Пепел тебя

35

ХЭЛЛИ

Тишина плыла вокруг нас — такая, что звенит в ушах. Такая пустая, что от нее больно.

— Ты общался с мамой? — в голосе Лоусона дрожали чувства, сразу все, и ни одно я не могла выделить.

Люк вскинул подбородок, в глазах вспыхнул вызов.

— Ты не можешь запретить мне с ней разговаривать.

— Хочешь поспорить? — отрезал Лоусон.

— Она сказала, что я могу обратиться к судье. Что я уже достаточно взрослый и меня выслушают. Я могу попросить, чтобы жить с ней.

Боль полоснула меня. За Лоусона. За ту агонию, которую эти слова причиняли ему.

— Ты виделся с ней? — Теперь из голоса Лоусона исчезло все. Он стал пустым. Совсем.

— Нет. Но она хочет приехать. Ты не можешь держать меня подальше от нее.

Лоусон смотрел на сына, и хотя он пытался это скрыть, я видела — в его голубых глазах была жестокая, разрывающая боль. Мне хотелось подойти, обнять его, дать хоть крошку того утешения, которое он давал мне.

— Ты сам ее искал? — спросил Лоусон.

— Она написала мне в Инсте, — пробормотал Люк. — Сказала, что скучает. По всем нам.

Лоусон смотрел на сына секунду. Потом еще одну.

— Как давно?

Люк скрестил руки на груди.

— Не знаю. Где-то год. Теперь что, и разговаривать с мамой — преступление?

Год. Я вспомнила, как Лоусон говорил, что примерно год назад Люк будто резко изменился. Это не могло быть совпадением. И я могла лишь представить, чем Мелоди забивала ему голову.

— Она еще сказала, что ты ее кинул при разводе. Что ей приходится работать на двух работах, чтобы платить за убогую студию, — продолжил Люк.

Челюсть Лоусона сжалась, зубы заскрипели.

— Она просила у тебя деньги?

Люк резко отвел взгляд, и ответ стал очевиден.

— Сколько? — хрипло спросил Лоусон.

— Не твое дело, — огрызнулся Люк. — Это мои деньги.

— Деньги, которые ты получаешь от меня в виде карманных.

Люк резко повернулся к отцу.

— Я вкалываю за них, делая тупые дурацкие дела по дому, так что они мои. Ты так ее ненавидишь? Она наша мама!

Лоусон смотрел сквозь него.

— Отдал ей все до последнего цента.

У меня скрутило живот. Злость снова вспыхнула — теперь на бывшую Лоусона. На женщину, которая берет деньги у собственного ребенка. Которая лжет ему и причиняет боль, масштабы которой невозможно измерить.

Люк злобно посмотрел на отца.

— Это вообще за гранью, что ты сказал ей, что она не может с нами видеться.

— Это суд ей сказал, — прорычал Лоусон.

Люк несколько раз моргнул, будто услышал это впервые, но тут же отмахнулся.

— Ну да. Ты же коп. Конечно, всегда будут на твоей стороне.

— Они были не на моей стороне, Люк. Они были на твоей. На стороне Дрю. На стороне Чарли.

— Не давать нам видеть маму — это не быть на нашей стороне. Это отнимать у нас.

Мышца на челюсти Лоусона дернулась, он искал слова.

Я протянула руку, сжала его ладонь. Мое послание было безмолвным, но я надеялась, что он его услышит. Люку нужно было узнать правду. Только так он сможет по-настоящему исцелиться.

Меня не удивляло, что Люк не помнил. Это была травма. Он вытеснил ее, хотя ему было десять. Я это понимала. В моей памяти до сих пор были провалы после пещеры. То, что я никогда не верну. И не хочу возвращать.

Но здесь было иначе. Люку нужно было понять, от чего отец защищал его все эти годы. Потому что было очевидно — мать лезет ему в голову.

Синева в глазах Лоусона потемнела, когда я отпустила его руку. Он сглотнул.

— Твоя мама провела год в тюрьме за создание угрозы жизни детей.

Взгляд Люка резко метнулся к отцу.

— Нет.

— Да, — мягко сказал Лоусон. — Можешь проверить, если не веришь. Приговор есть в открытом доступе.

— Ты отправил ее в тюрьму?

— Я ничего не делал, — в голос Лоусона просочилось раздражение. — Она стала брать вас на вечеринки, пока я работал по ночам. Я не знал. Ни черта не знал, пока ты мне не позвонил.

Люк нахмурился.

— Я не звонил тебе ни с какой вечеринки.

— Звонил. Тебе было десять, и ты был в ужасе. Дрю был не в себе. Чарли не переставал плакать. Вы заперлись в спальне на втором этаже.

— Ты врешь! — выкрикнул Люк. — Мама говорила, что ты так и сделаешь. Что будешь выдумывать безумные истории, лишь бы мы ненавидели ее так же, как ты.

Лоусон сжал кулаки, борясь с собой. Но продолжил.

— Ты слышал выстрелы. Крики. Чей-то плач. И ты позвонил мне.

Люк яростно замотал головой.

— Заткнись! Я не звонил. Я ничего такого не слышал.

— Мне пришлось отследить звонок, чтобы найти дом. Когда я приехал с подкреплением, один мужчина уже убил двух человек и угрожал убить еще. Ради того, чтобы получить наркотики от мужчины, с которым у твоей матери был роман.

Лицо Люка исказилось.

— Чушь! Я бы это помнил. Мне было десять, а не два.

— Твоя мама не сказала ни слова о тебе и твоих братьях. Ее волновало только одно — чтобы я все уладил и ее не арестовали. Она хотела, чтобы я подкупил своих коллег.

— Н-неправда. Я бы помнил, — голос Люка дрогнул, будто он боролся с воспоминанием.

— Она вообще забыла, что у нее есть дети. Дрю обмочился. Чарли был настолько обезвожен, что его пришлось везти в больницу.

— Я… я бы помнил.

Лоусон медленно и осторожно подошел ближе.

— Ты вытеснил травму. Ты позвонил мне. Ты сказал…

Люк отступил на шаг.

— Папа, мне страшно.

Он произнес это так, словно пересказывал воспоминание.

— После выстрелов кто-то колотил в дверь… — слова Люка оборвались. — Я не знал, как заставить Чарли перестать плакать.

— Но ты нашел телефон и позвонил мне, — сказал Лоусон, подходя к сыну. — Ты был очень смелым. И ты позвал на помощь.

Взгляд Люка метнулся к отцу, глаза наполнились слезами.

— Она про нас забыла.

Лоусон крепко прижал его к себе.

— Ты в безопасности.

— Она нас там бросила. Ей было все равно. Я сказал, что Чарли плачет, а она велела мне уйти.

Лоусон сжал его еще сильнее.

— Но ты спас его.

— Ты приехал, — всхлипнул Люк, плечи затряслись от рыданий.

— Я всегда к тебе приду, Люк. Всегда.

Люк заплакал еще сильнее, а Лоусон просто держал его, пока сын выпускал наружу всю боль. У меня сердце разлетелось на миллион осколков. За них всех. За то, что натворила Мелоди. И за тот урон, который причинила попытка сделать вид, будто этого никогда не было.

Израненный взгляд Лоусона встретился с моим. Я постаралась вложить в него всю любовь, что у меня была. Без слов сказать ему, что я рядом. Что у него есть я. Всегда.

— Пап, — хрипло сказал Люк, высвобождаясь из объятий. — Она врала. Говорила, что ты злишься, потому что она больше не хотела быть замужем. Что ты вычеркнул ее из нашей жизни.

Лоусон сжал ладонью затылок Люка.

— Твоя мама лжет. Я не знаю, что с ней произошло и как все у нее так исказилось. Но она больна. Не потому, что не любит тебя. Она просто не умеет быть рядом так, как нам нужно.

— Она нас не любит. Ей нужны только деньги и чтобы не чувствовать вину, — резко сказал Люк.

Он попал точно в цель. Просто за эти годы поступки Мелоди настигли ее и теперь пожирали изнутри. Она придумала другую версию событий, чтобы самой стало легче. Может, она даже в нее верила. И при этом совсем не возражала получать деньги.

Лоусон наклонился, чтобы смотреть Люку прямо в глаза.

— Я точно знаю одно. Я тебя люблю. Всем, что у меня есть. Ты и твои братья — самое важное в моей жизни. И я сделаю все, чтобы вы были в безопасности.

Слезы у Люка хлынули снова.

— Как ты вообще можешь на меня смотреть? Я вел себя как последний придурок. Я думал, ты просто не даешь нам быть с ней.

Лоусон снова притянул его к себе.

— Нет ничего, что ты мог бы сделать, чтобы я перестал тебя любить.

И тут заплакала я. Любовь Лоусона была силой, какой я никогда не видела. И именно она вернет Люка, поможет ему снова найти себя.

— Прости, — прошептал Люк.

— Все прощено. Я просто скучал по своему мальчику, — голос Лоусона дрожал, невыплаканные слезы блестели в его глазах.

— Я тоже по тебе скучал.

Лоусон сглотнул.

— Может, поедем домой?

Дом. Место, которое Лоусон создал для всех нас. Теплое убежище принятия и заботы. Но теперь пришло время кому-то вернуть ему часть этого тепла.