Пасынки Луны. Часть 2

Глава 11

в которой я сижу за одним столом

со всеми сильными града сего

– Про китайцев – сие непонятая мной шутка? – осведомился тучный господин лет пятидесяти в сером мундире поручика лейб-гвардии Конотопского полка, расформированного еще лет пять назад – ясное дело, отставник.

«Граф Роман Кречетников, после гибели кузена, Василия Федоровича, и падения в немощь старшего брата Луки – глава дома Кречетниковых», – поведал мне Ди-Сы.

– Что вы, Роман Аркадьевич, какие уж тут могут быть шутки, – развел руками Петров-Боширов.

Нынешнее совещание Александр Русланович созвал не в своем рабочем кабинете, где все приглашенные просто бы не поместились, а в тронном зале (почему-то так и хочется сказать – бывшем), куда для этого специально принесли длинный широкий стол красного дерева. Помимо самого ротмистра, князя Хилкова и некоего поручика жандармского корпуса Терентьева, с недавних пор командовавшего кремлевским гарнизоном, за ним сейчас сидели еще по меньшей мере две дюжины человек – главы дворянских родов Первопрестольной, в лихую годину сохранившие какую-то часть своих людей, а значит – и влияние. Среди прочих пришла Милана, державшаяся, правда, подчеркнуто скромно, а также граф Кутайсов, папаша былого моего однокурсника и недруга Андрея (еще в первые посленовогодние дни пропавшего без вести), князь Орлов, отец другой моей хорошей знакомой, Виктории, к счастью, покамест живой и здоровой, и князь Юсупов, чей сын Антон учился в Федоровке на курс старше меня и одно время ухаживал за Алиной Зиновьевой из отделения Воронцовой. К слову, был здесь сегодня представлен и дом Салтыковых – юным, лет шестнадцати, пареньком, младшим (кажется, сводным) братом Варвары, о которой, в точности как и о молодом графе Андрее Кутайсове, никто ничего не слышал с самого момента явления в России Белого Центавруса. На ее темную историю я, правда, мог бы, наверное, пролить толику света – в том, что молодая графиня погибла при взрыве, с ее же участием подстроенном, у меня не было ни малейших сомнений – но едва ли подобное было сейчас уместно.

Сам я на это высокое собрание попал, конечно, не от дома Огинских-Зотовых, включавшего лишь меня самого и Юльку и, как таковой, влияния не имевшего, а в качестве эксперта по части разведки. Окажись здоров Кир – возможно, Александр Русланович предпочел бы видеть на совещании его: в последнее время ротмистр и «Заикин» неплохо сработались, и все деликатные поручения – вроде приснопамятного вызова на подмогу Романова с отрядом, Петров-Боширов давал именно «попрыгунчику». Но мой друг сейчас лежал в лазарете, погруженный в целебный сон, и из оставшихся «выездных» жандарм выбрал меня.

Нельзя не упомянуть еще о двоих присутствующих – штабс-ротмистре лейб-гвардии Московского полка Кузнецове, том самом, что по поручению князя Репнина брал под стражу Александра Руслановича и нас с мелкой, и майоре Загорском – до недавних пор считавшемся правой рукой графа Киселева. Этих доставили в тронный зал прямиком из темницы и держали под конвоем – но все же оба они сейчас были здесь, и явно не для мебели.

– Ровным счетом никаких шуток, – повторил между тем Петров-Боширов. – Наша разведка, – кивнул он в мою сторону – за тем, наверное, меня и пригласил, чтобы было на кого кивать, – фиксирует присутствие на территории губернии до двух тысяч отборных бойцов Императорской гвардии Поднебесной. Надо сказать, что времени те зря не теряют: активно выводят непокорную чернь. Большинство банд, терроризировавших Первопрестольную и ближайшие окрестности, китайцами рассеяно или вовсе уничтожено, отряды Черного Легиона с потерями отступают к Туле, Калуге и Ржеву.

– То есть китайцы делают за нас нашу работу? – хмыкнул князь Орлов. – За сие им стоит лишь поаплодировать!

– Охотно согласился бы с вами, Григорий Иванович, – повернулся к высказавшемуся ротмистр, – коли бы не предъявленный нам ультиматум. Китайцы полагают, что делают не нашу работу – свою собственную. Они уже видят Москву, Казань, Рязань и Херсонес центрами новых автономных районов Поднебесной. Увы, Китай пришел не помогать в беде – добивать и обирать.

– Все, как и предрекал Светлейший князь Всеволод… – пробормотал себе под нос сидевший рядом со мной средних лет армейский поручик.

«Князь Петр Урусов», – заочно представил его мне мой фамильяр.

Я неприязненно покосился на соседа: вот у нас Романов уже и пророк! Да, Светлейший князь и впрямь всегда выступал против сближения с Поднебесной, тут возразить было нечего. Но что насчет его любимой Англии? Кто дал нашей черни патроны с «заговоренными» пулями, из-за которых уже двое моих друзей едва не сошли в Пустоту?!

Кстати, после союза Москвы с романовской Старой Ладогой о британском происхождении грозного оружия черни все вдруг как-то резко забыли. Так случайно совпало, наверное.

– Остальные города-убежища тоже получили ультиматумы? – осведомился тем временем граф Кутайсов.

– Все, с кем у нас есть связь, – кивнул Петров-Боширов. – Включая эллинские Афины.

– Неслабо размахнулись косоглазые! – покачал головой Кутайсов. – А силенок-то хватит?

– В самом деле, откуда у них столько бойцов, способных противостоять Мору? – задумчиво почесал мясистую переносицу граф Кречетников.

– Подготовкой сил специального назначения в Поднебесной озаботились давно, – пояснил Александр Русланович. – Едва ли они ждали именно явления Мора: открывшийся у бойцов – определенного происхождения бойцов – иммунитет к болезни, полагаю, оказался сюрпризом и для китайцев. Тем не менее, таких людей у них много – несравнимо больше, чем у нас.

– Ходят слухи, что выходцы из Чухонии не заболевают! – подал со своего места в дальнем конце стола голос молодой граф Салтыков, при этом многозначительно посмотрев на меня. – Почему бы нам…

– Мы не станем сейчас обсуждать досужие перетолки, сударь, – довольно резко оборвал паренька ротмистр. – Если позволите, я продолжу… По нашим данным, главная ударная сила китайцев – даже не те, кто болезни не подвержен, – и в самом деле дождавшись судорожного кивка молодого графа, проговорил он, – а хозяева фамильяров. Поднебесная сделала ставку на бестелесных тварей – и пока все выглядит так, что не прогадала. Из каждой дюжины бойцов Императорской гвардии десятерым, а то и вовсе одиннадцати, помогают их верные духи.

– Выходит, наше положение безнадежно? – уточнил Кречетников.

– Чушь! – раздалось ему в ответ откуда-то из-за моей спины.

Все обратили взоры туда. Обернулся и я: голос принадлежал стоявшему у стены зала под конвоем пары жандармов штабс-ротмистру Кузнецову.

– Невообразимая чушь! – с пылом повторил опальный гвардеец. – Нам против китайцев не в чистом поле предстоит сразиться! Тем более – не в «зараженных землях». Даже после того, как лучшие солдаты Первопрестольной заточены любезным Александром Руслановичем по темницам, – ехидно осклабился он на сидевшего во главе стола жандарма, – в Москве более чем достаточно сил для успешной защиты крепостных стен!

– О том, кто солдат лучший, а кто худший, можно спорить долго – истина определится лишь в бою, – заметил на это Петров-Боширов. – Но в главном, господин штабс-ротмистр, вы правы: силы для обороны у нас найдутся, и с некоторым избытком. Так что мы даже можем себе позволить оказать помощь тем убежищам, где войск недостаточно – Владимиру, Казани и Херсонесу…

– В Афинах вообще почти нет опытных бойцов! – неожиданно для самого себя встрял я – как мне показалось, к месту.

– Стоит ли нам размениваться на содействие лукавым эллинам? – тут же хмыкнул Кречетников.

– Роман Аркадьевич, Владимир Сергеевич, увы, подобный вопрос ныне перед нами не стоит вовсе, – вздохнул ротмистр. – Полчаса назад мэр Афин барон Пападопулос уведомил меня, что им принят ультиматум Поднебесной и послезавтра город присягнет китайскому Императору.

Над столом прокатилась волна ропота.

– Какой позор! – прошептал князь Урусов.

– Одно слово – эллины! – презрительно скривился Кречетников.

– А может, пока не поздно, самим наведаться в Афины? – хохотнул Кутайсов. – Чем мы хуже китайцев? Вон, господин штабс-ротмистр жалуется, что хорошие солдаты без дела в узилище штаны просиживают! – кивнул он на гвардейца у стены. – А тут, глядишь, принесут новый бриллиант в корону Империи!

– Нам бы свое удержать, а не на чужое зариться, – покачал головой Петров-Боширов. – Как я уже сказал, помощи просят Владимир, Казань и Херсонес. Вот там найдется дело и нашему бравому штабс-ротмистру со товарищи – ежели, конечно, господа заговорщики готовы делом доказать свое раскаяние… Что скажете, милостивые государи? – обратился он к Кузнецову и майору Залесскому.

– Ни на какое раскаяние можете не рассчитывать! – горделиво вздернул подбородок гвардеец.

– Я согласен с господином штабс-ротмистром! – буркнул второй опальный офицер. – Когда все закончится, вам, Александр Русланович – как и вашему непотопляемому покровителю Романову – предстоит ответить за все, что вы учинили! Однако, – продолжил он чуть менее запальчивым тоном, – ждать сего славного дня я предпочту не в темнице, а на городских стенах, отражая нашествие китайской орды. Не доведется в Первопрестольной – так в Казани или в Херсонесе – где Ключ даст!

– Не могу не поддержать господина майора, – бросил Кузнецов. – Час вашей расплаты еще придет, господин жандарм! Но сейчас важнее иное. Отобьемся от китайцев – вот тогда и посчитаемся! Я готов сражаться – на стенах Владимира, Казани или, скажем, Тмутаракани – но у меня вопрос: будет ли вместе с нами освобожден князь Репнин?

– О сем не может быть и речи, – отрезал Петров-Боширов.

– Что ж… – очи гвардейца, казалось, вот-вот извергнут пару файерболов, но голос штабс-ротмистра звучал почти ровно. – Вольнó вам… Слов своих назад не беру – буду бить китайцев. Но и ваш черед не за горами! – посулил он.

– Там видно будет, – усмехнулся Александр Русланович. – Теперь что касается собственно Первопрестольной, – проговорил он, обведя долгим взором собравшихся за столом. – С настоящего момента вводится усиленное дежурство на стенах. Предписания для ваших людей получите у поручика Терентьева, – указал он на сидевшего по его левую руку жандарма. Отсутствие на своем посту в урочный час будет приравниваться к дезертирству и караться по законам военного времени. Надеюсь, сие понятно? – снова окинул ротмистр взглядом участников совещания.

Удивления или недовольства ожидаемо никто не высказал.

– Далее. Все частные запасы продовольствия и вина подлежат изъятию в казну, – продолжил Александр Русланович. – Нормы довольствия будут уменьшены. Хотя китайцы и грозят штурмом, более вероятной все же видится попытка взять нас измором. Так что настраиваемся на длительную осаду.

– Насколько длительную? – поинтересовался Кречетников.

– При строгой экономии – на грани недоедания – запасов нам хватит на три с половиной месяца, – сообщил ротмистр.

– А что потом? – подключился к разговору молчавший до сих пор князь Юсупов.

– Покамест у меня нет ответа на сей вопрос, – развел руками жандарм.

– А что на сей счет говорит Светлейший князь Всеволод? – осведомился от стены Кузнецов – с нескрываемой издевкой.

– В Старой Ладоге запасов чуть больше – относительно, конечно – им их хватило бы на добрых пять месяцев сидения в осаде, но рассматривается вариант перераспределения продовольствия между убежищами – либо перемещения части едоков, – не поведя и бровью, поведал Петров-Боширов. – В любом случае, сие забота отнюдь не ближайших дней. Давайте сперва посмотрим, как поведут себя китайцы.

– Что ж, по-своему, резонно, – согласился Юсупов.

– Следующее. В ближайшее время использование в кремле порталов будет заблокировано. Большинство сего запрета даже не заметит – астрал для нас нынче негостеприимен – так что говорю в основном для вас, Владимир Сергеевич, и вашей команды, – посмотрел он на меня. – Отныне все выходы вовне – только с моей личной санкции.

– Ясно, – кивнул я.

– Сие касается и Станислава Станиславовича, когда тот выйдет из лазарета, – добавил Петров-Боширов.

– Ясно, – повторил я.

– И последнее покамест, – проговорил Александр Русланович. – Но едва ли не самое главное. Я уже упоминал о законах военного времени. А оное подразумевает еще и безусловное единоначалие. Так что сие наше с вами совещание в таком составе – первое и, вплоть до кардинального изменения обстановки – последнее. Дальнейшее общение будет строиться строго по схеме «приказ – доклад». Вопросы – не возбраняются. Дельные советы – приветствуются. Но и те и другие – не в ущерб исполнительской дисциплине!

– И чем мы тогда будет отличаться от китайцев с их духовой присягой? – в повисшей гробовой тишине задал вопрос молодой граф Салтыков.

– Тем, сударь, что любая война рано или поздно заканчивается, – бросил ему Петров-Боширов. – А китайская присяга неотменима!

Ну, знал я кое-кого, кому и неотменимое отменили, но в целом тут с ротмистром трудно было поспорить. Чего присутствующие графы с князьями делать и не стали – хотя многие, возможно, и скрепя сердце.