Пасынки Луны. Часть 2

Глава 18

в которой решается судьба московской черни

– Черни нельзя доверять! – угрюмо заявил поручик Прозоров. – Никогда было нельзя, а уж после всего, что они учинили с момента прихода в подлунный мир Мора…

– А у нас есть выбор? – прищурился я на нового командующего кремлевским гарнизоном, сменившего на этом посту погибшего поручика Терентьева.

– Разумеется, господин прапорщик! – без тени сомнения заявил Прозоров. – Я согласен, что на сей раз у Легиона и впрямь нашлось что нам предложить, но взамен они хотят слишком многого! А то, что нужно нам, мы можем взять и сами!

– И каким же это образом, господин поручик?! – всплеснул руками я. – За нашими стенами – тучи чудовищ! И ладно бы каких-то там минотавроидов или квазиприматов! Там серые сколопендры, ковидлы, серпенсоиды! Чтобы им худо-бедно противостоять, нужны дюжины магов, нас же в «зараженные земли» ходит всего четверо! А оружие Легиона выкашивает этих тварей – только в путь! Как меня заверили, для этого оно изначально и создавалось, а вовсе не против нас!

– Но стрелять начало именно по нам, – веско заметил Петров-Боширов.

Наш с Прозоровым спор разгорелся именно в его кабинете. Помимо нас с поручиком и самого Александра Руслановича здесь сейчас присутствовали майор Артемьев и князь Хилков – потеряв из-за Раздора фамильяра, Иван Иванович остался без доступа к магии, тем самым опустившись на самую низшую ступень в неформальной иерархии убежища, и тем не менее ротмистр не чурался привлекать его в качестве своего советника.

– И продолжит стрелять по нам – если мы не договоримся! – запальчиво бросил я уже хозяину кабинета. – Не спорю, чернь много чем себя запятнала за эти дни, но сейчас мы с ней нужны друг другу! Легион возьмет на себя все, что сравнимо хотя бы с серой сколопендрой и ковидлой, а мы – мелочь, зато неимоверно многочисленную. Наподобие минотавроидов. «Заговоренные» пули на таких не срабатывают, и противопоставить тем же рогачам черни нечего! А объединившись, мы сделаемся непобедимы!.. Мы нужны друг другу! – переведя дух, повторил я.

– Может, и так, – покачал головой Прозоров. – Но все же чернь нуждается сейчас в нас куда больше, чем мы в ней. Как, собственно, всегда и было! Потратив некоторое время, мы и сами сможем наладить производство пуль-артефактов – как и ружей для оных. Ведь так, Алексей Михайлович? – повернулся он за поддержкой к Артемьеву.

– По ружьям – вопрос не ко мне, – развел руками тот. – А вот пули – сделаем, не сомневайтесь. Конечно, не миллионы – у нас тут, все же, не фабрика – но несколько десятков патронов в неделю производить в кремле реально.

– Ружья – вообще не проблема, – походя заметил Петров-Боширов. – Надо будет только добыть образец. Покажем его профильным мастеровым – те скопируют.

– Несколько десятков пуль – это всего на одну-две миссии! – несговорчиво буркнул я.

Признаться, до начала совещания я был совершенно уверен, что переданное через меня кремлю предложение Ольги о взаимодействии будет встречено в убежище «на ура». Мир с чернью, совместные походы в «зараженные земли», справедливый – пополам – раздел любой добычи… Что еще-то нужно?! Картинка рисовалась мне исключительно в светлых тонах! Но Александр Русланович выслушал меня с более чем скептическим выражением на лице, а Прозоров – так и вовсе принялся горячо возражать.

– Можно даже поступить еще проще, – продолжил между тем развивать свою мысль поручик. – Время работает на нас, а не на Легион. Как бы ни были скудны наши запасы, несколько месяцев мы на них всяко продержимся. А чернь на «благословенной версте» уже в ближайшие дни начнет голодать. Уверен, именно поэтому они и затеяли сии переговоры! Чернь уже в цейтноте! А мы запросто можем и подождать!

– Подождать – чего? – осведомился молчавший до сей поры Хилков. – Пока чернь на Москве не передохнет с голоду?

– А хотя бы и того! Долго они не протянут – и мы заберем и духовы ружья, и патроны к оным!

– На их месте я бы напоследок расстрелял боезапас по нашим стенам, – хмыкнул князь, пока я переваривал услышанное.

– Не беда! Станем ходить в дозор с поднятыми щитами, – пожал плечами поручик. – «Бурдюков» у нас нынче – в избытке… Простите, Иван Иванович, – осекся он, впрочем, тут же, – я не вас имел в виду.

– Почему же не меня – как раз таких, как я, – невозмутимо развел руками Хилков. – Извиняться вам не за что, Максим Максимович, как раз тут формально вы абсолютно правы…

– То есть вы вот так вот запросто готовы списать всех тех, кто собрался вокруг кремля, в Пустоту?! – возмущенно бросил я Прозорову, обретя наконец дар речи.

– Ежели придется – то да! – без колебаний заявил тот. – Должно быть, господин прапорщик, вы не видели, что творила чернь, почувствовав силу!

– Это я-то не видел?! – скривился я. – Не забывайте, господин поручик, за стенами я провел едва ли не больше времени, чем в кремле! А до того – когда все только начиналось – побывал в охваченном бунтом Петрополисе! И…

– Тогда сами должны понимать! – раздраженно процедил Прозоров. – Голодная смерть – еще меньшее из того, что сии бандиты заслужили!

– Полноте, далеко не все, кто ныне пришел к кремлю, ранее отметились бесчинствами, – покачал головой Хилков. – И ведь вы понимаете, Максим Максимович, первым от голода умрет вовсе не тот, у кого есть ружье, а наоборот, тот, кому ружья не досталось!

– Крови одаренных там только у ленивых на руках нет! – буркнул поручик. – Так, имение моего отца сжег не Легион и даже не Черная гвардия – окрестные крестьяне!

– Может быть, кому-то стоило быть добрее к простым людям – с высоты своей магической силы? – зло бросил ему я.

– Да как вы смеете, прапорщик?! – побагровев, вскочил с места Прозоров.

Пальцы единственной моей здоровой руки (заглянуть к целителю я успел – Светка с Юлькой заставили – но тот обещал мне прогресс лишь к следующему утру) сами собой сложились в комбинацию призыва щита.

– Хватит! – стукнул кулаком по столу Петров-Боширов. – Максим Максимыч, присядьте, прошу вас! Молодой князь, извольте немедленно извиниться перед господином поручиком! Кроме всего прочего, его покойный родитель, почтенный Максим Андреич, слыл большим поборником всяческого потакания нуждам черни!

– Простите, господин поручик, – пробормотал я – и сам уже сообразив, что сморозил лишнее. – Я высказался сгоряча, не подумав.

– Ладно, забыли, – ледяным тоном обронил Прозоров, опускаясь, как ему и было велено, на стул.

– Как-то все забывают еще об одном немаловажном аспекте, – заметил в установившейся в кабинете напряженной тишине князь Хилков. – Если не станет черни – кто, когда все наконец нормализуется, станет землю пахать и быкам хвосты крутить? Мы, «бурдюки»? Ну так следующее поколение в большинстве своем снова будет магами – ученые мужи утверждают, что немощь наша потомкам не передастся. И что? Бояре встанут за плуги, а Окольничьи пойдут чистить коровники? Нет, сие, наверное, даже будет, по-своему, справедливо – но, увы, ничуть не рационально! Нельзя зарывать талант в навоз!

– А что-то вообще нормализуется? – грустно хмыкнул Артемьев.

– Ежели нет – тогда и говорить тут не о чем, – развел руками Иван Иванович. – Можно сразу, строем, в Пустоту…

– Вы как хотите, а лично я намерен еще пожить! – хмуро заявил Прозоров. – И послужить матушке-России – что бы с ней ни сталось!..

– Молодой князь, возвращаясь к вашей встрече в «зараженных землях», – повернулся между тем ко мне Александр Русланович. – Эта Ольга Кузяева… Кто она вообще такая? То есть я понял, что эта та самая девица из Сибири, которую вы потом встречали в Африке, вопрос не о том, – счел нужным уточнить ротмистр. – Но каково ее реальное положение в Легионе? Говорит она только от собственного имени, или как?

– Вот, с этого и нужно было начинать! – многозначительно поднял вверх указательный палец поручик. – Может, и предмета для спора никакого нет!

– Так кто ж вам, Максим Максимыч, мешал сие сразу уточнить? – усмехнулся Хилков. – Но Владимир Сергеевич, насколько я могу судить, уверен в полномочиях своей черноаурной приятельницы.

– Да, – кивнул я ему, для простоты проигнорировав более чем сомнительную «приятельницу». – Ольга назвалась центурионом Легиона, – продолжил я отвечать уже Петрову-Боширову. – Это приблизительно соответствует званию штабс-ротмистра или даже ротмистра. Большинство других командиров Легиона убито в боях с китайцами, и старше нее в их иерархии никого в губернии не осталось. Под прямым началом Кузяевой около сотни бойцов. Есть еще несколько мелких отрядов, командиры которых признают ее главенство, но чаще действуют обособленно. Ольга говорила и от их имени тоже… Все это, понятно, с ее слов – но Оши утверждает, что девица не лукавит.

– Сколько ей лет-то, что она подмяла под себя Легион? – недоверчиво прищурился поручик.

– А сколько лет моей сестре? – парировал я. – А Юля – офицер жандармского корпуса! Таковы уж ныне времена – пример Аркадия Гайдара и все такое… Ольга – нигилист со стажем, сидела в императорской темнице, была в Африке, когда выстрелила жюльвернова пушка… Не удивительно, что у своих она в авторитете!

– Короче, матерая вражина! – заключил Прозоров. – Патентованная!

– Когда вы договорились с ней встретиться для передачи нашего ответа? – уточнил у меня Александр Русланович.

– Завтра на рассвете, – сообщил я.

– Что ж, молодой князь, инструкции получите у меня перед выходом, – заявил Петров-Боширов. – А сейчас, милостивые государи, не смею более вас задерживать, – добавил он уже в адрес всех собравшихся. – Принятое решение будет доведено до вашего сведения в установленном порядке!

На этом совещание и завершилось.

* * *

– Это не условия мира, а сущее издевательство! – негодующе воскликнула Ольга. – Мы предложили равноправный союз – и что видим в ответ? Новую, слегка подретушированную версию гегемонии дворняжек?! Какого духа?!

Мы стояли друг напротив друга на берегу Москвы-реки, в нейтральной зоне. За спиной Кузяевой возвышались еще два дюжих легионера с нашивками младших командиров на мундирах – так называемых опциона и тессерария, как растолковала мне Оши. Этакие поручик и прапорщик. Оба, в отличие от Ольги, были при винтовках.

Меня сопровождали Светка и Машка. С поднятыми щитами на обеих руках – последнее не замедлило вызвать презрительные ухмылки наших оппонентов, но приказ Александра Руслановича звучал однозначно: недопустим и малейший риск!

Как недвусмысленны были и продиктованные мне ротмистром – и изложенные на пергаменте, который я вручил теперь Ольге – требования к черни.

– Первое: Легион и Черная гвардия распускаются и разоружаются, – чеканно перечислил мне их Петров-Боширов полчаса назад. – Второе: из числа бойцов, не запятнавших себя неспровоцированным насилием в отношении мирного населения – что будет тщательно проверено путем сканирования аур – формируется так называемый Черный полк – под командованием наших офицеров из числа впавших в немощь магов. Третье: Черный полк поступает в прямое подчинение мне, как исполняющему обязанности Наместника Его Величества Государя Императора в Первопрестольной. Четвертое: все добытое с участием Черного полка в «зараженных землях» сдается в казну, откуда в рабочем порядке выделяется властями Москвы на те или иные нужды – включая, разумеется, удовлетворение потребностей черни в продовольствии.

– Я не стану даже обсуждать такое! – горделиво вздернула подбородок Кузяева. – Это ни разу не честная сделка, а какой-то ультиматум о капитуляции! Или вы нас уже победили? Когда успели?

– Вас победил Вороной Центаврус, – как сумел твердо заявил я, в душе отчасти согласный с собеседницей, но вынужденный не показывать вида. – Имя ему – Голод. Английские патроны-артефакты, что бы вы там ни утверждали, создавались вовсе не для охоты на чудовищ – иначе они не оказались бы совершенно бесполезны против самых многочисленных из них! – а вот это была чистая правда – как объяснил мне майор Артемьев, не оставалось сомнений, что эффективность заговоренных пуль против духов являлась лишь побочным эффектом, разве что не случайным. Изначальной их мишенью явно предполагались маги. – Так что толку, если вы истребите могучих ковидл, а хлипкие минотавроиды запросто поднимут вас на рога? Мы можем сидеть и ждать, вы – нет! Так что получается, мы вам куда нужнее, чем вы нам, – не нашел я ничего лучше, как только повторить тезис поручика Прозорова, так-то верный, но наверняка досадный для распробовавшей на вкус свободу черни. – Отсюда и изложенные условия, – закончил я.

– Дворняжки в своем репертуаре! – яростно сверкнула изумрудами очей Ольга. – Вот только вы так и не поняли: подлунный мир изменился!

– Подлунный мир изменился уже трижды за последнее время, – с видимым спокойствием заметил я. – И последний раз – совсем не в вашу пользу!.. Я понимаю, что наши предложения выглядят достаточно жесткими… – продолжил я вкрадчиво.

– Жесткими?! – взвилась Кузяева. – Да они просто хамские!

– …но если отбросить прочь гонор и задуматься, это куда больше, чем дозволялось черни еще в прошлом, мирном году!

– То-то и оно, что «дозволялось»! – патетически вскинула руки к небесам моя собеседница. – Больше мы не намерены давать дворняжкам что-то нам дозволять или не дозволять!

– Тогда вы умрете, – с искренним сожалением развел руками я. – Кто-то – от рогов чудовищ, кто-то – от голода. А полезете сдуру на кремль – то и от банальной магии. А мы не торопясь сделаем собственные винтовки, зарядим их артефактами – пыльцы у нас полно – и обойдемся без вас.

– Так просто мы не сдадимся, не надейтесь! – мотнула головой Ольга.

– Про «просто» не было сказано ни слова, – заметил ей я.

– Короче, можете подтереться своей жалкой писулькой! – Кузяева швырнула пергамент с условиями мне под ноги. Ну, вот, стало быть, и все… – Хотите войны, значит…

– Простите, центурион, – перебил ее внезапно один из стоявших позади девицы легионеров. – Мы договаривались сначала все перетереть с ребятами!

– Сами видите: не о чем тут тереть! – отрезала Ольга, но на миг ее голос вроде бы дрогнул, а щека – нервно дернулась.

– И тем не менее… Позволите? – сделав шаг вперед, легионер – кажется, опцион, что-то типа поручика – наклонился и поднял со снега пергамент. Воспрепятствовать ему девица то ли не успела, то ли просто не соизволила. – Я согласен, что духовы дворняжки вконец оборзели! – заявил легионер, отряхивая документ и возвращаясь на свое прежнее место. – Но уговор есть уговор: условились решать сообща – так и надо сделать!

– Напрасная трата времени! – мрачно бросила Кузяева. – Ну да будь по-твоему.

– Жду вас здесь с ответом послезавтра в это же время, – внутренне выдохнув, снова заговорил я.

Александр Русланович нарочно настоял на таком, явно избыточном сроке – дабы показать, что мы абсолютно никуда не спешим. В отличие от.

– Послезавтра с вами уже будут говорить наши винтовки! – грозно заявила мне Ольга на прощание.

* * *

Винтовки и впрямь заговорили, причем куда раньше обещанного девицей-центурионом – в полдень в лагере Легиона началась беспорядочная стрельба. Через четверть часа она начала понемногу стихать, но отдельные выстрелы продолжали звучать на протяжении минут сорока. А еще через двадцать минут под стены кремля с белым флагом явился тот самый опцион, что нагнулся утром за пергаментом – и сообщил о согласии черни со всеми условиями Петрова-Боширова.

Ольга на эту встречу не пришла. Интересоваться о ее судьбе у опциона мне показалось неуместным, а сам легионер этой темы также не поднимал.

Ни в этот день, ни позднее, Кузяеву я больше не видел. Ни живой, ни мертвой.