фрелинг, служивший в той же фирме, высказывал подобные же взгляды. Соседи сообщили агентам, что и миссис Вергин и более скромная миссис Фрелинг часто восхищались Гитлером и Германией.

В среду, 24 июня, после полудня, через одиннадцать дней после высадки первых диверсантов в Амагансетте, в доме Фрелинга заметили человека, который проник туда через заднюю дверь и направился в гараж. Это был Герберт Хаупт. Насколько агенты могли установить, он еще не виделся с невестой. Впрочем, это не имело значения: теперь он попал в их поле зрения.

Хаупт вывел машину из гаража, новую машину, купленную его отцом, затем выехал из ворот и укатил. Он производил впечатление настоящего ковбоя за рулем: делал повороты на большой скорости, внезапно тормозил, давал задний ход, поворачивал и вновь ехал своей дорогой. Выслеживать его, не вызывая подозрений, было немалым испытанием для агентов ФСБ, и все же они неотступно следовали за Хауптом по пятам, как тени, несмотря на то, что его маневры с машиной явно изобличали стремление обнаружить, нет ли преследования.

Хаупт отправился в отель Никербокер. Он вышел оттуда в сопровождении своего старого друга Нейбауэра. Таким образом, все восемь диверсантов очутились в поле зрения агентов.

Оба направились в кинотеатр, куда зашли посмотреть кинофильм «Вторжение», тот самый, который когда-то взволновал жителей маленького Амагансетта.

Агенты ФСБ выждали еще сорок восемь часов. За это время, пока Нейбауэр все еще оставался в отеле Никербокер, Герберт Хаупт зашел к себе домой, а также к Фрелингам. Когда он находился у Фрелингов, пришли Вергины. Этого было достаточно. Хаупт свел вместе шесть подозреваемых в государственней измене.

Хаупт и Нейбауэр были арестованы одновременно на улицах Чикаго утром в пятницу, 27 июня. Они держались довольно нагло, когда их привели в управление ФСБ.

В бумажниках у диверсантов было достаточно подложных документов, чтобы вызвать к себе известное доверие. Берлин позаботился обо всем. Молодых людей снабдили воинскими билетами на случай, если их задержат где-нибудь в связи с воинской повинностью. Были у них и подложные пропуска на оборонные заводы. Все было сделано так, чтобы в случае, если их задержит какой-нибудь полисмен за нарушение правил уличного движения, ему и в голову не пришло, что перед ним опаснейшие преступники и враги американского народа.

В Нью-Йорке происходило то же, что и в Чикаго: Керлинг и Тиль были арестованы на улице в то время, как жена Керлинга Мария и его любовница Геди Энгеман, которые оказались подругами, поджидали диверсантов в ресторане Брука на Лексингтон-авеню. Гейнк и Квирин были задержаны в Астории. Даш, бывший официант с ястребиным профилем, которого выдали его нос и аппетит, был арестован подле отеля Клинтон, так же как и Мюллер.

Хаупта и Нейбауэра срочно на самолете переправили из Чикаго в Нью-Йорк и всю восьмерку диверсантов в строгой тайне доставили в ФСБ. Гувер лично взялся допрашивать их. Допрос длился всю ночь напролет. Несмотря на бессонную ночь, наутро Гувер выглядел удивительно свежо. Диверсанты чувствовали себя значительно хуже. Особенно верзила Даш. Он ворчал, что голоден. Гувер сказал, что он может заказать себе, что угодно — огромный бифштекс с грудой жареного картофеля и подливкой, кофе и десерт.

— Вы хотите сказать, что я могу получить все это сейчас? — спросил Даш. — Раньше, чем вы узнали от меня что-либо?

Гувер улыбнулся. Он объяснил, что сейчас так или иначе время завтрака, и все люди, даже арестованные, нуждаются в пище. Даш принялся за завтрак, который напоминал скорее пару плотных обедов, чем утреннюю закуску. Покончив с едой, он сказал:

— Что же, придется рассказывать...

И рассказал все начистоту.

Вскоре к Дашу присоединился и «Мюллер», действительное имя которого оказалось Бургер. Рассказ Бургера о событиях, происшедших до, во время и после высадки десантов с подводных лодок, представляет больший интерес, чем история Даша.

Восемь человек, которые должны были высадиться с подводной лодки в Лонг-Айленде и Флориде, были собраны в Берлине. Семь из них только что репатриировались из США, а Бургер, восьмой, жил в Германии уже несколько лет. В Берлине их основательно обучили, а затем привезли в большое поместье, расположенное на расстоянии более часа езды поездом от центра города. Там, на берегу большого озера, они практиковались в высадке с резиновых лодок, экспериментировали с различными детонаторами, приборами, регулирующими время взрыва, адскими машинами и взрывателями. Их обучали тонкостям диверсионного дела и для практики даже дали взорвать несколько пассажирских вагонов настоящего поезда, проходившего через поместье.

Им показывали разные детали железнодорожной сигнализации, фермы мостов и рельсы, учили, как выводить из строя паровозы. Им показывали чертежи главных вокзалов и десятков крупнейших военных заводов и верфей в США. Время от времени их водили по тем из военных заводов Германии, которые были копиями таких же заводов в Америке, и учили, как добиться наибольшего разрушения с наименьшей затратой энергии и материала. На этих же заводах их учили, как прорываться сквозь охрану, причем даже во время этого натаскивания им вменялось в обязанность рисковать своей жизнью. Делалось это потому, что подобная практика могла пригодиться позднее во время диверсионной деятельности в США.

22 мая 1942 года восемь диверсантов встретились в Берлине и подготовились к отъезду в Лориан, крупнейшую базу германского подводного флота в оккупированной Франции. Лейтенант Вальтер Каппе, один из инструкторов в школе диверсантов, поехал с ними, чтобы дать последние наставления. Их разделили на две группы. Каждый взял с собой ящик с взрывчатыми веществами, приборами, адскими машинами, детонаторами, взрывателями и другими материалами.

Бургеру, главарю той четверки, которая должна была отправиться первой и высадиться в Амагансетте, дали 85 тысяч долларов в американской валюте для распределения между участниками группы. Такую же сумму вручили Керлингу, главарю группы, которая должна была выехать на день позже и высадиться во Флориде.

27 мая группа Бургера отплыла из Лориана в Лонг-Айленд, 28 мая группа Керлинга отправилась во Флориду. Вместе с Бургером были Даш, Гейнк и Квирин. С Керлингом — Хаупт, Тиль и Нейбауэр. Нацисты хорошо изучили американские законы, прежде чем послать этих людей. Диверсанты должны были оставаться в германской военной форме во время высадки и закапывания ящиков с взрывчатыми веществами. Затем, если их не обнаружат, они должны были переодеться в штатское и зарыть свои мундиры в песок. Ведь если диверсант будет арестован в военной форме, он — военнопленный и подлежит отправке в лагерь. Без нее — шпион и предатель, и его ждет смертный приговор.

По прибытии в США обе группы предполагали разделиться. Четверка Бургера собиралась оперировать к западу от Чикаго, а группа Керлинга—к востоку от него. Нацисты дали диверсантам указания, как маскироваться. Хаупту было велено вернуться на свое старое место в фирме оптических приборов Симпсона, Нейбауэру — открыть маленький ресторан, Керлингу — купить ферму в окрестностях Нью-Йорка, Бургеру — поступить на оборонный завод где-нибудь к западу от Чикаго. Он, как главарь западной группы, должен был держать постоянную связь с Керлингом, главарем восточной группы, при помощи писем или шифрованных телеграмм и телефонограмм. Обе группы должны были изредка встречаться, чтобы совместно обсуждать свои успехи. Первая встреча была назначена в отеле Цинциннати 4 июля.

Показания Бургера и Даша совпадали во всех своих деталях с выводами, ранее сделанными ФСБ. Откровенные признания спасли жизнь Бургеру и Дашу. Военный трибунал отправил Керлинга, Хаупта, Гейнка, Квирина, Тиля и Нейбауэра на электрический стул. Они были казнены 15 августа 1942 года. Бургер отделался тридцатилетним, а Даш пожизненным тюремным заключением. У американских властей были кое-какие соображения относительно Бургера.

Следующим шагом властей был арест старых Хауптов, а также Вергинов и Фрелингов. В доме у Вергинов нашли деньги, те самые, которые, как впоследствии признал Вергин перед прокурором, Хаупт передал ему на хранение. Ганс Хаупт, отец казненного диверсанта, признал, что ему было известно, к чему готовится сын. Благодаря этому признанию, а также признаниям некоторых других обвиняемых, которые, стремясь облегчить свою участь, начали сознаваться, прокурор получил материалы, уличающие Хауптов, Вергинов и Фрелингов в сознательном содействии диверсанту. Бургер был свидетелем на этом процессе.

Прокурор Уолл вместе со своими помощниками Ричардом Г. Финном и Эрл К. Херли выступал на этом сенсационном шпионском процессе перед судьей Уильямом Дж. Кенибейлом и присяжными в душном, битком набитом публикой зале. Суд признал обвиняемых виновными: трое мужчин и три женщины были приговорены к смерти. Исполнение приговора было отложено в связи с апелляцией, ответа на которую еще не последовало в момент, когда эта книга пошла в печать.

Между тем повсюду в стране шли массовые аресты шпионов и диверсантов. В Нью-Йорке фрау Керлинг, жена одного из казненных диверсантов, была изолирована на длительный срок, против других сообщников возбудили судебное преследование. Антони Крамер получил сорок пять лет тюрьмы за государственную измену. Во многих случаях не оказывалось достаточных формальных улик, как, например, в деле Геди Энгеман и других, переданных суду по обвинению в государственной измене; но было достаточно улик моральных, чтобы изолировать немцев по крайней мере на время войны. Многие подследственные были лишены американского гражданства.

Тысячи нитей в десятках городов прямо или косвенно оказались связаны с историей Себольда. В результате было арестовано множество немцев от Майна до Калифорнии и от канадской границы до Мексиканского залива. У многих нашли подпольные коротковолновые радиостанции, у других — фотографии стратегических военных пунктов и подобные материалы. Сколько именно гитлеровцев было арестовано — останется секретом вплоть до окончания войны. В феврале 1943 года аресты достигли кульминационного пункта.

Вы видите, что это была подлинная война в пределах США. И она далеко еще не кончилась. В тот самый момент, когда пишутся эти строки, ФСБ разыскивает трех диверсантов. Известно, что они сейчас в нашей стране, по всей вероятности, вооруженные до зубов для выполнения своей преступной программы. Эти трое только ждут случая прокрасться где-нибудь мимо охраны и совершить преступление, которое затмит взрыв «Черного Тома» и пожар в Кингсленде во время первой мировой войны.

Надо принять во внимание психологию немцев. Немцы уверены, что если они будут побеждены, им не будет пощады, как и они не давали пощады побежденным. По мере приближения часа окончательного поражения они становятся все отчаяннее. Вредители и «пятая колонна» в нашей стране не остановятся ни перед чем. Отравленные водопроводы, отравленное молоко для малюток, чудовищные взрывы в школах и магазинах, бомбы в домах высших государственных деятелей, яды, применяемые в широких масштабах в военных и морских школах и лагерях, массовые убийства рабочих на крупнейших оборонных заводах — все это входит в программу германского вредительства.

Нет, война со шпионами и диверсантами еще не кончена. Может быть, она только еще начинается.

В подполье скрывается сейчас, избегая мести нацистов, Вильям Себольд.

— Этот вопрос мы пока оставим без ответа, — вот что отвечают в Вашингтоне на запросы о судьбе его семьи.

Сам же Себольд не выйдет на свет до тех пор, пока не пробьет час победы.

1943 год, февраль.