Пасынки Луны. Часть 2

Глава 19

в которой я не заканчиваю доклада

Я стоял перед столом Петрова-Боширова и воодушевленно рапортовал об итогах похода в «запретные земли» – первого, осуществленного совместно с отделением только что сформированного в кремле Черного полка. Командиром оного полка, к слову, был назначен князь Хилков. Сам Иван Иванович в этой, по-своему, пробной, вылазке за стены участия не принимал и теперь вместе с ротмистром жадно меня слушал, не пропуская ни слова и время от времени задавая уточняющие вопросы.

Ну а мне было чем похвастаться: шестьдесят пудов отборного пшена, почти столько же – картошки (правда, частично подмороженной), две дюжины бочек солонины, мешок восточных специй… Ну и тринадцать подстреленных серых сколопендр, семь сбитых в воздухе ковидл, четыре рассыпавшихся в прах крастикрабса и аж пара уничтоженных плевунов-серпенсоидов. А развоплощенных рогачей, как обычно – до духа! При всем при том, в нашем сводном отряде – ни единой царапины! Ни у нас с Машкой (из «выездной» четверки на миссию ходили мы с «длинноножкой»), ни у новоиспеченного вахмистра Черного полка молодого барона фон Функа, бывшего моего однокашника по Федоровке, ни у рядовых стрелков из числа черни!

В своем рассказе я как раз добрался до момента, как тремя дружными залпами мои бравые бойцы расчистили нам от бестелесных злыдней подходы к погребам с картофелем, когда дверь кабинета вдруг отворилась, и внутрь без стука и доклада вошел Светлейший князь Всеволод.

– Увы, Александр Русланович, сведения подтвердились! – сообщил он ротмистру прямо с порога.

Несмотря на это акцентированное «увы», огорченным Романов ничуть не выглядел – скорее по-деловому озадаченным.

– Вот как? – нахмурился Петров-Боширов. – Владимир Сергеевич, – проговорил он затем мне, – обождите в приемной – с вами мы продолжим чуть позже.

– Не стану возражать, если молодой князь тоже послушает, – неожиданно остановил меня, уже шагнувшего было к двери, Романов. – Путь сам он меня и недолюбливает, но я ему доверяю, – усмехнулся визитер.

Я вопросительно посмотрел на хозяина кабинета – хотя так и подмывало поинтересоваться у гостя: «С чего бы вдруг?»

– Останьтесь, господин прапорщик, – кивнул жандарм – как будто бы после некоторых колебаний.

– Присядьте только куда-нибудь, не стойте столбом, – бросил мне тут же Светлейший князь – сам он уже подтягивал себе левитацией один из стульев.

Я к магии прибегать не стал и нашел для себя местечко в уголке, рядом с Иваном Ивановичем.

– Я взял на себя смелость попросить вашего адъютанта вызвать сюда господина Тоётоми, – сказал между тем Романов ротмистру. – Его способности нам в дальнейшем весьма пригодятся.

Александр Русланович лишь едва заметно пожал плечами: не вопрос, мол.

– Ну и для тех, кто, возможно, не в курсе, о чем речь, – продолжил староладожский гость, скользнув взглядом по нам с Хилковым. – Мы у себя тоже сейчас создаем регулярное боевое подразделение из черни. Конечно, наша провинциальная мана пожиже – формируем не полк, а всего лишь роту… Ну да не суть. Разумеется, все рекруты проходят самую тщательную проверку. И вот, выявили мы тут парочку персонажей… Таким не то что винтовку, зубочистку в руки давать нельзя. Они, как оказалось, еще в Петрополисе ярко отметились… – речь Светлейшего князя звучала непривычно сбивчиво и путано, что как-то совсем на него было не похоже. Должно быть, и сам это поняв, после короткой паузы оратор заговорил быстро и четко: – И вот согласно их показаниям, достоверность коих не подлежит сомнению, установлено, что Государь наш Борис VIII погиб в первую же ночь после явления в столицу Мора.

Не знаю, кто как, а меня услышанное ничуть не шокировало и даже не особо удивило: Светка моя еще когда говорила, что царь наверняка давным-давно мертв! Другое дело, что теперь об этом заявлял не кто-нибудь, а, вроде как, один из самых реальных претендентов на освободившийся трон…

– Да будет Пустота милостива к Его Величеству… – пробормотал Петров-Боширов – тоже, по-моему, отнюдь не пораженный новостью, аки громом.

– Империя не может долго оставаться без Государя, – продолжил Светлейший князь, дав высказаться ротмистру. – Сейчас, когда внешняя угроза – в лице Китая – благодаря Рыжему Центаврусу, миновала, а черный бунт – спасибо уже Центаврусу Вороному – по сути, выдохся – самое время нам заняться восстановлением порушенного. И в первую очередь, наш долг – дать России законного царя!

Происходи дело на публичном выступлении, тут, вероятно, предполагались бы бурные и продолжительные аплодисменты восторженной публики, однако в кабинете вместо них повисло тягостное молчание. Александр Русланович задумчиво покачал головой из стороны в сторону – словно примериваясь к предложению Романова и сомневаясь, с какого бока к этой идее сподручнее подступиться, Иван Иванович слегка нахмурился. Я же с трудом сдержал ехидный смешок: кого амбициозный Светлейший князь видит преемником покойного Бориса VIII – в отсутствие у того прямых наследников (опять же, чьими заботами убитых?!) – было абсолютно понятно.

– Позволю себе заметить, Ваша Светлость… – первым нарушил тишину Хилков. – Не станет ли сие забегом вперед маны? – осторожно выговорил он.

– Предлагаете повременить? – резко обернулся к нему Романов. – В ожидании чего, разрешите поинтересоваться?

– Некой определенности, – развел руками Иван Иванович. – Все слишком быстро – и непредсказуемо – меняется. И череда перемен еще не завершена…

– С чего вы взяли, сударь мой, что череда не завершена? – нетерпеливо перебил его Светлейший князь.

– Хотя бы с того, Ваша Светлость, что покамест в подлунный мир явились лишь три Центавруса. И ежели грядет Четвертый…

– В том-то и дело, что ежели! – раздраженно бросил Романов. – То ли грядет, то ли нет… Мне вот намедни случилось держать в руках высокоумное исследование, в котором черным по белому сказано, что в изначальных списках древних трактатов повествовалось только от трех духах – Море, Раздоре и Голоде! А четвертого – Смерть – туда позже вставили переписчики по заказу китайского Императора Чжу Юаньчдана – исходя из чисто внутриполитических соображений! Больше скажу, утверждается, что Мор, Раздор и Голод являлись в наш мир и раньше – как минимум дважды. Но луна наземь так и не рухнула! А коли сие верно, то Бледного Центавруса нам ждать не стоит! Скорее уж уберутся восвояси трое первых! И когда сие наконец произойдет – заметьте, милостивые государи, я говорю «когда», а не «если» – мы с вами должны пребывать в готовности!

Светлейший князь умолк, дабы перевести дух, и воспользовался паузой, чтобы обвести нас всех долгим внимательным взглядом, после чего заговорил снова.

– Не станете ведь отрицать, милостивые государи: Россия нынче подобна слившемуся в ноль одаренному после изнурительной схватки с чудовищами. Вроде бы и выигранной – но неимоверной ценой. А уже не за горами новый пробой. Мы невообразимо слабы! Но хуже того, наши и без того невеликие силы раздерганы по углам! Да, те, кто мог бы нам сегодня угрожать, тоже пока находятся не в лучшей форме. Но если Европа в скором времени едва ли оправится, то духов Китай, разобравшись с вызванными Раздором неурядицами, рано или поздно воспрянет – и снова начнет нехорошо поглядывать на север. На нас с вами, милостивые государи!.. Какие-то не слишком явственно нам отсюда различимые процессы идут и в Турции – не удивлюсь, если османы тоже вскоре преподнесут неприятный сюрприз! И к тому времени мы обязаны быть едины – а не как во время китайского нашествия, когда каждый город сам решал, направлять куда-то помощь или нет, принимать порталом беженцев или астрально закрыться. И никакой ротмистр Петров-Боширов, никакой князь Шуйский и даже никакой, прости Ключ, Светлейший князь Романов им был не указ! Что, по-своему, понятно: кто они такие, названные господа, для, скажем, графа Татищева или князя Голицына? Невнятные самозванцы, не более того! А вот признанный астралом Государь Император Всероссийский – другое дело! Ему повиноваться станут. За ним пойдут… Так что, Иван Иванович, – снова повернулся наш староладожский гость к Хилкову, – нельзя нам с вами сидеть сложа руки и ждать прихода Смерти. Никак нельзя!

– Я согласен с Его Сиятельством, – помедлив, проговорил Александр Русланович. – Даже одно лишь имя Бориса VIII служило знаменем, способствовавшим единству разнесенных на сотни верст городов-убежищ. Но чем дольше не было известий о Государе, тем слабее становились связывавшие нас узы. Законный Император, – хозяин кабинета особо выделил голосом это «законный», – способен снова спаять распавшуюся державу воедино. И только он.

– Когда прежняя династия пресеклась – что может быть законнее избрания нового царя на Земском Соборе? – развел руками Романов. – Или вам, Александр Русланович, более по душе второй из традиционных способов?

– Вы сие о ристалище? – уточнил ротмистр.

– Так когда-то получили власть Рус Кудесник и Рюрик Чародей – одолев других претендентов в серии смертных поединков, – ответил Светлейший князь, глядя при этом почему-то не на задавшего ему вопрос жандарма, а на меня – словно именно мне и рассказывая. Впрочем, Петров-Боширов с Хилковым наверняка эту историю и сами прекрасно знали – даже я что-то такое урывками слышал. – А вот Борис Iиз рода Годуновых был уже избран Собором, – продолжил Романов. – Лично я – сторонник именно такого, мирного и цивилизованного пути определения лидера, но согласен и на ристалище.

– Нас осталось слишком мало, чтобы позволить лучшим из лучших пасть в усобице, – покачал головой хозяин кабинета. – Так что только Земский Собор, без вариантов! – похоже, сам по себе вопрос о необходимости выбрать России царя был уже походя решен, теперь обсуждался лишь способ.

– Полностью с вами солидарен! – с пылом заявил Светлейший князь – и зачем-то снова посмотрел на меня.

– И кто сможет принять участие в таких выборах? – спросил я, просто-таки вынужденный этим пристальным взглядом что-то сказать, но ничего лучше не придумав.

– Как верно отметил Александр Русланович, нас, магов в силе, осталось до обидного мало, – сокрушенно вздохнул Романов. – Но в данном случае сие лишь упрощает нашу задачу – проголосовать сможет каждый, лично, никому осуществление своей воли не делегируя. А что касается тех, за кого будут голосовать… – не договорив, Светлейший князь перевел взгляд на Петрова-Боширова, словно предлагая тому закончить мысль за себя.

– Список потенциальных претендентов более или менее понятен, – пожал плечами ротмистр. – Сие главы фамилий, связанных родственными узами с домом Годуновых – не менее, чем в третьем колене. Таковых, полагаю, ныне наберется с дюжину…

– По моим подсчетам – ровно двенадцать, включая, разумеется, и вашего покорного слугу, – с готовностью подхватил Романов. – Но минимум одного из сей славной дюжины можно, к сожалению, заранее вычеркивать. Я о молодой графине Воронцовой.

– А что не так с Миланой? – быстро спросил я.

А что, круто было бы продвинуть Воронцову в Государыни Императрицы – да не через постель старого царя, а напрямую, на всеобщих демократических выборах! Другой, конечно, вопрос – станут ли за нее голосовать…

– Как ни печально, сия девица – калека, – будто бы даже с некоторой ноткой сочувствия в голосе – хотя, может, и лишь притворного – обронил тем временем Светлейший князь.

– Согласно имперским законам о престолонаследии, претендент на царский трон не должен иметь увечий, затрудняющих либо делающих невозможным применение им магических техник, – пояснил мне Александр Русланович.

– Травма Миланы, вообще-то, излечима! – вскинулся я.

– Коли так, пусть продемонстрирует астралу здоровую руку – и заявляет о своих притязаниях на престол, – и не подумал со мной спорить староладожский гость.

Эх, была бы жива Цой!..

В этот момент в дверях кабинета нарисовался адъютант – и доложил о прибытии Ясухару.

– Пусть заходит, – разрешил ротмистр.

Вошел японец, последние дни предпочитавший экзотичному в Москве кимоно свой прежний голубой мундир курсанта крымской Школы.

– О, вот и вы, сударь, – обернулся к Тоётоми Романов. – Скажите, любезный, вы сможете повторить дым, который помог вам пройти сюда порталом, пребывая в бодрствовании?

– Да, Ваша Светлость, – с поклоном ответил Ясухару.

– Отлично! – удовлетворенно кивнул Светлейший князь. – Претендентам на престол придется совершать поездки по городам-убежищам, – пояснил он свой интерес к японским благовониям хозяину кабинета. – Негоже, если будущего государя станут выносить к народу из портала сладко спящим.

– Да, пожалуй, – усмехнулся Петров-Боширов.

– И еще одно, сударь, – снова повернулся Романов к самураю. – Не соблаговолите ли вы уделить мне четверть часа и подробнее рассказать о вашем славном искусстве кодо? Полагаю, мы в России сильно недооцениваем возможности сей восточной практики…

– Почту за честь, Ваша Светлость! – прямо-таки просиял Тоётоми – явно довольный и проявленным к своему таланту интересом, и тем, кто именно оный интерес выказал – пред Романовым Ясухару преклонялся еще с времен провозглашения тем «новой восточной политики». – Когда вам будет угодно – я в полном вашем распоряжении!

– Замечательно, – благосклонно улыбнулся собеседнику Светлейший князь. – Дождитесь меня в приемной Александра Руслановича.

Поклонившись, японец вышел.

Обсудив с ротмистром еще пару совершенно незначительных на фоне всего предыдущего вопросов, вскоре покинул кабинет и Романов. С ним вышли и мы с Хилковым – завершение моего доклада о нюансах взаимодействия с Черным полком было отложено до лучших времен.