Патриот

Тюремные дневники

21 января 2021

Решил всё-таки вести дневник. Во-первых, Олег передал тетради, во-вторых, жаль, что зря пропадает такая красивая и магическая дата: 21.01.21.

В-третьих, [иначе] какие-то смешные штуки забудутся. А сегодня была смешная. Меня выводили к психологу. Вернее, я и сейчас здесь сижу. Комната 4 × 8. Стол, три стула. Всё к полу привинчено. И здоровенное зеркало в нише на стене, как в кино, — за ним сидят люди и наблюдают. Мне самому ужасно хочется сделать как в кино — обойти это зеркало сбоку и потом резко выпрыгнуть со зверским выражением лица, испугав тех, кто там сидит. В какой-то комедии такое видел. Пишу сейчас и смеюсь, представляя это. Если за зеркалом действительно есть чуваки, они думают: «Больной какой-то, пишет и ржёт».

Психолог уже ушёл, а меня оставили тут ждать. И я совсем не удивлюсь, если это ещё один дебильный психологический тест. Типа, как поведёт себя пациент, если его без причины запереть в странном кабинете: будет проявлять нетерпение, нервно ходить или смирно, терпеливо сидеть?

Я сначала нетерпеливо ходил, а потом сел писать этот дневник. Для этого пришлось использовать тетрадь, предназначенную для встреч с адвокатами.

Так вот: психолог. Приводят меня в эту комнату. Классно, — думаю, — наконец-то нормальное место для встречи с адвокатами. Через 5 минут приходит майор в камуфляже. Ставит на стол видеорегистратор. Хотя на потолке уже 2 камеры.

— Здравствуйте, — говорит, — присаживайтесь.

— Спасибо, я пока похожу по кабинету, — отвечаю я, думая, что это он просто будет смотреть за моей встречей с адвокатами.

— Присаживайтесь, я психолог, мы должны провести беседу, — и протянул мне сложенную бумажку с таблицами. Их надо будет заполнить.

Я поинтересовался у психолога его именем, пожаловавшись, что здесь никто мне не представляется. Все — товарищи майоры и подполковники. Но не называть же мне его «товарищ майор» в ходе психологической беседы?

Психологу было неудобно, но, поколебавшись немного, он всё же не выдал военной тайны: «Называйте меня „товарищ психолог“». Я почти рассмеялся, но успел понять, что он это на полном серьёзе.

Дальше было 90 утверждений в стиле: «Мне тяжело знакомиться с новыми людьми» и «Я спокойный, уравновешенный человек». Плюс или минус в таблице символизировал моё согласие [или несогласие] с утверждением. Ставил эти плюсики, а сам думал о том, что психология — это лженаука. Потом ещё 20 вопросов для выявления потенциальных суицидников («Мне кажется, что жизнь моя беспросветна») и, наконец, венец исследования — 9 карточек разного цвета: «Выберите те цвета, которые вам сейчас нравятся».

Я выбрал самые яркие, но, видимо, не сдержался и закатил глаза. Товарищ психолог, как бы извиняясь, пояснил, что тест этот, конечно, работает только в контексте остальных.

Дальше была беседа с понятным паттерном («А почему вы считаете себя невиновным?») и милыми, очаровательными деталями в стиле ФСИН:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — отвечаю, — только спина очень болит. И вижу, как он записывает в анкете: «Хорошо».

Закончилась беседа классически. Заговорили о коррупции. Он выдал мне: «Старые уже наворовали, а новые придут — заново воровать начнут». Я в ответ — такую же привычную трёхминутную лекцию с конкретными примерами Путина и его друзей. Это моментально напомнило товарищу психологу, что у него есть другие дела, и он сказал: «Наверное, нам надо заканчивать».

Это всегда так работает, когда они со своими видеорегистраторами. Запись, где ругают Путина (неважно, что это делаю я), создаёт у них ощущение, что это улика, указывающая на их причастность к преступлению.

Психолог в описании получился ужасным, хотя в целом он был нормальный чувак, вежливый и довольно приятный.

Потом взяли отпечатки пальцев, шестой раз за четыре дня.

Вечером пришла Михайлова и с ходу начала на меня наезжать: оказывается, я вчера написал бумажку, чтобы ко мне пускали правозащитников, а все подумали, что меня тут прирезали.

ФСИН даже опубликовал эту бумажку (надо учесть на будущее, что они такой фигнёй занимаются), но всё равно никто не поверил. А всё потому, что — ура-ура — у нашего расследования про Путина уже 44 млн просмотров. Вчера вечером я мечтал, чтобы хотя бы до 20 дотянули.

Неожиданный и вдохновляющий момент. Вывели на первую прогулку в тюремный двор, и там кто-то за стеной орал: «Алексей, вся Россия с тобой!»

Моя камера — 302. Соответственно, третий этаж. Как в гостиницах.

На прогулку ведут на седьмой этаж. Там несколько камер без крыши. Это и есть «прогулочный дворик»: такая же камера, но неправильной формы. По периметру можно сделать 27 шагов. Маленьких неторопливых шагов.

Четырёхметровые стены покрашены в зелёный цвет с грязными разводами. Вместо потолка — стальная решётка, лежащая на металлических балках. На решётке ещё сетка-рабица с мелкой ячейкой. Это чтоб нельзя было ничего перекинуть из одного дворика в другой.

Чуть выше сделана дорожка в виде помостов — по ней ходит охранник и смотрит, чтобы арестанты правильно копошились и ничего не нарушали. Это напоминает мне муравьиную ферму, которую хотел купить Захар. Только наблюдает за муравьями не человек, а спецмуравей в камуфлированной форме, шапке и валенках.

Ещё выше — железная покатая крыша. Получается, что между наружной стеной прогулочного дворика и крышей есть щель — примерно полтора метра. То есть ходишь ты под крышей, но с одной стороны видна полоска неба. Ну как неба. Кольца колючей проволоки, потом «паутинка», потом решётка, потом небо.

То есть в буквальном смысле видишь «небо в клеточку»: такой был в советском детстве эвфемизм тюрьмы. Небо в клеточку, костюм в полосочку. Костюма в полосочку у меня пока нет.

Зато есть чёрный зэковский бушлат. Его мне выдали, потому что на улице холодно, а у меня нет «одежды по сезону».

Так вот, выводят меня на первую прогулку. Хожу, нарезая круги своими 27 шагами. Можно быстрее идти, но тогда начинает голова кружиться.

Радио орёт — не играет, а именно орёт. Я на своём третьем этаже обычно через закрытую форточку слышу музыку с прогулочного 7-го.

Вдруг мне кажется, что сквозь музыку прорывается голос, орущий ещё более истошно, чем итальянский певец Челентано. Прислушиваюсь — точно: «Алексееей!» Мне, что ль? Да никто не знает, что я гуляю, и увидеть невозможно. Тем не менее ору в ответ: «Чтооо?» В ответ снова орут, но итальянский певец в этот раз победил. Я ничего не расслышал. Плюс спецмуравей, я вижу, недоволен и пошёл к одной из камер. Остановился, смотрит вниз и что-то говорит по рации. Ору: «Чегооо? Я не слышу!!»

Чувак, видимо, набрав побольше воздуха и не обращая внимания на спецмуравья, всё-таки перекрикивает радио: «Алексееей, держись! Вся Россия с тобой!»

Ору в ответ: «Спасибо!» — и хожу дальше очень растроганный. И ещё пытаюсь понять: как же он узнал, что я вообще рядом? Значит, есть способ узнавать, кто гуляет.

Вечером пришёл замначальника по режиму:

— Алексей Анатольевич, информирую вас, что перекрикиваться, перестукиваться и иным образом общаться между камерами запрещено.

— Я не перестукиваюсь.

— Вы перекрикивались.

— Хорошо, — говорю, — не буду больше. Но меня сводит с ума один вопрос. Весь день об этом думаю: как кто-то может узнать, когда я гуляю?

Зам скорчил недовольное лицо, но ответил:

— Я вам так скажу: голь на выдумки хитра.

Голь-то, может, и голь, но точно сообразительнее меня. Я так и не понял, как они это делают.

22 января 2021

Каждое утро меряют давление, и оно у меня всё время как у космонавта: 120/70. Причём дома оно у меня всегда немного выше. То ли пребывание здесь лечебно, то ли всем всегда записывают 120/70. Первое, скорее всего.

На утренней поверке все желают хорошего дня, на вечерней — спокойной ночи. Когда здоровые мужики в камуфляже так вежливы — это выглядит немного комично. Впрочем, вежливость их кажется искренней.

Снова привели в тот кабинет, где был психолог. Сижу, жду. Тут всегда непонятно, куда ведут.

«Собирайтесь с вещами по сезону» — это значит, куда-то ведут вне СИЗО.

«Собирайтесь с документами» — ведут внутри СИЗО, и это может быть что угодно: адвокат, ОНК[10], психолог.

Выяснилось, что меня привели звонить: удовлетворили ходатайство о звонке Юле и матери. Громкая связь, два человека рядом, всё записывается на видео. Матери дозвонился, и мы поговорили. Юле, как назло, нет.

После звонка повели не «ко мне», на 3-й этаж, а на первый. Вот, сижу в каморке, где телефон, стекло и такой же телефон с другой стороны, и пишу. В моей каморке рядом со стеклом надпись шариковой ручкой: «Гореть им всем в аду».

Вадим[11] приходил. Нёс сводку новостей обо мне, но у него всё забрали. Сказал, что Киру[12] арестовали на 9 суток, Лося[13] депортировали, а Юля написала какой-то пост, над которым он чуть не заплакал в метро. Моя девочка.

У расследования 55 млн просмотров.

23 января 2021

Сегодня по всей стране должны быть акции протеста. Пытался понять, что происходит, щёлкая по всем каналам. Только по одному из них беспрестанно идут новости о том, что штабы Навального вовлекают в акции протеста несовершеннолетних. В основном показывают двух бабищ с генеральскими погонами: одна из МВД, другая из СК.

— Вовлекают детей, получили инструкции из-за границы, акцент на распространении ложной информации в оппозиционных и иностранных СМИ, уголовные дела.

Ни слова о том, что за информация такая и против чего протестуют.

Выяснил опытным путём, что длина прогулки составляет 20 песен на радио «Ретро FM».

Приходили ОНКшники — два смешных бородача (напишу о них подробно), сказали, что у расследования 67 млн просмотров.

В новостях — бегущая строка: «Задержана жена Навального». Испытал неприятный тревожный момент, но дальше в строке было: «По сообщению МВД, её отпустили без составления протокола».

24 января 2021

Наконец-то слышал, как кто-то ругается и орёт матом в коридоре. А то прямо как не в тюрьме было.

Три дня назад подписали на 4 газеты: «Новую», «Коммерсантъ», «Ведомости» и РБК. На последние три очень не хотелось тратить деньги. Не в том смысле, что денег жалко, а [в том, что] не хочется давать хоть копейку этим продажным гадам. Но решил, что какие-то крупицы информации смогу выловить и там. Сегодня после прогулки спрашиваю: «А когда газеты будут приходить?»

— Подписали вас на март.

Вот тебе и почитал новости! Неужели в 2021 году все ещё действует дебильное правило подписки, что газеты можно получать только со следующего квартала? Неудивительно, что бумажная пресса погибает.

В целом — не жалко, туда ей и дорога. Только что же делать мне?

На готовой еде из тюремного магазина стоят значки «халяль», что отлично демонстрирует этнический состав СИЗО. И напомнило мне об эссе «Наименее толерантные побеждают»[14].

В библиотеке СИЗО есть полное собрание сочинений Мопассана. Я ничего, кроме «Пышки» и «Папы Симона», раньше не читал. Там как раз «Пышка»: она не произвела на меня ни малейшего впечатления, когда читал в первый раз, а сейчас я просто подавлен её крутизной. Представляю, как это на французском. Надо подумать, как затянуть сюда оригинал, и проверить, хватит ли моего французского, чтобы что-то понять.

Дочитываю последнюю библиотечную книжку — Шекспира — и переживаю, что нечего будет читать. И тут вечерняя поверка, и дежурный приносит ОГРОМНУЮ стопку листов «ФСИН-письмо». На вид — не меньше 500–600. Гут.

Не понимаю, кстати, почему феминистки не требуют закэнселить и выкинуть из библиотек «Укрощение строптивой». Там прямо по аду даже для тех времён.

25 января 2021

Долго отвечал на письма. Огромная пачка сначала, если честно, вызвала раздражение. Всем же надо ответить. Ну или почти всем. «ФСИН-письмо» (я им пользовался много раз, когда писал Олегу) устроено так: указываешь фамилию, учреждение, набираешь текст, можешь приложить фото и ставишь галочку [в графе] «Требуется ответ», если хочешь. Это делает письмо на 45 рублей дороже, но зато твой адресат получает на письмо пометку: «Ответ заказан». И это вроде как обязывает ответить. Если просто получил письмо и не ответил — ну и ладно. Может, не понял, что надо ответить. Вежливая неопределённость. А тут ответ заказан. Если не ответил — уже жест.

И вот я сел отвечать и понял, что: 1. Это потрясающее чтение. 2. Всем надо обязательно ответить и хочется ответить. 3. Тут, собственно, и все ответы на вопросы вроде «Зачем я это делаю?».

От каждого второго письма слёзы наворачиваются. Прям реально, читаешь, и слёзы в глазах стоят. Такие люди хорошие.

Школьник написал, что пропустил два обеда, чтобы написать платное письмо.

Девушка с медицинского из ЕКБ[15] так здорово описывала свои терзания — идти на митинг или нет. Страшно, но надо. Даже отложил её письмо.

Кто-то коротко желает сил.

Кто-то [шлёт] огромные простыни.

И реально — не просто воодушевляющее чтение, но и полезное. Всякие мысли толковые. Как на фокус-группе сидишь.

Ответил на всё. День потратил, хотя 85 ответов было в духе: «Алина, спасибо!»

Ужин приносят. Потом в кормушку суют увесистую пачку бумаг.

— Ого, — говорю, — ещё письма.

— Ага, — отвечает охранник.

И двумя руками суёт ещё пачку бумаги. Страниц на 700.

А потом ещё.

А потом ещё.

Надо что-то с этим делать.

26 января 2021

Этот дневник становится очень однообразным. 7:30 утра, я снова сижу и отвечаю на письма.

Обратил внимание, что мне пишет какое-то аномальное количество Алин. Надо будет посмотреть потом: наверняка это было самое популярное имя лет 25 назад.

Очень впечатлила Алина из Молдавии, которая следит за мной со времён «Чайки». Она даже процитировала мою любимую заповедь блаженств, «Блаженны алчущие и жаждущие правды», которую [я] считаю просто прямой инструкцией к деятельности. Так ей и ответил.

Всё ещё отвечаю на письма. Некоторые — совершенно чумовые. На одном из них стоит адрес:

«Алексей Навальный.

Город Москва.

Камера смерти „Матросской тишины“».

Заканчивается оно словами: «Не мешайте своей правдой нам сдохнуть».

27 января 2021

Приходила Михайлова.

Сказала, что Олег заехал к нам в квартиру в Марьино, а там сломана дверь и куча народу — обыск.

Сейчас включил «Евроньюс», а там бегущая строка: «Обыски в офисе ФБК, дома у Навальных в Марьино и на съёмной квартире на „Автозаводской“». Бедная Юля, как там она одна.

Лампа дневного освещения сгорела и теперь хаотически ярко мигает.

Моя вполне приличная камера моментально превратилась в пыточную. Ни почитать, ни просто посидеть, глядя в стену. И даже через закрытые веки бьют яркие вспышки. Никуда от них не деться. Надо же, такая ерунда, а реально людей можно с ума сводить.

Видимо, кто-то там (Бортников?) написал: «Обыск во всех помещениях Навальных!» — а система работает тупо и буквально. У меня [в камере] тоже был обыск.

В какой-то момент понимаешь, что тюрьма есть тюрьма, даже если она чистенькая.

— Выносите из камеры все вещи, включая матрас.

— Как — все?

— Все без исключения.

— Да потом же снова всё расставлять и развешивать.

— Выносите все вещи и проследуйте в комнату обыска.

Короче, надо всё барахло (а я кое-чем разжился, вчера привезли даже заказанную в ларьке разделочную доску), любовно расставленное по полочкам железного шкафчика, скинуть в огромный куль. Все вещи — в сумку. Матрас и бельё рядом. И тащить в «комнату обыска». Там это всё бессмысленно, но тщательно перетряхивают и проверяют металлодетектором. Потом раздеваешься догола, и все вещи на тебе тоже проверяют.

Потом идёшь в камеру, и там 4 человека проводят супершмон, заглядывая в каждую щель.

Потом тащишь всё обратно и, проклиная всех, расставляешь и развешиваешь.

Зато, пока был в «комнате обыска», лампочку починили.

По телику репортаж о том, что вышедшие 23-го числа на митинг люди — биологические террористы. Намеренно распространяют ковид.

Потрясающе, что это заявляют те же люди, что устроили парад и всероссийское голосование в разгар пандемии.

Письмо от девушки из Мурманска. Поддерживает, благодарит.

У неё ДЦП, она всю жизнь копит с пенсии по инвалидности, чтобы раз в несколько лет выехать на неделю в Европу. Скучает по солнцу. В Мурманске солнечных дней меньше месяца в году.

Читаешь такое, и пропадает даже малейшее желание себя жалеть.

Свет выключили.

Пойду спать. Надеюсь, у Юли всё ок. Думаю о ней.

28 января 2021

Вчера вечером я не выключил радио сам, и оно отрубилось централизованно, после отбоя. Соответственно, сегодня утром в 5:50 певица Сандра так громко заорала на всю камеру, что я аж подпрыгнул.

Здесь везде и всегда играет «Ретро FM». Норм выбор, кстати. Новости и ведущие ужасны, но их мало. Ведущим положено шутить примерно один раз в четыре песни, и эти несколько секунд острого стыда можно пережить.

Помню, в спецприёмнике однажды на весь день включили «Камеди Радио». Реально хотелось повеситься. К счастью, это был мой далеко не первый визит туда и я знал, как заткнуть камерное радио с помощью газет и мыльной воды.

Юля пишет ужасно смешные письма. Спросил у неё, как дети, и вчера она ответила: «Дети хорошо, только Захар нервничает, потому что все хотят его поддержать и поговорить с ним, а он этого не любит».

В меня пошёл.

Суд начался, апелляционная жалоба на мой арест.

Вчера Михайлова была очень оптимистична — ей казалось, что процедура, инициированная ЕСПЧ по 39-й статье, сильно пугает наши власти. Удивила меня даже. Рассуждала в том ключе, что дело в шляпе — завтра выпустят. Вопрос только в том, из зала суда или из СИЗО.

Из суда, мол, лучше, потому как бумага об освобождении часто идёт из суда до СИЗО несколько дней.

Очень непохоже на Михайлову, которая обычно, наоборот, считает, что всех немедленно посадят пожизненно.

Так что хотел её сегодня подколоть, но по видеоконференции неинтересно.

Привели меня на 6-й этаж в комнату с большим телевизором и камерой, прикреплённой сверху экрана. Справа и слева от телика встали два охранника, каждый снимает на камеру, как будто той, основной, недостаточно. Да ещё ведь и на стене камера.

Судья — старый мерзавец и холуй по имени Муса Мусаев. По-русски говорит с сильным акцентом и ошибками. Его, видимо, и держат для того, чтоб участвовал в таком посмешище.

Но формально всё вежливо. Вежливое беззаконие. Даже дал 5 минут для разговоров с защитой.

Кобзев рассказал, что дома выпилили дверь и устроили самый злостный обыск из всех, что были.

Адвоката не пустили. Юле хамили. Понятное дело, всё вынесли.

Всё это продолжалось до глубокой ночи. Бедная Юля, как там она с распиленной дверью.

Она передавала через Михайлову, что все хорошо.

Суд прошёл молниеносно. 70 % времени заняли мои обличительные выступления. Я сверлил камеру злобным взглядом и обещал ей, что мы не отдадим Россию во власть злодеев. Всё-таки выступления по видео всегда выглядят очень глупо.

29 января 2021

Первый раз разругался с администрацией СИЗО, зато по полной программе.

Два дня назад в камере был обыск, а это значит, все вещи, включая матрас, [пришлось] тащить в другую комнату — «комнату обыска». А у меня дико болит спина. Фраза «Моё пребывание в СИЗО отравляют боли в спине» звучит смешно, но это так. Болит так, что с утра еле с кровати встаю. Неловкое движение — хочется орать от боли. Нерв защемило. Соответственно, все эти перетаскивания вещей для меня довольно мучительны. Нагнуться не могу.

И сегодня вечером дверь снова открывается. Я мою посуду и делаю шаг назад, чтоб увидеть, что там. Стоит капитан: «В вашей камере плановый обыск, выносим все свои вещи».

«Вот гады, — думаю, — видят же в свою камеру, что я еле хожу, и специально это устраивают».

— Я не буду ничего носить.

И иду дальше мыть посуду. Они стоят. Я мою. Они стоят. Бешенство во мне закипает. В итоге я домыл, подхожу, показываю на регистратор — записывает? Майор-дежурный: «Записывает».

Ну, я прямо в эту камеру сказал всё, что думаю. Орал так, что во всей «Матросской тишине» было слышно.

Потом говорю:

— Ничего не понесу, сейчас напишу заявление с протестом. Можете меня в карцер сажать.

Они стоят, не знают, что делать.

Потом забегали. Минут через 10 приходит молодой полковник:

— Я от администрации.

Я всё объясняю про спину и «плановые обыски» раз в два дня.

Полковнику надо отдать должное. У него явно таланты — и психотерапевтический, и переговорщика:

— Давайте успокоимся. Обыски у вас два раза в месяц. Это так совпало. Будем носить по одному предмету, если болит спина.

А в коридоре уже человек восемь стоит. Типа, подмога. Ну и классическая ситуация: кто кого переупрямит и как не потерять лицо.

Долго препирались из-за каждого предмета. Сумку он мне помог поднять. Типа, символически. Матрас я не понёс. И еду не понёс. С ней больше всего возни.

Всё обыскали, я отдал заявление. Через час я, конечно, пожалел, что наорал на майора-дежурного. Он такой уже чувак в годах. На вечерней поверке говорю:

— Извините, что я орал. Считаю, что по сути я прав, конечно, но орал на вас зря.

30 января 2021

Суббота. Адвокаты не приходят, никто не приходит. Смотрю в окно. От скуки решил разучивать shuffle dance[16], который безуспешно пытался сделать после госпиталя, чтобы развивать координацию движений, которая у меня просто отсутствовала.

Здесь пошло гораздо лучше.

31 января 2021

Сегодня ещё один день протестов из-за меня. По телику передают, что весь центр перекрыт и даже семь станций метро закрыли.

По «Евроньюс» передают, что задержано 1600 человек. Это бегущая строка, и больше никакой информации нет.

2000 задержанных.

Хожу по камере, волнуюсь за всех, кто вышел протестовать, и снова бегущая строка: «Задержана Юлия Навальная». Ужасно сидеть тут и не знать, что происходит.

Ещё строка: «В центре Москвы мужчина предпринял попытку самосожжения». Какой кошмар.

4000 человек задержано.

1 февраля 2021

Утром: «Собирайтесь с документами».

На местном это означает, что будет что угодно, но внутри здания. Важнейшая штука про тюрьму: ты тут ничего не контролируешь, ничего не знаешь и не имеешь ни малейшего представления о том, что случится через минуту. «Собирайтесь с документами» может означать адвоката, ОНК, следователя, суд (по видеосвязи), психолога, звонок. Наверняка ещё что-то.

Однажды я спросил: «С какими документами?» — я не знаю, куда иду, а значит, не знаю, какие документы.

— Ваши документы.

— Какие именно?

— По вашему уголовному делу.

— У меня нет уголовного дела.

— Берите ваши документы.

Так и не добился, куда мы идём. Очевидно, это приказ и принцип. Арестант должен трепетать перед будущим.

В этот раз выяснилось, что суд. Я и забыл. Технический процесс по продлению срока ознакомления с материалами, дело о «клевете на ветерана». Ничего не говорил, во всём соглашался с Вадимом, лишь бы быстрее закончилось. Зато поболтали с ним в перерыве. Выяснилось, что прямо сейчас у Юли тоже суд за участие в митинге. В Щербинке.

Закончился суд, приходит капитан: «Вам предоставляется право на звонок».

Ну как назло.

— Она, — говорю, — в суде. Трубку не возьмёт. Давайте позже.

— Нет, только сейчас.

Начали звонить — не отвечает, конечно.

К счастью, умница Юля всё поняла, просто встала и вышла из зала, сказав: «Мне нужен перерыв 5 минут». И сама перезвонила.

А я успел расстроиться, что звонок пропал.

Поговорили 7 минут, потом, видимо, её загнали в зал. У нас с ней классическая ситуация:

— Ты за меня не волнуйся, пожалуйста, всё хорошо. Как у тебя?

— У меня всё отлично, всё есть, не волнуйся за меня. Лучше расскажи, как ты и как дети.

Такая она милая.

Про детей не успели поговорить. Звонок прервался, и больше она не ответила.

Позже из бегущей строки на «Евроньюс» — моего единственного источника новостей — узнал, что её оштрафовали на 20 тысяч.

Меня привезли сюда в понедельник и предоставили священную возможность сходить в душ. Соответственно, у меня по понедельникам «положняковый» банный день. Очень ждал его: на этой неделе мне не разрешили пойти в платный душ. Есть тут такая услуга. В прайс-листе значится как «Внеочередное пользование душем — 0,5 часа на одного человека — 80 рублей».

«Положняковый» душ — 15 минут, но на практике никто не торопит. А я имел глупость сдать три футболки из имеющихся пяти в стирку. Думал, что через три дня отдадут, но вот уже дней 10 прошло, и ничего нет. Приходится каждый вечер стирать одну из двух оставшихся футболок.

Интерком сказал: «Собирайтесь в душ», — а у меня ни одной чистой. Пришлось взять майку. Две майки, серую и чёрную, Юля мне заказала через интернет в тюремном ларьке в первый же день. На всякий случай.

Такая самая простая хэбэшная майка российского производства. Их, наверное, зэки и шьют. Люди на всяких тюремных фотках именно в таких сидят. И, натянув после душа эту майку — какую-то кособокую, под мышками жмёт, — я первый раз почувствовал себя зэком.

Сегодня прямо прекрасный день. И с Юлей поговорил, и в душ сходил, и первая доставка еды из ларька по моему заказу. Больше недели ждал. До этого из заказанного мной мне приносили только хозтовары, а из еды — аджику. Уж не знаю, почему среди мыла и салфеток была аджика. А тут омлет (завтра съем на завтрак), редиска, нормальный хлеб, варёные яйца и так далее. Получал всё это богатство через «кормушку» и поймал себя на мысли: «Блин, если завтра освободят, то всё пропадёт».

Завтра суд по замене условного срока на реальный.

Юлю показывают по телику! Звезда.

2 февраля 2021

5:50 — включается радио. 6:00 — свет. Встаю, и сразу интерком в стене: «Одевайтесь по сезону и собирайтесь с документами». Ого, значит, повезут в суд, а не по телерадиоконференции. Только почему так рано? Суд же в 10.

Просил бритву (сразу дали), побрился, вскипятил чайник, сделал кофе. Дверь открывается: «Выходите».

— Куда такая спешка? 5 минут не дали.

Пришлось выйти.

Впрочем, далеко сразу не ушёл — моя «любимая» комната обыска. Снова надо раздеться догола, каждую вещь смотрят и переписывают. После этого запирают в бетонный «пенал» — узкую камеру полтора на два с половиной метра. Жду здесь сейчас.

Довольно быстро (15 минут) забрали и отвели в автозак. Там прямо какие-то спецназовцы в касках и с автоматами. Приехали в Мосгорсуд. Почему-то. Должны, по идее, в Симоновский. Снова надо раздеться. Но в этот раз — не догола. Штаны надо оставить. Но до пояса, и носки с ботинками снять. Сижу теперь в ещё одном «пенале» — квадратном на этот раз, 1,8 на 1,8 метра. Жду.

Посидел в одной камере, отвели в другую. Посидел там. Потом повели в зал суда. Суд нудный.

Большой красивый зал. Процесс перенесли в Мосгорсуд из Симоновского, потому что было много заявок от прессы. Но всё равно в зал народу пустили немного. Юля в первом ряду, перемигивался с ней.

Сейчас перерыв два часа.

Принесли сухой паёк — типа, мой обед. Просил кипятку, а пластиковый стаканчик треснутый.

Я в камере рядом с залом суда.

— Сходите, — говорю, — к адвокатам, пусть купят мне в буфете стаканчик.

— Не положено.

Но кипятку мне не дать тоже вроде неудобно. В итоге менты взяли пластиковую бутылку, разрезали, получился стакан. Норм.

Вторая часть заседания бодрее. Я выступил, и всё. Судья ушла на решение. Всё довольно очевидно.

Ну всё — теперь официально.

Я заключённый. Три с половиной года колонии общего режима.

3 февраля 2021

Видимо, приговоры действуют на меня успокаивающе. Спал как младенец. Я, в общем, и так хорошо здесь сплю, только кровать неудобная и спина болит, когда поворачиваешься. Но сегодня была лучшая ночь из всех. Прекрасно спал и в 5:55 — за 5 минут до подъёма — проснулся полностью выспавшимся.

Ровно то же самое было в 2013 [году] в Кирове. Приговор 5 лет, СИЗО, моментально заснул и прекрасно спал. Скорее всего, дело в наступившей определённости.

Сто раз провёл сам с собой честную беседу: не жалею ли я, не переживаю?

Вообще нет. Чувство убеждённости в собственной правоте и причастности к большому делу перевешивает все тревоги на миллион процентов. Ну и потом, понятно же было. Я много раз это анализировал и понимал, что повышение эффективности работы нашей команды приведёт к тому, что Путин отдаст приказ меня посадить, ведь другого варианта решить проблему у него не будет. Вернее, был ещё один способ, но он не сработал. Ха-ха.

Вывели из камеры на встречу с Михайловой, а у двери стоят заветные ящики. А в них — помидоры и огурцы.

Я богат!

После встречи это всё выдали мне в камеру. По какой-то необъяснимой и непонятной логике часть того, что я заказал, сегодня утром уже пришла! А обычно приходится ждать больше недели (ну как «обычно», я всего тут две с небольшим недели).

Короче, сложилась уникальная ситуация. В обычном мире такие совпадения приводят к зарождению жизни, ну или как минимум к извержениям вулканов и цунами.

У меня в камере одновременно огурцы, помидоры, лук и, на выбор, подсолнечное и оливковое масло. Конечно, хотелось бы сметаны, но такая роскошь непозволительна, и даже мысль о салате со сметаной мешает осуждённому встать на путь исправления.

Нож выдали. Сегодня начнётся кулинарная магия.

Провал. Всё сделал восхитительно, а потом вспомнил, что соли-то нет! Ну какой овощной салат без соли.

«ФСИН-письмо» работает ОК. Сейчас принесли письма. Их люди отправляли вчера, после приговора. То есть сутки. Почти как имейл для тех, кто проверяет имейл раз в сутки.

Бегущая строка: «Евроньюс» говорит, что Серёгу Смирнова[17] арестовали на 25 суток за митинг. А Кобзев мне говорит, что ему вменяют буквально твит с текстом: «31-го обещают хорошую погоду». Путин просто на 100 % копирует то, что делает Лукашенко.

4 февраля 2021

После обеда лёг спать. И так хорошо заснул, что было очень обломно просыпаться от воплей интеркома. Но интерком спрашивал: «Вы в спортзал пойдёте?» Хотя мне и очень хотелось сказать «нет» и спать дальше, я помнил, что спортзала я добивался три недели. Поэтому сказал: «Конечно».

Спортзал оказался камерой прямо на моём этаже, только большой. Там есть шведская стенка с турником, две лавки для жима штанги со стойками, гантели и лавка, на которой можно делать обратные подъёмы корпуса, ну, для моей спины. Такая обязательно есть в любых спортзалах, даже в невзрачных.

К моему большому разочарованию, в спортзале никого не было. То есть это всё ни разу не было похоже на тюремный спортзал в кино, заполненный угрюмыми качками в татуировках.

Одному заниматься неудобно, но, пока спина болит, я всё равно делал простейшие упражнения с минимальным весом. С грифами штанг в основном.

Заниматься дают час. В общем, норм спортзал, разнообразит жизнь.

После душа «кормушка» открылась, и мне дали на подпись бумагу о получении торта. Некая девушка по имени Кристина заказала мне в тюремной лавке торт тирамису. Здоровый.

Тут есть какое-то дурацкое правило, что передачи не отдают, открыв дверь, а только через кормушку. В итоге торт в коробке пропихивали в кормушку. Конечно, коробку порвали, а торт помяли.

В принципе, от тортов стоит держаться подальше. Двигаешься тут мало. Но отказаться или отдать в другую камеру нельзя.

Придётся съесть.

5 февраля 2021

Интерком в стене проснулся вместе с лампой — значит, сейчас 6 утра — и что-то прохрипел. Вроде «собирайтесь с вещами». Хм. Меня что, уже этапируют? Встаю, ковыляю к нему в трусах. Нажимаю кнопку и жду, пока они ответят: «Слушаю».

— Я не расслышал: что вы сказали?

— Одевайтесь по сезону с документами, 10–15 минут.

— Да у меня нет же суда сегодня, куда собираться?

— Собирайтесь.

Блин, это бесит. Суд завтра, куда едем? Неужели меня теперь начнут таскать и на скучнейшие гражданские дела по искам «повара Путина» Пригожина? Он их подал столько, что я уже перестал следить. Или какое-то следствие? Скорее всего, оно. Бриться уже нет времени, да и много чести — бриться для поездки к следователям, которые сами преступники. Ставлю чайник и иду умываться. Так как у меня теперь есть молоко, то можно выпить божественный напиток — растворимый кофе с молоком. Просто порошок с водой (довольно отвратительный) пью, конечно, но просто от скуки. А добавишь в эту бурду 50 мл молока — выходит восхитительно. Впрочем, я помню, что настоящие ценители кофе считают омерзительной бурдой то, что обычно пью я, — чёрный кофе из кофемашины с добавлением обычного (не вскипячённого) молока из пакета.

Это я всё обдумываю, пока стою, пью и жду, когда откроется дверь. В прошлый раз допить не дали, поэтому я стараюсь соблюдать баланс между большими глотками и удовольствием.

Начальник смены открывает дверь и тоже ничего не знает. Говорит, что конвой всё объяснит.

Та же процедура: комната обыска, раздеваешься догола, все вещи через рентген. Начальник конвоя тот же самый, что был на прошлом суде. Киваем друг другу, как старые знакомые. Он тоже ничего не знает, ну или, скорее всего, просто не говорит. Выводят на улицу: вся бригада конвоя — те же чуваки. Видимо, закрепили их за мной. Заводят в железную коробочку внутри автозака.

— Куда едем-то? — спрашиваю. — У меня же суда сегодня нет.

— Куда едем — не знаю, но ваши же адвокаты вам говорили, что «увидимся на суде».

— Так суд в пятницу, сегодня же четверг.

— Сегодня пятница.

Блин, я всё перепутал. Надо календарик завести. Ещё и не побрился.

Процесс по делу о «клевете на ветерана». Придуман кремлёвскими пиарщиками. Им кажется это отличной идеей. Всё — ради заголовков: «Навальный оклеветал ветерана войны». Значит, сегодня будут много снимать, а я небритый и как бомж. Оклеветал ветерана и вторично оскорбил его, придя на процесс небритым. Растоптал память о войне. Виновен!

Привезли в Бабушкинский суд. Снова обыск. Потом заводят в камеру. «О, норм», — думаю, когда открылась дверь. Большая и светлая. Не «пенал» крошечный.

«Не норм, совсем не норм», — понимаю я, когда дверь захлопывается. Видимо, камеру мыли к моему приезду. А что означает «чисто» в райсуде или в отделении полиции? Правильно: больше хлорки.

Это натурально газовая камера. Тут всё очень хорошо вымыли с хлоркой, но вентиляции нет, поэтому хожу туда-сюда по этой большой камере и чувствую себя солдатом на поле боя Первой мировой войны. Утешаю себя тем, что хлор оказался самым неэффективным видом химоружия. От него быстро отказались в пользу иприта. Хорошо, что ипритом камеры не моют.

Думал, что через час привыкну, но вот сел это записать часа через полтора после того, как привезли, — запаха хлора уже не чувствую, но в носу щекочет и глаза режет.

Во сколько суд, непонятно. Меня сюда привезли в 7:15, сейчас, наверное, около 9.

14 часов, меня привели обратно в камеру — перерыв до 15. Ух, какой отвратительный процесс! Весь сценарий его явно писал какой-то пиарщик. Не удивлюсь, если Симоньян сама. Всё абсолютно в её духе, плюс само дело это — явно ответ на наше расследование «Паразиты» об RT, Симоньян и её муже.

Короче, несчастного 95-летнего деда, который явно ничего не соображает, посадили перед камерой в орденах. Типа, он по видеосвязи. Дед не понимает вопросов, хорошо слышно, как ему громко подсказывают. Когда дошло дело до его допроса, он прочитал с бумажки три строчки, а потом сказал, что хочет прекратить допрос в связи с плохим самочувствием.

Прокурорша сразу радостно вскочила: «Давайте зачитывать его письменные показания!» Конечно, там 20 страниц мемуаров о войне, которые писал явно не этот дед.

Судья такая, радостная: «Давайте!»

Зачитывают. Дед смотрит в камеру, через 10 минут в эту камеру влезает судья, которая в доме у деда (так надо по закону), и говорит: «Ему плохо, приехала скорая».

Ну то есть спектакль.

И это ещё при том, что дед в сентябре подал нотариальную доверенность о том, что болен и присутствовать не хочет, но сценарист процесса сказал: «Надо». Значит, надо.

Вот объявлен перерыв. Сижу в камере, ем галеты из «суточного рациона». Менты дали кипятку.

Ха-ха. Мне, конечно, и раньше грозили удалением из зала суда, но никогда столько раз подряд не давали мне «трёх последних предупреждений» и не кричали, что «переместят в конвойное помещение». Судья — мерзкая жаба, беспредельная даже по меркам путинского суда. Даже не беспредельная, а просто тупая. Ей доверили сфабрикованное дело, а она не знает, как себя вести. В итоге она просто снимает наши вопросы, когда мы ловим свидетелей на противоречии, прекращает допрос или объявляет перерыв. Не понимает процедуру оглашения документа из материалов дела.

«Внук ветерана» — клоун, который помог следователям состряпать дело, — громко заявил, что заявления ни он, ни дед не подавали. Но я-то знаю, что в материалах заявление есть. Подвожу его к этому классически:

— Точно нет заявления?

— Нет.

— Вы уверены?

— Уверен.

Потом торжествующе требую предоставить лист дела с документом, а судья: «НЕ БУДУ». И остановила процесс. Объявила перерыв на неделю.

Внук вообще надеялся использовать допрос как трибуну и начал с какого-то лепета про то, что я должен вести себя «как мужчина». Тоже явно часть сценария. Пришлось тупо наорать на него, назвав проститутом, торгующим дедом. Он начал просить у приставов водичку. И правда, омерзительный проститут.

Ну, в общем, вернулся голодный и злой. На обыске думаю о том, что ужин пропустил и в камере только торт и морковка по-корейски. Подводят к камере, а тут передача от моей любимой крошки. Бутылка масла, салат и 4 банки тушёнки говяжьей. Очень вкусной, кстати. Съел две банки с ликованием и любовью в душе.

Ещё хорошая новость: я написал заявление начальнику, что для реализации права на самообразование мне нужно два словаря и книги на английском и французском. Книги передать мне он не разрешил, но [вышло] даже лучше. Они каким-то образом составили каталог книг на иностранных языках, которые можно купить. Небольшой, но тем не менее. Молодцы, не поленились. Чувствую прямо признательность.

6 февраля 2021

Суббота. Это вторая суббота, когда ловлю себя на мысли, что мне нравятся выходные здесь. Да, нет передач, но зато никто не ходит, никуда тебя не везут, не просят «собраться с документами». Тишина, и даже железные двери лязгают гораздо реже обычного.

Полдня отвечал на письма, больше всего понравилось письмо в одну строку: «Алексей, хочу вам сообщить, что я вами очень доволен».

Ещё много писем от девушек, сообщающих, что в тиктоке меня называют «крашем». И некоторые объясняют мне, что такое «краш». Ну, я кокетливо отвечаю, что не такой я и отсталый и знаю, что такое «краш». Это натолкнуло меня на мысль о том, какая у меня будет концепция ведения инстаграма. На прогулке придумал.

−15 градусов, кстати. Нос замёрз.

7 февраля 2021

Смешно. Охране в буквальном смысле запретили разговаривать со мной. Только обязательные фразы вроде «Заходите», «Выходите», и, поскольку они постоянно снимают меня на видео, они этот запрет соблюдают. Видимо, прямо какие-то ужасные кары им обещали за нарушение.

Сейчас заходит майор. Он дежурит через день. Молодой чувак, нормальный вроде.

— Доброе утро.

— Привет, — говорю, — как дела?

Майор молчит и смотрит на меня. Я смотрю на него вопросительно и повторяю: «Как дела?»

Майор продолжает смотреть на меня то ли с ужасом, то ли с мукой. Абсурдность ситуации понятна ему, но совершить преступление против основ конституционного строя и ответить: «Нормально» — он не может.

Сегодня воскресенье, и на завтрак я взял буханку хлеба. Вообще я не завтракаю, перестал делать это несколько лет назад, когда два месяца сидел под арестом. Просто понял, что не голоден по утрам. Зачем есть тогда? Потому что в детстве говорили: «Завтрак съешь сам, обедом поделись с другом, а ужин отдай врагу»? Или потому что всякие жулики, продающие хлопья (адски вредные, состоящие из сахара) в телевизоре, уверяют, что «завтрак — главный приём пищи»? Выйдя тогда после ареста, я полез в интернет, почитал и убедился, что никаких научно обоснованных данных о пользе завтрака нет. Никакой «энергией на день» он не заряжает, это всё чушь. Поэтому я считаю: хочешь есть — ешь, не голоден — не ешь.

Ну так вот. Я не завтракаю, а хлеб тут дают только утром. Я осознанно не беру. И от картошки, которую здесь дают постоянно, тоже отказался. Ну не тратишь тут столько энергии, чтобы жрать хлеб и картошку. Мне кажется, из 24 часов я 20 провожу в лежачем состоянии. Добавьте сюда хлебушка, и скоро получите человека весом 120 килограммов.

Но тысячи лет эволюции приучили мозг к железному правилу: есть еда — жри. Ведь завтра мамонты уйдут на север, и ты месяц будешь голодать. Есть сахар? Супер, жри ещё больше, запасаем жир на трудные времена.

Поэтому совсем отказаться от простых углеводов я не в силах (да чего говорить: два дня назад сожрал полторта и доел бы на следующий день, если бы не заставил себя выкинуть его в мусор), поэтому решил брать хлеб по воскресеньям.

И вот уже третье воскресенье торжественно ломаю батон белого безвкусного хлеба и ем. Ломаю, потому что резать нечем. А в этот раз у меня и сливочное масло есть. Поэтому я сделал себе кофе, отрезал себе ложкой масла от пачки, примерно два пальца, и устроил себе шикарный завтрак, как в отеле. Отламываю куски хлеба, намазываю куски масла алюминиевой ложкой и запиваю это всё кофе с молоком.

Самое классное, что это простое ухищрение реально превратило воскресенье в настоящий, особый праздничный день.

Я православный!

Господи, я уже совсем как зэк. Сделал салат из огурцов, помидоров и лука, заправил маслом, а соли у меня так и нет. И вот я, совершенно на автомате, достал сухой порошок из пакетика с надписью «Куриный бульон» и посыпал им.

Сработало! Думаю: откуда я это знаю? А потом вспомнил, что меня много раз это раздражало в старых зэках, которых я встречал в спецприёмнике. У многих были такие кубики с куриным бульоном, типа «Кнорр». И они их постоянно использовали как приправу ко всему. Выглядело отвратно, когда они крошили пальцами этот кубик и высыпали в кашу. Но, по сути, там и есть смесь соли, перца, приправ и запах курицы.

Вот и я наконец-то нормально посолил салат.

Что дальше? Научусь кипятить воду в пластиковом пакете?

На «Евроньюс» бегущая строка: «Григорий Явлинский написал статью о том, что демократическая Россия и Навальный несовместимы». Вот ведь издеваются в Кремле над этим старым трусом. Заставляют писать такое именно сейчас. Публичное унижение как плата за регистрацию партии и деньги на неё. Ужасно превратиться в такого.

Дочитал «Госпожу Бовари». Очень разочарован. Хотел написать, что это «Анна Каренина» на минималках, но это даже сравнивать нельзя.

Дочитав дурацкого Флобера, продолжаю второй том собрания сочинений Мопассана. Он — «типа» ученик Флобера, но превосходит его в бразиллион раз. Настоящий писатель. Рассказы по большей части дрянные, но большие произведения хороши. И у него постоянно встречаю очень меткие фразы. Вот сейчас я встал со шконки, чтобы записать фразу: «У него была счастливая внешность, о которой грезят женщины, но которая противна любому мужчине». Ну не круто ли?

Постоянно думаю о том, что надо в оригинале прочитать. В библиотеке есть пара книг на французском. Есть и «Милый друг» вроде бы. Но, боюсь, не потяну.

8 февраля 2021

Холодно. −16. Но прогулял весь час, не сдался. Хорошо, Юля шерстяные носки передала.

Решил убраться в камере, хотя и так, конечно, чисто. Подмёл, начал мыть пол — тряпка новая, козырная, заказанная из ларька. Говорю: «Дайте швабру».

— Швабру не положено.

— И чем же, руками мыть? Неудобно же.

— Только руками.

Какая тупость.

— Собирайтесь без документов к врачу.

— На улицу собираться?

— Нет, в здании.

Наверное, неделю назад написал, что мне нужно обследоваться у офтальмолога, чтобы мне могли заказать очки.

Отвели на четвёртый этаж, там я пока не был — это больничное крыло. Такие же камеры и железные двери, только надписи вроде «Процедурная» и всё выкрашено в голубой цвет.

В кабинете сидят двое: медсестру я знаю, она меня принимала, и молодой, приятного вида интеллигентный кавказец — врач. Медсестра мрачная, кавказец явно чувствует себя не в своей тарелке. Из этого сразу ясно, кто работает здесь, а кого привезли с воли.

— Я офтальмолог.

— Здорово. Как вас зовут?

— Ильмар Халилович.

Ну, раз представился, а не попросил называть себя «товарищ офтальмолог», значит, точно не местный.

Внутри кабинета есть клетка. Настоящая такая клетка. Тебя туда заводят и закрывают. Врач снаружи сидит за столом и записывает. Потом через ячейки клетки просовывает тебе, свернув в трубочку, ламинированный лист с образцами текстов разным шрифтом. Потом таким же образом — очки со сменными линзами и меняет мне эти линзы уже сам, засунув руки ко мне в клетку. Врачу явно неудобно, и он бормочет: «Первый раз принимаю в таких условиях».

— А вы с воли или здесь работаете?

— С воли.

Так смешно — «с воли», как будто мы не в Сокольниках, почти в середине десятимиллионного города, а в дальнем сибирском лагере.

У меня будут очки!

Понедельник, банный день. Сегодня меня в душ конвоировал нормальный чувак. Он сказал: «У вас 15 минут, за 5 минут я вас предупрежу».

Блин, ну так гораздо лучше. Без часов невозможно понять, сколько прошло времени, и сначала торопишься — не хочется, чтобы потом гнали и пришлось надевать чистую одежду на мокрое тело, а потом стоишь одетый, ждёшь и думаешь: «На хрена я торопился, мог бы мыться до сих пор».

А так я спокойненько вымылся. Мочалкой! Последний раз тёр себя мочалкой типа «губка», наверное, в школе. Потом несколько минут просто стоял под восхитительным горячим душем. Потом спокойно вытерся и оделся.

Жизнь обрастает ритуалами. У меня есть лимон и маленькая баночка мёда — её Юля положила в самую первую передачу. И я берегу и то, и другое, чтобы после душа попить чай с мёдом и лимоном. И церемония приготовления напитка у меня такая долгая и тщательная, что японцы застрелились бы от зависти. Причём делать этот чай не менее приятно, чем его пить.

Тут, в тюрьме, конечно, раздолье для психолога. Можно сто диссертаций защитить по удивительной способности человека адаптироваться и извлекать удовольствие из любой фигни.

Михайлова приходила, рассказывала всякие новости. Прочитала, зная, что мне будет любопытно, ту самую статью Явлинского, где он говорит, что «демократическая Россия и Навальный несовместимы». Я думал, что там, как обычно у него, куча демагогии, пустых слов, пара критических фраз, ради которых всё и писалось. А там прямо огромная программная статья, посвящённая мне. Какой я ужасный популист, участник «Русских маршей», агент Кремля. Все мои расследования и видео бесполезны и т. д. Прямо почти с переходом на личности, что для Григория Алексеевича нехарактерно.

Бедолага. Представляю, как он страдал, когда это писал. Мало того, что в Кремле его заставили писать про МЕНЯ, так ещё он понимал, что его разорвут. И разорвали, понятное дело. Не из-за меня конкретно, а просто — ну на хрена писать такие статьи о том, кого только что посадили. Как говорится, упустил прекрасную возможность промолчать.

Уж не знаю, за что его ухватила кремлёвская рука, но держит крепко. Про него и не скажешь: «Похоронил свои перспективы». Их и не было. Скорее, потерял последних сторонников и уничтожил шансы на избрание многих своих однопартийцев. Вот уж кто больше всего в шоке, так это товарищи по партии. Вот же она, долгожданная политическая волна, прямо накануне выборов — садись да едь.

Но нет. Прыгнули против неё, наглотались песка и воды, плавки унесло волной. Теперь выходят на берег, прикрывшись руками, а все смеются.

Снова повели. Оказалось, к начальнику. Я давно записывался и даже список вопросов составил, но они в основном разрешились сами по себе.

Начальника видел второй раз, он приходил в первый день вместе с ОНКшниками. Был угрюмый и молчал, как все здесь. Может, дело в маске? В масках все кажутся более мрачными.

В этот раз он был вполне жизнерадостный и даже шутил. Я даже удивился. Правда, всё равно всё под видеорегистратор, который он установил на столе. Нормально поговорили, он весьма подробно ответил на все вопросы. Даже на дурацкие — типа, как хранить мороженое, которое есть в ассортименте ларька. Оказывается, верхняя полка моего холодильника — это морозильник. Просто не закрывается на дверцу, как в нормальных холодильниках. Кто бы мог подумать.

Книжки обсудили. ОНК обсудили. Обучение обсудили. Даже более длинную кровать обсудили. Я даже отвык, что кто-то отвечает на вопросы, а не молчит, глядя на тебя с ужасом или повторяя, как робот: «Заявление пишите».

К сожалению, он мне так и не раскрыл главный секрет, который мучает меня месяц: как люди в соседних прогулочных дворах понимают, что я гуляю? Вернее, это было один раз, но они точно знали, а не кричали наугад. Не думаю, что им мог сказать чувак, который ходит сверху и глядит на всех. Должен быть какой-то простой ответ.

Только что было смешно. Открывается с лязгом «кормушка» в двери. Ну, думаю, надо снова что-то подписать. Беру ручку и подхожу. А в «кормушке» появляется голова кота с открытой радостно пастью. С большим трудом в окошко пропихивают ОГРОМНУЮ пачку писем, на вид — не меньше двух тысяч страниц, а сверху пачки лежат фотки из чьего-то письма — распечатанный на всю страницу кот, который открывает пасть и тянет к тебе лапы, и подпись: «Иди обниму».

Ну вот, понятно, чем я буду заниматься следующие два дня. Или, скорее, три.

«Однажды к ним подошёл дядя Лястик, не выпуская изо рта трубки, отсутствие которой изумило бы всех, может быть, даже больше, чем исчезновение его носа…» Ну разве Мопассан не гениален? Читаю «Жизнь» и наслаждаюсь слогом.

9 февраля 2021

Холодно. Но гулял полтора часа. Под конец ужасно замёрз.

Изобрёл салат. Режешь огурцы, помидоры, лук, как для овощного салата, потом добавляешь подсолнечного масла, потом нарезаешь филе селёдки (Юля прислала). Селёдка солёная и как раз компенсирует отсутствие соли, которую до сих пор так и не раздобыл.

10 февраля 2021

Я очень редко пью сладкую воду — сок, колу, морс всякий. А тут думаю: «Хочу морс».

В ларьке его три вида. Я долго думал и заказал черничный. Потом зачеркнул и написал: «Клюквенный».

Вечером ведут в камеру, вижу — рядом с дверью ящик. В нём бутылка клюквенного морса. «Ни хрена себе скорость», — восхищаюсь я.

Через час мне эту передачку отдают в «кормушку». И бумажку, чтобы расписаться. Написано: «Передано от Юлии Навальной».

Ну вот как она это делает?

Два дня отвечал на письма. Ничего больше не делал. Аж шея болит. Штук 200 ещё осталось. Только что принесли ещё одну такую же пачку — не меньше 2 тысяч листов. Еле пропихнули в «кормушку». Измяли всё.

Становится очевидно, что на все письма я ответить не смогу, хоть и 99 % моих ответов — это: «Спасибо большое, Мария Ивановна».

11 февраля 2021

Сегодня снег идёт, так что первый раз гулял под снегопадом. Ну то есть снежинки залетали в ту часть прогулочного двора, которая ближе к полутораметровой щели, через которую видно. Но всё равно очень красиво и апокалиптично. Крупные, здоровые новогодние снежинки летят через ряды колючей проволоки.

В советское время был анекдот о том, почему долго ждёшь автобуса, его нет и нет, а потом приходят сразу три: это водители в автопарке в карты играют. Сыграют партию — поехали.

Вот так и с едой моей. Я заказывал — не приносили. Я думал, что заказ потеряли, и заказывал снова. Сегодня принесли всё, и я с большим трудом запихнул это в холодильник. Полка тоже полная. Теперь у меня есть и соль, и сметана (две пачки), и голубцы, и рыба, и курица. Крылышки — их, наверное, Юля заказывала. Принесли даже блюдо «Цыплята табака с картофельным пюре», которое я заказывал 20 дней назад, и я был совершенно уверен, что этот заказ потерян или блюдо такое перестали готовить.

«Цыплята табака» оказались просто холодной половинкой жареной курицы.

Помидоров у меня столько, что могу ими торговать. Из лука могу построить пирамиду в человеческий рост. Я полностью готов к смелым кулинарным экспериментам.

Обед приехал. Я еду брать отказался, сказал, что у меня самого слишком много еды, надо есть её. Девушка, которая раздаёт еду:

— Точно? Сегодня рассольник, — и посмотрела на меня взглядом, в котором читалось: «Дурак ты, Навальный, месяц брал всякую фигню, а сегодня отказываешься от рассольника».

Я покорно согласился взять рассольник и не прогадал. Он оказался отличным.

В спортзал сходил. Гуд. Только спина всё ещё болит, к сожалению.

Бегущая строка «Евроньюс» — главный источник информации — делится на две части. В левой, занимающей примерно ¹⁄₅, пишут жирным название страны, о которой новость. Справа, мелким шрифтом, сама новость. Так и мелькает всё время: Германия, Литва, Испания, США.

Во всех новостях обо мне вместо страны пишут «НАВАЛЬНЫЙ» капсом. Забавно выглядит.

Снова принесли такую же пачку писем. Выглядит так, как будто я всё это придумываю, пытаясь произвести впечатление, но нет. У меня теперь в камере несколько тысяч неотвеченных писем. На глаз — 4–5 тысяч.

12 февраля 2021

Сегодня суд. Вчера вечером мне говорят: «Завтра на суд вам ехать, встаньте пораньше».

Они почему-то очень торопят меня по утрам, хотя подъём в 6, готов я, побрившись и умывшись, в 6:25, а еду в 10, то есть времени море. Я говорю:

— Ну так вы меня разбудите в 5:45.

— Э-э-э (типа, здесь не отель). Вы сами как-нибудь просыпайтесь.

— Да как же я сам проснусь? Времени я не знаю, часов нет, радио ещё не работает. Даже если я проснусь в 5:45, как я узнаю, что сейчас 5:45?

Ничего не говорят.

Сегодня утром включают свет до радио ещё. Спрашиваю в интеркоме: «Доброе утро, а какое точное время?» — «Доброе утро. 5:46».

Ну, то есть всё-таки почти как в отеле. Ресепшн разбудил вовремя.

Причём каждый раз эта спешка не имеет ни малейшего смысла. Вот я оделся полностью, меня вывели буквально в соседнюю камеру — ту самую комнату обыска. Здесь снова раздеваться догола. Всю одежду прощупывают и проверяют металлодетектором. Потом одеваешься, потом тебя запирают в бокс крохотный. Вот сейчас в нём сижу и жду непонятно чего.

В автозаке играет нормальная музыка. Класс. Отлично проехались. А то я немного устал от «Ретро FM».

Такую адскую, злобную и, главное, совершенно глупую судью, как на процессе о «клевете», просто представить невозможно.

Ей явно в прошлый раз дали по шее за то, что в глазах публики мы сделали этот процесс выигрышным для себя, и теперь у неё задача просто не дать нам говорить. Для этого она постоянно выносит «замечания». Михайлова получила два за первую минуту процесса за то, что просто начала говорить. Мне за день сделали штук 300 замечаний. Обычно самые незаконные процессы поручают довольно изощрённым судьям, которые всё делают вежливо и хорошо знают процесс.

А эта просто глупая и злобная и, как делать «красиво», не понимает, чем сильно нам помогает, хотя и приходится постоянно орать.

Прокурорша облизывает пальцы, листая материалы дела. Отвратительно.

Ещё отвратительнее было, когда она устроила представление: читала воспоминания деда о войне, выданные за его показания. Изображала слёзы и делала долгие паузы.

Надо же, сволочи: подделывают его протокол допроса, а потом плачут над ним. Под конец прокурорша задавала вопросы вроде: «Вы ходили на Русские марши?», «Зачем ваши сторонники глумились над смертью актёра Ланового?», «Зачем вы хотите уничтожить историческую память?»

Это, типа, были её «острые вопросы». Иногда она даже добавляла: «Можете не отвечать». Офигевала даже судья, но вопросы не снимала (все мои вопросы всем свидетелям она сняла) и просто в ужасе таращила на меня глаза.

Ну, я немного дал себе волю, отвечая на эти вопросы.

Михайлова и Кобзев ликуют: эксперт СК, которую допрашивали, сказала, что в моем твите «оценочные суждения». А значит, дело надо прекращать. Эта юридическая фигня явно не интересует ни судью, ни прокурора, но [адвокаты] радуются.

Водитель автозака был какой-то адский на обратной дороге. Меня даже укачало. Приехал в 21:45, голодный.

— Дайте пожрать.

— Уже нельзя.

А я весь день мечтал о том, как сделаю салат из помидоров и огурцов со сметаной. С маслом делал, но всегда хотел со сметаной. Думаю, ладно: завтра в обед [сделаю], ведь у меня есть кусок холодной курицы. Но глянул я на эту курицу, и она была такая противная и так похожа на сегодняшний суд, что я решил идти к мечте. То есть сделать салат даже с учётом того, что скоро могут выключить свет и придётся доделывать в темноте.

У меня есть пластиковые приборы, наконец. И нож тоже, но он, понятно, не режет совсем. В итоге скорее накромсал и разломал всё, чем порезал. Огурцы, помидоры, лук, сметана.

Посолил. Ведь соль теперь тоже есть. И даже хлеб был — Юля передала, хоть я и запретил.

Кайф.

13 февраля 2021

На улице снег, уже даже на решётке окна снег лежит. Жду прогулки. Во дворе должен быть сугроб!

Так классно. Отвечаю на письма. Их много. Отвечаю, отвечаю. И тут письмо от бармена из винного бара напротив нашего офиса. Пишет, что ждёт, когда я приду с Юлей снова и закажу бокал вина, как обычно. Так приятно, и улыбаюсь уже 5 минут.

Сугроба, к сожалению, не было.

Меня довольно поздно вывели гулять — в 12:45, а обязаны в 9:45–10:30, — и, видимо, к этому моменту какого-то арестанта заставили раскидать сугроб по дворику ровным слоем.

Но зато получилась прямо засыпанная снегом площадка, а не асфальт, как обычно. И такой кружок неровный протоптан теми, кто гулял. Идёшь по снегу и чувствуешь, как он скрипит. Именно чувствуешь, а не слышишь: услышать ничего нельзя, радио орёт.

Но всё равно очень новогодне.

14 февраля 2021

Утром рано начал делать табаты свои (я молодец!), и по радио напомнили, что сегодня день Св. Валентина.

А я провернул спецоперацию и мимо Юли передал текст поста в инстаграм.

Должны повесить сегодня в 12. Интересно, какую фотку подберут.

Видимо, я изобрёл способ лечения ожогов. Недели три назад обварил кисть левой руки. Прямо сильно и крутым кипятком. Ясно, что придётся врача вызывать. Мазать чем-то надо, противоожоговую мазь просить. А это здесь — ужасная головная боль, особенно вечером. А у меня всё часов в 9 вечера произошло. Каждое обращение к врачу рассматривается как симуляция, особенно когда ты САМ поранил себя. Реально надо выпрашивать лечение, а этого делать очень не хотелось.

Плюс представил, что придётся на суды ходить с повязкой и все будут спрашивать, что это, а публика будет думать, что следы пыток.

Да ещё по правилам обыска все повязки разматывают. Ужас, в общем.

А буквально за день [до того] мне привезли из ларька крем для рук и тела Dove. Обычный, очень дешёвый и очень жирный крем. Хрен знает, зачем я его купил. Счастливое совпадение. Ну, думаю, хуже не будет, наверное. Всё равно принцип действия ожоговых мазей — это, наверное, увлажнение.

Намазал, короче, ожог жирным слоем. Мазь впитывается, как ненормальная. Ну, короче, мазал остаток дня, а потом три раза в день. Кожа слезла, конечно, но это было не так кошмарно, как я ожидал. А сейчас вообще следа нет. Лучше, чем было.

Воскресная традиция. Взял на завтраке полбуханки хлеба. Сегодня он ещё и не белый, а тёмный. Видимо, со ржаной мукой. Достал масло, у меня ещё и сыр есть.

Налил кофе. Элитно.

15 февраля 2021

Гуляю сегодня, и снова холодно. Охранник — тот, который ходит наверху и смотрит за всеми дворами, — очевидно, мёрзнет гораздо сильнее. Арестанты-то в четырёх стенах без крыши. А он ходит на уровне нашего потолка, как раз там, где полутораметровый зазор между стеной и кровлей. Думаю, там всё время зверски дует. И поэтому охранник в валенках и поверх тёплого военного бушлата у него тулуп. Такой настоящий овчинный тулуп коричневого цвета.

Проходит мимо меня, смотрю ему вслед, а у тулупа сбоку на спине вырван здоровый треугольный клок. Как будто собака оторвала или в драке.

Выглядит офигенно. Мало того, что архаичный тулуп, как в кино или «Капитанской дочке», так ещё и ДРАНЫЙ ТУЛУП. Как в книгах.

«Навальный, собирайтесь на санитарную обработку!» Очень смешно.

Вывели в душ. Иду по этажу — рядом с камерами стоят пластиковые ящики, в них лежат продукты на передачу. Приносят в обед, выдают в камеру вечером.

И в одном ящике лежат торт и АНАНАС! Прямо настоящий здоровый ананас с листьями. Ботвой — или как ещё назвать эту колючую штуку сверху?

Я заказывал гранат и апельсины. Чего удивляться, что в ларьке есть ананас. Чем он отличается от яблок? Но всё равно выглядит он дико и экзотично в пластиковом ящике рядом с железной дверью в тюрьме.

Грандиозный облом. Я очень расстроен. Всё нахваливал этот каталог иностранных книг, заказал оттуда словари, пару книг на английском и французском дней 10 назад. Больше даже. Очень ждал.

Когда заказывал, дежурный говорит: «Пишите: ФГУП „Калужский“».

Тут, когда покупаешь что-то, надо указывать фирму, которая указана в прайс-листе. ФГУП «Калужский» или «Сигма».

Ну я и написал заявку на «Калужский».

А сегодня мне приносят мою заявку, там красной ручкой огромный вопрос. И снова передают свой каталог книг. Типа, иностранные книги — это другой поставщик.

И хрен его знает, какой.

Их прайс-лист — распечатанная таблица из экселя. Теперь всё заново и ещё «на деревню дедушке».

Ха! Ананас. Сейчас какая-то незнакомая женщина оплатила мне в ларьке гамбургер и голубику свежую. И ещё кучу всего. Надо придумать, как запретить посторонним людям заказывать мне еду. А то прознают и начнут заваливать меня всем, думая, что очень меня развлекают и спасают от голодной смерти.

И, конечно, пришла соль. Теперь от Юли. И огурцы.

То есть у меня 2 кг соли и куча огурцов. Реально думаю о том, что надо взять рецепт и засолить огурцы. Только банки нет.

Ура! Ответил на все письма. Ужасно на меня давили эти стопки бумаги, стоящие по всей камере, напоминание о недоделанном деле. Пришлось 90 % ответов сократить до «Спасибо!» и «Спасибо:)», и всё равно это заняло много-много часов.

Но вот и всё. Ужасно рад.

16 февраля 2021

Ещё только 7:30 утра, а я уже:

— встал

— побрился

— оделся

— выпил кофе

— разделся

— оделся

— проехал в автозаке

— разделся

— оделся

Сижу сейчас и пью чай в конвойке. Жду суда.

Всю вторую половину дня, после суда, посвятили тупому, бессмысленному, тягомотному выяснению: нарушаю ли я правила, если сплю на одном месте, а читаю на другом. Читать там, где я сплю, просто темно.

Причём месяц всем было всё равно, а теперь вот — нарушение. В карцер, что ли, им приказали посадить меня, вот и ищут повод?

Вечером, конечно, был обыск. Не сомневался.

Но если сразу аккуратно складывать обыскиваемые вещи, то после обыска уже нет такого бардака, а значит, он уже не вызывает такого бешенства у меня.

Это называется — «приноровился».

17 февраля 2021

На прогулку вывели рано.

Ещё 10 нет. Вышел, думаю: а чего же хорошо так? Прямо кайф. Потом просто остолбенел: МУЗЫКИ НЕТ!

Это какое-то восхитительное чувство: идти и слышать звук своих шагов. Да ещё и по снегу.

С улицы какие-то звуки доносятся. Машины едут. Гуляешь как нормальный человек.

Минут через 7 громкоговоритель врубили, и я снова стал гулять как арестант.

18 февраля 2021

Оборжаться. Сижу я сейчас, обедаю. Смотрю репортаж на «Евроньюс» о том, что ЕСПЧ требует меня освободить, а Минюст называет это вопиющим вмешательством во внутренние дела.

И тут истерика: «Собирайтесь с документами!» Как не вовремя адвокаты пришли. Я только кофе хотел сделать и уже порошок в кружку насыпал и молоко достал.

Но ведут меня не к адвокатам, а наверх. Там обычно ОНК или какие-то тюремные дела.

И точно. Заводят в комнату. Там капитан, зам по режиму, подполковник и незнакомый полковник.

— У нас, — говорят, — заседание профилактической комиссии. Зачитывай! (капитану).

— Бу-бу-бу, состоялось, бу-бу-бу, заключённый Навальный, бу-бу-бу, поставить на профилактический учёт как склонного к побегу.

Ну, я стал смеяться, понятное дело.

А они мне сразу бумажку о том, что я на профучёте как склонный к побегу.

— Распишитесь.

С учётом того, как работает ФСИН и что я второй день пишу объяснительные о том, что читаю в неположенном месте, им явно дали указание наложить на меня какие-то взыскания. Вот они и выдумывают всякую фигню. Как самим не смешно!

Этот профучёт — реальная проблема в колонии: надо чаще отмечаться, и конвоируют тебя как-то особо.

В книжках это называется «влепить полосу». У з/к на груди карточка с фамилией и фото. И вот по диагонали ставят одну из полос двух видов:

— склонен к суициду;

— склонен к побегу.

Полоса с «побегом» хуже.

Что на практике это означает здесь — непонятно. Мне кажется, ничего.

И так всё равно ведь всё время в камере сидишь.

19 февраля 2021

Не стал сегодня отвечать на письма, взял выходной. Завтра сразу два суда и два последних слова, надо подумать, что сказать.

А также я ужасно-ужасно задолбался писать от руки.

Ларёк всё же загадочен и непостижим. То месяц жду, то вот сейчас принесли то, что заказывал вчера.

Очки принесли со склада. Ура — но они в пакетике из целлофана.

— А чехол где?

— Чехол нельзя.

— Я вроде предупредил, чтобы был не металлический.

— Он кожаный. По ПВР[18] пластмассовый разрешён.

Короче, у меня теперь очки в пакете!

Сделал себе на завтра, после всех судов, мороженое по более продвинутому рецепту: добавил чернослива и грецких орехов. Изменил пропорцию масла и сметаны. Долго варил и мешал ложкой.

Приеду завтра, переоденусь, возьму своё мороженое и лягу смотреть, как меня по телику обзывают фашистом и предателем.

20 февраля 2021

В автозаке ехать прикольно. Там включают музыку, причём довольно громко. Уж не знаю, кто включает, но любит он музло современное. После больших доз радио «Ретро» это просто восхитительно.

Который раз подряд включают, и я полюбил (ха-ха) езду в автозаке, которая сама по себе ужасна и одна из самых неудобных вещей в мире.

Выглядит это, наверное, комично. Сижу я в железном ящике, упираясь коленками в дверь-решётку этого ящика. Вцепившись двумя руками в эту решётку, чтобы не удариться головой от тряски. Подлетаю от каждой выбоины и бьюсь о деревянную скамейку. И мотаю головой в такт орущей электронной музыке или рэпу. Снаружи на меня смотрят сидящие в своём закутке конвоир и два спецназовца в касках с автоматами.

Первый суд прошёл. Из Мосгорсуда приехал очень смышлёный дяденька. Он сделал выездное заседание МГС здесь, в Бабушкинском суде, типа, в моих интересах. Чтоб меня не возили, чтоб адвокаты в пробках не стояли. На самом деле, конечно, для того, чтобы ограничить количество журналистов и публики на процессе.

Дяденька приятный, знает, как решать вопросы.

Сразу специально несколько раз сказал, что даст мне три возможности выступить без ограничений. И просит соблюдать порядок. Типа, давай договоримся: говори сколько хочешь, но не перебивай. И я перебивать не буду.

Ну вот, на этой ноте взаимной вежливости всё и прошло.

Завершилось, понятное дело, так же безрезультатно, зато с улыбками и без ора.

Скинул мне полтора месяца, которые не учёл предыдущий суд. Я задвинул свою речь, которую давно проговорил в голове: Россия Будет Счастливой.

Но, как мне показалось, в отличие от процесса первой инстанции, где я что-то наговорил экспромтом и все очень хвалили, тут вышло не очень удачно. Во-первых, долго, во-вторых, все эти философско-религиозные темы не очень широкой публике. Они им кажутся странноватыми.

Но мне прямо дико хотелось всё это сказать. Бывает такое, мысль рвётся наружу.

Рад, что наконец произнёс это.

Сейчас перерыв два часа. До следующего суда.

Последнее слово по делу «Ив Роше», 20 февраля 2021 года

Так часто я выступаю с последним словом! Вот и сейчас наш суд закончится, а потом у меня следующий суд, и там тоже последнее слово. Наверное, если кто-то захочет издать мои последние слова, получится довольно толстая книжка. Мне кажется, в этом есть какой-то такой своеобразный сигнал, который посылает мне вся эта власть в целом и владелец замечательного дворца Владимир Путин. Всё это выглядит странно, но мы так можем, смотри — можем так сделать. Знаете, как жонглёр или фокусник, в суде вот он мячик крутит на этом пальце, потом раз — на этом пальце, потом на ноге, потом на голове. И они говорят: «Смотри, мы вот эту судебную систему можем крутить на любой части своего тела. Куда ты против нас лезешь? Мы можем всё что угодно сделать, вот смотри, вот прямо так».

Но, если честно, мне кажется, что такая вот их бравада… Ну то есть, сделать-то они, конечно, со мной могут, да, и делают. Но в общем-то, вижу-то это не я один. А обычные люди, которые смотрят на это, они, конечно… На них это тяжёлое впечатление производит. Потому что каждый же думает: «Ага, а если я столкнусь с судебной системой? А какие у меня шансы здесь вот чего-то добиться?»

Тем не менее, последнее слово — значит, нужно говорить последнее слово. Я уже не знаю: о чём поговорить-то, Ваша честь? Хотите, с вами поговорим о Боге? И о спасении. Выкручу, так сказать, ручку пафоса на максимум. Дело в том, что я верующий человек. Что, в общем-то, служит предметом для постоянных насмешек в Фонде борьбы с коррупцией и вокруг меня. Потому что в основном люди там атеисты, я сам когда-то таким был, довольно воинствующим. Но вот сейчас я человек верующий, и мне это сильно помогает, на самом деле, в моей деятельности. Потому что всё становится гораздо, гораздо проще. У меня, знаете ли… Я меньше раздумываю, и меньше дилемм в моей жизни, потому что есть какая-то там, знаете ли, книжка, в которой, ну, в общем-то, более или менее чётко написано, что нужно делать в каждой ситуации. Ну, не всегда, конечно, легко следовать этой книжке, но, в общем-то, я стараюсь. И поэтому, как я уже сказал, мне легче, наверное, чем многим другим, заниматься политикой в России. И тут мне недавно пишет человек: «Навальный, а чего тебе все пишут „держись“, „не сдавайся“, „терпи“ там, „сожми зубы“? Чего тебе терпеть-то? Ведь ты же вроде в интервью говорил, что в Бога веришь, а сказано ведь: „Блаженны жаждущие и алчущие правды, ибо они насытятся“. Ну так вот и отлично тебе, значит». И я подумал: надо же, как человек хорошо меня понимает. Потому что — ну не то чтобы мне отлично, но вот эту конкретную заповедь я всегда воспринимал как такую более или менее инструкцию к деятельности.

И поэтому, ну, безусловно, не очень наслаждаясь тем местом, где я нахожусь, тем не менее я не испытываю никаких сожалений о том, что я вернулся, о том, что я делаю. Ну, потому что я сделал всё правильно. Наоборот, я испытываю, ну, такое — удовлетворение, что ли? Потому что в какой-то сложный момент я делал как положено по инструкции и заповедь не предал. И важная вещь об этом: безусловно, для современного человека вся эта заповедь — «Блаженны жаждущие и алчущие правды, ибо они насытятся» — звучит, конечно, очень напыщенно. Звучит странновато, честно говоря. Ну и люди, которые говорят такие вещи, предполагается… Ну, говоря откровенно, выглядят сумасшедшими. Сумасшедшие странные люди: сидят там с всклокоченными волосами в своей камере и пытаются себя подбодрить чем-то, хотя они одиноки, они одиночки, потому что они никому не нужны. И это вот важнейшая вещь, которую и власть наша, и вся система пытается сказать таким людям: ты одинок. Ты одиночка. Сначала важно запугать, а потом доказать, что ты один. Ну потому что какие нормальные люди (мы же нормальные люди, адекватные люди!) придерживаются какой-то там заповеди, господи боже мой? И вот эта вот вещь про одиночество — она очень важна, она очень важна как цель власти. Кстати говоря, по этому поводу сказала одна из замечательных философов — Полумна Лавгуд, помните, была такая в «Гарри Поттере»? Разговаривая с Гарри Поттером в сложные времена, она ему сказала: «Важно не чувствовать себя одиноким, потому что на месте Волан-де-Морта я бы очень хотела, чтобы ты чувствовал себя одиноким». Безусловно, наш Волан-де-Морт во дворце тоже этого хочет.

Знаете, конвой — замечательные ребята в моей тюрьме, они же нормальные, но они со мной не разговаривают. Им запретили со мной говорить, видимо. Они говорят только дежурные фразы. Это тоже такая важная вещь, чтобы ты постоянно чувствовал себя одиноким. Но я совершенно не чувствую, и я объясню почему: потому что эта конструкция — «Блаженны жаждущие и алчущие правды, ибо они насытятся» — кажется экзотической, странноватой, но на самом деле это главная политическая идея, которая сейчас есть в России. Ваша честь, какая существует в России самая популярная политическая фраза, формулировка? Какой самый популярный лозунг в России? Помогите мне кто-нибудь. «В чём сила?» — правильно. «Сила в правде». Вот эта фраза, которую повторяют все, это же оно и есть. Это и есть та самая заповедь блаженства, только без всякого «ибо алчущие». Она просто сжата до размеров твиттера. И вся страна на все лады повторяет, что сила в правде. За кем правда, тот и победит. И это очень важно. И несмотря на то, что страна наша сейчас построена на несправедливости (мы постоянно сталкиваемся с несправедливостью, худший вид несправедливости — несправедливость вооружённая), но тем не менее мы видим, что одновременно с этим миллионы людей, десятки миллионов людей хотят правды, они хотят добиться правды, и рано или поздно они её добьются, они насытятся.

Всем же очевидно: ну вот есть дворец. Ты можешь говорить, что он не твой или его нет, но он есть. Есть нищие люди. Ты можешь говорить сколько угодно, что у нас высокий уровень жизни, но страна бедна, и это видно всем. Они должны быть богаты. Вот нефтепровод построили, деньги зарабатывают, а денег нет. И это правда, и против неё не попрёшь. И рано или поздно люди, которые хотят правды, — они добьются своего, они насытятся.

И важная вещь, которую я вам хочу сказать. И в вашем лице — вашем, прокурора — вообще всей власти, всем людям: важно не бояться этих людей, не бояться тех, кто добивается правды. Потому что многие опасаются: «О боже мой, что будет! Будет революция, будут кошмары и потрясения». Но подумайте сами, как хороша была бы жизнь без постоянного вранья, без этой лжи. Возможность не врать — это же просто восхитительная ситуация. Подумайте сами, как было бы классно работать судьёй, и чтобы вообще не было никакого «телефонного права», никто тебе не звонит, и ты просто такой классный судья с большой зарплатой, даже больше, чем у вас сейчас, ты уважаемый столп общества, и никто не может тебе никуда позвонить, никто не может дать тебе указания, как решать дела. И ты приходишь к своим детям и внукам, рассказываешь, что, да, ты реально независимый судья. И все остальные судьи абсолютно независимые. Классно же было бы, просто было бы отлично быть прокурором, который на самом деле выступает в состязательной системе, ведёт интересную юридическую игру, защищает кого-то или осуждает каких-то реальных злодеев. И вряд ли, я думаю, люди поступали на юридический факультет и становились прокурорами, чтобы потом участвовать в фабрикации уголовных дел и подделывать за кого-то подписи. Я не верю, что для этого люди хотят стать прокурорами. И я не верю, что люди хотят стать полицейскими, чтобы потом рассказывать: «А классно мы там на митинге кому-то раскроили голову! Или вот мы конвоировали чувака, а он невиновный. Мы слушаем его бесконечное последнее слово». Никто не хочет этого! Никто не хочет быть таким, все хотят быть нормальным полицейским. Потому что от этого вранья одни минусы, плюсов-то никаких нет. Даже зарплату больше не платят. Минусы есть, а плюсов нет. И для всех, от бизнеса… Вот бизнесмены. Любой бизнес в стране стоит в два раза дешевле, чем должен, потому что нет судебной системы, потому что несправедливость, потому что какой-то бардак, нищета. И конечно, всем было бы гораздо лучше, если бы этого вранья и несправедливости не было. Было бы гораздо лучше, если бы те люди, которые хотят правды, добились этой правды. ФСБшники — то же самое. Никто, ни один человек на свете не был школьником с горящими глазами, который говорил: «Пойду в ФСБ, и меня там будут отправлять, чтобы я стирал трусы оппозиционеру, потому что кто-то их намазал ядом». Нет таких людей! Никто не хочет этого делать! Все хотят быть нормальными уважаемыми людьми, ловить террористов, бандитов, шпионов, бороться с этим со всем.

И это очень важно — просто не бояться людей, которые добиваются правды, а может быть, даже как-то их поддержать. Прямо, косвенно, или просто, может быть, даже не поддержать, а хотя бы не способствовать этой лжи, не способствовать этому вранью, не делать мир хуже вокруг себя. В этом есть, конечно, небольшой риск, но, во-первых, он небольшой, а во-вторых, как сказал другой выдающийся философ современности по имени Рик Санчез[19]: «Жизнь — это риск. А если ты не рискуешь, значит, ты просто вялая кучка молекул, собранных беспорядочно и плывущих по течению Вселенной».

Последнее, что я хочу сказать. Мне приходит сейчас куча писем. И каждое второе письмо заканчивается фразой «Россия будет свободной». Это классный лозунг, я его тоже постоянно говорю, повторяю, пишу в ответ, скандирую на митингах, но я постоянно думаю: чего-то мне не хватает. То есть я хочу, конечно, чтобы Россия была свободной, это необходимо, но недостаточно. Это не может являться целью само по себе.

Я хочу, чтобы Россия была богатой, что соответствует её национальным богатствам. Я хочу, чтобы эти национальные богатства справедливее распределялись, чтобы все получали свою долю нефтяного и газового пирога. Я хочу, чтобы мы были не только свободными, но и, знаете ли, с нормальным здравоохранением. Чтобы мужчины доживали до пенсионного возраста, потому что сейчас у половины мужчин в России этого не получается сделать, да и у женщин — ненамного лучше. Я хочу, чтобы образование было нормальное и люди могли нормально учиться. Я, конечно, хотел бы, чтобы за одну и ту же работу в России получали такую же зарплату, как в средней европейской стране, потому что сейчас — гораздо меньше. Любой: полицейский, программист, журналист, кто угодно — все получают гораздо меньше.

Я хотел бы, чтобы много других вещей случилось в нашей стране. Нужно бороться не столько с тем, что Россия несвободная, а с тем, что в целом она по всем направлениям несчастная. У нас всё есть, но тем не менее мы какая-то несчастная страна. Русскую литературу откройте, великую русскую литературу — да боже мой, одни описания несчастий и страданий. Мы очень несчастная страна и из круга этого несчастья не можем вырваться. А, конечно, хочется. Поэтому лозунг я предлагаю изменить и говорить о том, что Россия должна быть не только свободной, но и Россия должна быть счастливой. Россия будет счастливой.

Кобзев с Михайловой, которые скептически переглядывались и улыбались, когда я спросил у них: «Как речь?», после перерыва сказали, что «если аудитория верующая, то я попал в точку». Надо понимать: это утешительный приз. Зато неверующие теперь считают меня шизиком с мессианскими идеями.

Сказал второе последнее слово — просто снова из головы, только для начала использовал ту бумажку с перечислением социальной помощи, которую дед получил от государства. Переписал в первый день из материалов дела и сразу решил, что с этого последнее слово и начну. Говорил минут 10, после чего судья ушла на приговор. Сказала, что огласит в 18, то есть с 14:10 до 18 [часов] мне сидеть здесь, в конвойке. Очень жарко и нечем дышать. Попробовал спать на лавке — очень неудобно. Лавка узкая, рука свисает на пол. Кладёшь руку под себя — затекает.

Ну, кстати, я написал: «Попробовал спать», но ведь спал час, хотя потом ещё час был нужен, чтобы всё перестало болеть. Приспособился. Человек привыкает ко всему.

Судья опоздала на час. А потом ещё полтора часа читала свой приговор.

Выяснилось, что по какому-то идиотскому правилу приговор надо слушать, стоя в наручниках.

Вот я и стоял.

Михайлова начала ругаться с конвоем — ментам явно неудобно, они понимают, что правило тупое. Я и так в этом аквариуме, да ещё и в наручниках. Но сделать они ничего не могут: меня снимают 20 камер, и они получат втык, если снимут. Вот Михайлова и ругалась, а они стояли молча, смотрели в одну точку и молчали.

Приговор — какой и думали. Им было важно, чтобы сначала меня судил МГС, а потом чтобы второй раз по клевете. И судья по клевете второй раз изменила мне условный [срок] на реальный. Теперь по телеку могут говорить: «Навального посадили за то, что он оскорбил ветерана войны».

Ну и направила в СК материалы о том, как я «оскорблял» её и прокуроршу.

Обратно доехали отлично: музыку врубили ещё громче.

Я чего-то так устал, что еле хожу. Спина очень болит. Весь день стоял, за исключением того часа, что «спал» на лавке. Сидеть до сих пор не могу, только стою или лежу.

Съел сейчас своё мороженое. Нормально, кстати, вышло. Жду, пока будет 22:00 (сейчас 21:15), чтобы уже раздеться и лечь.

Завтра устрою выходной. Никакого спорта, никаких писем. Только читаю. Тем более что завтра воскресенье и у меня снова утренняя пирушка с хлебом, маслом и кофе.

21 февраля 2021

Второй раз за всё время здесь не встал в 5:55 и не начал ходить разминаться, а потом делать табаты, а встал, заправил кровать, оделся и снова лёг спать. Не заснул всё-таки, но полчаса просто полежал. Выходной — так выходной. Спать после 6:00 здесь можно. Хочешь, спи хоть весь день. Главное, чтобы кровать была заправлена с 6:00 до 22:00, это важный пункт ПВР.

До завтрака решил важнейшую дилемму. Неотвеченных писем накопилось тысяч 10. Минимум. Я их все прочитал, отбирая самые душераздирающие и письма от знакомых — на такие ответил. Но раньше-то я отвечал на все, хотя бы и одним словом.

Но вчера вечером пришла ещё пачка. Не очень большая, писем 500. Зато после трёх выходных принесут ещё 7–10 тысяч. То есть я должен либо три дня отвечать на эту стопку, либо…

К своему стыду, я решил оставить последнюю, самую новую пачку, а все остальные — ну, ничего не поделаешь. Прочитал-то я их все. Решил, и сразу стало легче.

Наверное, то, что с сегодняшнего дня я сижу по приговору, вступившему в законную силу, даёт мне право начать новую жизнь. И ответить только на новые письма!

После прогулки спросил у дежурного, можно ли поменять радиостанцию хотя бы на один день, и его ответ меня потряс.

— Это коллективно принятое решение. По голосованию.

Офигенно.

Сомневаюсь, что в этом голосовании принимали участие зэки — скорее всего, только сотрудники, которым тоже приходится слушать, но всё равно.

Ну кстати, если выбирать радио, которое будешь слушать постоянно и вечно, я бы тоже выбрал «Ретро».

Начальник СИЗО сказал мне на встрече, что верхняя полка моего холодильника — морозильник.

Но она совсем такой не выглядит. Инея нет. Я всё думал, как проверить, морозит ли она. Мороженое заказал в ларьке. Сегодня на прогулке, гуляя по снегу, понял, какой я тупой. Вернулся в камеру, налил в тарелку воды, поставил на верхнюю полку.

22 февраля 2021

Зря спал вчера днём. Нацепил маску, проспал от обеда до ужина и ещё радовался: какая хорошая маска, можно днём спать!

Конечно, в итоге не мог заснуть ночью, с трудом потом проснулся, когда заиграло радио, сразу выключил его, оделся, заправил кровать, нацепил маску и лёг снова спать.

Толком не поспал. Спорт теперь делать не хочется. Вот так люди и деградируют.

Сегодня уборка и банный день. А также проблема: вчера постирал свои «длинные» брюки. В суды в них ходил все дни, а в субботу и спал на лавке. Решил, что надо постирать. Вот сейчас 7 утра, а они не высохли. А прогулка в 9:30 часто начинается. И там мороз.

Есть ещё, конечно, джинсы, но они совершенно чистые и глаженые. Я их приберегаю для особого случая, ха-ха. Непонятно, какой тут может быть особый случай, но явно не прогулка.

Обман насчёт морозилки. Не замёрзла вода. Вот так физика приходит на помощь арестантам и помогает разоблачить ложь ФСИН!

Стал отвечать на оставшиеся письма. Очень развеселил некий Александр, попросивший благословения на свадьбу с девушкой Анной.

Это реальная аномалия. Мне пишет какое-то немыслимое количество Алин. Это статистически невозможно.

Показал дежурному, что брюки не высохли, и попросил вывести на прогулку попозже. Где-то в 12:30 повели, что очень поздно по сравнению с обычным временем. И, видимо, я был один из последних на прогулке, потому что в конце выключили радио. Иду, орёт что-то испанское, корасон какой-то, и вдруг — бац! — такая ватная совершенно тишина и только «хресть-хресть» — это мои собственные шаги. Ещё минут 10 без музыки ходил, и это был совершенный кайф.

Вот уж точно: как мало надо человеку для счастья.

23 февраля 2021

Чё-то так тоскливо сегодня. И спина болит. Третий день не делаю табаты. Завтра в 6:30 утра должен записать: «Сделал две табаты».

Дочитал «Аэропорт» Хейли на английском. То же самое, что и его «Отель», который я читал в школе или институте. «Отель» мне больше понравился: всё же авиационная тематика оставляет меня совершенно равнодушным. Про работу аэропорта интереснее, чем именно про полёты и диспетчерские, но всё равно фигня какая-то.

Но [полезная] с точки зрения моей цели — значительно усовершенствовать свой английский. Тем более что — какая удача! — в конце этой книги был маленький словарь. Почти все незнакомые мне слова (я их выписываю в тетрадочку) были из Агаты Кристи, то есть это какие-то адские архаизмы, которые никто давно не использует. Поэтому в словаре к американскому Хейли их нашлось всего штук 5. Но всё равно. Получилось, что за месяц я прочитал 6 книг на английском. Норм, только скоро они здесь закончатся.

Ну и холодрыга. По радио сказали, что −25 и на 15 градусов ниже нормы.

Продержался 6 песен и попросился обратно.

У меня есть классные и очень удобные носки. Они шерстяные, но на подошве — такая резиновая вставка. Очень удобно в такие дни, как сейчас. Босиком по бетонному полу ходить холодно. А в тапках неохота. Вот в этих носках — отлично. И у них в районе ахиллова сухожилия кожаные ремешки-бирки с лейблом фирмы. И вот только что один отвалился. Ужасно.

24 февраля 2021

Кто молодец? Я молодец. 7:30, а уже сделал табаты.

Так и не понимаю, когда у меня спина болит меньше: когда делаю табаты или когда не делаю.

Но буду делать.

Книги на английском и французском мне так и не везут. Непонятно: вообще не привезут или доставка занимает месяц. На случай второго сегодня снова закажу пару. И попрошу сегодня каталог периодических изданий, посмотрю, на что интересное ещё можно подписаться.

Через какое-то время в любой тюрьме возникает «любимая» и «нелюбимая» смена. Здесь это у меня реально много времени заняло: чуваки почти не разговаривают и ведут себя одинаково ровно. Тем не менее особенности характера проступают. Любимой смены пока так и нет — у меня это всегда просто самый весёлый чувак, потому что на какие-то поблажки рассчитывать не приходится. И я ещё не разобрался, кто самый весёлый.

А на звание самой нелюбимой смены претендует пожилой майор. Самый вредный и постоянно придумывает какую-то бессмысленную фигню. Сегодня сказал, что я должен «выстраиваться» во время поверки. В ПВР действительно такое есть, но там написано: «Выстраиваться в указанном месте».

— Так место не указано, — говорю, — где же мне выстраиваться.

— А вот там! — и показывает на самый конец камеры, у окна. Камера вытянута, и если встать у окна, то просто неудобно говорить с вошедшим — расстояние метра четыре.

Смешно, что он решил сейчас ко мне прицепиться с этим, хотя я уже больше месяца здесь.

Впрочем, это такая ерунда, что даже не знаю, вручать ли этой смене звание нелюбимой из-за этого. Тем более все остальные — нормальные чуваки. Ну то есть просто молчат и ничего не говорят:)

Вообще, как ни странно, они мне все здесь скорее симпатичны. Вежливые все такие.

Вчера было −25, сегодня −11, а завтра будет +6! Вот, наверное, метеозависимые вешаются.

А я вот очень хотел бы, чтобы потеплело.

Хотя смотрю я на эти толстые стены, неоткрывающиеся окна и пункт «Аренда вентилятора» в прайсе платных услуг СИЗО и думаю, что летом здесь может быть запросто гораздо хуже, чем зимой.

Совершенно восхитительный сделал салат из банки тушёнки, двух помидоров и зелёного перца. Причём без ножа!

25 февраля 2021

Ну вот. Так долго ждал — и наконец.

Встал, сделал табаты, и голос из стены сообщил: «Собирайтесь с вещами».

И непонятно, что делать с едой, банками, пакетами, хозпринадлежностями и т. д.

Если просто переводят в другую камеру, то можно это всё просто запаковать в мусорные пакеты, а если увозят, то придётся выкинуть. Места нет. Уточнил у голоса из стены, он просто говорит: «Собирайтесь со всеми своими вещами полностью, включая еду».

Хорошо хоть сказал: «Без спешки».

Пишу уже во Владимирской области. СИЗО-3 Кольчугино. Утомительный был денёк.

С вещами я, конечно, всё в итоге сделал не так.

В книжках пишут, да и Олег сказал, что лучше ехать налегке. В итоге все вещи я засунул в сумку, изначально предполагая, что засуну её в круглую сумку, которая на складе. У той второй сумки есть лямки, и её можно как рюкзак носить. И вот, — думал я, — поеду на этап с удобной сумкой-рюкзаком. Все тащат свои огромные баулы в руках и зубах, а я иду беззаботно и насвистываю мимо рядов лающих овчарок. Руки в карманах, за спиной рюкзак.

Но в итоге только моя камерная сумка получилась огромной — одежда плюс всякий скарб, которым я обжился здесь. Посуда, разделочная доска и т. д. Всю еду упаковал в мусорные пакеты, подумал — может, в другую камеру можно отдать. Но нет.

Через 2 часа пришёл дежурный, он мозги не полоскал обычным здесь «Собирайтесь, а там узнаете», а нормально сказал: «Всё, убываете».

— Я вас принимал, я вас и отправляю.

Это действительно тот самый чувак, что был, когда меня привезли, это он мне ответил: «А вы уже здесь!» — на вопрос, когда меня поведут в спец.

Нормальный чел, он даже шутил иногда. Что полностью сенсационно для СИЗО-1.

Как неопытный дурачок я вообще всю еду и бытовую химию упаковал и выкинул.

Ну ладно там растительное масло открытое — с ним опасно, вдруг прольётся. Но и запечатанные консервы, каши и т. д. Соль, сухофрукты.

Подумал, что в одну сумку не влезет, а ещё одну я не хотел, потому что болтающийся пакет с едой только рушил мою красивую концепцию, как я иду с рюкзачком и насвистываю.

Причём дежурный мне сказал, типа: «Ну не пешком же идёте», когда я ему объяснил, что все эти мешки — еда, которую я выкину.

В другую камеру, понятно, в нашем СИЗО [ничего передать] нельзя. Такое злостное нарушение ПВР даже и представить себе невозможно в «Кремлёвском централе».

Дальше матрас, казённые ложку и миску в рулон и — «на сборку».

На «сборке», то есть в камере, где тебя и твои вещи полностью обыскивают, когда ты приезжаешь в СИЗО и уезжаешь из него, выяснилось, что у меня есть большая проблема. Книги. Оказывается, мои вещи состоят не только из сумки в камере и сумки на складе, но и из большой коробки с книгами. Тяжёлой.

Книг штук 20, и я сам заказывал штуки 3 из них. Остальное — это какие-то «добрые» люди заходили на сайт СИЗО и в ларьке покупали мне книги, чтобы я «не скучал». Тут они не ошиблись, веселье у меня с ними было огромное. Какие-то гигантские, толстые книжки. Типа, 2 экземпляра «Москвы и москвичей» Гиляровского и большеформатные тома «Намедни» Парфёнова. Главная забота СИЗО — чтобы я их не обвинил в пропаже вещей, поэтому они маниакально требуют, чтобы я забрал книги.

— Отдайте в библиотеку.

— Нельзя.

— Отдайте в другие камеры.

— Нельзя.

— Заберите себе, хорошие новые книги.

— Нельзя.

— Тогда я от них отказываюсь.

— Нельзя.

— Тогда я их выкидываю.

— Выкинуть уже нельзя.

(Всю еду, упакованную в чёрные пакеты, я оставил в коридоре у стены на своём третьем этаже.)

— Ну, еду же я выкинул. Если бы у меня сейчас был килограмм раздавленных помидоров, вы же не заставили бы меня брать их.

— Выкинуть можно было раньше, сейчас туда, где выкидывают, мы уже не пойдём.

В итоге я и заявление на утилизацию пытался писать, и заявление на передачу книг адвокатам. Несколько раз звонили начальству, но то было решительно настроено вытурить меня со всем моим имуществом, находящимся в полной сохранности.

Завели в маленькую камеру: «Ждите». Минут через 10 за дверью топот и голоса. Открывают, и [вот] наконец-то сценка, похожая на тюремную жизнь из книг и фильмов.

Стоят три огромных — как я ростом, но широких, мордатых и в военных бушлатах — и орут:

— Фамилия!

— Навальный.

— Статья!

— Я не знаю, — говорю я и начинаю смеяться, — у меня сложная ситуация и много уголовных дел.

Подполковник (а начальник конвоя аж подполковник) таращит на меня глаза и не понимает, что делать.

Это самая стандартная и в каком-то смысле священная процедура для зэка. Его бесконечно спрашивают имя, статью, начало и окончание срока. Именно поэтому та самая смешливая девица ещё в Химкинском суде сказала мне: «Эту дату вы должны запомнить очень хорошо. От неё отсчитывается срок, и повторять её придётся много раз».

Но у меня всё сложно и запутанно, я не знаю, какой из моих судов в бумагах у конвоя.

— Дата начала срока? — подполковник старается сделать максимально строгое лицо и орёт на всю сборку.

— Я не знаю.

— Дата окончания срока?

— Тоже не знаю.

Мои тюремщики из СИЗО (помимо смены, пришёл и замначальника) начинают улыбаться и переглядываться. Им смешно, что подполковник так готовился и так старается произвести на меня впечатление. (До того как открылась дверь, конвой громко шептался и выяснял, у всех ли включены камеры.) И всё впечатление испорчено: я правда не знаю своих дат, поэтому красивой сценки «зэк по стойке смирно рапортует начальнику конвоя» не выходит. В обычной ситуации зэк просто получил бы по башке и стал отвечать бодрее. Но тут ситуация нестандартная, снимает несколько камер, и огромному подполу явно не хватает привычного инструментария общения с зэками.

В итоге с установлением личности кое-как закончили.

— Берите вещи, пойдём.

Беру сумки, говорю чувакам из СИЗО, что мне очень у них понравилось, собираюсь выходить.

— Нет, подождите. А книги?

— Я не возьму.

— Забирайте.

— Это не мои.

— Это ваши вещи, они в списке ваших вещей.

— Но вы же видите, что я физически не могу их взять.

Это правда. Опять же, волшебный удар дубиной по спине увеличивает грузоподъёмность зэка на 150 %, а количество его рук вдвое, но вроде как неудобно бить меня под запись.

Замначальника кивает одному из конвоиров, тот берет мою злосчастную коробку с книгами и несёт за мной.

Во дворе аж две машины. Один грузовик как бы заслоняет происходящее — не знаю, может, чтобы зэки из «народной Матроски» не увидели из окон и не сняли телефонами.

Залезаю в автозак (с сумками это нелегко) и — о чудо! В автозаке люди.

Арестанты. Ничего себе, от людей я уже отвык.

В клетке слева сидят трое молодых парней-кавказцев. Клетка справа открыта — там двое. Оба смотрят на меня дикими глазами. И эта сценка «знаменитость в тюрьме» всегда самая смешная и ироничная.

— Это правда вы? — говорит классическую фразу тот, что постарше.

— Вы высокий, — это молодой парень.

Сергей постарше, он получил 5 лет за мошенничество и явно грустит и переживает. Дима получил 2 года за кражу. Это всё выясняется, пока едем. Поняв, что я такой же обычный человек, как и они, новые соседи начинают активно болтать и рассказывать тюремные истории. Пока в основном о том, как в «Матросской тишине» начались всякие дурацкие ужесточения в ожидании проверок из-за меня.

Сергей смешно рассказывает, как к ним в камеру пришёл «продольный»[20] и сообщил, что «заехал Навальный», поэтому начальство может прийти с проверками и к ним и поэтому надо быстро «навести серость».

На практике это выразилось в том, что из камеры изъяли тазики для стирки, оставив только один, книги и термокружки.

«Навели серость» — гениальное совершенно определение. Очень точное, как и многие другие тюремные метафоры. Видимо, суровый быт оттачивает мысли, отсекая пустословие.

— Арестанты, вам пять минут, наведите серость в камере.

И всем ясно, что делать.

Куда мы едем — непонятно. Важнейший принцип тюремной системы. Зэк должен пребывать в неведении и беспокойстве о своей судьбе. При этом тюремные байки из книг утверждают, что конвой иногда шепчет, куда едем.

В общем, это не совсем и байки. Олег мне рассказывал, что, когда его отправляли на этап, охранник, глядя в сторону, тихо сказал в пространство: «ИК-5, Орловская область». Так и вышло.

Я спрашиваю у трёх своих здоровяков, сидящих с другой стороны решётки и с трудом помещающихся на скамейке:

— А вы разве не должны по тюремным правилам тихо шепнуть мне, куда мы едем? Я о таком в книжках читал.

Подполковника нет — он в кабинете, — и здоровяки могут чувствовать себя немного свободнее. Они добродушно улыбаются, качают головами и косят глазами на видеорегистраторы, прикреплённые на груди.

Довольно скоро выясняется, что мы не едем на ж/д станцию в «столыпинский вагон». Автозак явно выехал за город и едет по шоссе. Здоровяки на скамеечке сами часто с любопытством смотрят в окно и перешёптываются. Скорее всего, они и сами не знают, куда мы едем.

Соседи продолжают рассказывать байки. На следующий день после того, как меня привезли, отключили отопление и горячую воду. Такое действительно было, я помню. Я даже позвонил дежурному через интерком, потому что температура в камере ощутимо упала. А наутро мне вежливо объяснили, что это авария и отопление отключено у всех. А «Матроска», конечно, подумала, что это мне решили наглядно продемонстрировать, куда я попал, и вырубили отопление. Ну и всех остальных просто прикрепили паровозом. Кому там, типа, интересно, мёрзнут обычные зэки или нет.

Я слушаю байки, смеюсь, но думаю только о своей спине. Я могу стоять и могу лежать, а вот сидеть на металлической лавке в этой конуре — проблема. Особенно когда начинаются кочки (ага, значит, с большой трассы съехали), и мы в своей клетке похожи — странное такое сравнение приходит в голову — на овощи в холодильнике, который пустили вниз по склону горы, и он летит, кувыркаясь.

Впрочем, молодой парень, Дима, страдает куда сильнее меня. Он сидел в СИЗО и на общем режиме, и на «спеце», странно, что ему не объяснили зэковский закон, который даже мне хорошо известен: перед этапом не ешь и не пей. В туалет тут не водят. Диму забрали в машину в 6:00, и он был так мудр, что выпил треть полуторалитровой бутылки воды. И сейчас на его лице реальная мука. Он переминается, пересаживается с одного бока на другой и сильно страдает. Охрана, конечно, посмотрела на него как на больного, когда он сказал, что хочет в туалет. Типа, как ты себе это представляешь? Остановим автозак, откроем двери и выведем тебя на обочину?

Я прикидываю. Едем не на поезде, а на машине, значит, в одну из ближайших областей: Калужскую, Тульскую, Владимирскую. С трассы свернули часа через 2, значит, похоже на Владимирскую область.

Прикидывал я вслух, и соседи мои от таких расчётов приуныли. Владимирская область пользуется у зэков плохой репутацией. Здесь убивают. И когда просто бьют, так это в порядке вещей. Область считается «красной». Даже «краснее красного». Это означает, что с воровскими и тюремными традициями здесь борются такими методами, что воровские на их фоне выглядят гуманно.

Тряска усилилась, такое впечатление, что по бездорожью едем. Значит, подъезжаем.

Остановились. Звуки открываемых ворот — первых, а потом вторых.

— Владимирская область? — спрашиваю у конвоя. Они кивают.

— Выходите.

Меня, понятное дело, ведут первого и отдельно от всех. Прощаюсь с попутчиками, взваливаю баул на спину и еле разгибаюсь (за 4 часа поездки спина снова превратилась в одно больное место), спускаюсь по лестнице-трапу. Не хотелось бы грохнуться и таким образом создать о себе первое впечатление.

На улице тот же самый диалог с конвоем: фамилия, статья, срок. Пока оглядываюсь. Ну наконец-то классическая картина «русская тюрьма», как из голливудского фильма. Огромные сугробы, люди в меховых шапках и бушлатах с погонами. Низенькое облезлое здание, обшарпанное крыльцо. Очень не хватает овчарок, лающих и рвущихся с цепей.

Первая мысль: «Хватит кормить Москву».

Вся эта картина «рашн призон» не от озверевших лиц, не от какой-то специально наведённой угрюмости. А просто от бедности. Совершенно обычные офицеры ФСИН стоят у обычного здания, просто последний раз деньги на ремонт давали 20 лет назад. Как и в любой сфере, в Москву стекаются все деньги, и все ведомства богатые, а здесь денег нет ни на что. Хоть и 3 часа езды от столицы.

Вторая мысль: «Как же хорошо». Я даже не сразу понял почему, а потом сообразил, что просто стою на более или менее открытой местности, и главное — под открытым небом. С момента ареста я ни разу не был без крыши над головой. Все разы, когда меня увозили в суд или привозили из него, было ещё темно или уже темно. А вот так, чтобы посреди дня стоять под белым небом, — первый раз. Потрясающее ощущение и, конечно, ещё один повод подумать о психологической адаптации человека и о том, как быстро меняется его пирамида потребностей. Старика Маслоу сюда бы на пару недель, и он бы убедился, как был прав.

В этот раз злосчастную коробку с книгами пришлось тащить самому. Правда, мне разрешили два раза сходить.

«Сборка» здесь такая же бедная, обшарпанная и задрипанная — бедная и региональная, короче. Но в принципе — ничего ужасного. Только, во-первых, вновь видно, что денег нет, а во-вторых, ясно, что, в отличие от моего СИЗО-1, это уже фабрика по упаковке зэков. У меня арестантов было мало, и каждого из них можно обыскивать и конвоировать по всем правилам, а тут такой возможности просто нет. Со мной приехало ещё 5 человек, и, судя по звукам, за нами ещё автозаки; если всех обыскивать, оформлять и дактилоскопировать так же тщательно, как в «Кремлёвском централе», где через рентген пропускают каждую вещь, то это займёт несколько дней. Но в целом процедура такая же. Только догола раздеваешься и приседаешь за шторкой. Региональная целомудренность.

Прапорщик смотрит вещи, командует им старлей, он же обращается ко мне и явно за мной закреплён. Ещё в помещении подполковник и майор. Они молчат.

Вообще, все стараются молчать и не произносить ни звука без крайней необходимости.

Снимают на три видеорегистратора в углах камеры.

Сразу убедился в том, как правы «бывалые люди», утверждающие, что правила, написанные на бумаге, значат гораздо меньше, чем те, что устно устанавливает начальник каждого конкретного места. Здесь забрали всю пластиковую посуду, например, которую я купил в тюремном ларьке. Я говорю: «Ну вы чего? Пластиковая тарелка, ложка и вилка прямо в ПВР записаны». Они со мной не ругаются и про ПВР не спорят, и вообще всё подчёркнуто вежливо — но ужас перед такой скандальной и неприемлемой в этом СИЗО вещью, как пластиковая тарелка в камере, так силён, что ПВР всё же нарушают, пластиковую посуду забирают и предлагают в письменном виде обратиться по её поводу.

Объект самого пристального изучения — книги. Это я давно заметил, и это явно наследие СССР. Книги — источник опасности и инакомыслия. В русской тюрьме скорее твою куртку недостаточно хорошо прощупают и проглядят мобильный телефон, но все книги заберут, перепишут, проверят, поставят штамп «Проверено на предмет экстремизма» и только тогда отдадут. Вот она — сила печатного слова.

Несмотря на все мои увещевания и объяснения, что книги, мол, приобретены «в торговой сети через администрацию» и внутри каждой куча торжественных синих печатей моего предыдущего СИЗО, у меня забрали все книги. И те, что я с удовольствием сам бы отдал, и те, что отобрал для себя.

Книги, мол, это так важно, что и наш отдел цензуры должен их посмотреть, и только после этого их вам выдадут в камеру.

Снова отпечатки пальцев, фотографирование, врач и т. д. Потом повели в камеру.

Она оказалась тоже 3-местной, но без двухъярусных кроватей. 4 × 5 метров. «Улитки», то есть, на тюремном жаргоне, скрученные в рулон матрас, постельные принадлежности и полотенца, лежат на кроватях. Сверху каждой — металлическая миска и кружка.

Старлей показал на шконку и предупредил, что другие вещи трогать не надо, потому что будут соседи.

Интересно. Не сомневаюсь, что те, с кем я ехал в клетке. Камера не сказать чтоб грязная, но грязноватая. Стены заляпаны отпечатками рук и пальцев — ну почему всегда есть какие-то дегенераты, которые после того, как с них снимают отпечатки пальцев, не моют руки тщательно, а начинают лапать стены, оставляя на них эти жирные чёрные следы?

На полу неровные деревянные доски, тоже обшарпанные, а под раковиной и вовсе превратившиеся в прогнившую яму. Наглядная демонстрация преимущества крашеного бетона, который был в СИЗО-1. Он хоть и холодный и неприятно твёрдый, но его легко мыть, а когда помыл, видно, что пол очень чистый, и по нему не противно ходить и в носках, и босиком. А тут я смотрю и думаю: «Славу богу, есть тапки».

Ни холодильника, ни чайника. Ликую от своей предусмотрительности. В Москве в прайс-листе ларька был подозрительно дешёвый чайник. Я его заказал скорее от безделья и любопытства. «Чайник» оказался ужасным уродом и какой-то зэковской подделкой. Скорее это пластмассовая кружка с неровными и острыми краями, в дно которой вделан кипятильник с очень коротким шнуром. Когда его принесли, я решил его выкинуть, но просто забыл это сделать, засунув урода наверх полок.

А потом, когда объявили: «Собирайтесь с вещами», выкидывать было уже поздно, пришлось взять с собой. А сейчас стало ясно, что маленький уродец станет самым полезным и востребованным предметом в камере. Что здесь делать без чая-то? Только и делаешь, что пьёшь его. А готовить как без кипятка и разогревать?

Разобрал и сложил вещи. Переоделся, выпил чаю, съел тушёнку из сухого пайка, выданного ещё в Москве. Проверил телевизор (телик есть, конечно, куда без него) — большое расстройство, здесь нет «Евроньюс», то есть даже обрывков информации я лишён.

Загремела дверь — ага, я был прав: заводят моих попутчиков. Встречаю их как старых друзей.

8 марта 2021

Сегодня 8 марта. То есть я больше недели не писал в мой дневничок. Ритм жизни в камере с людьми кардинально отличается от «одиночки». Есть плюсы, есть минусы, но всё иначе.

С соседями повезло — отличные ребята, но зато теперь постоянно дым (оба курят) и 16 часов в сутки включён этот телевизор. Ненавижу его. Но это чисто тюремная тема. Во-первых, его смотрят, во-вторых, под него спят. Здесь «красное» СИЗО, и все идиотские правила не только соблюдаются, но и придумываются новые. Например, днём нельзя спать. Зато можно «смотреть телевизор», то есть лежать на спине, как будто смотришь, а открыты у тебя глаза или нет — это уже твоё дело. Я не особо не сплю, а вот Димон — самый молодой — постоянно засыпает и во сне «сворачивается клубочком». За это ему уже чуть не сделали взыскание, но на первый раз ограничились предупреждением. Поэтому телевизор всегда включён, со звуком или без.

С «просмотром телевизора» у нас уже появился локальный мем. Димон не выдержал «просмотра» на спине, перевалился на бок и поджал ноги. Через 5 минут пищит интерком — тут такой, что надо подходить и нажимать на кнопку, — подходит Сергей, но мой старлей (я его уже давно по голосу узнаю) зовёт Харчикова, то есть Диму.

— Алло, это Харчиков.

— Харчиков, ну ты что, заснул немножко?

— Не, я не спал, телевизор смотрел.

— Ага, я вижу, как ты смотрел, спать нельзя, это нарушение распорядка дня.

И теперь вот это: «Что, заснул немножко?» — звучит со смехом у нас в камере 20 раз в день.

Английских книжек здесь нет, других иностранных языков тоже. Читаю мало. В дневник не пишу. Деградирую, короче.

Вот сейчас утро, и хорошо бы прочитать страниц 200 «Ярмарки тщеславия» — совершенно отстойная и неинтересная книга, наполненная убогой сатирой, но такая известная, что для порядка стоит прочесть, — а по телику идёт новая часть «Крепкого орешка», и потом подряд все остальные части — типа, праздничный эфир. Буду смотреть и продолжать деградировать.

9 марта 2021

Стас Костюшко из группы «Чай вдвоём» не умеет делать блины. Мы с вечера оставляем на телике «Муз-ТВ». Телевизор вырубают в 22:00, а в 6:00 он включается на той же программе и громкости, что был вчера.

Вот мы и оставляем «Муз-ТВ», чтобы проснуться под музыку. Сегодня вместо музыки был Стас Костюшко в какой-то дебильной кулинарной мини-передаче. «Началась масленичная неделя, и сейчас мы с вами испечём блины». Ну я, понятное дело, заинтересовался. Я ж в ноябре стал блинным экспертом.

Боже, на это без слёз взглянуть невозможно было. На одно яйцо ложка с горкой сахара, которую он назвал «половиной ложечки». Ни взбивать, ни печь не умеет. Прям взбесил меня.

Хотелось, как в меме про Бэтмена, влепить ему пощёчину со словами: «Да заткнись ты», когда он говорил о блинах.

Хорошо, что мысль моя быстро переключилась на Юлю — стал вспоминать, как кормил её блинами, когда учился их делать. Забавно, что я, как ревнивый повар, слежу за всеми, кто претендует на готовку блинов.

Однако есть и проблема. Раз масленичная неделя, значит, скоро пост. А что есть тут во время поста — не представляю. Единственная приличная пища — каша с тушёнкой, которую дают в обед. Хлеб с яйцами наверняка. С другой стороны, этот пост станет настоящим испытанием, буду реально голодным ходить и думать о вечном, как положено.

Здесь всё время что-то пьёшь. Ну то есть горячий напиток: делать нечего, вот и «давай чайку» и «давай кофейку». Поэтому я попросил передать разного кофе, чая и «чего ещё люди заваривают кипятком и пьют».

Передали два вида кофе, два вида чая, какао и какой-то жёлтый порошок. Пачки нет — на приёмке все упаковки вскрывают, а сыпучие вещества пересыпают в пакет.

Поэтому у нас просто полиэтиленовый пакет, в котором граммов 200 жёлтого порошка. Димон попробовал — думал, это какао: ему не понравилось, а что это такое, он не понял. Теперь называет напиток из этого порошка «Букет Чувашии».

Ха-ха-ха.

Сейчас я себе сделал кружку «Букета Чувашии», тоже пью и не понимаю, что это.

Смеюсь над названием.

Прикольно, если это какое-нибудь чистящее средство, а мы его завариваем кипятком и пьём.

10 марта 2021

Так, сегодня блины готовит Хабиб. Не который боец, а который тиктокер.

Видимо, на этой неделе каждое утро разные хрены будут делать блины.

— Берём два яйца, добавляем ТРИ СТОЛОВЫЕ ЛОЖКИ сахара…

Они там больные? Кто рецепты эти пишет?

Так мало того, он ещё блин с таким космическим количеством сахара намазал сверху шоколадной пастой в палец толщиной. С таким блюдом могут посоревноваться только пирожные, которые позавчера делал Димон. Он взял очень сладкие печенья и превратил их в порошок, растирая дном железной кружки в своей миске. Всё это залил сгущёнкой и добавил какао. Потом охладил в тазу с водой, надеясь, что можно будет слепить круглые пирожные. Так у него на «Воднике» делали. С рецептом он напутал, состав вышел недостаточно густой, чтобы лепить из него. Но сама шоколадная паста — я попробовал, намазав на хлеб, — вышла довольно вкусной и на 100 граммов явно содержала калорий не меньше, чем ракетное топливо.

Правила СИЗО повсеместно абсурдны. Я бы даже сказал, подчёркнуто абсурдны.

С одной стороны, ты должен беречь имущество. С другой — у меня здесь забрали разделочную доску, купленную в СИЗО-1. Как резать хлеб и колбасу? На столе. Но ведь он будет в царапинах. Именно для того, чтобы их не было, в ларьках СИЗО продаются разделочные доски. Но здесь нельзя. Почему — загадка.

Камера у нас — если уж не придираться — нормальная. Просто деревянный пол из дурацких досок, они неровные и создают ощущение грязного пола. Но вообще, это одна из самых чистых и приличных камер, где я бывал.

Когда зашёл первый раз, подумал: боже, ну и грязь.

А на самом деле это пол и грязно-чёрные отвратительные отпечатки на стенах.

Краска, которую наносят на руки для снятия отпечатков пальцев, — одна из самых чёрных, грязных и пачкающих субстанций, которые я видел. Возьмите идиота, снимите с него отпечатки этим доисторическим способом — и получите камеру, стены которой заляпаны чёрными ладонями и пальцами.

Сергей Васильевич — дай бог ему здоровья — показал хороший пример. Взял губку и отмыл стену вокруг нашего стола (на тюремном языке почему-то называется «дубок»). Оказалось, что пятна эти легко смываются мыльной водой.

Он грозился отмыть всю камеру, но мне неудобно, чтобы он мыл и над моей кроватью. И сегодня я посвятил всё утро, чтобы оттереть угол, где стоит моя кровать.

Вот сейчас стена высохла, и она прекрасна. На неё приятно посмотреть и потрогать рукой. Лежу на шконке, смотрю на стену и не могу нарадоваться.

Димон свою стену пока не мыл. Он слепой и просто не видит этих пятен, если только не смотрит с расстояния 30 см.

11 марта 2021

Сегодня блины делала группа RASA. Группы такой не знаю, тесто для блинов они хотя бы сделали, но испечь блины не смогли. Девица (в группе мужчина и женщина) пожарила блин с одной стороны, после чего объявила: «Блин готов» — и вытряхнула его на тарелку. Блин, понятное дело, упал комом.

Вчера у нас происшествие было. Часов в 8 вечера Димон решил съесть «Доширак».

Ест, нахваливает и внезапно объявляет: «Я, по ходу, кусок вилки проглотил».

И показывает вилку пластиковую без одного зубчика. Мы, понятное дело, высказали ему много сочувствия и много насмешек. Сошлись на том, что ничего ему не будет. Но через 15 минут Димон заявил, что кусок вилки колется «вот здесь», и показывает на центр груди чуть повыше солнечного сплетения.

Ну и явно переживает чувак. «Умру», — говорит. А мы только вчера обсуждали долго, что аппендицит здесь — верная смерть. Никто не поверит, что живот болит, и в больницу не повезёт. Это чистая правда. Воспаление аппендикса в русском СИЗО — одна из самых опасных вещей, что могут случиться с человеком.

— Давай вызову врача, — говорю.

Димон не хочет связываться. Ему страшно, но сама ситуация комическая, и, боясь смерти, он так же боится, что ему по голове настучат.

Да и полдевятого уже, где они врача возьмут.

Я говорю: «Ну давай попросим дежурного просто загуглить, наверняка люди часто глотают куски пластиковых вилок. И есть куча советов на этот счёт».

Димон долго мается, потом страх смерти и ощущение «осколок колется здесь» пересиливает, и он звонит в интерком.

Понятное дело, никто не отвечает. Он начинает долбить в дверь («тормоза» по-тюремному, ещё одно необъяснимое слово). Долбит долго и одновременно звонит в интерком.

Минут через 20 отвечает женщина-дежурная.

Димон мнётся, не скажешь же: «Я проглотил кусок вилки», и бормочет что-то про больной живот и проглоченный посторонний предмет.

— Я доложу, — говорит дежурная и отрубает интерком.

Если бы это была стандартная ситуация, то с меньшей вероятностью Димона бы отвела в медсанчасть сама дежурная и с большей (99 %) она бы ему сказала: «Харчиков, ещё раз ударишь в тормоза, поедешь на кичу (в карцер то есть). Утром будет врач, ему всё расскажешь».

Тут всё работает по принципу: «Вот умрёте, тогда и обращайтесь».

Но я в камере, это означает, что и проигнорировать нельзя, и дверь открыть нельзя просто так.

Нам даже «кормушку» в двери не открывают без видеорегистратора («Внимание, запись включена» за дверью — это значит, что обед приехал) и Влада a.k.a. Владислава Владимировича — старлея, который принимал меня, везде водит и закреплён за мной. Я здесь две недели, и у бедолаги не было ни одного выходного дня. Он должен быть, когда раздают завтрак, обед и ужин, на всех проверках, на выводе на прогулку. Он явно единственный здесь младший офицер, которому начальство доверяет, что, типа, «не накосячит». Ничего лишнего не скажет, будет вежлив, ПВР знает, сделает так, что я лишнего не увижу.

Проходит полчаса. Говорю: «100 % отправили за Владом и ждут, пока он приедет из дома».

Так и вышло. Ещё через полчаса открывается дверь, там стоит Влад, на котором лица нет.

— У кого болит живот?

Димон с несчастным видом выступает вперёд, показывает вилку с отломанным зубчиком: вот, я проглотил кусок вилки, и она теперь колет внутри. Мы с Сергеем просто не можем удержаться и сгибаемся от смеха.

Влад две секунды смотрит на Димона, потом натурально упирается головой в меховой шапке в стену, закатывает глаза и вздыхает. Большего при включённом видеорегистраторе он сделать не может. Но на лице его написано многое о том, что он хочет сказать о Димоне и его вилке.

— Выходите.

Через минут 40 Димона привели. В медсанчасти его обследовал пьяный капитан, который спал в кабинете, когда они пришли.

— И чего он сказал?

— Он убедил меня, что всё нормально, — вздыхает Димон. — Пристально смотрел на меня и говорит: «Я же вижу, что ты очень мало спишь и почти не ешь. Не спорь со мной, я тебя разгадал. Тебе надо больше спать и есть».

Разгадка удачная: Димон спит целыми днями (это про него же наш мем «Ну что, заснул немножко?») и ест за троих.

Закрывая дверь, Влад говорит: «Если будет хуже — звоните». Выяснилось, что его действительно выдернули из дома и он чуть ли не 50 км ехал.

12 марта 2021

Сегодня пятница, 12 марта, и, судя по всему, мелочные менты украли мой дневничок, поэтому много дней пропало. Ну ладно, записываю в новую тетрадку.

Событий произошло много, но главное в том, что пишу я сейчас из ИК-2 «Покров», той самой колонии, про которую сам ФСИН ещё две недели назад слил, что я там.

Ну, должен сказать, что ФСИН меня всё-таки смог удивить. Они создали реально фашистский концлагерь в 200 км от Москвы. Привезли меня вчера ближе к вечеру, и вот сейчас 9 вечера пятницы, и у меня первый раз есть несколько свободных минут, чтобы что-то записать. Причём пишу я в комнате воспитательной работы, пока ещё пять зэков в черных арестантских робах смотрят фильм «Джентльмены удачи» и смеются шуткам про тюрьму, побеги и исправление преступников.

Не знаю, что ещё может быть более иронично.

13 марта 2021

Почти нет времени что-то написать, да ещё и ЗАПРЕЩЕНО. То есть взять ручку и тетрадь можно с 19 до 20, когда «свободное время». Реально концлагерь. Я так его и называю про себя: «приветливый концлагерь».

Все чуваки очень вежливые, можно даже сказать, дружелюбные. Ну то есть они всё и всегда снимают на регистратор, поэтому их дружелюбие очень нейтральное, но в целом они явно совершенно искренне не хотят, чтобы я поехал по дороге ШИЗО-СУС-ПКТ, и постоянно очень терпеливо увещевают меня, чтоб я не нарушал. Типа, потерпи, это только на карантине так. Но штука в том, что это хоть и приветливый, но концлагерь. Чтобы всё выполнять, надо быть роботом-рабом.

Поэтому у меня идёт бесконечный, довольно неприятный разговор. Менты пытаются мне помочь и сделать как лучше (с их точки зрения), а я всё время тупо отвергаю всё. Если бы они были злобными и грубыми, это было бы легче сделать.

Я, кстати, возвёл на них напраслину. Вчера начал с того, что обвинил их в краже тетрадочки. Сегодня выяснилось, что она на вещах. Стыдно даже немного. Хотя, конечно, опять же — стокгольмский синдром. Я невиновен, меня держат в концлагере, а я переживаю о чувствах охранников лагеря. Но, с другой стороны, это называется «эмоциональный интеллект».

Вчера писал под «Джентльменов удачи», сегодня под «Иван Васильевич меняет профессию». Комната воспитательной работы — в ней 18 стульев в три ряда, напротив — телевизор. На стульях в чёрных робах, медицинских масках, в одинаковых позах мрачно сидят 7 человек и смотрят старую советскую кинокомедию. Я на последнем ряду строчу свои записки. Ну и картина.

Я тут третий день и третий день мечтаю, чтоб уже 22 наступило и можно было лечь. Спина моя просто сводит меня с ума. Сегодня утром я еле встал. Мне реально надо несколько дней лежать. А лежание тут — главный дефицит. Сижу сейчас и думаю: смогу встать или нет?

Как так получилось, что она заболела в самый неудобный момент моей жизни.

В 9:30 «начинаем готовиться ко сну». Много хочется записать, но нет сил. Одно только, чтоб не забыть: местная музыкальная группа называется «Благодать».

14 марта 2021

Сегодня воскресенье, завтра начинается пост, и я снова устроил торжественный завтрак с хлебом и кофе. Без масла, правда, — масла тут нет, но всё равно вышло торжественно и круто, потому что кофе. Это первый раз с момента, когда меня привезли, я выпил что-то, кроме «положнякового» сладкого чая. Стереотип о том, что в тюрьме все всегда пьют чай/кофе, полностью разрушается. Тут тупо нет доступа к чайнику, чаю и кружке, кроме как «по графику приёма пищи».

А когда «На завтрак у вас осталось 7 минут», особо не вскипятишь воду. Когда появилось время, выяснилось, что чайник сломан и включается особым способом, и его знает только ночной дневальный Евгений.

А главное, все осуждённые просто боятся просить чай, кипяток и т. д., а дневальный сам воспринимает как ЧП, если на кухне кто-то производит такой возмутительный акт, как чаепитие. Положено же поесть за 3 минуты и сразу же бежать убираться!

Но, как обычно, помогает Библия: просите и получите.

Просто говоришь: «Я хочу попить кофе за завтраком». Начальник отряда — совершенно нормальный лейтенант Василий — говорит: «В чём проблема, пейте».

Два дня, правда, заняли итерации переговоров и выяснение того, как работает чайник, но немного настойчивости — и ты пьёшь кофе на праздничный воскресный завтрак.

А также любопытно наблюдать за деградацией собственных желаний и мыслей. Нет бы что-то подумать философское о жизни и политике. Не, все мысли о кофе, больной спине и всяком быте. За четыре дня я не прочел ни страницы книги, не знаю ни одной новости о происходящем в стране. Наверное, со мной такого не было с 8 лет.

«ФСИН-письма» тут нет, так что каждый обречён на долгую писанину на тетрадных листочках. Интервал «письмо — ответ» получается недели три минимум.

Надо Юле написать большое письмо.

А сейчас я снова сижу в комнате воспитательной работы. Все смотрят «Планету Земля», я пишу.

Вообще-то нас всех сегодня должны были вести в баню — сегодня банный день, — и мы уже даже построились на улице, но потом начальник отряда с кем-то поговорил по телефону и сказал, что планы изменились. Будем мыться у нас в бараке. Тут есть душ, но он один, горячую воду греет бойлер, она быстро заканчивается — в общем, это очень неудобно. Так никогда не делают, но, видимо, начальство не хочет, чтобы я увидел баню или кто-то из других зэков увидел меня по дороге в баню. Ну и моемся здесь.

А вот — большой плюс. Вчера получил разрешение пользоваться турником. Он есть в нашем локальном участке (a.k.a. «локалке»), но пользоваться им нельзя. Ведь это «спортивные мероприятия», а их можно проводить только по распорядку дня. А в распорядке дня карантина такого пункта нет. Ха-ха. Здесь, кстати, и прогулки нет. На улицу выходим во время поверки, проветривания помещений и бесплатных работ. В последних я не участвую, что служит предметом постоянных досадных диалогов с чуваками. Они же мне должны взыскания делать. Но я-то ссылаюсь на состояние здоровья. Но они-то требуют справку. А я-то требую медобследования для справки. А у них медчасти-то нет. Ну и бесконечными кругами это.

Короче, в ходе одного из раундов обсуждения я сказал, что моей спине помогает турник, что чистая правда. И мне разрешили им пользоваться. Классика переговоров. Если стороны действительно нуждаются в компромиссе, то он найдётся.

Ну и важно, конечно, что все изначально по стилю очень вежливы. Подчёркнуто. И сотрудники, и я. А то, как обычно, кто-то первый начнёт бычить, и пошло-поехало.

Так что подтягиваюсь пока.

Помыться, хоть в нашем крохотном душе карантина, — кайф. Двойной кайф — мыть голову, бритую наголо. Реально думаю о том, чтобы навсегда оставить такую причёску.

А ещё — мне только что пришло в голову, что это уникальный момент моей жизни, когда я могу сделать ирокез.

По ПВР волосы должны быть не более 2 см, но мне никто не мешает оставить бритую голову, а по центру оставить полосу волос в 2 см. Надо подумать.

15 марта 2021

Какая-то просто библейская ситуация была сегодня за завтраком. У меня начался пост, плюс я завтрак не ем. Сижу, пью чай. Вместе со мной ещё двое, которых завели в карантин вместе со мной. Армянин Валера, который очень плохо говорит по-русски, и Артём, местный владимирский парень, сгорбленный из-за отсутствия позвонка — последствие работы грузчиком-экспедитором. У Артёма на боку ладоней татуировки «За Спецназ» и «За ВДВ». А на пальцах правой руки — цифры 1488.

Ещё на кухне дневальный и начальник отряда, лейтенант Роман Владимирович. Начальников отряда два. И каждые два дня Романа Владимировича сменяет Василий Анатольевич.

Ну так вот. Сидим. Перед каждым — тарелка каши, два куска хлеба (белого и чёрного) и кружка чая. Все едят кашу, я пью чай. Артём, зная, что я завтрак не ем, спрашивает: «Будешь белый хлеб?»

— Бери.

Он берёт и уже разламывает на два куска, как начальник охраны говорит: «Нельзя, верните хлеб на место. Заключённым запрещено отдавать своё имущество».

Ну, тут немая сцена. Действительно, все знают, что нельзя ни дарить, ни продавать, ни покупать имущество. Но это общий хлеб за казённым завтраком, я сам до сегодняшнего дня брал чёрный, который другие не съели. Я люблю чёрный хлеб, кто-то любит белый и т. д.

Артём молча возвращает этот несчастный кусок хлеба, кладёт его передо мной.

Я начинаю вежливо спорить. Ну абсурд же. Этот хлеб — не моё личное имущество, а продовольствие, выданное на всех.

Роман наш Владимирович в ответ задвигает целую телегу о том, что правила написаны не зря, их надо соблюдать и норма питания прописана точно. И вот «на карантине осуждённый должен привыкнуть к этой норме». Таким образом его «готовят».

Я говорю: «Ну вы же понимаете, что сейчас подвели целую теорию под простой факт — вы у человека только что отняли кусок хлеба. Буквально».

Все молчат и явно думают о том же самом. Роман Владимирович снова про правила, которые превыше всего.

Ну в итоге завтрак закончился, мы ушли, оставшийся хлеб выкинули.

Сижу «на лекции». Приходят люди и просто зачитывают скороговоркой части ПВР.

После того как я просто отказывался на них сидеть и в результате нескольких кругов переговоров добился права быть «на лекции» с тетрадкой. Типа, конспектирую.

Оказывается, тут делают новые паспорта тем, кому подходит срок замены. Мне летом исполняется 45, и надо менять. Соответственно, сделают паспорт здесь.

Спрашиваю чувака, который в карантине, но уже был в отряде и сидит здесь несколько лет:

— И чего, я буду в фото на паспорте лысый и в робе?

— Будешь лысый, но вместо робы они прифотошопят тебе костюм.

Не хочу костюм, лучше уж в робе быть на паспорте.

Продолжаем «смотреть лекцию». Это реальное издевательство и унижение человеческого достоинства. Видеолекция — это фильм по какой-то местной сети, он прерывается и зависает каждые 4–5 секунд. То есть чувак на экране говорит предложение, потом зависает на 10 секунд, потом продолжает с 11-й секунды. И мы «смотрим» лекцию, две трети которой отсутствуют.

16 марта 2021

Оля и Вадим приходили вчера вечером. Как я и думал, они меня нашли ещё в пятницу, но им врали, что меня здесь нет.

Написал текст поста в инстаграм, где назвал колонию «дружелюбным концлагерем».

Конечно же, сегодня пришла ОНК. Владимирская ОНК известна тем, что прямо обслуживает интересы тюремщиков. Соответственно, одна из причин, почему здесь беспредел. ОНКшники везде ходят и говорят: «Всё хорошо, никого не бьют, никаких нарушений нет». Ну вот и сюда пришли за этим. Ответ ФСИН на то, что все возбудились вчера после моего поста.

Поэтому, когда начальник отряда сказал мне: «Вас хотят видеть два представителя ОНК», я вежливо отказался. Сказал, что прошу оставить их телефоны и имена, но выйти пока не могу.

А сам подумал: «Ща их сюда приведут».

Так и вышло. Через несколько минут дневальный сделал страшное лицо и замахал руками: вставайте, мол.

Все вскакивают по стойке смирно, я просто встаю. Начальник отряда заходит и просит меня выйти в коридор. Там двое в гражданском, начальник колонии и полковник незнакомый, явно из областного управления.

— Здравствуйте, мы из ОНК.

Я постарался с ними говорить, но при этом ничего не сказать. То есть явно подментованные липовые «правозащитники», но хамить им не за что вроде.

Максимально вежливо расспросил их об их работе, сказал, что пока комментировать работу колонии рано, я ведь здесь недолго.

— Ну а жалоб вы не имеете, верно?..

Я отдельно оговорил, что можно сказать СМИ.

Очень любезно распрощались.

Приезжал Алексей Липцер, один из моих новых адвокатов, он внук Льва Пономарёва. Иронично.

Пока говорил с адвокатом, так же сидя, спина разболелась просто невыносимо. В ногу правую начало отдавать. Реально тяжело идти. Ещё и Алексей меня запугал. У него тоже проблемы со спиной, и он говорит, что если отдаёт в ногу, то могут быть очень плохие осложнения.

Решил даже попросить опера, который меня водит к адвокатам, отвести меня в медчасть сделать укол кеторола.

Опер — старлей по имени Александр Леонидович — норм чувак. Мы в какой-то момент повздорили немного, но потом всё осталось в вежливых рамках. Он меня сразу повёл в санчасть, сделали укол.

Ни хера не помогает этот кеторол.

18 марта 2021

Пиздец, если честно. Мучился всю ночь, как в первые дни в «Матроске». Утром еле встал, хотел отказаться идти на зарядку, но в итоге оделся, как раскорячка. Кровать заправить не смог. Написал ещё одно заявление на врача.

Отвели в санчасть. Там только фельдшер. Она типа осмотрела и сказала, что врач будет через неделю.

Я через неделю ходить не смогу.

Администрация явно считает, что я симулирую.

Как же это некстати всё. Почему она решила заболеть именно сейчас? Наихудшее место для этого.

Весь дневник превратился в нытьё из-за спины.

Снова смотрю «лекции». Теперь это видеофильм о городе Владимире. В качестве достопримечательности рекламируют «Владимирский централ» — знаменитую тюрьму и её знаменитых сидельцев.

Вот и всё у нас так. Гордимся теми, кого сажали.

Посмотрели все дебильные видеолекции. Посмотрели тупые документальные фильмы. Но распорядок дня — это святое, поэтому всё равно все должны сидеть в комнате перед теликом. Я включил «Муз-ТВ».

Сразу пришёл начальник отряда: «Нельзя, только Первый канал и „Россия 24“».

19 марта 2021

Сидим снова в моей любимой комнате воспитательной работы. Смотрим лекцию «Профилактика терроризма». Камера показывает какую-то бабу, сидящую в президиуме и выступающую в какой-то колонии. Баба сказала вступительное слово и начала показывать фильм на экране за своей спиной.

То есть мы смотрим фильм, как в какой-то колонии показывают фильм. Типа, «экранная копия». Только у нас видно примерно половину их экрана.

С утра водили в санчасть. Фельдшер — довольно приятная женщина — начала почему-то страшно нервничать, когда брала у меня кровь. Три раза брала, не смогла найти вену. Начала ругаться, ходить по кабинету и причитать: «За что мне всё это?»

— Хотите, — говорю, — дольше кулаком поработаю?

— Чего я хочу? Я просто хочу быстрее уйти на пенсию.

— Я вас готов отпустить, причём на повышенную.

Смеяться она не стала, а наоборот, в гневе достала новый шприц. Из другой руки с четвёртого раза получилось. А ещё хорошая новость: она сказала, что приедет врач наконец-то.

Приходил начальник ПТУ — здесь, если хочешь УДО, надо пройти обучение, а потом пойти работать на промзону. Очень хороший дядька, доброжелательный, всё подробно рассказал. Явно из тех, кто, как говорят, «болеет за своё дело». Но Олег мне написал, что пойти учиться в ПТУ — это поступок так себе и вся моя затея с обучением на пекаря выглядит сомнительно. Жалко. Ну, разберусь подробнее.

Водили к врачу. Это было прекрасно. Собрали всех и построили во дворе.

— Сейчас мы вас отведём в медчасть на приём к врачам. Несколько специалистов приехали, они всех вас осмотрят.

Пришли, меня отвели к неврологу, которая осматривала меня минут 15.

Потом выхожу — все стоят в верхней одежде по стойке смирно в коридоре.

— Выходим.

— А чего, — говорю, — ни у кого нет вопросов к врачам? Почему никто не пошёл?

— Да сказали, что после тебя, а ты вышел, и нам сразу велели выходить, — говорит несчастный Артём, у которого нет пятого позвонка.

Сводили, называется, к врачам. Дали 15 минут постоять по стойке смирно. В медсанчасти.

А моя врачиха оказалась типичным тюремным доктором, задача которого — утверждать, что зэк совершенно здоров, пока он может дышать. Ну вроде хоть щит на кровати рекомендует. Буду спать на плоском, а не на решётках этих.

После обхода приходили Вадим и Оля, обсудили с ними жалобы в ЕСПЧ, а когда пришёл: «Не раздевайтесь, сейчас пойдём на профилактическую комиссию».

ФСИН всегда всё делает по одному паттерну. Все свои махинации они начинают в четверг вечером или в пятницу вечером. Адвокаты уехали, значит, можно что-то мутить, и в ближайшие три дня об этом никто не узнает — выходные дни. Ни звонков, ни свидетелей. Никого никуда не пускают.

Повели в большое здание, видное из нашей локалки. Туда постоянно водят зэков строем, и я думал, что это просто столовая, но оказалось, что это, типа, главное административное здание. Там и столовая, там и клуб, там и учебные кабинеты, и начальство там сидит.

Перед походом начальник отряда проинструктировал, что я не должен разговаривать с другими заключёнными.

По закону дисциплинарные взыскания может накладывать начальник отряда и начальник лагеря.

Пока шли в кабинет, я осмотрелся. Большое, обшарпанное и задрипанное помещение. Типа как ПТУ. Лестница, комнатки. Люди ходят внутри в куртках и шапках. Удивлён. Наш карантин снаружи довольно задрипанный, но внутри всё довольно чисто и приятно. Я сейчас делаю гимнастику, лёжа на полу спального помещения, и вообще не противно. Чисто, роба чистая останется, даже пыли нет. А это — унылое, грязноватое, некомфортное место. Необжитое какое-то.

В кабинете начальника — целый иконостас. Путин, Мишустин (ха-ха), Калашников — глава ФСИН и ещё два каких-то хмыря. Видимо, местные начальники. И на деревянной стене надпись вырезана под старину. Цитата Петра Первого: «Тюремное дело есть ремесло окаянное, поэтому люди тут потребны жёсткие, добрые и весёлые».

Я эту фразу здесь уже дважды слышал. Любят её.

В кабинете начальник и ещё человек 7, похоже на педсовет. Я так и сказал, когда представился: «Рад присутствовать на большом педсовете».

Педсовет единогласно влепил мне выговор от лица начальника отряда (это, типа, малый выговор, а большой — от имени начальника колонии, хотя юридической разницы между ними нет). За отказ расписаться в графе обязательных работ.

20 марта 2021

Сегодняшняя ночь была худшей. Почти не спал. Боль из поясницы ушла в ногу, и её страшно как-то дёргало, трясло и ломило. Первый раз в жизни такое чувствовал — довольно ужасненько, и я прям страдал. Перед сном запасся берушами и маской для сна, чтобы не слышать и не видеть проверяющих чуваков. Не помогло. За ночь вставал 6 раз. Типа в туалет, но на самом деле чтобы просто спину размять.

В общем, всё плохо. Решил сегодня сделать гимнастику 12 раз за день. Посмотрим, поможет ли.

Внезапно позвали на ещё один педсовет и влепили уже большой, от начальника колонии, выговор за отказ выйти на зарядку. Причём за час до этого я давал объяснение по этому рапорту Александру Леонидовичу — тому оперу, что меня к адвокатам водит, он, оказывается, мой «шеф-наставник» по профилактическому учёту. Объяснил, что не вышел из-за спины. Типа, потом выходил. Есть уважительная причина. Будет предупреждение, сказал опер.

Когда через час на педсовете обсуждали и все сказали: «Выговор» — он сказал: «Ситуация двойственная», но в итоге тоже был за выговор. Вот уж точно — не верь, не бойся, не проси.

В конце педсовета спросил: «Когда медпомощь-то окажете?» Снова начали объяснять, что они не медики и направили кучу документов. Но, так или иначе, выходит, что все не против, чтобы меня лечили, но я здесь 10 дней, а не лечат. И моего врача не пускают, и моих лекарств не берут.

21 марта 2021

Видимо, помогла немного эта гимнастика, я ее сделал раз 15 за день. Первый раз спал (в маске и берушах) до 2:30, не просыпаясь, а когда проснулся, то прямо кайфанул от ощущения, что организм отдохнул. А может, я настолько заебался, что просто вырубился, и гимнастика тут ни при чём. С 2:30 до 6:00 спал похуже — сильно мешал сегодняшний долбоёб-дежурный, который мало того что специально громко топал, так ещё включал-выключал регистратор у моей кровати («Система „Дозор“ включена. Заряд 50 %. Запись идёт. Запись остановлена»), а потом ещё и на всю комнату объявил: «Заключённый Навальный на месте». То есть специально старался меня будить, урод. Надо как-то узнать его фамилию.

Смешно, что этот дневник превратился в старческие записи о том, как удалось поспать. Это у меня-то, который всю жизнь моментально засыпал и просыпался за 10 минут до нужного времени.

Сегодня банный день (воскресенье), я стоял первый в строю, поэтому мылся первый. Это важно, потому что горячей воды хватает на полпомывки. Следующий либо моется холодной водой, либо должен ждать, пока бойлер вскипятит новую порцию воды. Очень типично. Понавешали своих дебильных камер, а горячей воды нет. А также, одеваясь после душа, обнаружил охренительно пугающую вещь: правая икра от колена до ступни потеряла чувствительность. По ощущениям так, как и бедро левой, когда я очнулся в больнице, но сильнее с точки зрения «замерзания». Это меня напрягает.

Наш карантин на первом этаже, а над нами отряд самых счастливчиков — тех, кто сидит с облегчённым режимом содержания. У них комнаты и душ. Кухня, много передач и безлимитная покупка еды в ларьке. Мы стояли на построении в локалке, а из открытых окон этого отряда играла музыка.

Впрочем, не факт, что этих людей действительно можно назвать «счастливчиками». Путь в этот отряд лежит через рабское беспрекословное подчинение и выполнение мельчайших, даже самых абсурдных приказов.

Офигеть. Попробовал на прогулке подпрыгнуть на правой ноге и упал! То есть нога реально отказывает, хотя не сказать, что я чувствую себя хуже. Не хуже, а просто странно немного. Всю ногу колет. Необычные ощущения. Страшновато, и очень жду, когда привезут мои уколы. Надеюсь, их привезут, пустят сюда завтра в обед и колоть начнут во вторник утром. А также надеюсь, что смогу ходить к этому времени.

22 марта 2021

Обожаю момент, когда в 6:05 нас выводят на зарядку и играет гимн. Мужики в чёрных робах стоят с руками за спиной на снегу в тюремном дворе, и через репродуктор на всю зону играет: «Славься, Отечество наше свободное».

Прослушал профилактическую беседу на тему «Распорядок дня». Причина — поданный на меня рапорт с формулировкой: «Встал с кровати на 10 минут раньше команды „подъём“».

Сводили к врачу. Оказалось, что мне выписано лечение. 2 таблетки ибупрофена в день. Ну охренеть. Реально похоже на издёвку. Во всём остальном отказ. Даже по фанерному основанию кровати.

Снова позвали на педсовет и дали ещё один выговор от имени начальника колонии. За то, что ушёл с лекции. Сейчас у меня 3 выговора и 20 рапортов. Всё готово для того, чтобы признать меня злостным нарушителем.

23 марта 2021

Чайниковая драма!

У нас есть ночной дневальный Женя. Он работает с 8 вечера до 7 утра. А также есть чайник. Мне кажется, я писал уже о нём. Старый, плохо работающий, дешёвый электрический чайник. У него плохо подходят контакты. Включить можно, только если знаешь специальный способ. И дневальные, и один из начальников отряда очень не любят, когда осуждённые пытаются использовать этот чайник. А они и не пользуются — поняли, что не надо. Но мне-то чего. С запретом во время «вне приёма пищи» я согласился, но на завтрак, обед и ужин я тупо беру чайник, кипячу воду и делаю себе чай. Совсем не потому, что хочу продемонстрировать что-то, а просто из столовой приносят сладкий чай, я его не люблю.

Утром беру у начальника отряда чайник, наливаю воды, ставлю кипятить, нажимаю рычажок и иду в спальню. Вода в чайнике закипает, и рычажок отщёлкивается. А он автоматически отщёлкивается, я проверял.

И тут за мной бежит дневальный Женя и возмущённо причитает, что чайник я бросил, не дожидаясь кипения, и ушёл. Его ж надо выключать, а то он сгорит!

Все зэки дневальных не то что боятся, но не хотят связываться. Те приближены к начальству, и ссориться с ними не стоит. Ну и я тоже не ссорюсь — решил, что вообще ни с кем здесь не буду ссориться. На этот Великий пост я снова поставил себе задачу ни на кого не разозлиться и не повысить голос и намерен первый раз в жизни выполнить это.

Ну, я и начинаю над Женей и его чайником шутить. Типа, какой ужас: не сторожил чайник. Женя кипит сам не хуже чайника, причём совершенно искренне. Говорит про какие-то сгорающие контакты, что чайник пропадёт и он останется без чайника.

И тут я понимаю, что я, конечно, на 100 % неправ. Смеюсь над Женей и его чайником, а он сидит здесь несколько лет, и ему ещё два года осталось. Этот несчастный чайник за 1000 рублей сгорит, и чего ему делать? Кипятильники здесь запрещены. Плиты нет. Вот и сиди всю ночь без возможности выпить чай или кофе. Горячую воду дают днём, когда Женя спит. Если чайник сгорит, Женя обречён месяцами вообще оставаться без горячей пищи. Потому что здесь любая фигня вроде починки сгоревшего чайника будет решаться именно месяцами, а уж о покупке нового чайника или о получении его с воли и мечтать нельзя. Так что я показал себя бесчувственным человеком с низким эмоциональным интеллектом. Надо будет вечером с Юджином (я так его называю) поговорить.

Обсудил чайник с чайниковладельцем, сказал, что был неправ. Чувствую, что сделал верно и хорошо. Но в то же время есть ощущение, что всё это какая-то лицемерная фигня. Изображаешь из себя христосика, извиняясь перед всеми, и говоришь добрым и доброжелательным тоном. Людей это пугает. Тот же Женя, кажется, подумал, что я издеваюсь над ним ещё более изощрённым способом, когда я снова начал говорить про дурацкий чайник, признавая свою неправоту.

24 марта 2021

Вроде сегодня должны были «поднять в отряд», но потом сказали, что сегодня комиссия по распределению, а в отряд переведут завтра. Погода отличная, и похоже, что наконец-то наступит весна. У Захара через два дня день рождения, надо написать ему письмо.

Всё, распределяющая шляпа ИК-2 сказала своё слово. Только что отвели нас на комиссию, распределяющую заключённых по отрядам. Всех записали в Слизерин. Все 5 человек — в отряд номер 2. Очевидно, что сделали новый отряд под меня. Мы знаем, что недавно отряды реорганизовывали. Мало того, наш начальник отряда, Роман Владимирович, — тот самый, который один из начальников отряда здесь у нас в карантине (см. библейскую драму с куском хлеба). Он нормальный, на самом деле. Слишком дотошный в плане правил, но человек вроде неплохой, у меня нормальные с ним отношения.

Вместе с совсем новенькими в отряд 2 загремели и двое «возвратников» — зэков, которые здесь давно сидят, но уезжали на следствие и поэтому снова попали в карантин.

Оба уж никак не могли быть в отряде со мной. Сан Саныч был в ремонтной бригаде, то есть в отряде, который работал по всей зоне.

Костя вообще был в секторе умеренного контроля и на облегчённых условиях. А теперь попал в сектор с обычными условиями. Он явно расстроен. Он такой, суперотличник. Всё делает, ничего не нарушает. Метёт больше всех. Мас…

26 марта 2021

Не помню, о чём было это «Мас», отвлекли на что-то, а потом было много событий. Во-первых, нас «подняли на зону», то есть перевели в отряд. Это ужасно смешно. Если на карантине я был самый взрослый (a.k.a. старый), то здесь я явно прохожу по разряду «молодёжь». В отряде 17 человек, и 10 из них просто дедушки. Седые пенсионеры, которые со строгими лицами смотрят телевизор в комнате воспитательной работы и очень недовольны, если кто-то ходит мимо или переключает программы. Вот если взять дядю Джуниора из «Клана Сопрано», да так, чтобы он ещё на улице пожил пару лет, — будет типичный представитель отряда номер 2. Но в каком-то смысле все смешные и милые.

Вот прямо сейчас 7:30 утра, у нас новый распорядок дня и свободное время до 12. Все проснулись, убрались, заправили кровати и пришли в КВР — врубить телевизор. «Муз-ТВ». А я сел здесь за стол и пишу. И прямо сейчас по телику Билли Айлиш. Деды начинают спорить, сколько ей лет. Я говорю: «Ей 17 вроде». И седой чувак без зубов отвечает, что 18, потому что начала она в 16 два года назад. А другой такой же рассказывает подробности её биографии. Они же смотрят телик постоянно, вот и знают. Жаль, Даша этого не видит, она бы умерла со смеху.

Администрация вчера, конечно, устроила сценку: выстроила всех на продоле и заставила демонстративно подписывать график работ, уборки и т. д. Все подписали, я, конечно, нет. Ну и началась бодяга на час. «Отказываетесь — не отказываетесь».

Потом повели на педсовет и снова дали выговор. За то, что на встрече с адвокатами был в футболке. Нарушил, мол, форму одежды.

Потом сразу повели к адвокатам, что спустя 40 минут стало причиной грандиозного скандала с моим «шефом по профилактике» Александром Леонидовичем.

У меня же ни ручки, ни тетрадей с записями — на педсовет шёл. Ну и заводят адвокатов, они за стеклом, надо подписать кучу бумаг, а у меня ручки нет. Я вежливо прошу: «Дайте ручку». А он с улыбкой закрывает дверь и уходит.

Ну у меня планочка и упала. Кобзев нажал на кнопку, Александр Леонидович вернулся, я наорал на него, он весь разобиженный убежал спрашивать начальство. Начальство сказало: «Нет». Я дальше возмущаюсь. В итоге договорились, что Кобзев даст мне свою ручку. Но, так или иначе, свой план на этот пост я не выполнил: не смог продержаться 40 дней и не повысить голос ни на кого. Не то что повысил, а орал на него так, что во Владимире было слышно. Потом я извинился, конечно, но он бормотал смешно: «Теперь мы знаем ваше истинное отношение к сотрудникам».

По сути я прав на 100 %: они занимаются мелкими гадостями, а уж привести к адвокату без ручки — это прямое нарушение права на защиту. Но орать не стоило.

Зато Михайлова довольна. Вот, говорит, снова нормальный: «А то ты ни на кого не наезжал, вёл себя смирно, меня это беспокоило». А у меня просто пост, и я должен всех любить.

Да, пока писал, вспомнил, на чём прервался позавчера. Это тоже целое кино. Ведут на встречу к адвокатам. Пришли в комнату обыска, но обыск не проводим. И чего-то хитрят, мудрят, улыбаются. Ну, обычная бестолковая и бессмысленная ментовская хитрость. Главное — соврать и наебать.

Внезапно приходит конвой. Я их сразу узнал: они меня сюда везли. «Куда?» — «В больницу». — «А адвокаты?» — Молчат. — «Ну, вы скажете, что меня увезли?» — Молчат.

Лень долго описывать, но 2,5 часа ехали и приехали в какую-то дыру делать МРТ. Несколько раз спросил, где я, так и не сказали. Но больница гражданская. Вернее, не больница, а полуподвал какой-то. Сделали МРТ и 2,5 часа ехали обратно.

Михайловой и Кобзеву ничего не сказали, они перепугались, что меня не выводят, и опубличили всё про спину, ногу и болезнь. Так что теперь все знают.

Новую тетрадочку завёл. Начну со смешной истории.

По распорядку дня есть какая-то двухчасовая хрень каждый вечер. Называется — «Патриотическая лекция». На практике все смотрят фильм. В локальной сети лежит штук 20 фильмов, вот их по кругу и смотрят. Очень патриотично. Если год отсидишь, каждый фильм видел 10 раз. И это обязательно — уйти нельзя.

Смотрим сегодня «Тор. Рагнарёк». Там на планете с тираническим правлением восстание. Манерный правитель спрашивает:

— Что происходит?

Советник:

— Рабы восстали.

— А можно помягче? Без этого ужасного слова на «р».

— Извините, государь. Трудоустроенные заключённые.

Это про нас. Трудоустроенные заключённые.

Сводили нас наконец-то в ларёк. Шёл, чтобы в первую очередь купить тетради. В итоге купил кофе, капусту, морковь, молоко, тушёнку. Тетради не купил.

В следующий раз попаду туда через две недели только.

28 марта 2021

Снова перестал есть хлеб, кроме воскресенья, и сразу это даёт ощущение праздника по воскресеньям, как сегодня.

Со спиной и ногой всё херово.

Поясница очень болит. Голень на правой ноге одновременно и не чувствуется, и горит. Не знаю, как так может быть, но именно так.

Так ещё и два пальца на левой ноге тоже потеряли чувствительность — как отморожены.

В баню ходил. Баней тут называют просто душевую. Но это было восхитительно. Я не помню, когда последний раз так прекрасно мылся. Там промо идеальный душ. Расположен высоко, бешеная струя воды — хочешь холодной, хочешь горячей. Всё чисто. В карантине была мерзкая душевая кабина, в которой противно до всего дотрагиваться. В Кольчугино тоже, но там было ещё противнее, и вода еле текла, и ручку душа надо было держать.

В «Матроске» норм душ, но тут гораздо лучше. Если бы не обилие голых мужиков, то признал бы это мытьём года.

Сегодня был день смешных боевых действий. Роман Владимирович решил устроить мне классическую тюремную хрень, когда дневальные начали выпендриваться и подговаривать остальных на тему: «Ты не убираешься, почему мы убираемся за тебя, не будем мыть вокруг твоей кровати». Вечером даже мою тумбочку поставили на другую демонстративно. Типа, Лёха, тут ты сам должен убрать.

Пришлось, конечно, приложить некоторые усилия, чтобы не разозлиться и говорить со всеми вежливо и шутливо, в итоге всё ОК.

Народ, конечно, очень запуган, и администрация помыкает всеми, как хочет, через дневальных.

Ещё очень смешно, как РВ поручил дневальным за мной следить. Их трое, и куда бы я ни зашёл, с кем бы ни говорил, что бы ни делал, один всегда подходит и стоит рядом. Типа, курит или чай пьёт. Из книг я знаю, как в «красных» зонах поощряется стукачество. Все бесконечно стучат друг на друга за еду и пачку сигарет. Но посмотреть на это вживую и оказаться в центре такой интриги очень интересно.

Тем не менее мне тут скорее всё нравится. И с зэками хорошие отношения, и говорить с ними интересно. Даже дневальные эти. Они, конечно, бесятся, что не могут выполнить задания по психологическому прессингу, но за исключением этого ничего ужасного в них нет. Просто любят пожрать и работают на администрацию за еду.

29 марта 2021

С утра пораньше позвали на педсовет и дали ещё один выговор. За «категорический отказ представляться по форме». Это первый за такое, но важно. Ведь представляюсь я как минимум 8 раз в день — когда меня днём снимают для профучёта каждые два часа. Фактически же примерно 12–14 представлений в день. Одного дня хватит, чтобы отправить меня в ШИЗО, признать злостным нарушителем и перевести на строгие условия содержания.

30 марта 2021

Сегодня днём продолжилась весёлая тюремная клоунада, устроенная администрацией. Это удивительно, как можно управлять людьми с помощью банки сгущёнки и пачки сигарет. И удивительно, как они тут всех унижают и расчеловечивают с помощью еды.

31 марта 2021

Ух. Прямо сейчас лежу на кровати, Селезнёв стоит рядом, требует, чтобы я встал. А весь отряд в ужасе.

Всё достигло острой фазы.

И как обычно — нет в политике ничего, кроме хаоса и случайностей. Кто-нибудь найдёт потом в этом интригу, совпадение дат и т. д.

А на практике это просто дурак Селезнёв решил поиграть в политику и интриги, настраивая против меня «людскую массу». Больная спина + глупый начальник отряда = я лежу на кровати, что для ИК-2 просто неслыханная акция протеста. Заходят чуваки из рембригады, они не из нашего отряда, и аж отшатываются, увидев меня.

Ну и наши все стараются держаться от меня подальше. Не разговаривать и не быть замеченными в подозрительных связях.

В расположении начали срочно менять кровати. Уносят положенные, приносят новые. Явно скоро приедет начальство с проверкой.

Сейчас был самый смешной момент за всё моё время здесь. Я лежу. Все слоняются, на меня стараются не смотреть. Зовут на обед, все выходят и, я слышу, одеваются. Потом их возвращают и строят на продоле, то есть прямо передо мной. Прибегает дурачок Селезнёв, который, видимо, понял, что [со] своими интригами и играми зашёл слишком далеко. Как бы чего не вышло. И, играя на меня, объявляет, что устраивает ШАШЕЧНЫЙ ТУРНИР. Призовые места получат поощрения, а победитель — поощрение в виде дополнительной передачи. Большое дело, между прочим.

И, типа, народ к себе расположить, и мне показать: ну и лежи себе, отрицальщик, ты оторвался от коллектива, а у нас весело и мы передачу разыгрываем.

Хотел голодовку объявить через адвоката, но пришлось здесь. Теперь хрен к адвокату выведут.

Не думал я, что к голодовке придётся прибегнуть в первый месяц в колонии, а что делать.

1 апреля 2021

Первый день голодовки — полёт нормальный.

Вчера сучья банда ещё и воду питьевую закрыла, то есть я весь день не ел и не пил. Сегодня утром попил, ощущение — как лёгкое опьянение.

Отвели в медсанчасть — тех, кто объявил голодовку, положено осматривать. И взвесили меня, конечно. 85 кг, а приехал я сюда 93. То есть без всякой голодовки −8 кг. Это, конечно, связано с тем, что спать не дают.

Везде наводят шмон, наверное, начальство какое-то приедет.

Ха-ха-ха. Надо же, так кругом старались, все вылизывали, я думал, что это прокурор из Москвы приезжает, а это всего лишь убогая пропагандистка Бутина с канала RT.

Всех выстроили, я остался лежать на кровати. Она делала вид, что смотрит что-то, но потом подошла. С камерой, оператором, все дела. План простой: сделать репортаж о том, что колония идеальная, медпомощь оказывают, а я симулирую.

Я встал с кровати (не надо было, наверное) и минут 20 отчитывал её как паразитку и политическую проститутку перед строем заключённых и администрацией. Ну понятно, что они нарежут что-то.

В отряде все просто охренели от происходящего и всех этих страстей.

Бутина свалила и пошла брать интервью у «активистов». Из нашего отряда позвали Костю Михалкина, хорошего парня, одного из немногих, кто выглядит прилично и прилично говорит (ну мошенник, чё), я с ним здесь больше всего общаюсь. Но он суперактивист и делает всё, что скажут. Срок у него огромный — 8,5 года, — и он нашёл свою нишу и спасение в том, что дружит с администрацией и на 100 % все выполняет. Сидит как робот и т. д. За это он уже на облегчённых условиях, работал библиотекарем и т. д. Любопытно, что он наговорил.

Притащили коробку писем. В одном — классная цитата Эрнста Юнгера: «Поражение начинается с утраты непринуждённости поведения».

Я, кстати, не знаю, кто такой Эрнст Юнгер. Надо попросить распечатать страницу «Википедии».

2 апреля 2021

Я пару раз пропустил поход в столовую, когда в отряде был этот мудила Селезнёв. Демонстративно его игнорировал. Но вчера и сегодня в отрядах другие сотрудники. Всё ровно и вежливо, поэтому, чтобы не выглядело как хамство [по отношению] к ним, я в столовку хожу, но еду, понятно, не беру. Сразу иду за стол. Один, правда, такой прапорщик с хитрецой пытался развести меня на то, что я должен встать в очередь, получить еду, сесть с ней за стол, а там уж не есть и отдать другим.

Нашёл дурака. Какая же правильная идея была вообще не заходить в кухню без сопровождения мента. Понятно, что их стратегия будет заключаться в дискредитации голодовки. Другого они и не умеют.

Я уже дважды нашёл конфету в кармане бушлата. Первый раз даже не я, а на обыске нашли. Сразу: «Ха-ха, Алексей Анатольевич, чё это — конфета у вас?»

После этого стал проверять карманы и вечером нашёл ещё одну.

Смешно, что главное в тюремной голодовке — проверять карманы.

Сразу два письма пришло от Юляшки. Со вложенными дополнительными листочками «Доброе утро» и «Добрый вечер». Милая она, думает, что у меня тут прикроватная тумбочка и я просыпаюсь, потягиваюсь, беру её листочек с тумбочки и читаю его. Впрочем, листочек можно положить и на кровать.

А, так я забыл, о чём хотел сказать, когда писал про столовую. Когда шёл первый раз, то думал, что это будет испытанием силы воли — сидеть и смотреть, как люди рядом с тобой уминают еду. Но вообще ничего. Совершенно равнодушно смотрел. Вот только пришёл с ужина, где чувак сидел напротив меня, рвал на куски жареную рыбу и толок её в картошке. Видимо, всё-таки баланда не так действует на мозг. Если бы он ел жареную курицу с тарелки, а не отврат из грязной железной миски, то терпеть было бы сложнее.

Хотя что тут говорить. Только третий день голодовки закончился. На десятый, наверное, и эта миска аппетитной покажется.

3 апреля 2021

Сходил на завтрак и снова не ощутил ни малейшего беспокойства от вида жующих людей. Зато начал чувствовать холод постоянно. Температура откуда-то появилась. Вчера вечером — 37, сегодня уже 37,4.

Давление красивое: 99/77.

4 апреля 2021

Сегодня как-то резко хуже стало. Хожу — хромаю. Очень бедро болит. Вес уходит по 1 кг в день. Честно голодаю только на кипячёной воде. Каждый день суки кладут конфеты в карманы бушлата. Развлекается актив. Не зря в рассказе Сорокина «Лошадиный суп» мне так нравилась татуировка на руке главного героя: «ИРА»[21].

У матери ДР. Отправил ей записку и попросил Илью заказать букет цветов. Надеюсь, получится.

Да, репортаж, который сделала Бутина, показывают просто по всем программам. Я видел на НТВ, но было ещё по «Звезде», «Вести-24», «Рен-ТВ».

Лучшая колония, идеальные условия, Навальный — хам и симулянт. Ничего у него не болит.

По кодексу заключённых можно снимать только с их согласия, но здесь всем пофиг. Показали кадры, как я протестовал и ходил с чашкой кофе прям по продолу. Длинный, сутулый чувак в одежде на 3 размера больше.

Со стороны это выглядело куда менее круто.

Всё смешнее и смешнее. В пятницу обсуждали с адвокатом Липцером трюки ФСИН против голодовок. Говорит: «Моему клиенту, который был на голодовке, подсадили чувака и в огромном количестве загоняли ему жареную курицу, чтобы он ел её на глазах у голодающего». Посмеялся.

Сейчас захожу на кухню попить, а сюда притащили электроплиту (!!!) и стоит дневальный, с радостным видом жарит курицу. И потом начал угощать ею весь отряд.

Рад, что мой дух сильнее жареной курицы.

После курицы начали жарить хлеб, специально открыв дверь на кухню. С хлебом сложнее — это моё слабое место. Запах жареного чёрного хлеба — то, что меня реально привлекает. Впрочем, я просто обратил внимание, и всё. Неужели они считают, что из-за запаха еды я могу отказаться от голодовки? За кого они меня принимают?

На «России-24» просто огромный, минут на 15 репортаж о том, какая здесь прекрасная колония. А я «не похож на голодающего», «регулярно хожу в ларёк за едой» и «по словам других осуждённых, тайком ем печеньки».

Вот мрази. Правда, от последнего охуели уже даже сами сучьи активисты. Уж точно тут никто не упрекнёт меня в том, что моя голодовка нечестная.

5 апреля 2021

Всё-таки заболел. Очень некстати. Всю ночь морозило, кашлял. Утром меряю температуру — 37,8.

С утра выписали 4 рапорта. Я не вышел на зарядку, не пошёл на поверку, представился, сказав, что незаконно задержан, и т. д.

Снова в кармане бушлата конфета.

Сходил в медсанчасть. Несчастная фельдшер Наталья Сергеевна явно чувствует, что во всей этой ситуации её могут сделать крайней, и переживает. Видит, что голодовка реальная (вес падает чётко на 1 кг в день и давление 97/64), и очень уговаривает прекратить её. И ещё был отличный момент. Она говорит: «Ну, выпейте хоть какие-то лекарства. Давайте температуру собьём. Могу дать вам арбидол и кагоцел».

Потрясающе, конечно. Два фуфломицина без лечебных свойств, но жулики Голикова и Чубайс, с целью на них заработать, обязали каждую госконтору закупать эту дрянь.

На кухне продолжаются невиданные доселе вольности. Плита осталась, все варят какой-то пахучий суп. Где только продукты взяли! Из столовой, наверное, выделили.

Вот тебе и «лучшая колония». За 3 недели из моего крошечного отряда аж трёх человек госпитализировали с тубиком (а.k.a. туберкулёзом).

6 апреля 2021

Написал один пост в ИГ про курицу. Пока сидел и читал новости, передумал и написал про туберкулёз — и упомянул, что я кашляю и температура 38,4. Еле успел — в 16 часов пришёл сотрудник и сообщил, что «объявили тревогу». Адвоката выгнали (обычно мы до 17 сидеть можем).

Ну, думаю, к вечеру прибегут из-за поста.

Правда, к вечеру температура поднялась до 39, и уж не знаю, что там сработало, но меня позвали в медсанчасть и сказали, что я остаюсь здесь. Выделили двухместную палату. Круто — хоть отдохну, побыв один. Но дальше снова очень смешно.

Приходят мужики из моего отряда и прут мой матрас и сумки. И ещё какую-то сумку в палату тащат. Не мою. Тупицы, думаю, припёрли чью-то сумку. Потом смотрю — матрас ещё один. А это вместе со мной госпитализируют нашего дневального, который закреплён за мной, чтобы непрерывно смотреть и стучать. Это сложно было не заметить. Он всегда подходит, когда я с кем-то говорю, всегда на кухне, если я там. Выхожу из любого помещения, он через 30 секунд тоже выходит. Но здесь — прямо класс. У меня 39 и кашель, и они кладут со мной здорового чувака, чтобы он на всякий случай следил.

Надеялся, что высплюсь, как король, но не вышло. Всю ночь вставал и кашлял и смотрел безумные сны, как Даша вышла замуж за китайца и отправляет нам внуков, а мы пытаемся сделать так, чтобы они выучили русский и французский.

Медицинский стационар здесь отлично отвечает на вопрос об огромной смертности. Во-первых, и здесь режим с распорядком дня. В 6 — подъём. Встать, одеться, заправить кровать, измерить температуру. 38,8.

— Объясните мне, — говорю, — в чём смысл распорядка здесь? Меня сюда положили, потому что высокая температура и кашель. Чтобы их не было, я должен лежать под одеялом и пить больше жидкости. А вы делаете так, что все переносят температуру на ногах.

Ну а больше всего меня добил бак для питьевой воды. Тоже без крана. Берёшь свою кружку и зачёрпываешь. И это в больнице. Подходят больные со своими кружками и зачёрпывают.

Приезжало начальство из того самого МСЧ-33. Оно стало легендарным для меня — ведь все мои жалобы за последние 1,5 месяца пересылают туда, и они ещё ни разу не ответили.

МСЧ — это структура, в которую впихнули всю медицину из колоний. Вот, например, я сейчас лежу не в санчасти ИК-2, а в филиале № 2 МСЧ-33.

Приехавшая женщина и по званию выше, чем наш начальник. Она полковник. С ней лысый майор — начальник тюремной больницы, существующей при третьей тюрьме.

Говоря коротко, толку от их приезда не было вообще. Их ничего не интересует, кроме защиты своих диагнозов и медицинской ревности. Прямо так и говорят совершенно открыто (я даже удивился): «Ну как мы сюда пустим московского профессора? Если он что-то напишет, как спорить потом с ним? Кто мы, а кто профессор!»

Ну то есть максимально цинично.

Женщина-полковник довольно приятна по обращению. Зато майор — прямо тупая злобная сволочь, как будто взятая из книжки стереотипов, где была страница: «Лысый злобный тупой врач-вор из тюремной больницы, где все умирают».

Ужасный хам. Сразу со мной на «ты» начал. «Ты там свистел в интернете», «Хотеть у себя в ФБК будешь» и т. д. И видеозаписи не боится.

Постоянно перебивает, а главное, реально тупой. Приводит какие-то глупейшие примеры не в кассу.

Я даже пересказал ему «В каком году у швейцара умерла бабушка» из гашековского «Швейка». Поцапались с ним, короче. Нелегко ругаться с людьми на 7-й день голодовки.

Ну охуеть. Надо же было такое придумать. Теперь они будут мерить температуру и ночью. Для этого сотруднику выдали такой китайский пистолет, измеряющий температуру. Как и все подобные дешёвые приборы, пистолет, конечно, не работает. Ртутным градусником у меня сейчас 38,2, а этим то 35, то 37, то 34.

Но, в любом случае, это означает, что 4 раза за ночь ко мне будет подходить чувак, и светить, и пикать этим пистолетом. Понятно, я проснусь. Весь смысл пребывания здесь заключается в том, чтобы я мог лучше спать. Что ещё нужно человеку с температурой? А получается, теперь и здесь хрен поспишь.

7 апреля 2021

Похоже, они сами поняли эту тупость с замерением температуры и ночью меня не трогали.

Утром померили — вообще 36,6.

Кстати, «кубиков» на животе так и нет. Вчера я весил 80 кг, сегодня, судя по динамике, буду 79, это как классе в 8-м, наверное. Везде пишут, что пресс хорошо виден на проценте жировой массы меньше 10. Мне кажется, у меня сейчас процента 3, но всё равно не видно.

За месяц! За целый месяц я прочитал всего 2 книги. Кошмар какой-то. Обе сегодня дочитал. «Оливер Твист» Диккенса и «Тысячеликий герой» Кэмпбелла. Первую давно хотел прочитать, вторая модная и все рекомендуют. Первую читал с большим удовольствием, от второй страдал. Всё же я однозначно предпочитаю художественную литературу. А уж всё, где на обложке «мастера психологии», меня просто убивает. Дикая напыщенность и куча за уши притянутых баек. Костя, который дал эту книгу, сказал: «Это про тебя, в конце прямо совсем про тебя». Ну, конец действительно повеселее, там автор просто публицистику врубил. Но «Оливер» в миллион раз лучше, книгу только сильно портят довольно жалкие потуги Диккенса реконструировать разговоры «лондонского дна». У него это совсем не получается.

9 апреля 2021

У Олега ДР. Надо не забыть поздравить.

10 апреля 2021

По пятницам вечером у администрации всегда день выдумывания херни. Адвокат встречается со мной, уезжает в 17 [часов], и следующие 2,5 дня (минимум) связи со мной нет. Это они воспринимают даже не как возможность, а как прямое указание: надо что-то замутить. И каждую пятницу вечером что-то устраивают. Вчера привели после адвоката и начали как-то суетливо и странно «проводить медосмотр». Завели с другого входа, смотрела меня баба, приехавшая из Владимира, зайти в палату не дали, сапоги снять не разрешили. И торопятся, и перешёптываются. Ну, думаю, понятно.

— Вас переводят в отряд.

Внезапно обратно. Снова матрас, сумки, вещи. Целый переезд.

В отряде новая, усилившаяся политика шпионажа. Вернее, пародии на шпионаж. Назначили смотреть за мной двух соглядатаев. Один — перепуганный дед из Пскова (взятки брал), другой — парень из Владимира (тяжкие телесные по пьяни). И вот они должны неотступно следить за мной в прямоугольном помещении площадью 200 метров. Они стоят и говорят у моей кровати. Я иду к окну в противоположной стороне. Они тоже медленно туда «прогуливаются». Я разворачиваюсь и иду обратно. Они растерянно зависают, но потом идут за мной. Захожу в умывальник, через 20 секунд они тоже приходят умываться. Решил зайти туда три раза с интервалом в минуту. Каждый раз они за мной. На третий раз уже ржу: «Да, пацаны, шпионы из вас так себе».

Один из них: «Ну, это не просто так, нас вынуждают, нас заставляют».

Но не смеётся, нет. Наоборот, оба очень напряжены и напуганы. Он и фразу эту сказал, засунув голову в раковину, как в шпионском фильме. То есть их прямо кто-то застращал как следует.

11 апреля 2021

Вчера был супербодр и удивлялся весь день: ничего себе, сколько сил у меня, и чувствую себя отлично. Это ж сколько ж, типа, я без еды смогу.

А сегодня прибило. Ходили в баню, там под горячей струёй воды еле выстоял. Прямо с ног валился. А сейчас вечер, и сил нет вообще — мечтаю лечь, — и первый раз как-то эмоционально-морально тяжело.

19 апреля 2021

Вечер. Скоро отбой. Нет сил ничего записывать, но довольно много чего произошло. Я уже второй день во Владимире. Тут больница при ИК-3, колонии строгого режима. Вот в неё меня и положили — ФСИНовцев явно пугают результаты моих анализов.

Поездочка была та ещё. Сначала тащил вещи на сборку, потом невыносимо долгий двухчасовой обыск с перетряхиванием каждой вещи. Потом 2,5 часа тряски в автозаке. Потом здесь такой же двухчасовой обыск, плюс вся процедура приёмки. А я 19 дней не ел. Короче, был настолько чуть жив, что не стал сопротивляться капельнице с глюкозой. Что тоже стало испытанием, блин! Все руки искололи. Вроде вены на моём теле скелета так и торчат, но мне смогли поставить капельницу с 4-го раза. Но это ещё что. Сегодня 3 медсестры ставили её шесть раз, но сделать этого так и не смогли.

Тюремная медицина.

Но зато меня уже нашли. В традициях этих сволочей адвокатам долго ничего не говорили, поэтому Липцера мурыжили несколько часов у входа и пустили ко мне без 5 минут 6, чтобы ровно в 6 сказать: «Всё, мы закрываемся, встреча закончена».

Меня раздевали и обыскивали перед встречей дольше, чем она была.

Зато узнал хоть немного новостей. Оказывается, там целый движ. Много народу меня поддерживает, среди них аж 5 нобелевских лауреатов.

Джоан Роулинг!

Такие хорошие все.

А ФБК собираются признать экстремистской организацией. Вот они нас боятся-то.

23 апреля 2021

14:30. Выхожу из голодовки. 24 дня продержался. Вообще жёстко и по хардкору. Ни крошки не съел, ни капли сладкого чая или типа того. Врачи сегодня выпустили заявление, что, во-первых, мои требования на 70 % выполнены, а во-вторых, я просто скоро умру. «Лечить будет некого».

Продержавшись 24 дня, я, конечно, не верю ни в какие 100-дневные голодовки. Это невозможно. Я уже еле хожу. И сам чувствую, что ещё дней 20 — и смерть. Те, кто голодает 100 дней, голодают на бульоне.

Получил свои первые 90 калорий за 24 дня. Такое странное и приятное ощущение какого-то вкуса во рту.

24 апреля 2021

Вес продолжает падать. 73,4 кг сегодня, и давление самое низкое за всё время. Сегодня в плане 120 калорий. 4 30-граммовые чашечки смеси за день.

25 апреля 2021

Рекорд — 72,55 кг.

1 мая 2021

Какой же здесь чудовищный бардак. Даже не знаешь, что хуже: бардак ФСИНа, нищета его или тотальная некомпетентность сотрудников.

Ну хотя, чё уж там, ясно, что бардак и некомпетентность хуже всего.

У меня сегодня 9-й день выхода из голодовки. Вешу, кстати, всё так же 72,7 кг. Выход основан на том, что питаюсь маленькими порциями каши (5 раз в день), плюс они очень настаивали, чтобы я пил немецкую смесь «Нутрикомп». Типа, здоровое питание.

Плюс я должен по плану получать овощной суп самый простой и 60 г морковки в день. Мы неделю пытались (каждый день) передать мне передачу с нужными продуктами. Эти долбоёбы в сапогах, конечно, не взяли ни продукты, ни лекарства. Типа, у нас всё есть, не беспокойтесь. Конечно же, выяснилось, что у лживых тупых ослов нет вообще ничего. Реально. Дольку яблока жду с четвёртого дня. Нет. Я на неё письменную бумагу писал, нет, блядь. Овощной суп? Нет овощей. То есть вообще никаких. Мне даже принесли записку из кухни, что есть. Крупа разная, говядина, свинина, квашеная капуста. Всё. То есть тут нет даже свежих капусты и моркови для элементарного подобия овощного супа.

Ну ладно, тупые дебилы, буду выходить чисто на каше, а белки и витамины брать из этого «Нутрикомпа», который вы мне суёте. Он, кстати, неплохой, очень калорийный. Белка много.

И «Нутрикомпа» тут явно навалом. Он хранится сутки, и первые дни я пил его 90 г в день, и бутылку 0,5 выкидывали, открывая новую.

И вот 9-й день, 530 ккал в день надо съесть. 6 ложек каши 5 раз в день для этого мало. И я радостно записал в график этот нутрикомп по нарастающей. А важно отметить, что, хоть и считается, что это они меня выводят из голодовки, они тут вообще ничего не знают, не умеют и не читали. Их представление о выходе из жёсткой 24-дневной голодовки: а вот вам тарелка крепкого свиного бульона. Они, блядь, тут даже, такое впечатление, медицинский не заканчивали, а дипломы получали у бабушки в деревне, которая все болезни лечит бульоном.

В итоге я сам расписал программу выхода детально. И поскольку эти тупицы, из которых самих можно делать свиной бульон, не в состоянии её ни запомнить, ни записать, ни передать по смене, я КАЖДЫЙ ВЕЧЕР пишу им почасовой, блядь, график питания на следующий день. Сколько миллилитров нутрикомпа я должен выпить в 6:00 и в 21:00. Сколько ложек каши (и какой) в какой час съесть.

Ну, так и сегодня в 8:00 принесли кашу, остаток вчерашней, а должны нутрикомп. Я злюсь уже, но вежливо говорю: «Я вам каждый день делаю ГРАФИК. Не надо ничего выдумывать. Делайте то, что в нем записано». В 10:00 не несут и не несут. Забыли. Уже прошу мента (а под дверью моей камеры-палаты круглосуточно сидит мент): «Скажите им, что они забыли снова».

Через 30 минут несут снова кашу. Нутрикомп? А ОН КОНЧИЛСЯ. — Блядь, как? — Не знаю. — А у кого узнать? — У врача, но сейчас праздники, он будет через несколько дней, ничего узнать нельзя. Ну не идиоты?

Вернее сказать, им просто похер на всё. Они реально здесь не лечат. Без преувеличения. У меня в палате было двое, сейчас один со мной остался. Они серьёзно больны. У одного ВИЧ, он прямо страдает. Им, как и мне, просто меряют давление и температуру. И одну таблетку в день дают. В этом всё лечение и заключается. Они ничего не умеют больше. Неудивительно, что народ от тюремной медицины мрёт как мухи.

Тут всем до фонаря. Просто померили температуру с утра, выяснили, что 0 градусов, и дальше пошли.

2 мая 2021

Пасха. Прямо реально ждал её в этом году. Понято, что каждый год жду, потому что Великий пост держу, но в этом году и пост особенный (ха-ха), и я немного в религию приударился (ха-ха-2). В общем, очень рад. Прямо с утра особое настроение, и погода отличная.

В столовке — меня туда не пускают, но ходил мой сосед Роман (стаж отсидки 10 лет) — дали нам на двоих маленький кулич и по яйцу. Кулич я не хотел, я ж завязал со сладким, но вроде надо чисто символически. Отщипнул кусочек, размешал в кипятке. Слааадко. Отвык от чего-то настолько сладкого. Зато яйцо отлично пошло. Я взял белок, покрошил его в пшённую кашу — восхитительно.

А также случилась пасхально-библейская история в духе ФСИН.

Мне же нужно яблоко.

Я его прошу дать мне уже неделю. Вернее, даже не яблоко, а его дольку.

И вышло так, что к Роману на свидание прорвалась жена. Реально прорвалась. Уж не знаю, как её пустили 1 мая, когда здесь уже выходные. Но, короче, она не только нашла его здесь, в больнице, хотя изначально приезжала к нему на свидание в колонию его, но и умудрилась передать небольшую передачу. И в ней два яблока! Ну, Роман мне сегодня утром отдаёт одно. Он следил за моей битвой за дольку яблока. Я положил его к себе на тумбочку.

Так эти злобные тупые бляди в сапогах увидали через камеру, что он мне дал это яблоко, вызвали его, обругали и заставили отнести все его продукты на кухню и есть только там. И моё яблоко тоже забрать, потому что передача продуктов запрещена. Вот так я остался без своего пасхального яблока (дурак, надо было на завтрак откусить, а я на обед отложил удовольствие) и узнал ещё немного о том, какая же отвратная, уродливая и извращённая система — ФСИН.

4 мая 2021

Начну новую тетрадку.

Сегодня 4 мая, и внезапно меня только что позвали к адвокату, хотя вроде раньше говорили, что до 10–11 мая никого не пустят. С одной стороны, круто, что пустили. С другой, адвокат — это минимум 3 часа в день с учётом обыска до и обыска после. В дни, когда адвокатов нет, у меня уйма времени и релакс.

Это звучит странно и смешно про тюрьму, но, действительно, здесь никогда ни на что не хватает времени. Ну, может, это у меня только так, я себе всегда планирую на день разные задания и к вечеру часто не успеваю их сделать.

Пока ходил на встречу, увезли моего соседа, Романа Частухина. Не успели попрощаться, к сожалению. Хороший парень. Наркоман и зэк с десятилетним стажем. С людьми, у которых такой большой опыт отсидки, всегда лучше сидеть, чем с первоходами. Плюс он рассказал мне кучу наркоманских историй. Люблю их. Жаль, что его увезли, вдвоём веселее.

Но есть и грандиозный плюс. Всё! Телевизор выключен. Это было невыносимо. Он всё время смотрел телевизор. Для меня это вообще тюремный бич. Какой бы ни был хороший сосед, он всё равно нон-стоп смотрит чёртов зомбоящик. Новости про Украину. Происшествия. Сериалы. Роман смотрел сериалы по «Рен-ТВ». Вот где дно. Там Михаил Пореченков играет. Дно дна.

О! Интересного человека привели. Дмитрий Иванович Тураков. 54 года. Прикрепил табличку на кровать. Смотрю: 158, часть 3. Квалифицированная кража. Пока сказал только, что это его пятая ходка (он и приехал из ИК-7 Пакино, это колония строгого режима). И что сидит за одно и то же: антиквариат и вернисажи. Ужасно интересно. Настоящий вор антиквариата! Сердитый. На всё ругается. Я сразу сказал, что у меня 159-я[22]. «Да хули вы, москвичи, у вас либо 228[23], либо 159, другого у вас не бывает». Зато уже фотки мне показал: вот он с женой в парке Зарядье, вот в Муроме, вот в Казани.

Такой приличный дядя на фотографиях. Жена приятная и симпатичная. Увидишь — и в жизни не подумаешь, что у него 5 ходок.

Ха-ха. Он нацепил очки, прочитал фамилию на табличке и на груди робы и пять минут потом спрашивал: «Это правда ты? Да не может быть!»

Каждый раз этот очень весёлый момент.

13 мая 2021

Начал набирать вес, как зверь. Причём все уходит в живот. В прямом смысле. Ножки такие же тонкие, ручки как плети. Живот же растёт так, что его прямо видно ото дня ко дню.

Чем больше ем, тем больше хочется. Спорта делаю довольно много. День — 50 подтягиваний, день — 60 брусов, день — 100 приседаний. Потом заново. Плюс табата каждый день. Плюс бёрпи начал делать понемножку. А всё равно ни руки, ни ноги не растут. Но вроде последние два дня взял себя в руки и не прибавлял вес, а наоборот, скинул, чтобы ко дню выхода [из голодовки] не превысить запланированные 79,5 кг.

Однако от плана зафиксировать вес на 80 откажусь. Вот два дня назад я был 79,7 (сейчас 77,8), и это всё равно — доходяга и скелет. Видимо, всё, что меньше 83, — это будет болезненная худоба.

16 мая 2021

С одной стороны, голодовка и выход из неё приучают к упорству, аскетизму и силе воли. С другой — делают тебя рабом еды. Бесконечно думаешь, говоришь о ней. Планируешь, что съешь ПОСЛЕ. И даже мечтаешь. Вот я ждал 16-го, сегодняшнего дня, и реально мечтал о кофе и белом хлебе с маслом. Кофе я не пил 46 дней минимум. Хлеб с маслом — ну не знаю, месяца два точно не ел. Дольше даже.

К счастью, у соседа была пачка масла. Поэтому свой план я реализовал на 100 %. У него же и нормальный кофе. Неторопливо заварил себе кружку. Принесли кашу и к ней — белый хлеб. Я отломил горбушку, намазал маслом, откусил и запил кофе. Обычно в такие моменты испытываешь лёгкое разочарование: в мечтах и планах это всегда лучше и вкуснее. Но в этот раз — нет. Прямо так хорошо, как мне это чудилось.

Итог голодовки. Всё сделал правильно. С точки зрения большой картины — правильно объявил. Иначе бы тут вообще загнулся без медпомощи, а так вынудил их себя лечить. Ну и сломал общий паттерн пребывания здесь. Навязал свою повестку.

С моральной точки зрения было нелегко — давление «козлов» было неожиданно агрессивное. С точки зрения выдержки, силы воли и терпения — этого опасался больше всего — всё прошло отлично. На 146 %. Обнаружил в себе запас силы воли и выдержал всё легко. Задаю себе честный вопрос: мог бы голодать до смерти? И теперь знаю ответ: да, мог бы. С точки зрения чисто физической — тяжело. Реально тяжело. После 18-го дня ходишь еле живой. 22–23-й день прямо чувствуешь — это уже про жизнь и про смерть. Прямо сразу в себе замечаешь меняющийся настрой. В общем, тем, кто голодает вот так вот, по хардкору, — респект.

Однако сразу стало понятно, что большинство голодовок, типа «голодаю на соке с мякотью», — это херня и реально обман. Как и голодовки с инъекциями глюкозы. Мне тут их делали, но это уже 22-й день. Чисто чтобы жизнь поддерживать и способность двигаться. А когда люди с 5–10-го дня колют глюкозу и «витаминки», это не то что обман — всё равно еды нет и тяжело, — но трюк.

Полезный жизненный опыт. Мощнейшее и опасное средство борьбы. Без совершенной необходимости и уверенности в своих силах и правоте этого делать нельзя.

21 октября 2021

Вчера пошёл первый снег. И я решил, что это знак. Я снова должен начать писать.

К снегу мы давно готовы — классические тюремные ватники, шапки-ушанки и зимние сапоги нам выдали ещё несколько недель назад. Мы шлёпали в сапогах по лужам, а меховые шапки были мокрые от дождя и противные на ощупь.

Поэтому, когда после ужина нас вели строем из столовой, несколько человек по очереди сказало: «О, первый снег» — и начало ловить руками еле заметную белую летящую крупу. Хотя разговаривать в строю запрещается.

Я же сразу подумал про эту книгу. Вообще, я часто про неё думаю. Ища знаки и дополнительные причины, чтобы возобновить её. И сразу же в поисках предлога, чтобы отложить работу на недельку. А потом ещё на недельку. А потом с начала месяца.

Вообще-то книга мне очень нужна.

Во-первых, я очень хочу её написать, я сам всё это затеял, и мне вроде как есть что сказать.

Во-вторых, мои агенты очень мягко и вежливо. С полным сочувствием к ситуации. С пониманием обстоятельств. Но всё чаще напоминают о себе.

А агенты мои — Кэти и Сюзанна — очень классные.

Я всегда хотел написать хорошую книгу и мечтал именно о таких агентах. С которыми можно советоваться, дружить, болтать. И говорить всем: «А мой литературный агент…»

И ещё я помню (увы, очень хорошо), как агенты меня связывали с издателями, которые тоже были супер — ровно как я себе и представлял приятнейших издателей, — и все они обязательно спрашивали: «Алексей, вот ты заявил, что вернёшься в Россию. Мы, конечно, admire your courage[24], но там всякое может быть, в вашей России. А что будет с книгой? Как ты её будешь писать?»

А у меня всегда была наготове шутка. «Понимаю, — отвечал я, — что вы говорите courage, ведь вы вежливые люди, а думаете — stupidity[25], но вообще если меня посадят, то вам же лучше. В этом случае у меня точно будет куча времени, чтобы писать». И мы смеялись.

Я ужасно, просто катастрофически ошибался. В «красной зоне», такой, как моя, тебя держат постоянно занятым. Тут не то что писать, тут и читать некогда. Тут ты совершенно не мудрый узник, рядом с которым стопка книг. Тут ты болван в мокрой меховой шапке, который всё время идёт куда-то строем.

Но каковы бы ни были обстоятельства, а уговор есть уговор. И, повторюсь, мне самому эта книга нужна.

Причины три и четыре звучат драматично. И если всё это закончится плохо, то это будет часть, на которую прольётся немного слёз у самых чувствительных читателей («Боже, он это предчувствовал, представляю, каково ему было»). А если всё закончится хорошо, то это будет самая стыдная часть. Можно будет, конечно, подредактировать или вообще выкинуть, но я пообещал себе, что это будет очень честная книга.

Три. Если меня тут всё-таки грохнут, то это будет память обо мне.

Четыре. Опять же, если грохнут, то семья получит гонорар и проценты от продаж. А они, по идее, должны быть. Уж если таинственное покушение химоружием, а потом трагическая смерть в тюрьме не продают книги, то я уж не знаю, что продаёт.

Автора книги убивает злодей-президент — это же мечта отдела маркетинга.

Ну так вот. А ничего не выходит у меня, потому что:

а) времени нет. Это реальная причина, но и отговорка тоже, чего уж там. По полстраницы в день всегда можно писать;

б) всё, что я пишу и храню, либо выношу на встречу с адвокатом, либо с неё — не просто внимательно перечитывается, но и перефотографируется;

в) написанное запросто тупо отнимают. Одну главу, которую я написал в «Матроске» на эмоциях от прилёта, суда и посадки. Чтобы передать её, пришлось разработать целую операцию по обману конвоя, подмене одинаковых, специально купленных тетрадок. Но тогда были суды, и я мог физически что-то передавать. С марта же я людей «с воли» вижу только через стекло и не обладаю правом собственности ни на один предмет. Вторую главу, написанную в тюремной больнице, у меня забрали со словами: «Это надо проверить». И не вернули. Да. Вот просто три месяца говорили: «На следующей неделе, сейчас не работает склад, где это хранится», — а потом, когда я уже взбесился и сказал, что подам в суд, честно ответили: «Мы не можем вернуть, потому что не знаем, где она». Ну, наверное, какие-нибудь ФСБшники забрали.

Это всё сильно демотивировало меня, конечно. Раньше я бы сам сказал: ну изъяли, ну и чего? Сядь и напиши снова. Но писательство (не знаю, как у других, у меня так) работает иначе. Поймал вдохновение-кураж-эмоцию — и само полетело. Пишешь быстро, потому что само выходит, и выходит классно. А потом переписать так же уже не получается.

Ну и главная причина моего писательского кризиса. Что это за книга-то получается? Начал с отравления для затравки, перешёл к биографии. По утверждённому плану должен был продолжать автобиографию с упором на то, как делал проекты и стал тем, кто я есть. А выходит что? Какой-то хаос из кусков и обрывков. Традиционное повествование, а потом тюремный дневник. А я вот ни капельки не хочу, чтобы книга моя была ещё одним тюремным дневником. Сам-то я их люблю читать, но как жанр — сколько можно.

И уж не говоря о том, что табличка на моей груди с фамилией, фото и жирной косой чертой «экстремиста» ставит под огромный вопрос заход: «А сейчас, читатели, я вам расскажу, как я стал тем, кто я есть».

Но вот под самым первым снегом, бухая сапогами по асфальту, я решил: да и чёрт с ним. Буду писать как есть, о чём хочется, в той последовательности, которая получается. В конце концов, мало ли мы видели книг, где сюжетная линия идёт от конца к началу, из середины наружу и вообще зигзагами, недоступными для понимания.

Будем считать, что это такая гонзо-журналистика. Только, пожалуй, она у меня погонзее, чем у Хантера Томпсона. У него была машина с открытым верхом и «три тысячи таблеток мескалина, двадцать граммов кокаина» и что там ещё. Не помню точно, хоть и обожаю эту книгу и фильм. Помню, эфир ещё был.

А у меня есть меховая шапка, бушлат, сапоги, тюрьма, охранники и их «активисты», лающие овчарки и всё такое прочее. И если Томпсон явно присочинил кое-что, то у меня всё на 100 % реальное и аутентичное.

А, у меня ещё и Сахаровская премия есть — главная премия в области прав человека. Только что присудили. И я сразу автоматически подумал: у Сахарова была шапка как у меня сейчас. На многих известных его фотографиях он в такой зимней шапке-ушанке.

Видимо, это тоже знак.

Ну и раз уж я увидел знак в снеге, выпавшем в октябре, хотя, очевидно, единственное, что подтверждает октябрьский снег, — «это Россия, детка, здесь холодно», то сама сегодняшняя дата — точно знак.

Я очень хорошо помню, в какой день начал свой тюремный дневничок в «Матросской тишине». Не главу в книгу о прилёте в Москву написал, а именно небольшие тюремные заметки о жизни. Просто для себя, а не для публикации. 21.01.21. Потому что с этого и начал: жалко, что такая красивая цифра пропадёт, пожалуй, начну дневник.

А сегодня 21.10.21. Ну символично же, согласитесь.

Если что, я не сумасшедший и не помешанный на знаках и символике. И не очень суеверный даже. Разве что не люблю передавать через порог. Не люблю, когда Юля обходит столб с разных со мной сторон во время прогулки. Ещё крещусь на церкви, что явно тоже суеверие для тру-христиан. Делаю это даже скорее для воспитания христианского смирения. Поскольку все, абсолютно все окружающие смеются надо мной, когда я крещусь на золотые маковки рядом (кто не смеётся открыто из вежливости — закатывает глаза, что является, конечно, насмешкой в квадрате), я решил, что это будет моими страданиями за веру на минималках. Ну, типа, вроде этот момент, когда ситуация напоминает тебе: ты делаешь это потому, что ты верующий. Но при этом ног и рук не отрезают, камнями не закидывают, львами не травят.

Поэтому «знакоискательство», обнаруженное в себе за последнее время, конечно, рационально объясняю тем, что уже который месяц один, в окружении враждебном. Общаться со мной запрещено, а те, кто общается, назначены специально, чтобы разведывать мои настроения и планы и стучать на меня. Посоветоваться не с кем, просто по-человечески поболтать тоже (за всё время один был момент — Юля приезжала на длительное свидание и можно было выйти в коридор, шептать друг другу на ухо, чтоб не уловили микрофоны камер, открыто установленных через каждые три метра). Ну вот сознание и пытается найти подтверждение правоты собственных решений, верифицировать их через поиск совпадений или необычных вещей, объявляя их знаками. Кроме того, «знак» реально радостно получать. Это, видимо, тоже психологическая реакция организма на стресс враждебной обстановки.

Раз так много об этом пишу, давайте расскажу о двух моих главных пока «знаках».

Первый. Я тут учу Нагорную проповедь. Первые пару месяцев мне же не давали никаких книг, кроме Библии. А Нагорная проповедь восхитительна, и я подумал: «Раз тут приходится бесконечно стоять в строю и смотреть на стену или забор, дай-ка выучу её наизусть. И пока стою, буду про себя повторять». Там всего 111 стихов, но язык, ясное дело, не современный, и чтобы запомнить прям точно, правильно располагая все эти «ибо» и «кольми паче вас», требуются усилия. К тому же я решил, что торопиться не буду, но постепенно заучу её на четырёх языках: русском, английском, французском и латыни. Забегая вперёд: в результате ювелирной спецоперации, занявшей два месяца, мне удалось получить (по-тюремному «затянуть») сюда 111 карточек, которые сделала по моей просьбе мой пресс-секретарь Кира. У каждой на одной стороне номер строфы, а на другой текст на четырёх языках. Например, 7:20: «И так по плодам их узнаете их» и т. д.

Вот сегодня у меня в кармане пять последних карточек, и, когда добью их, смогу по номеру строфы сразу выдавать текст на русском и английском. Идёт медленно, да и отнимали эти карточки уже у меня, проверяли больше месяца. Видимо, на экстремизм. За это время я всё забыл, пришлось заново начинать.

Ну и вот. Апрель, первые дни голодовки. Довольно тяжело физически, плюс сверху дали команду меня прессовать, чтобы я голодовку прекратил. Зэкам в отряде запретили со мной разговаривать. Разговаривают со мной только дневальные-активисты, и разговор этот заключается в том, что они орут на меня, оскорбляя и угрожая, а я ору на них в ответ, пытаясь превзойти их в оскорблениях и угрозах. Как хорошо, что я много на митингах выступал, теперь орать минут 40 подряд для меня вообще не проблема.

Чтение моей единственной книги — Библии — такое же единственное доступное времяпрепровождение, а заучивание Нагорной проповеди — единственное развлечение. Довольно мрачное в контексте происходящего. Желающих из отряда — я тоже поднимаю руку — ведут в нашу церковь. «Активисты», ходящие за мной по пятам буквально на расстоянии вытянутой руки (напишу ещё об этом, реально классный метод психологического давления), тоже сразу тянут руки, им тоже срочно захотелось в церковь. Но тут наплевать, в храме всё равно все рядом стоят. Пусть стоят.

Приходим, там два зэка. Они и службу служат, и убирают. Закреплены за церковью, в общем. Один постарше, очень важный и даже надменный немного — ну, с церковнослужителями это нередко бывает. Второй молодой и приятный, но на его лице что-то такое, что сразу думаешь: ну этот точно грохнул кого-то, а сейчас грехи замаливает.

Я из вежливости что-то спрашиваю у них, они отвечают, но крайне сухо. Очевидно, запрет на разговоры со мной доведён и до них. Ну ладно.

Начинается служба. Мы — пришедшие зэки — стоим в носках. Зэки-попы — в тапочках и рясах. Рядом стоит мент с видеорегистратором и снимает всё это. Я всё не могу настроиться ни на службу, ни на внутреннюю молитву тем более. Одновременно отвлекают и мрачные мысли о том, как разруливать это всё, и комичность ситуации. Босые зэки, видеорегистратор, да ещё мои «активисты» на каждое «Господи, помилуй» (а их много!) крестятся и кланяются так неистово, как будто завтра вместо утренней поверки у нас будет Страшный суд.

И в какой-то момент пожилой зэк-поп говорит: «Почитаем Писание, братья», — молодой берёт лежащую перед ним книгу с кучей закладок, открывает на одной из них и монотонно, как это всегда происходит в церкви, начинает: «Глава пятая. И увидев народ, он взошёл на гору, и когда сел, приступили к нему ученики его».

Блин. Я сначала чуть не упал, а потом неимоверными усилиями сдерживал слёзы, чтобы они каплями шли, а не ручьями.

Уходил из церкви совершенно потрясённый и окрылённый. И есть расхотелось.

В общем, понятно, что знак так себе. Вы подумайте, в христианской церкви зачитали Нагорную проповедь! Вау, такое редко бывает. Всё это я понимаю и понимал, когда шёл обратно в барак. Но всё равно круто же! Нужное время, нужное место. Да, мозг лихорадочно искал что-то, чтобы ободрить сознание своего носителя, выдав это за знак. Но сработало!

Главзнак № 2 тоже связан с религией (чувствую, что вслед за «Вообще я не суеверный» придётся писать дисклеймер «Вообще я не свихнулся на теме религии»).

Уже 18-й или 19-й день голодовки. Я хожу, хотя правильнее сказать — плетусь по продолу, длинному прямому участку барака, вдоль которого стоят двухэтажные железные кровати. Ходить мне не очень хочется. Но знакомый врач — по счастливой случайности один наш сторонник, связавшийся со мной в инстаграме и предложивший научить меня кататься на доске за катером, оказался врачом со своей клиникой лечебного голодания — написал мне, что я должен заставлять себя двигаться. Поэтому утром и вечером я делаю что-то вроде гимнастики, не обращая внимания на «активистов», которые упражняются в юморе. Мы по-прежнему орём друг на друга матом, это всё ещё часть ежедневной рутины, но я уже не так бодр, как раньше, и стараюсь экономить энергию.

Ну и хожу в течение дня.

Иду вдоль кроватей и металлических табуреток, стоящих возле них. Это самый неудобный вид мебели на свете, но другого нет. Если ты хочешь почитать или просто тупо посидеть — вот тебе табуретка. Садиться на кровать строго запрещено.

На табуретке у своей шконки сидит Никитин. Он самый любопытный мне зэк. Был. Сейчас мне уже не до него, но я помню, что Никитин загадочный.

Ему 54 года (здесь все знают точный возраст окружающих, ведь на твоей кровати висит табличка со статьёй, сроком и годом рождения. Если есть профучёт, как у меня, эта табличка перечёркнута цветной полосой). Вот уж он точно свихнувшийся на религии. Целыми днями молится. И он очень покорный. То есть не то что молча делает, что прикажут, — это тюрьма, и есть чёткие пределы того, что можно требовать от «мужика», а что нет. Даже здесь, в самой «красной» зоне. Но он не просто не возмущается — здесь никто не возмущается, — а совершенно спокойно и равнодушно терпит любую глупость, любой абсурдный приказ. Вас заставляют смотреть в пятый раз один и тот же фильм, хотя сейчас единственный в сутки час, когда разрешается войти в «комнату приёма пищи» и попить чаю? Другой вздохнёт, или пробормочет что-то, или у него просто на лице будет написано: «Блин, какой облом». На лице Никитина не будет написано ничего. Он делает что велено, он смотрит что велено, он выходит на продол и строится, становясь по стойке смирно, столько раз, сколько захочет администрация. Здесь в «Покрове» в этом нет ничего необыкновенного, если бы не одно «но».

У Никитина на коленях наколки — звёзды. Что по тюремным понятиям означает: «Не встал на колени». И в тот короткий период, когда со мной ещё не запретили разговаривать, вышло так, что я с ним перекинулся парой фраз. Выяснилось, что он изначально сидел не в лагере, а в колонии-поселении (и статья у него, кстати, «ерундовая» — ДТП с тяжкими последствиями), это самый лёгкий режим лишения свободы. Живёшь по ночам в общежитии, днём ходишь на работу на волю. Разрешается иметь деньги и т. д.

Так вот, его с этого посёлка «перережимили» в наш лагерь. А для этого надо, чтоб тебя признали злостным нарушителем режима, несколько раз отправляли в ШИЗО и т. д. Это означает сильнейший конфликт с тюремными властями. «Чем это ты их так достал?» — спрашиваю. Никитин нехотя говорит: «Опера хотели, чтобы я с ними работал, а у меня не было к этому никакого желания».

Ну то есть был человек в «отрицалове», как здесь говорят. А сейчас — вон, молчит и молится. Страшно любопытно, но подробные расспросы не приветствуются. Одно из главных правил: не выясняй. «Зачем выясняешь?» — это слышишь постоянно.

Когда разговаривать со мной запретили, Никитин так же покорно выполнил и этот запрет. Это всеми, и им тоже, без агрессии выполняется. Скажешь: «Отойди» — отойдёт. Скажешь на кухне: «Оставь кипятка» — кивнёт. Там, где приходится ответить «Да/Нет», — ответит. Но общая политика в том, что тебя как бы не замечают.

А Никитин, как мне казалось, ещё и с какой-то досадой на меня смотрел. Объяснимой, впрочем. Вместе со мной в отряд пришёл тройной контроль, дополнительные камеры, режим до буквы и т. д. Никому не понравится такой сосед.

И вот я волочу ноги по продолу, раз за разом проходя мимо Никитина. Он сидит нога на ногу и смотрит перед собой, на каждом круге своей ходьбы я прохожу мимо него два раза, и, когда иногда встречаюсь с ним взглядом, он сразу же отводит глаза вот именно с этим выражением досады. Я прочитываю в этом нечто вроде: «Век бы тебя не видеть, Навальный, откуда ты только взялся на нашу голову».

И внезапно, в момент, когда я в очередной раз прохожу мимо него, он поднимает на меня голову, глядя в упор, — ясно, что хочет что-то сказать.

— Алексей, на, возьми и носи с собой.

Он протягивает мне прямоугольничек бумаги в пластике. Это иконка, вроде тех, что таксисты раньше магнитами на «торпеду» прикрепляли.

Я беру прямоугольничек и смотрю внимательнее, что там. На одной стороне — «молитва Архангелу», написанная, конечно, каким-то псевдославянским шрифтом. Это как обычно. Во всех религиях так. Общий консенсус в том, что ангелы и архангелы быстрее слетаются туда, где готический шрифт, или «яти», или shall. А если ещё и порядок слов в предложении такой, как будто его составил магистр Йода, то Бог вообще крайне доволен и более склонен проявить свою безграничную милость.

На второй стороне — некто с крыльями и ореолом вокруг головы. Очевидно, архангел.

— Спасибо, — отвечаю я довольно ошарашенно. И дальше стою.

— Возьми, положи в карман и везде носи с собой, — с этими словами Никитин отворачивается с таким же безразлично-досадливым выражением лица.

Поняв, что больше он ничего не скажет и явно не хочет, чтобы нас видели разговаривающими, я ещё раз пробормотал: «Большое спасибо, Валера» — и поплёлся дальше. Хотя, наверное, уже пошёл, а не поплёлся.

Очень сложно описать чувства в тот момент, но карточка эта (я её положил в нагрудный карман и стал носить всегда — и сейчас она со мной) прямо грудь мне жгла и наполняла ликованием. Прям хотелось подойти к камере, ткнуть иконкой в неё и заорать: «Поняли, суки, я не один!» Но это было бы, во-первых, не по-христиански и огорчило бы архангела в моём кармане, а во-вторых, очевидно, сильно повредило бы Никитину.

Этот его жест, такой простой, был настолько для меня в нужное время и в нужном месте, что прям тоже выглядел как знак.

Конечно, всё точно так же продолжилось и без удивительного Никитина и архангела в кармане. Но с ними стало немного легче и морально, и физически. Буквально так, что прям в следующие пару дней на все истерические визги активистов хотелось уже не орать в ответ, а скорее ехидно ухмыляться. У них главная задача — внушить тебе, что ты один и общество тебя осуждает. Людская масса против тебя. Здесь так и говорят: «людская масса», или «масса». Если против тебя все, значит, ты точно не прав и ты точно в опасности. В любой момент с тобой могут сделать всё что угодно при молчаливом одобрении «массы».

Но я-то уже знал секрет. О том, что недовольство массы сфабриковано и такое же враньё, как и телепередачи, и результаты выборов, и всё в путинской России. И доказательство этого трепещет своими крылышками в моём нагрудном кармане. Ну или бьёт могучими крыльями. С того момента Никитин никак не изменил внешнего отношения ко мне. Не обменивались мы взглядами заговорщиков, не подмигивали, ничего такого.

Но до его освобождения (он вышел пару недель назад, потому и могу это всё написать, зная, что всё, что я пишу, снимает скрытая камера макросъёмки, встроенная в потолок) была с ним ещё отличная история.

Всякого, кто скоро выходит, начинают подкармливать вопросами о воле и всякими шуточками. Количество подколов обратно пропорционально оставшимся тюремным дням.

И вот на кухне, традиционное и ежедневное:

— Ну чё, Валера, сколько дней осталось ещё?

Валера расплывается в улыбке — не выдержал, наверное. Мне кажется, это вообще единственный раз, когда я видел, как он улыбался.

— 64 часа.

Все начинают смеяться и шутить, что со следующего дня Валера будет вести отсчёт в минутах, а потом и в секундах.

И тут кто-то говорит: «Да ты неправильно считаешь. Выходишь в четверг, значит, ещё четверо суток, значит, не может быть меньше 90 часов».

На что Никитин искренне удивляется нашей непонятливости и, обращаясь с интонацией «воспитатель — неразумным детям», поясняет:

— Ну я же ночные часы не считаю. Когда ты спишь, ты не в тюрьме.

Ух. Вот это отличная мысль. Не знаю, насколько оригинальная, но прямо очень круто. Я сразу подумал: действительно, это ведь так. И ежевечерняя моя (и, знаю, у всех такая же) мысль при расстилании кровати: «Как же меня всё заебало, скорее спать» — она ведь не только о том, что заебало, но и о том, что сейчас миг — закрыл глаза, открыл глаза — вырвешься из этого.

Так мне это понравилось, что с того дня часто говорю себе, засыпая: «Ну что, Алексей, едем на волю на несколько часиков».

В день его освобождения мне ужасно хотелось нормально попрощаться с Никитиным. Почему-то казалось, что должно быть как в кино. Типа, бояться уже нечего, маска спадёт с его лица, обнимемся, и он скажет какие-то напутственные слова. Простые, но очень мудрые. А я, подмигнув, потяну из кармана карточку с архангелом, но покажу только краешек, и так ведь всё понятно. Но меня куда-то вызвали, а когда вернулся, «улитки» — свёрнутого в рулон для переноски матраса — на нарах Никитина уже не было. Так мы и не попрощались.

Вот, кстати, именно поэтому я страдаю, что книга моя из автобиографии с интересным триллером о раскрытии покушения на убийство с использованием химоружия превратилась в тюремный дневник.

Это жанр, настолько набитый штампами, что невозможно не писать ими. Если бы мне дали доллар за каждое «так мы и не попрощались», встреченное в подобной литературе, то я был бы как Илон Маск.

Ноябрь 2021

У меня в отряде есть узбек, зовут его Ильяр. Не очень сложное имя. Легко запомнить (потому что почти как Илья) и не так легко перековеркать по тюремной традиции.

Но по каким-то совершенно недоступным моему пониманию причинам Ильяром этого узбека называю только я. Остальные (большинство) — либо Эдгар (я бы предположил, что в честь Эдгара По, но я тут явно единственный, кто вообще знает о существовании такого человека), либо (ВНИМАНИЕ) Бальтазар.

— ШТО? — сказал я, когда первый раз услышал: «Эй ты, как там тебя, Бальтазар, иди сюда». Как из Ильяра мог получиться Бальтазар. Как вообще у обычного зэка может возникнуть идея назвать кого-то Бальтазаром и употребить это слово.

И теперь я реально каждый раз смеюсь, слыша это его прозвище, ещё и по личной причине, осознавая иронию ситуации.

Мы с Юлей вообще-то так себе богема, но как-то завели себе богемно-декадентскую привычку. В Нью-Йорке у нас есть любимый бар — «Бальтазар». Очевидно, не мы одни его любим, туда обычно очень сложно попасть. Поэтому если мы оказываемся в этом городе и так, что выходные захватываем, то обязательно заранее просим консьержа в гостинице, чтоб заказал нам стол. В субботу или воскресенье мы там завтракаем. А называем мы это декадентским угаром (хотя признаю, что это декадентство на минималках), потому что завтракаем мы там обычно устрицами и «Кровавой Мэри».

Несчастный узбек ещё и «угловой», то есть в тюремной касте неприкасаемых, делает самую грязную работу. Поэтому раздающееся в бараке: «Эй, Бальтазар!» — обычно дополняется чем-то вроде: «Неси тряпки и швабры» или «Ты какого хуя умывальник так плохо помыл», что делает для меня сравнение двух Бальтазаров таким красочным и ироничным, что не засмеяться невозможно.

А ещё в голове мысли о гарантированно рекурсивной ситуации: если так сложится, что я когда-нибудь окажусь в нью-йоркском «Бальтазаре», абсолютно невозможно будет, запивая устрицы «Кровавой Мэри», изгнать из головы бедолагу-узбека.

Впрочем, сейчас уже маловероятно, что, даже оказавшись там, мы с Юлей снова бы решились на наш «декадентский завтрак». Узнают меня гораздо больше, её тоже. А Нью-Йорк забит русскими. Не очень-то удобно выйдет, если услышишь за соседним столиком разговор: «О, а вот Навальные сидят. Он политик и однажды получил премию Европарламента „За свободу мысли“. Какая приятная пара, вот ещё бы они водку не пили в 9 утра».

3 апреля 2022

3 апреля и настоящая русская весна. То есть сугробы до пояса и все выходные идёт снег. А снег — это та вещь, которую ненавидят зэки. Потому что что они делают во время и после снегопадов? Правильно, убирают снег. Аргумент о том, что всё-таки апрель и дней максимум через 10 всё само растает, не просто не работает, а вызывает неподдельное возмущение тюремного начальства: если что-то где-то лежит не по уставу и режиму, то это надо убрать, соскрести и унести. При этом, если честно, уборка снега — это одна из самых осмысленных тюремных активностей, потому что большинство остальных — это просто прямая тупость, чтобы придумать какую-то работу. И поговорка на этот счёт специальная есть: «Чем бы зэк ни занимался — лишь бы заебался».

Вот ровно это я чувствовал все выходные, потому что, хоть в апрельской уборке снега можно найти хоть крупицу смысла, это занятие реально утомительное. Так как я неблагонадёжен, меня даже и не пытаются заставить убирать снег и колоть лёд вместе со всеми на «главной линейке» — основной улице зоны, по которой ходит начальник. Но в своей локалке и со своим отрядом махать лопатой приходится. Вид у нас у всех классический, можно прямо в фильм про ГУЛАГ. Бушлаты, шапки, рукавицы, огромные деревянные лопаты, каждая из которых сама по себе весит столько, что кажется, будто сделана из чугуна. Особенно когда напитается водой и замёрзнет. Точно такие же лопаты были у солдат, чистивших дороги в моём детстве в военном городке. По идее, за 30 лет лопатные технологии должны были шагнуть в сторону более лёгких лопат, но в России, как и со многим другим, это не вышло. Нам принесли пару лёгких и классных пластиковых лопат, но они сразу сломались. Поэтому перешли к «Да хрен ли думать, пусть деревянные берут, всю жизнь ими убираем, они самые надёжные». Типа, деды эти лопаты изобрели, и не нам ставить под сомнение их мудрость, пытаясь улучшить идеальное.

Так что я со злым лицом в бушлате и с деревянной лопатой, на которой налип снег. Единственное, что хоть немного примиряет меня с реальностью и развлекает меня, — это то, что в эти моменты я кажусь себе героем своего самого любимого анекдота всех времён. Анекдот советский, но и сейчас в каком-то смысле актуален.

Мальчик вышел погулять во двор. А там другие мальчишки играют в футбол. И они зовут его присоединиться. Вообще-то мальчик домашний, но ему же интересно. Он бежит играть и в какой-то момент с размаху бьёт по мячу. И неудачно. Мяч с грохотом разбивает окно полуподвального помещения, где живёт дворник. Неудивительно, что оттуда появляется сам дворник — небритый мужик в шапке и телогрейке, он явно с похмелья. Дворник смотрит на мальчика с озверелым лицом и бросается бежать за ним.

Мальчик убегает со всех ног и думает:

— Ну зачем мне это всё? Ведь я же тихий, домашний мальчик, я люблю читать. Какой футбол, какие мальчишки? Почему я убегаю сейчас от этого ужасного дворника, а не сижу на кушетке с томиком своего любимого американского писателя Хемингуэя?

В это время писатель Хемингуэй сидит в шезлонге на Кубе со стаканом рома и думает:

— Боже, как мне надоел этот ром и Куба. Эти танцы, и крики, и побережье. Ведь я же умный человек. Почему я здесь, вместо того чтобы быть в Париже и беседовать с моим коллегой Жаном-Полем Сартром об экзистенциализме за стаканом кальвадоса?

В это время Жан-Поль Сартр, отхлёбывая кальвадос из рюмки, смотрит перед собой и думает:

— Как я ненавижу Париж. Я не могу смотреть на эти бульвары, мне до смерти надоели восторженные студенты с их революциями. Почему я должен быть здесь, хотя я всем сердцем хочу быть в далёкой Москве и вести увлекательные диалоги с моим другом, русским писателем Андреем Платоновым?

В это время в далёкой Москве русский писатель Андрей Платонов бежит по заснеженному двору и думает:

— Догоню — убью на хуй.

И пусть я, конечно, не Андрей Платонов, но у меня есть и ватник, и шапка. И книгу я тоже пишу. Вот сейчас допишу главу о том, как познакомился с Юлей.

15 августа 2022

Кровать, пристёгивающаяся к стене, сдача матраса рано утром, письменные принадлежности на один час в день и яйцо на завтрак в субботу. Любой, у кого есть необходимый тюремный опыт, догадается, что моё нынешнее место — карцер, более известный под зловещей аббревиатурой ШИЗО. Традиционное место пыток, истязаний и убийств заключённых. ШИЗО — главное легальное наказание для осуждённого, оно считается крайне суровым. Настолько, что максимальный срок пребывания здесь — 15 суток. Если ты тут, это означает, что администрация тобой очень недовольна. А если же она очень-очень недовольна, то первое, что они сделают, — обойдут правило 15 суток. Это называется — «через матрас». Сидишь 15 суток, выходишь, успеваешь получить матрас и поспать ночь в обычном бараке или камере, а утром тебя снова отправляют в ШИЗО на 15 суток. И так много раз.

Камера здесь — бетонный мешок 2,5 на 3 метра на троих. Сейчас август, и в моей камере очень жарко и почти нечем дышать. Чувствуешь себя рыбой, выкинутой на берег, и мечтаешь о глотке свежего воздуха. А чаще всего это похоже на сырой холодный подвал. Во многих случаях — с водой на полу. Продолжительное пребывание здесь мучительно. Чтобы, не дай бог, зэк не мог немного лучше согреться в своей робе, которую он тайно утеплил какими-то кусками ткани с промзоны, в ШИЗО у него отнимают всю одежду до трусов (совсем недавно и трусы отнимали), заменяя её на стандартный (он же «положняковый», он же «шизовский») комплект с одним, но знаменитым в тюремной России отличием — на спине куртки и правой брючине белой краской через трафарет нарисованы большие буквы: ШИЗО. Клеймо врага. При движении ты должен держать руки за спиной.

Но главное, конечно, не в том, что штрафной изолятор — бетонная конура, где ты не имеешь ничего, кроме кружки. ШИЗО — место пыток. Оно всегда обособленно, здесь всегда играет громкая музыка. В теории — для того, чтобы арестанты из разных камер не перекрикивались, на практике — для того, чтобы заглушить крики истязаемых.

Где-то пытают тюремщики. Где-то зэки, «актив», работающий на тюремщиков за сигареты, еду и возможность досрочного освобождения.

Уже когда я сидел, случился огромный скандал. Тюремные администрации нескольких областей не просто наладили систему пыток и изнасилований осуждённых, но и записывали это на видео, а запись потом складировали на централизованный сервер с тем, чтобы они сами или сотрудники ФСБ имели быстрый доступ к этим записям на случай, если надо кого-то запугать леденящей кровь записью. Или (насколько я понял, в этом был главный смысл), изнасиловав местного осуждённого, вербовать его, шантажируя, что запись будет распространена. После чего он будет причислен другими арестантами к касте «обиженных».

Насилием занимались прежде всего заключённые-активисты, они же записывали это всё на видеорегистраторы, полученные от сотрудников тюрем. Ну и какой-то гений ФСИН поручил загружать эти записи бывшему айтишнику-зэку. Мало того, этот бедняга сам в своё время был завербован в «актив» через подобные пытки. Неудивительно, что IT-зэк при первом удобном случае стащил весь архив — несколько терабайт записей пыток.

Опубликовали только малую часть. Потом начались какие-то мутные интриги, и я так понял, что система договорилась с хитрым айтишником, что против него закроют дела какие-то. А может, заплатили. Так или иначе, несколько десятков опубликованных видео хватило и для отставки директора ФСИН, и для возбуждения уголовных дел. И это несмотря на то, что лично Путин явно хотел замять скандал. По крайней мере, когда ему пару раз задавали вопросы об этом на пресс-конференциях, он скупо и неохотно отвечал, что, мол, идёт плановая работа, разбираемся. Неудивительно, ведь получается, что главным заказчиком пыток была ФСБ. И это не «тюремные эксцессы», а именно организованная с самого верха система фашистских пыток.

Интересно, что первые анонсы публикации утёкших записей обещали и мою Владимирскую область — самую пыточную в стране. А значит, наверняка и мою колонию, гордо именуемую на интернет-форумах «одной из главных пыточных России».

Но договорились раньше — Владимирскую область не публиковали.

Почти все видео включали в себя сцену изнасилования человека ручкой швабры. Не знаю почему, может, «фирменный стиль». Может, какой-то больной извращенец из ФСИН или ФСБ тайно грезит такими идеями, вот и велел именно так всех пытать.

Поэтому сегодня, когда утром мне внесли инвентарь для уборки и там были веник, совок и тряпка, но не было швабры, я с трудом удержался от шутки: «А швабра-то где? У вас точно должна быть».

2 сентября 2022

Думаю, мои тюремщики стали считать меня сумасшедшим. По крайней мере, это написано на их лицах — опасливых, но сочувствующих.

Во всём виновата война Алой и Белой розы. Из-за неё у меня из камеры изымают схемы со стрелочками, которым бы позавидовал любой псих. Ну или гений из фильмов вроде «Игр разума».

Я снова в ШИЗО, и та единственная книга, положенная по закону, что у меня есть, — «Краткая история Англии».

Отличное чтение, но только понять что-то можно только ближе к концу. Когда правители Европы перестали бесконечно резать и жениться, жениться и резать. Называть всех своих детей исключительно Генрихами и Эдуардами. Родственники перестали иметь большое значение. И все занялись спокойным и цивилизованным убийством уже сотен тысяч и миллионов людей.

А до этого, в мрачные и кровавые времена, на каждой странице английской истории немыслимые династические хитросплетения людей с очень похожими именами. Так имена ещё и меняются. То он Глостер, то он Ричард.

Но у меня 16 часов свободного времени, и я провожу его, сидя за своим железным столом, напоминающим мне своей поверхностью, пружинящей от нажима, дно ржавой перевёрнутой лодки. Так что вызов английской истории принят.

К сожалению, главное моё оружие борьбы с Генрихами — бумагу и ручку — мне дают только два раза в день. Когда распорядком дня предусмотрено «написание корреспонденции, жалоб и заявлений». Так что в основном я перечитываю по второму и третьему разу то, что уже прочитал, а когда дают ручку, сажусь и страница за страницей рисую схему: кто чей был сын, любовник или убийца.

Схемы, понятно, выглядят тем безумнее, чем интереснее описываемый эпизод истории. Ну то есть нам сейчас интереснее, а те, кто жил во времена Анны Болейн, явно офигевали от происходящего.

Все мои записи всегда очень аккуратно и тщательно перефотографируют, даже если это каракули на крохотном листочке или квадратики-треугольнички, которые я машинально рисую, разговаривая с адвокатом. Это происходит уже почти два года, и бдительность ни разу не ослабла — наоборот, вижу, что тщательнее начали снимать.

Значит, читают, ну или, вернее, дешифруют — это слово больше подходит к моим бумажкам.

И вот, я уверен, тайный ФСБшник, приставленный ко мне, и мои тюремные оперативники были просто в шоке от вчерашних бумаг из моей камеры. Потому что вчера я решил досконально разобраться в войне Алой и Белой розы. Боже, какой это замес. «Игра престолов» нервно курит в стороне. Вернее, я почти уверен, что она вот примерно с этого списана. Только драконов добавили.

А самое ужасное в том, что я всё разобрал, все дома разнёс по колонкам, все родственные связи описал и установил: Алая роза победила. Автор, очевидно, не рассчитывал на таких тёмных людей, как я, и в книге нет прямо утверждения: «Такая-то роза выиграла». Это общеизвестный факт для всех, кто в школе учился. Я помню, что такое в учебниках истории было, но я всё благополучно забыл сразу после прохождения темы.

Ну так вот. И заканчивается глава тем, что победитель Генрих VII (Алая роза) для прекращения междоусобицы женится на Елизавете Йорк, племяннице Ричарда III (Белая роза), и отныне на гербе две розы, которые и сейчас висят по всей стране в гостиницах и барах. Ну и предложение, убившее меня: на королевском гербе белая роза изображена поверх алой. Да что это означает-то? Кто вообще так пишет?

То есть Белая роза победила?

Внимательно всё проверяю — нет, Алая.

Смотрю на цветную картинку герба на вкладке и фото в середине книги. Вообще непонятно, что означает «поверх». Розы эти дурацкие нарисованы так, что у них бутоны — круги — чередующиеся, алые и белые.

В мирной жизни вообще не проблема, просто гуглишь, кто победил: Алая.

Откладываю все схемы и рисую заново. Алая победила.

Да и сложно-то конфликт в процессе отследить, а то, что вот этот чувак в итоге королём стал, — это ясно. Почему тогда Белая роза поверх? Ох уж эти англичане.

Ну ладно, когда-нибудь выясню. Надеюсь, хоть мои изыскания сподвигнут ФСБшников к аналитическому отчёту в Кремль о том, что я планирую вести антиправительственную деятельность совместно с гражданами Ланкастером, Перси, Йорком и другими. А также, расписывая преступные роли в своей преступной организации, делаю пометку напротив фамилии гражданина Уорика, указывающую на его склонность к предательству.

Вообще у меня на «складе личных вещей» среди полутора сотен книг лежат ещё «Краткая история Франции», США, Германии и Европы.

История Франции немного страшит. Если всё это разрисовать, то реально можно сойти с ума. Но если в ШИЗО будут сажать постоянно, то другого выбора нет. Придётся заняться и Францией.

Ещё я пытаюсь медитировать, несмотря на всё своё ироническое отношение к подобным восточным духовным практикам. Ну а что ещё делать, когда читать надоедает, и глаза болят от чтения под этой лампой — мутным пластиковым плафоном в железной клетке. Медитация хороша, во-первых, тем, что в теории, если научиться, убьёт пару часов в день из имеющихся 16, а во-вторых (самое важное), для неё ничего не надо, кроме себя самого. Для спорта тоже ничего не надо, но не при температуре +32 на улице и +35 в камере.

Смешно, кстати, — пишу жене: «Найди, плз, в интернете простую инструкцию, как медитировать, а то я хочу начать, но не знаю как». Она отвечает: «Да? А когда ты несколько лет назад каждое утро завывал, сидя в позе лотоса, а я в шоке пила чай на кухне и не знала, что и думать, — это разве не медитация была?» Я ответил ей, что она тёмная женщина и то была дыхательная гимнастика для йоги. Но посмеялся. Действительно, году в 2008-м я решил попробовать заняться йогой. Ничего об этом не знал. Просто пришёл в фитнес-клуб, куда вообще-то я записывался плавать, и попросил тренера. Тренера дали — он практиковал кундалини-йогу. Занятия мне так понравились, что плавать я бросил и несколько раз в неделю стал ходить на йогу, сразу сказав тренеру, что ко всей прилагающейся духовной фиговине я отношусь уважительно, но скептически. Поэтому пусть он ко мне с ней не лезет. Он и не лез. Просто начинал и заканчивал тренировку со знаменитых в узких кругах йоговских распевов: «Оннннг нннамоооо гуру дев нннамоооо…» и т. д. Сначала моей главной задачей было сдержать смех, пока он это делал. Потом тренер облегчил эту задачу, сказав: «Забей на смысл, считай, что это дыхательная гимнастика». Ну, и постепенно я присоединился к этому «онннг…». И дома тоже делал, приводя в лёгкий ужас всю семью, особенно Юлю — она в курсе, что я человек увлекающийся, а куда может увлечь человека, который дома сидит в лотосе и с закрытыми глазами поёт: «Оннннг», знает только Будда.

Впрочем, проблема быстро увлекающихся людей — я её разделяю в полной мере — в том, что они и остывают быстро. У тренера изменился график — он не смог заниматься ранним утром, а мне не подходили вечера. Так что йогу я бросил, так и не достигнув просветления. Ну, может, сейчас наверстаю.

К медитации меня подтолкнул Юваль Харари, чью книгу «Сапиенс» я очень-очень высоко оцениваю и всем советую и чей «21 урок для XXI века» я читал в ШИЗО в прошлый раз. В самом конце книги Харари рекомендует заниматься медитацией как практическим способом изучения себя, своего мозга и процесса познания. Пишет он об этом кратко, рационально, безо всяких «тонких тел» и «движения энергии вдоль позвоночника», чем меня и подкупил.

Медитация — просто способ научиться управлять своими мыслями. В том, что делать это очень сложно, может убедиться каждый — попробуйте не думать ни о чем хотя бы пять секунд.

Вот я теперь делаю несколько попыток в день — сажусь на пол в позу полулотоса (в лотос уже не получается — эх, зачем я бросил йогу) и стараюсь полностью сконцентрироваться на своём дыхании, не думая больше ни о чём. Вдох-выдох-вдох-выдох. Пока получается не очень. Проходит несколько секунд, и я ловлю себя на размышлениях каких-то. Но Харари пишет, что всё получится, главное — практика и самодисциплина. Окей. ШИЗО для того и нужно — дисциплинировать осуждённых. Буду дальше пробовать.

А ещё медитация натолкнула меня вот на какие мысли, дополнительно убедив в том, что она может иметь смысл.

Вот если бы у меня в камере был компьютер с играми! Стратегиями и RPG, как я люблю. Да я бы отсюда и выходить не захотел. Всё моментально изменилось бы от того, что в этой же крохотной, жаркой, ужасной камере появилось место, куда я могу смотреть, фокусируя внимание. Там будут яркие точки, и мой мозг просто дико кайфанёт от того, что я смотрю на эти точки, распознаю паттерны их поведения и управляю ими. И уже и железная лавка не такая кошмарно неудобная. И есть не хочется. И про жару забыл. Ну значит, в теории, если я хозяин своего мозга и процесса мышления, то могу научиться точно так же «втыкать» в пустоту, процесс дыхания или воображаемую точку, как в экран компа. Это крайность, безусловно, причём пугающая. Если всё так, то люди могут научиться ничего не делать и ничего не хотеть, а просто зависать себе в медитации. Но правда может быть где-то посредине, и медитация окажется полезным времяпрепровождением — и способность к концентрации тренируешь, и ещё один часок до выхода из ШИЗО прошёл.