Пепел тебя

26

ЛОУСОН

Дыхание рвалось короткими, сбивчивыми толчками, когда руки Хэлли сомкнулись вокруг меня. Ее хрупкое тело прижалось ко мне, а объятие оказалось куда крепче, чем выглядело.

— Это была не твоя вина, Лоусон.

Эти слова на ее губах, мое имя на ее языке — вынести это было почти невозможно.

— Хэлли… — прохрипел я.

— Не была. Ты пытался сохранить семью. Дать мальчикам дом. Ты не знал.

— Я знал, что Мелоди ветреная. Что может сорваться на выходные в любую минуту, — возразил я.

Хэлли отстранилась, но крепко держала меня за руки.

— Она хоть раз оставляла детей без присмотра?

— Нет. Она отвозила их к моим родителям или ждала, пока я вернусь домой…

— Вот видишь? — надавила она.

— Я должен был понять.

Хэлли нахмурилась.

— Ты что, ясновидящий и забыл мне сказать?

Я хотел рассмеяться, но губы меня не слушались.

— Не ясновидящий.

— Тогда это не твоя вина.

Любая тень юмора исчезла, когда я посмотрел ей в лицо.

— Я мог их потерять. Одна из пуль могла пробить потолок. Или они могли выйти из комнаты и попасть под перекрестный огонь.

Хэлли сжала мои руки еще сильнее.

— Я даже представить не могу, как это было страшно. Но ты должен перестать наказывать себя за то, за что не обязан искупать вину.

— Ты говоришь как моя мама.

Брови Хэлли удивленно поднялись.

— Она сказала сегодня почти то же самое, — пояснил я.

Хэлли отпустила меня.

— И тебя это взбесило.

— Наверное… — признал я.

Ее палец скользнул по костяшкам, стянутым бинтами.

— И вот так ты это проживаешь.

— Это единственное, что хоть как-то держит демонов на расстоянии. — Самоненависть.

Взгляд Хэлли смягчился.

— Ты причиняешь себе боль, потому что считаешь, что заслуживаешь этого.

— Я не причиняю себе боль.

Ее пальцы подцепили край бинта и потянули. Ткань упала на пол. Она перешла ко второй руке, сделала то же самое и подняла ее. По коже на костяшках тянулись мелкие разрывы.

Обычно я не бил так сильно, чтобы пошла кровь. Но сегодня было особенно плохо.

Хэлли подняла мою руку и прижала губы к костяшкам.

Я резко втянул воздух.

— Хэлли…

Ее взгляд встретился с моим. Такой чистый. Такой доверчивый.

— Я не могу, — хрипло сказал я. — Не важно, как сильно я этого хочу.

— Но ты хочешь? — В ее голосе была надежда. Так много надежды.

И я понял, что не могу ее погасить. Я мог бы солгать и сказать, что она меня не привлекает. Но это ранило бы ее, а причинять Хэлли еще больше боли я не мог.

— Хэлли, ты самая потрясающая женщина, которую я когда-либо видел. Твоя доброта и чуткость делают тебя еще красивее. Но твоя смелость… от нее у меня перехватывает дыхание.

Ее глаза стали расплавленным серебром. Она приподнялась на носки, ее губы все ближе и ближе к моим. В ушах загрохотала кровь, дыхание сбилось. И тут она остановилась.

Я понял почему. Она давала мне выбор. Она слишком хорошо знала, что значит, когда выбор отнимают. Она никогда бы не сделала этого со мной, хотя я мог остановить ее всего одним шагом.

Хэлли замерла в паре сантиметров от моих губ. Ее запах окутывал меня. Это было слишком. Она тянула меня к себе с той самой минуты, как вышла из машины. Тянула на глубину. И я хотел утонуть в ее вкусе.

Я сократил последнее расстояние и накрыл ее губы своими. Не грубо, но и не слишком нежно. Потребность была слишком сильной.

Губы Хэлли приоткрылись, принимая меня, позволяя взять.

Мой язык скользнул по ее языку, дразня, играя. И, боже, ее вкус. Ничего подобного я никогда не ощущал. Я больше не хотел никакого другого.

Я обнял ее, притянул к себе, и она тихо застонала. От этого у меня мгновенно встало. Моя рука скользнула к ее ягодицам, и она чуть напряглась.

Это напряжение выдернуло меня из тумана желания.

Взгляд Хэлли был широко распахнут. Пальцы коснулись ее губ.

— Это было…

— Прости. Я не должен был давить.

Она выглядела растерянной.

— Ты напряглась, когда моя рука двинулась.

Хэлли прикусила губу.

— Мне понравилось.

Я внимательно посмотрел на нее.

— Но это тебя испугало.

Она помолчала и кивнула.

— Он никогда меня не трогал. Не так. Он хотел, чтобы мы сначала подчинились. Сказали, что выйдем за него замуж.

Где-то глубоко вспыхнула ярость. Этот монстр, может, и не посягал на Хэлли таким образом, но угроза была рядом. Любая близость могла сбивать ее с толку.

— Мне чертовски жаль.

Глаза Хэлли сверкнули.

— Я не хочу, чтобы меня жалели. Я хочу быть нормальной. Хочу знать, как это — возбуждать кого-то. Хочу чувствовать себя сексуальной и сильной в своем теле. Хочу знать, каково это — рассыпаться на части.

— Хэлли, — начал я.

— Мне не нужна твоя жалость, — выпалила она.

— Последнее, что я к тебе испытываю, — это жалость. Посмотри на мои чертовы шорты.

Ее взгляд скользнул вниз, рот приоткрылся милым кружочком.

— О.

— Вот именно. Так что можешь смело вычеркнуть из списка пункт «возбуждать кого-то».

Улыбка, озарившая ее лицо, ударила меня прямо под дых.

— Правда могу?

— Можешь. — Я подошел ближе и притянул ее к себе. — Я не знаю, как правильно к этому подступиться. Черт, я вообще-то твой начальник…

— И мой друг, — перебила меня Хэлли.

— И твой друг. Но все это сложно, и я ни за что не хочу давить. Думаю, тебе нужно быть за рулем. Контроль должен быть у тебя.

Хэлли прикусила уголок губы.

— Хорошо. — Она подняла на меня взгляд. — А чего хочешь ты?

Я посмотрел на нее сверху вниз, понимая, что за это признание, за то, что попробовал ее хотя бы раз, мне, скорее всего, гореть в аду.

— Я хочу тебя, Хэлли. Но я — последнее, что тебе сейчас нужно.