Патрульный

Глава 4

Ковер осенних листьев тихо шуршал под ногами. Как он ни старался не шуметь в лесу, из этого мало что получалось — то под ногой хрустнет, то не успеет увернуться и получит веткой по лицу, разве что не ломился сквозь лес как медведь.

Замерев на месте Кальвадос прислушался.

Справа раздался шорох, будто кто-то тихо ступал по листьям, оглянулся — никого. Странно, не послышалось же... Теперь шорох был сзади, он резко повернулся и успел заметить, как падающий с дерева лист приземляется на такие же опавшие в эту осеннюю пору листья, отсюда и получался такой легкий шорох. Фух, с души отлегло — никто не крался, это листья шумели. Небо окрасилось блекло-серым, каким-то грустным цветом, солнце практически не просвечивало сквозь эту однородную серую массу и даже ярко-желтые и красные листья от этого словно теряли свои краски.

Вокруг лишь стена деревьев, все знакомые ему тропки остались далеко позади, как и все друзья и сослуживцы. Его навязчивая идея попытаться найти дверь в свой мир пока обернулась тем, что он заблудился.

С тех пор как из дыры вывалился Мэл Ко и рассказал патрульным о будущем Земли, Кальвадоса мучили кошмары. То ему снилось, как он возвращается домой, а там мать и отец сидят подключенные к громадине рабочего кресла, а он все дергает провода, клацает на кнопки и рычажки, но они не просыпаются.

А бывало, снилось, что он бредет по пустошам, заваленным старым мусором, жутко хочется пить, он открывает флягу, а там лишь маслянистая жидкость вместо воды. И над всем этим витало призрачной дымкой сожаление, грусть от того, что ничего не изменить, чувство вины, что не попытался даже помочь родному миру.

Изо дня в день, просыпаясь в холодном поту, он начал было подумывать, что эти сны похожи на ментальную атаку, как это произошло в Солодках с маниакально настроенным Россо Броли. Но, поделившись все-таки своими переживаниями по этому поводу с ир Гролсом, у которого имелся дар убеждения, очень связанный с эмпатией он выяснил, что на него никто не влиял и появление этих снов обусловлено лишь его собственными мыслями.

Со временем Кальвадос решил, что стоит по крайней мере попробовать вернуться домой. И если он пришел через эту дверь, то почему б не выйти через нее? Осталось лишь добраться до дыры и воспользоваться удобным случаем. Вот только до сегодняшнего дня ничего не получалось. А сегодня он сам все испортил, потому что заблудился! Утешало то, что зверья в лесу хватало, а под ногами то и дело попадались съедобные грибы, встречались и места, где росли дикие яблони, груши и сливы. А полчаса назад он прошел через ползучие заросли какой-то лесной ягоды, запамятовал название.

В общем, голодным не останется, если придется провести в лесу несколько дней.

Кальвадос остановился и попытался разглядеть солнце Варидии через блекло-серое небо, чтоб как-то сориентироваться. Уже давно патрульные выяснили, что дыры тут чаще всего открываются в одной и той же лесной зоне и изредка за ее периметром. Стоило лишь добраться до тех мест. И что мешало ему ехать по тропе? Нет же, решил для себя, что его скоро кинутся искать, а там и отговорят от бредовой затеи или, чего еще хуже, — посадят под замок от греха подальше.

Вот и пришлось оставить Фурма на тропе, а самому продираться через лесные заросли и буреломы. Интересно, скоро ли его хватятся? Обычно, патрульные и мужики из поселения на охоту выбирались с утра и до самого вечера. Он также выехал в лес с рассветом, сославшись на то, что заскучал очень и хочет хоть зайца подстрелить, чтоб развеяться. Ну, значит, у него еще полдня точно есть, пока его начнут искать.

Но выбраться из чащи и найти более-менее сносную тропу еще полдела. Если в ближайшие пару дней не откроется какая-нибудь дыра поблизости, то вся авантюра затеяна зря. Кальвадос, конечно, постарался подгадать время всплеска новой аномалии, благо опыт работы патрульным и появившееся чутье способствовали этому, но полной гарантии что все выйдет как задумал нет.

Вначале он и Зонтика хотел оставить в одной из седельных сумок, но способности ящерки реагировать на близкую аномалию могли ему пригодиться, чтоб совсем вслепую не бродить по лесу. Сейчас инги продолжал спать в нагрудном кармане и не спешил шевелиться. Эх, значит, еще долго придется топать по лесу...

Он оглянулся. Кругом, где охватывал взгляд, виднелись лишь желтые, красные, зеленоватые, коричневые листья, постоянно опадающие наземь, даже если не было ветра. Земля в некоторых местах перерыта кабанами, кое-где виднелись отпечатки и других звериных следов. Особенно его настораживали рытвины там, где лесные свиньи искали съедобные корешки и упавшие с деревьев плоды — стремно остаться один на один с кабаном. Хватало того, что он насмотрелся на их клыки, когда мужики приносили добычу с охоты.

Парень все больше уставал, шляпу он давно снял, чтоб меньше цеплялась за ветки и теперь она болталась на ремне сзади. Хорошо, шпагу и ружье оставил притороченными к седлу, сейчас бы только мешали, он и так периодически спотыкался о коряги и ползучие растения. Встречалось много старых поваленных деревьев с трухлявой уже древесиной и поросшие мхом, если он становился на них, они разваливались под ногами или скользили. Поэтому Кальвадос старался аккуратно переступать или вовсе обходить особо крупные стволы деревьев.

Из оружия при нем остались лишь кинжал-дага, засапожный нож и пара пистолетов. Плащ патрульный снял, оставил теплый дублет до середины бедра. Правда от этого передвижения по лесу с препятствиями в нем стало ужасно жарко. Но парень понимал, — сбросить сейчас одежду означает замерзнуть ночью, если его план не осуществится.

«Вот же устроил себе поход! Если моя идея окажется провальной и вернусь в отдел, мужики вновь начнут потешаться. И так дурачком ходил месяца два после случая с драконом, так и потом буду. Если не получится...»

Сумерки постепенно окутывали Триззумский лес, но Кальвадос не давал себе унывать. Да и настроение впервые за то время, как начались кошмары, было хорошим, — как-никак, а он пытается что-то сделать, а не сиднем сидеть, смирившись со своей судьбой и судьбой своего родного мира.

Молодой человек уже давно вышел на узкую тропу, но как ни пытался сориентироваться, все не мог понять в какой части леса находится. Теперь Кальвадос не жалел, что продумал свое снаряжение и взял масляную лампу и пару свечей — как стемнеет он и носа своего в лесу не увидит. И это на тропе, а если придется через чащи снова топать, так и вовсе опасно — днем он замечал то канавы пересохших ручьев, то заболоченные прогалины, да чего уж говорить — в таком лесу есть, где споткнуться и упасть!

Лампу он не зажигал до тех пор, пока сносно видел дорогу. Успев немало пройти до наступления ночи, парень уселся на корягу вблизи тропы и решил все-таки разжечь огонь. Как он ни надеялся, звезды на небе не появились. За пеленой туч Пьорра светила мутным полукругом, Айв и вовсе где-то потерялся среди них.

Ноги уже устали бродить по лесу и Кальвадос как никогда пожалел, что обычный лейкопластырь остался с прочими удобными штуками далеко на Земле, а ботфорты пройди он еще несколько километров лесных дорог или тем более бездорожья, скоро начнут нещадно натирать пятки. А с другой стороны, повезло, что портянками в Риосской империи пользовались совсем уж бедные слои населения, другие же обходились носками и чулками различной толщины вязки. Поэтому ему не пришлось пережить все те неудобства, связанные с портянками и обмотками, о которых рассказывал отслуживший в армии отец.

Немного передохнув, перекусив куском холодного мяса с хлебом, он поднялся на ноги. Вспомнив о питомце, достал пару сушеных ягод. Вылезший из кармана Зонтик быстро слопал одну ягоду и вновь залез под рубашку, ближе к теплому человеческому телу. Поменяв стекла очков на другие, с которыми он в темное время суток чуть лучше видел и, освещая себе путь минимально прикрученной лампой (в целях экономии масла) Кальвадос вновь двинулся по тропе.

«Надо было на какое-то дерево взобраться, когда еще не стемнело. Может, так бы немного сориентировался», — подумал парень. Как обычно в таких случаях, умные мысли приходили позже, чем нужно. Но обдумав упущенную возможность, Кальвадос вспомнил, что подходящих деревьев все равно не попадалось — то низкорослые с тонкими ветками, то высоченные с отсутствием нижних веток, по которым можно взбираться.

Вскоре, как ему показалось, дорога сильно поворачивала. Обеспокоившись, что так вернется назад или вовсе выберется из лесу, Кальвадос стал вновь пробираться сквозь деревья, теперь с большей осторожностью и внимательно смотря под ноги. На этот раз чуть больше повезло и заросшие подлеском участки чередовались с крупными прогалинами и даже тропками.

По одной из них Кальвадос и пошел, предположив, что выбрал правильное направление.

Он не знал, сколько уже времени так блуждает по лесу и уже жалел, что не остановился на ночлег, чтоб с утра при дневном свете продолжить свой путь. Появилось нехорошее предчувствие, временами парню начинало казаться, что за ним кто-то то ли идет, то ли смотрит из-за деревьев или из гущи кустарника.

И тут в свете лампы он разглядел, как из-под листьев стал подыматься синеватый туман. На сердце будто кошки заскребли. Но нет! Это Зонтик зашевелился и начал выбираться на плечо хозяину. Стало холоднее, и в лесной тишине, когда он остановился, затаив дыхание, то не услышал ни звука. Спустя пару секунд раздался шелест, это листья все также продолжали опадать, равнодушные к его чувству тревоги. Сердце взлетело и упало куда-то к пяткам... его напугали всего лишь листья...

«Черт, черт, черт! Что я тут делаю? Какого рожна мне стукнуло в голову самому лезть в аномалию? Видать, маловато мне дракона и ухмыляющегося демона...». Зонтик озадаченно крутил головой, наверное, и он не понимал, что они здесь забыли.

Его внутреннему взору представилась омертвевшая Земля, перевитая мотками проводов, маслянистые реки и озера, люди, бредущие как зомби по мусорным кучам в поисках хоть какой-то еды. А шанс увидеть родных и все исправить — вот он! Только идти вперед по ползущему под ногами туману...

И Кальвадос решился.

Открутив фитиль лампы, чтоб стало больше света, он уверенно пошел через чащу, стараясь не терять из виду сине-фиолетовые клочки тумана. Зонтик все также сидел на плече, вцепившись коготками в ткань дублета. Он явно не спешил прятаться в свой удобный и безопасный карман. Значит, дыра в скором времени должна открыться.

На ходу парень достал один из пистолетов, заблаговременно заряженный. Приготовленное оружие сейчас будет весьма кстати, мало ли кого выкинет «в гости» на Варидию. Хорошо бы, конечно и во второй руке держать что-нибудь полезное, например бутылочку с усыпляющей смесью или второй пистолет, но лампа то же сойдет — если что, ее всегда можно бросить в противника.

Возле левого уха раздалось тихое шипение, Кальвадос чуть не подскочил на месте, но скосив глаза в сторону, обругал себя не самыми хорошими словами — это Зонтик раздув капюшон издавал шипящие звуки, обычная реакция инги на всплеск аномалий.

Да уж, нервы ни к черту... Если так каждый раз реагировать, то на ящерицу, то на опадающие осенние листья, совсем уж недолго чокнуться.

Туман стал гуще и, раздвинув ветви плотно разросшегося кустарника, Кальвадос вышел на очередную прогалину. На небе к этому времени разошлись тучи и, в компании с россыпью звезд, лес осветила Пьорра. В ее свете патрульный увидел, как клочья тумана расползаются в стороны, открывая под собой ковер разноцветных листьев, жухлую невысокую траву и какие-то следы, очертаниями уж точно не напоминающие ботинки... Правда, что сейчас страшнее — встретить неведомо откуда появившегося тут человека или дикого зверя Кальвадос не стал раздумывать и спешно отступил обратно в заросли. Там он прикрутил фитиль лампы до минимума и взвел курок пистолета.

Прошла минута, потом две, на исходе пятой он не выдержал и аккуратно вышел из убежища. Пока все было тихо, патрульный решил внимательней осмотреть следы. На всякий случай, перед тем как выбраться на освещенную Пьоррой поляну он глянул на Зонтика. Тот пока еще изображал статую, замерев с открытым капюшоном.

«Хм, странно, по всем признакам тут как раз и должна быть дыра. Но туман расползся, звуковой воронки нет, неужели я опоздал?» Но как ни съедали Кальвадоса сомнения, он все же пошел осматривать поляну. Ничего необычного кроме следов. Казалось, два больших зверя тут пытались попробовать на вкус друг друга. Став на колено возле одной из глубоких рытвин (будто кто-то задней лапой тормозил свое движение или наоборот отталкивался от земли) он поставил на землю лампу и наклонился пониже. Так и есть — кровь и клочки шерсти.

Все это выглядело странным, ведь пока Кальвадос пробирался в эту сторону, он старался не шуметь и часто прислушивался к окружающим звукам. Уж что-что, а звуки такой борьбы, разыгравшейся здесь, он бы еще издалека услышал. А тут... аж жутко представить, как два здоровенных зверя без единого звука мутузят друг друга в свете луны, вырывая куски шерсти.

Облазив всю поляну, он так и не наткнулся на возможный в такой ситуации труп зверя. То ли борьба сместилась в другое место, то ли разбежались. А лазить ночью по кустам и подлеску в поисках валяющейся там туши парню как-то не хотелось.

Когда Кальвадос уже собрался уходить с поляны, в противоположной стороне от того места, где он стоял, громко хрустнула ветка. Тут же с дерева, возмущенно ухая, слетела крупная ночная птица.

Парень тут же повернулся на звук, все тело напряглось, а сердце понеслось вскачь.

Вновь раздался хруст веток и еле слышное рычание. Теперь уже он без всяких сомнений, не мешкая, выстрелил на звук. В кустах недовольно рыкнуло, уже громче и, не теряя времени на раздумья, парень бросился прочь с поляны. Перед тем как вломиться в заросли, он с силой бросил позади лампу. Разбившись, она выплеснула масло и загорелись листья с пожухлой травой. Огонь не спешил разгораться, может и потухнет скоро, — от ночной влаги все отсырело. Но был шанс, что это немного отвлечет ночного зверя или ослепит на мгновение.

Сердце бухало в груди в такт бегу. Первый пистолет не было времени перезаряжать, и он нашел свое место в подсумке. На бегу доставая второй, парень пощупал нагрудный карман, инги уже сидел там, интуитивно спрятавшись от опасности. И вот ты пойми — то ли аномалия закончилась, то ли Зонтик посчитал преследователя куда более угрожающим, чтоб сбежать со своего поста на плече?

«Черт, черт, черт! Надо ж быть таким дураком, чтоб утра не дождаться, как слепой котенок в этих зарослях, даже не видно куда стрелять!» — в который уже раз костерил сам себя Кальвадос.

Позже, вспоминая свой ночной бег через лесные препятствия, он не мог понять, каким же чудом тогда не упал в одну из рытвин, не споткнулся через корягу или не запутался в ползучих растениях. Воистину человек под адреналином способен на чудеса.

Треск кустов и угрожающее рычание уже давно перестали слышаться позади бегущего человека, но он далеко не сразу остановился, продолжая по инерции бежать дальше, спасая свою жизнь.

В своем поступке Кальвадос ничего плохого и трусливого не видел. Оба учителя из Академии — ловкий и быстрый ир Дэйрос, а также сильный, перевитый мускулами ир Листрэ, не раз говорили ему: если не видишь иного пути, чем убежать или отступить, так и поступай, — безрассудным геройством ты ничью жизнь не спасешь, а вовремя отступить и выждать, или если есть возможность не ввязываться в бой и убежать вовсе не позорно. Особенно, если не знаешь кто твой противник.

Да уж, повезло ему и в этот раз остаться живым, зверюга оказалась или слишком ленивой, или слишком сытой. А возможно она не захотела связывать с существом, которое может ранить на расстоянии и плеваться огнем.

Убегая с поляны и оставшись без лампы, Кальвадос окончательно заблудился. И даже виднеющаяся сквозь ветви деревьев величественная Пьорра не могла ему сейчас подсказать дорогу. А по здешним звездам он так и не научился хорошо ориентироваться.

Ситуация получилась аховая — он бродил в темном лесу один в поисках открывшейся дыры, а за спиной вполне мог красться по пятам неведомый зверь. Хорошо если зверь принадлежит к фауне Варидии, тогда встреча с ним будет просто очень опасной. Но тут животные обычные, как и на Земле, и в жилах у них все та же красная кровь. А если те два зверя прошли через дыру из неведомого мира, то постает вопрос: а можно ли их убить тем оружием, что сейчас в наличии у Кальвадоса?

Замедлив бег, патрульный перешел на шаг и тут же споткнулся о корягу. Чуть не растянувшись на лиственном ковре, он остановился. В голове будто барабаны стучали, сердце настолько громко бухало в груди, что другие звуки он едва слышал. Привалившись к дереву, Кальвадос сел на землю. Руки и ноги немного дрожали, спина взмокла от бега — он так и не сбросил свой рюкзак, на это не было тогда времени. От пота на лице саднили царапины, парень не раз получил веткой по лицу, когда бежал. Хоть очки защищали глаза от веток. Но это все мелочи, — главное, что не упал! Правая рука так и сжимала еще пистолет. С недоумением взглянув на оружие, Кальвадос спрятал его обратно в подсумок.

На ветке, прямо над ним что-то громко ухнуло и вспорхнуло. Резко подняв вверх голову, патрульный стукнулся затылком о ствол дерева, скривился от боли да так с поднятой головой и замер. Дыхание вырывалось облачками пара, вверху на черном небе светили звезды. Сейчас ночи все длиннее, а потеряв счет времени, он не знал как долго еще до рассвета. Брести ночью по лесу можно как полчаса, так и несколько часов, — в темноте расстояния удлиняются.

Отдышавшись, Кальвадос проверил свое снаряжение. Помимо шляпы (видимо, зацепилась где-то за ветку) и специально брошенной лампы все на месте. Инги уже как ни в чем не бывало дрых в кармашке. Адреналин схлынул, теперь явственно ощущалась усталость в ногах и ноющая боль в спине, когда он наклонялся или поворачивался. Но, несмотря на эти неудобства патрульный решил идти дальше. Света Пьорры и так кстати показавшихся звезд пока хватало, чтоб аккуратно передвигаться по лесу, бежать ведь уже нет смысла.

Через некоторое время на небе стали вновь появляться облака, скрывая луну.

Когда тучи полностью заволокли небо, и он остался практически в полной темноте, парень остановился. В голове не возникло ни одной стоящей мысли и так бы он продолжал стоять истуканом, если б не повернув голову немного вправо, не увидел вдалеке слабый огонек. Вначале Кальвадос подумал, что ему померещилось, но огонек не исчезал, а словно стал немного ярче. Решив, что терять уже нечего и этот огонек либо выведет его к людям, либо окончательно заведет в болота, он стал продвигаться в ту сторону. Осторожно ступая по земле, чтоб не оступиться и издавать поменьше шума патрульный даже не заметил, как на плечо вновь выбрался Зонтик.

Вскоре он вышел на небольшую поляну. Оценив ее размеры, патрульный удивился, как на этом пятачке земли смогла разместиться эта хижина. Дом был бревенчатым, маленьким и стоял на толстых коротких деревянных столбах. Огонек, который привел сюда Кальвадоса, горел в единственном малюсеньком окошке в задней стенке избы. Заглянуть в него мешала стопка дров под скошенным навесом и колода для их рубки.

Обходя дом, чтоб найти вход, парень держался левой рукой за стену, в другую руку он взял пистолет. Пока он так крался, пальцы то и дело натыкались на всевозможные инструменты, то сеть, то какие-то веники, корзинки, серп. После обнаружения серпа, он тут же убрал руку — не хватало еще без пальцев остаться. На углу он обо что-то споткнулся, в листья свалилась деревянная лопата. Кальвадос тут же замер, прислушался. Тишина.

Тучи рассеялись и в свете звезд он заметил вход в дом. К двери вели дощатые ступени, поднимавшиеся к узкой открытой веранде. Доски нещадно скрипели под весом патрульного и уже не мешкая, он быстро поднялся, толкнул перед собой дверь и тут же выставил перед собой пистолет, готовый к любым неожиданностям.

Ни Бабы Яги, ни мутантов каннибалов (как бывает в фильмах) в избе не оказалось. Возле открытой печки сидел на низкой скамеечке старик и выстругивал деревяшку.

— Кхм, кхм, вечер добрый хозяева, — попытался обратить на себя внимание Кальвадос. Пистолет он опустил, но палец все еще держал на спусковом крючке.

Старик обернулся. Его седые волосы на голове придерживала плетеная лента, длинные усы сливались с бородой. Хоть его жилище и выглядело весьма неказисто, сам хозяин был опрятно одет и чист. Он молча поднялся, положил на скамеечку инструменты и пошел в угол за печкой. Пока он там копошился в вещах, Кальвадос закрыл дверь и прошел к печке, рядом стоял грубо сколоченный стол и широкая лавка у стены.

«Ну, раз не выгоняют, значит, посижу да погреюсь, — решил парень».

К столу подошел старик, на стол он положил пару холщевых мешочков, достал нож. При виде ножа патрульный напрягся, но старик поставил на стол казанок, высыпал из одного мешочка в него крупу, второй пододвинул ближе к Кальвадосу и показал на нож. Держа под столом пистолет, парень одной рукой развернул ткань, в мешке лежали овощи, очень уж напоминающие картофель и репу.

Молчаливый хозяин избы дал ему понять, чтоб он начистил в казанок немного овощей, поставил рядом ведро с чистой водой и другое, прохудившееся, для очистков. Минуту Кальвадос сидел, будто в ступоре, потом же, приняв для себя какое-то решение, засунул оружие обратно в кобуру, достал свой засапожный нож и принялся чистить овощи. Как только парень принялся за дело, на морщинистом лице старика появилась легкая улыбка и он вернулся к своему занятию.

С плеча патрульного на стол юркнул Зонтик, сложив капюшон, он пробежался по деревянной поверхности и остался сидеть на краю, близком к теплой печи. «Значит, все-таки попал я в дыру» — решил Кальвадос, заметив, как инги то раздувает капюшон, то вновь складывает. Но раз он не шипел, то особой опасности нет.

— Старик, а что это за место? — патрульный отложил начищенные овощи и пока не забыл, стал наполнять флягу водой.

Хозяин избы все так же молча взглянул на гостя и вновь вернулся к работе.

— Что ж ты такой молчаливый, я ж не тайны какие выпытываю. Ну ладно, не хочешь говорить, я не буду настаивать. — Действительно, у старика вполне могли оказаться причины, чтоб не разговаривать с непрошеными гостями, а может и немой он. — Эх, хорошо все-таки, что к твоему дому вышел. Уж не знаю, чего ты живешь в такой глуши, а огромное спасибо тебе за гостеприимство. Вот лазил бы я сейчас по лесу и лазил. И так вот, заблудился, а тут еще ночь, в таком лесу один толком не заночуешь...

Несмотря на неразговорчивость старика, Кальвадос все болтал о разных пустяках. Он и сам не заметил, как за время блуждания по лесу соскучился по человеческому обществу — в поселении он редко оставался наедине со своими мыслями, а если и случалось так, все же рядом находились сослуживцы и друзья, поэтому особого чувства одиночества парень не испытывал.

— Вот и зверушка моя соскучилась по теплому очагу, — кивнул Кальвадос в сторону Зонтика, нарезая в котелок овощи. Старик лишь поглядывал иногда да слегка улыбался. Возможно, и он соскучился по людям и сейчас с удовольствием слушал болтовню гостя. — Ну вот я и закончил. Что дальше?

Хозяин поднялся, открыл заслонку печки и поставил казанок с похлебкой. Достав с какой-то полки кусок вяленого мяса и краюху темного хлеба, он положил на стол, мол, бери гость, нарезай. Обстановка была теплой, Кальвадос бы даже сказал, какой-то домашней. Даже бабушкин сельский дом вспомнился от запахов этой немудреной еды, горящих в печи поленьев и бревенчатых стен избы.

Когда похлебка сварилась, старик как раз закончил выстругивать свое изделие и возле поставленной гостю миски положил только что сделанную деревянную ложку. Ее ручку он вырезал в виде головы то ли змея, то ли дракона.

— Ну дедушка ты мастер! — похвалил работу хозяина патрульный. Резьба действительно выглядела искусной, и старик еще шире улыбнулся.

Ел Кальвадос с большим аппетитом. Пока он пробирался через лесную чащу, искал дорогу и убегал от неведомого зверя, о еде как-то не думалось. Оно как-то и кусок в горло не лезет, когда тебя самого хотят съесть, ну или понадкусывать, что тоже не очень приятно. А тут спокойно, тепло и безопасно.

Активно работая ложкой, он все поглядывал на старика и на обстановку вокруг. Вот почти как в сказках о Бабе Яге, разве что не так мрачно. Да, не в простой дом он попал и хозяин явно не прост, как с виду кажется. Неожиданно в голову пришла мысль:

— А колдовать ты умеешь? По травкам твои вижу, что минимум лечить можешь.

Старик хитро улыбнулся и неопределенно махнул рукой, мол — «может и колдую».

— Вот подскажи мне: открылся у меня дар, предметы могу на расстоянии поднимать, бросать их и все такое. Но вышло раз и то, жизни моей угрожали. Потом как ни пытался, ничего не получалось, даже перо поднять не сумел. Никто толком научить не может.

Выслушав парня, старик поднялся, подошел к развешанным травам, снял небольшой аккуратный пучок какого-то растения и вернулся к нему. Подойдя вплотную к Кальвадосу, хозяин указал на его голову и помахал веником по макушке. Вначале патрульный подумал, что старик колдовство творит, но потом дошло:

— Нужно очистить голову, мысли?

Старик улыбнулся и кивнул. Потом обтер чистой тряпицей новую ложку, положил перед Кальвадосом на столе, отодвинув пустую миску. Он показал на ложку и на глаза парня, несколько раз повторил это.

— Чтоб предмет был в поле зрения? Представить как передвигаю?

Нет, все не то. Парень спрашивал, но хозяин то кривился, то качал головой.

— Сосредоточиться? — Кальвадос долго играл в угадайку, тяжело, когда собеседник жестами пытается такие сложные вещи объяснить. Но ему минут через двадцать наконец удалось понять, что от него требуется. Старик все это время выказывал терпение и сейчас радостно улыбнулся, и хлопнул его по плечу, подтверждая догадку парня.

Теперь хозяин дотронулся до груди гостя там, где билось его сердце. И жестом пояснил, что оно должно открыться. Вновь началась угадайка.

— Открыть сердце? Чему?

Старик чуть скривил и без того морщинистое лицо и сделал неопределенный жест рукой, мол не совсем.

— Мммм... поверить? — после долгих попыток выдал Кальвадос.

Тут старик радостно закивал, громко хлопнув в ладоши.

— Но во что поверить? В то что могу это сделать? — в ответ ему вновь кивнули, подтверждая его слова.

Парень выдохнул, тяжко постигалась наука с немым учителем. Последовало еще несколько советов жестами, которые он с трудом понял. А потом хозяин, не давая передыху показал уже на ложку, предлагая ее сдвинуть. Кальвадос долго и упорно пытался следовать полученным советам, пот тек с него так, как если бы тяжким физическим трудом занимался. И вот усилия не прошли даром. Нет, ложка не улетела в стену, и не сдвинулась ни на сантиметр, но дрогнула. Раз, другой, потом мелко-мелко задрожала и... и все. Парень разочарованно вздохнул. Но старик, напротив радостно улыбался и похлопал его по плечу.

— Что ж, дедушка, спасибо за учение. Правда, я другого результата ожидал, но ведь это только начало. Сам я как ни бился, а даже дрогнуть не мог заставить предмет.

Хозяин кивнул с ободряющей улыбкой и, видя, что гость вконец измотан жестами пояснил, что он может лечь спать на широкой лавке. Сам же подкинул еще немного дров и полез на печь. Зонтик, перекусив сушеными ягодами и разомлевши от тепла печи, полез обратно в карман Кальвадоса.

Положив под голову рюкзак с пожитками, а под лавку пояс со снаряжением и оружие, парень лег спать. В эту ночь в его снах, наконец, отсутствовали кошмары, он не ворочался и не вскрикивал. Кальвадосу снился дом, родители, сестра. Они сидели за обеденным столом, с грустью вспоминали пропавшего Николая, на глаза матери наворачивались слезы, но она тут же их вытирала и интересовалась, как прошел день у дочери, как ей понравилась поездка в Питер.

Кальвадос со стороны наблюдал за этой сценой и прислушивался, о чем они говорят. Он очень хотел войти в столовую, сказать: «А вот и я! Что у нас сегодня на обед?». Но возле него стоял с грустной улыбкой хозяин лесного дома и придерживал за рукав.

— А знаете, вот чую сердцем, что жив наш Коленька. — Сказала его мама. — Пусть, не получается найти, но думаю жив. И где б он ни оказался, очень надеюсь, что вспоминает нас. Не знаю, увидимся ли еще с ним, главное, чтоб был жив-здоров и счастлив. И я буду верить в это.

Борис Павлович взял жену за руку в молчаливом жесте поддержки, а дочь взяла ее за другую. Они продолжали сидеть за столом, каждый погруженный в свои мысли или воспоминания. Кальвадос неожиданно понял — это не совсем сон. Словно сновидение приоткрыло ему дверцу в его мир, в его дом, чтоб он имел возможность хотя бы так повидать родных. В комнату он не мог войти. И не только потому, что старик придерживал. Возникло ощущение что не время сейчас. Может, когда-нибудь потом, но не в этот момент. Пока он еще нужен здесь, в мире куда его случайно закинуло неведомыми силами. «Всему свое время и место», — так часто говорила мама, считая, что раз что-то произошло, значит так нужно и лучше воспользоваться этим.

Потом снилась бабушка. Он ей задавал немного глупые вопросы:

— Бабуль, а если у меня никого не станет, ни родителей, ни сестры, ни тебя? Как мне жить дальше без вас?

Старая женщина, поправляла платок, качала головой, мол, откуда такие мысли у внука, но все же отвечала:

— Мы все равно останемся с тобой в твоем сердце, в твоих мыслях. Пока ты помнишь о нас, мы живем. И ты живешь в наших сердцах. Не переживай, внучек, все будет хорошо. — И стало так тепло и спокойно от ее слов.

А потом снилась Земля. Такая красивая, такая далекая, но уже почему-то не совсем родная...

Вдруг он обнаружил себя сидящим на рыжем коне, так похожем на Фурма, и тот его понес по знакомым местам. Они менялись в непрерывном калейдоскопе и наступил момент, когда он их перестал узнавать. Но конь нес дальше и так быстро, что Кальвадос боялся спрыгнуть, как бы того не хотелось. Он обернулся назад, надеясь увидеть что-то знакомое и заметил, как позади скачут на лошадях другие силуэты. Присмотревшись, парень понял, что все лица знакомые: вон там отец, еще молодой как на фотографии что он видел в семейном фотоальбоме, только отслуживший в армии; вот и мать рядом с ним, в белом халате, будто только из своего докторского кабинета вышла; а вон Костик скачет, лучший друг, с которым проводили бесшабашное студенческое время и Лерка, первая любовь, подающая надежды в спортивном фехтовании на саблях...

Взглянув вновь вперед туда, где мелькали незнакомые пейзажи и города, Кальвадос понял, что уже не боится неизвестности, ведь он не один — вон какая толпа позади скачет!

Сон закрутил, завертел, убрал все тревожные мысли и чувства. Последнее что он помнил во сне — улыбающееся лицо бабушки, которое на глазах менялось и превратилось в улыбающееся лицо молчаливого старика, хозяина странной избы в лесу.