Пасынки Луны. Часть 2

Глава 16

в которой я возжигаю пламя

Если после первого штурма потери среди защитников Первопрестольной казались пугающе большими, то теперь и вовсе быстрее было бы перечислить тех, кто выжил. Всего – даже не обязательно на ногах, просто в сознании – в убежище осталось менее полутора сотен магов в силе. Таких, кто был бы способен продолжить бой, затянись тот хотя бы на несколько минут – не набралось бы и шести дюжин. Вовсе невредимых, да еще и при мане, легко удалось бы пересчитать по пальцам рук – причем, пожалуй, с этим бы без труда справилась та же Воронцова с ее калечной левой кистью.

Я тут был редким исключением: там, где другой бы мог серьезно пострадать, меня пару раз выручило Зеркало. Совершенно целы остались и Светка с Машкой. А вот умеющая найти себе на пятую точку приключений Юлька, когда уже все, по сути, закончилось, полезла в какой-то еще непроверенный подвал – и нарвалась там на недобитого китайца. Пропустила удар – пришедшийся по ноге – и теперь заметно прихрамывала. Ничего такого уж серьезного с мелкой, вроде бы, не стряслось, но на все убежище у нас остался один-единственный целитель – да еще и не из самых опытных – и занят он был сейчас теми, кто пострадал куда сильнее моей неосторожной сестренки.

У Миланы помимо опаленной косы побаливало бедро, но какое-то время она упорно не обращала на него внимания – пока вдруг нога у нее не подогнулась и девушка не села на брусчатку прямо посреди улицы. Только тогда Воронцова сподобилась задрать юбку. Подол пришлось с усилием – и болью – отдирать. Под насквозь пропитанной кровью черной тканью на коже обнаружился глубокий разрез. Подоспевшая Муравьева рану молодой графине по-быстрому затянула, но для полноценного лечения тут также требовался квалифицированный лекарь.

Выжил Гагарин: в бою он лишился пальцев второй руки, упал – и наступавшие китайцы просто перешагнули через него, не удосужившись добить. Машке сперва сказали, что Даня погиб, но «длинноножка» не поверила, в чем ее горячо поддержала Оши. Муравьева отправилась на стену, нашла молодого князя среди мертвых тел и принесла к целителю, где Светка погрузила юношу в сон – иначе помощи тот мог бы просто не дождаться.

Избежали Пустоты и юные Настя Любомирская с Родей Цедерстремом. Причем если княжна второй штурм пересидела в подвале под Грановитой палатой, то молодой барон находился вместе со взрослыми на стене – правда, не на самом опасном участке – а затем, когда китайцы ворвались в кремль, спустился вниз и защищал тот самый подвал (не один, конечно, в составе небольшого отряда), был дважды ранен, но выстоял до явления Раздора.

Настю и Родю мы со Светкой нашли сидящими обнявшись на каком-то дворцовом крыльце. Девочка зачесала волосы так, чтобы не бросалось в глаза отсутствующее ухо, мальчик своих свежих увечий – шрама на лбу и обгоревших пальцев на правой руке – не прятал. Мы подошли к ним. При нашем приближении молодой барон дернулся встать, но княжна его удержала:

– Сиди!

Затем подняла глаза на нас и пояснила:

– Целитель сказал: ему нужен отдых!

Я все думал, как сообщить ей об уходе Ди-Сы – и, значит, о том, что надежды вернуть хотя бы суррогат магии у нее больше нет – но Настя продолжила сама:

– Вот, молодой князь, видите: теперь у нас с Родей для внешних техник одна рука на двоих… Но скоро снова будут две! Нам хватит. Зато в пределе вместе у нас – целых девятьсот мерлинов!

– Настя по мане – уверенная Боярыня, а я – Окольничий, – зачем-то уточнил молодой барон. – Правда, силой пока всего лишь Стряпчий… – с виноватой полуулыбкой добавил он. – Но после сегодняшнего – уже почти Стольник!

– Весьма недурно для твоих лет, – заметила Каратова.

– Вот и я о том же! – с пылом заявила Любомирская. – У нас еще все впереди!.. А вы, молодой князь – как теперь без Ди-Сы? – спросила она затем у меня – получается, знала о фамильяре? – Он заглянул ко мне попрощаться, – пояснила девочка в ответ на, должно быть, проскочившее у меня на лице удивление. – Да и все кругом только и говорят, что о Раздоре…

А, ну да…

– Ну, это не первый покинувший меня дух, – развел руками я.

– Сочувствую, – проговорила княжна.

– Спасибо.

К слову, несколькими ступеньками выше юной пары на том же крыльце, безучастно глядя куда-то сквозь стену дворца, стояла Пири. Клейма на лбу у девицы не было – астральные узы между ней и Воронцовой, как видно, тоже порвались: Раздор есть Раздор. Так что, получается, предчувствие Милану не подвело: ее невольница обрела свободу. Но, увы, не личность…

Ну и прежде, чем перейти к тому, умолчать о чем нельзя, но тяжело не то что рассказывать, а даже думать – два слова еще на одну тему. Времени на пребывание в кремле китайцам оказалось в итоге отпущено не так уж много, но они успели проникнуть в темницу и освободить содержавшихся там узников – князя Репнина, графа Киселева и барона Поспелова. Должно быть, рассчитывали на их лояльность – и в двух из трех случаев не ошиблись. Граф и барон охотно принесли присягу Императору Поднебесной. А вот опальному князю нужно отдать должное: освобожденный врагом от оков, на предложение китайцев он ответил файерболом и, сойдя под ответным огнем в Пустоту, прихватил с собой не менее полудюжины незадачливых искусителей.

Понятно, что после прихода Рыжего Центавруса присяга Киселева и Поспелова развеялась – но не без следа: в аурах отпечаток их предательства сохранился. Вскрылось это сразу же, как только граф и барон попались на глаза кому-то из выживших офицеров – кстати, прибывшему в Москву в составе отряда из Старой Ладоги. А тот – якобы случайно – обмолвился о своем открытии в присутствии беженцев – из числа тех, кто утратил силу, но помогал крепости держаться, под огнем китайцев делясь с защитниками маной. Многие тут были ранены, почти каждый потерял во время штурма кого-то из близких… В общем, толпа Киселева и Поспелова банально растерзала. Без недоступной ей магии – так сказать, вручную. Как мне позже рассказывали, сопротивляться граф и барон не пытались…

Болтливого офицера, насколько я знаю, никак не наказали.

Ну и, что уж там, последнее: почему у нас стало так плохо с целителями. Китайцы сожгли лазарет. Причем, даже не из какой-то там нарочитой восточной жестокости: туда за каким-то духом отступил со стены отряд во главе с графом Кутайсовым. Враги попросту последовали за ним по пятам – и уничтожили вместе с большей частью раненых и медицинского персонала.

Среди прочих, в лазарете погибли Кир и Цой.

Кутайсов, кстати, выжил – хотя и лишился обеих ног и левой руки и, кажется, слегка поехал крышей. Поговаривали, впрочем, что не в себе граф был еще на стене – иначе как ему могло прийти в голову прятаться за спины целителей?

* * *

Для похорон тела погибших при штурме снесли на правый берег Москвы-реки – туда, откуда в минувший полдень китайцы начали свою атаку. Проводить церемонию выпало мне, Светке, Юльке и Машке – тут требовалась магия.

Выжившие беженцы собрались на стене – издали даже казалось, что их не столь уж и мало, вот только в основной своей массе это были впавшие в немощь. Петрова-Боширова наверх подняли на носилках и усадили в специально для него подготовленное кресло. А рядом с Александром Руслановичем сейчас стоял специально прибывший в Первопрестольную Всеволод Романов. Формальной причиной визита Светлейшего князя объявили желание почтить память павших выходцев из Старой Ладоги, но у меня из головы почему-то не шла ассоциация с предвыборной кампанией. Впрочем, возможно, это просто была обычная романовская манера – помнится, в мирные дни его пламенные выступления перед публикой навевали на меня похожие мысли.

Сегодня, правда, держать перед народом речь Светлейший князь не сподобился – должно быть, сообразил, что это будет неуместным. Ограничился раздаваемыми направо и налево рукопожатиями, похвалой героям, словами утешения вдовам и вдовцам да похлопыванием по плечу сиротам. Встречали его при этом весьма тепло, временами даже восторженно – последнего я, признаться, не понимал вовсе. Можно было подумать, что это именно Романов спас от китайцев Москву! Тоётоми со Змаевич и самураями, сделавшим для убежища гораздо больше, не досталось теперь и двенадцатой части выпавшего Светлейшему князю признания! Напротив, на их кимоно, непривычные прически и восточные лица мужчин еще и косились недобро!

Ясухару и Инна, кстати, сейчас тоже стояли на стене. Я, честно говоря, предполагал, что они захотят поскорее вернуться в Страну Восходящего Солнца, но вышло иначе. Выяснилось, что портал в Москву был для наших японских гостей своего рода билетом в один конец: из-за покрова тайны, защищавшего Осаку, попасть домой они смогут теперь не раньше, чем подлунный мир вернется к нормальной жизни – той, что была до кровавой луны и Центаврусов…

…Каратова с мелкой очистили реку от льда, Муравьева отвечала за стихию ветра, мне достался огонь.

Очень медленно я прошел вдоль казавшихся бесконечными рядов мертвых тел. Невольно задержал шаг возле Вики Орловой. Замедлился и минуя Ирину Викторовну Поклонскую. Уже совершенно сознательно остановился перед лежавшими рядом Киром и Цой. Заметив, что их руки почти соприкасаются – но все же не достают друг до друга, я наклонился и вложил пальцы Дианы в ладонь «Заикина». Нет, не Заикина – Мазаева!

Обойдя тела и встав так, чтобы они оказались между мной и рекой, по знаку Петрова-Боширова, поданного мне ротмистром со стены, я призвал всепожирающее пламя. В воздух устремились густые клубы черного дыма, которые Машка тут же умело направила к воде. Холодная речная гладь вскинулась волной, вбирая в себя пепел погибших магов. Необоримой тишиной повисла Пустота – ею никто из нас не управлял, она всегда приходит сама…

Несколько минут – и для Кира, для Дианы, для Вики Орловой, для Александра Вострякова, для Захара Сколкова и для многих, многих других все закончилось.

А мы четверо вернулись в убежище.