Перспективы украинской революции

Украины парализует агрессивность московского империализма и нанесет смертельный

удар интернациональному коммунизму.

Но пропорционально к огромному, всемирному значению украинского

освободительного дела, существуют и такие же огромные преграды на пути его

осуществления. Эти препоны исходят в первую очередь от врага. Москва, большевицкий

режим, все оттенки московского империализма и мировой коммунизм – хорошо

понимают значение Украины и угрозу со стороны ее освободительной борьбы. Поэтому

они всеми силами и средствами пытаются удержать Украину в состоянии порабощения,

уничтожить украинское национально-освободительное движение, или хотя бы

преградить ему путь к победе. Одновременно украинское освободительное дело

встречает огромные трудности в свободном мире, в лагере антибольшевицких

государств. Имеются ввиду настоящие антибольшевицкие силы, а не замаскированные

сообщники большевизма, в виде тех международных мафий, которые открыто действуют

против самостийности Украины, выполняя заказы Москвы. Последних надо причислить

к вражескому лагерю. Когда же антикоммунистические силы свободного мира, в

частности руководящие круги западных государств, не поддерживают украинское дело,

то в большей степени это происходит именно из-за его великого значения. С одной

стороны действует сила инерции, а с другой – страх перед втягиванием себя в острый

конфликт против Москвы. Ведь поддержка самостийницких стремлений Украины – это

атакующее действие против России в важнейшей для нее точке.

Понимая, какие огромные преграды и вражеские силы стоят против нашей

борьбы, и какие великие изменения вызовет победа украинского освободительного дела,

обязаны рассмотреть все возможности и факторы, которые могут помочь в

освобождении Украины. С этой точки зрения нас интересуют все основные изменения на

подбольшевицком пространстве и возможности их возникновения, не только такие, что

приходят вследствие действий других сил и обстоятельств, а которые могут иметь

влияние на условия нашей борьбы.

Перво-наперво ставим себе вопрос, какие возможности основных изменений на

подбольшевицком пространстве предусматриваются в разных концепциях. Имеем ввиду

то, что может привести к основным переменам всеобщего положения в странах, на

сегодня порабощенных большевизмом. При этом рассмотрим не только нашу

концепцию, но и другие, чтобы сопоставить все теоретические решения данного вопроса,

решения, у которых есть какие-то реальные задатки, раз на них опираются политические

концепции и за ними стоят определенные политические силы.

Есть три основные теоретические возможности изменений на подбольшевицком

пространстве.

Первая возможность – это устранение большевизма внешними силами.

Практически, при нынешнем укладе сил это может произойти только одним способом –

войной. Нет никаких шансов на то, чтобы другие государства смогли устранить

господство большевизма без войны, своим натиском мирными средствами, или одной

угрозой применения военной силы. Война против СССР и победа государств

противоположного блока могли бы дать им возможность уничтожить господство

большевизма и установить на его место новый строй.

Вторая возможность – это внутренняя эволюция большевизма, глубинные

изменения в большевицкой системе, перемены в режиме и в его национальной,

социальной, экономической и культурной политике.

Третья возможность – это антибольшевицкая революция, прежде всего

национально-освободительная революция порабощенных Москвой народов.

Эти три возможности берем за основу потому, что в каждой из них главным

элементом, движителем изменений является другая сила, или комплекс сил, которые

стремятся к собственной цели. Более того, в каждом из трех вариантов изменения

проходили бы по-разному и имели бы разный характер, хотя их последствия и могли бы

совпадать в разных точках пересечения.

Приведенные здесь три основные возможности являются результатом не только

теоретических размышлений. Каждая из них имеет место в какой-то из политических

концепций, за которой стоят украинские или внешние политические силы.

Кроме этих трех основных возможностей, существуют еще различные

отдельные комбинации. Такие комбинации преобладают, собственно, в разнородных

политических концепциях. Мало концепций ограничивается исключительно и четко

одной из трех основных возможностей. Но при более подробном анализе каждой

комбинированной концепции можно подтвердить преобладание в ней одной из основных

возможностей, и второстепенную роль других. Разные политические концепции, которые

направлены к коренным переменам на сегодняшнем подбольшевицком пространстве,

хотели бы предусмотреть все возможности, а не ставить все на одну ставку. При этом

разница между родственными концепциями состоит в большем или меньшем акценте

именно тех возможностей, которые в них находятся на втором месте, как дополнение или

усиление основной возможности.

В этом нашем анализе было бы нецелесообразно заниматься разными сложными

концепциями, так как это только затрудняло бы поиск четкой оценки и ясных выводов.

Лучше, и вполне достаточно, остановиться над каждой из трех основных возможностей и

определить для себя уровень их ценности, а уже тогда будем иметь ключ к оцениванию

разных комбинаций из тех основных элементов.

Останавливаясь над отдельными возможностями коренных изменений на

подбольшевицком пространстве, у нас нет цели проверять, каждая ли из них имеет

реальную подоплеку и насколько. Квалификация политических тенденций по критерию

реальности, или нереальности вообще сомнительна, так как за этими тенденциями стоят

живые силы, готовые и способные к борьбе за их осуществление. Это касается

абсолютно всех прогнозов будущего развития. Наша оценка обсуждаемых здесь

возможностей не касается их реальности, или объективной ценности, а только находит

субъективное определение: нас интересует, прежде всего, отвечает ли данная

возможность украинской освободительной борьбе, можно ли связывать с ней наше дело,

есть ли для этого предпосылки.

4. ЗНАЧЕНИЕ ВОЙНЫ ДЛЯ НАЦИОНАЛЬНОГО ОСВОБОЖДЕНИЯ

Победная война государств Атлантического и других антибольшевицких блоков

против СССР вызвала бы огромные перемены мирового масштаба, а именно создала бы

совершенно новое положение в странах, порабощенных Москвой. Третья мировая война

разрушила бы все соотношения мировых сил еще больше, чем две предыдущие войны.

Это можно предвидеть с большой уверенностью, так как во время такой войны

воспрянут все взрывные силы, и будут рушиться различные шаткие, искусственные

конструкции, которых много сейчас в мире, и которые больше всего сосредоточены на

всем подбольшевицком пространстве. Великое потрясение, вызванное новой мировой

войной, расшевелит заключенные или заторможенные современным мировым

положением революционные силы и процессы так, что они выступят на арену событий

на уровне с силами и борьбой обоих воюющих блоков. Именно в этом состоит

революционное действие больших войн, в которых не только соударяются обе воюющие

стороны своими вооруженными силами и стремлениями, но еще и освобождается

действие других сил и процессов, которые развиваются вне планов и контроля одной,

или второй воюющей стороны. Чем больше война, тем труднее воюющим сторонам

удержать под контролем ее развитие и последствия.

Мы уже упоминали о том, что было бы нецелесообразно планировать наши

освободительные стремления только на возможностях возникновения мировой войны. О

начале войны может знать с уверенностью разве что государство, которое планирует

войну, и при этом только оно имеет полную инициативу. При существующем ныне

укладе сил и современной международной ситуации, никто уверенно не может сказать,

когда и где, и может ли разгореться война, так как каждое государство не имеет в своих

руках всей инициативы и всех возможностей решать. Кроме того, дело не только в том,

идет ли дело к войне, более важный вопрос – когда она может начаться.

Не имея твердых основ уверенного ответа на этот вопрос, нельзя строить свои

планы полностью только на одной этой возможности. Надо считаться с возникновением

войны и быть готовым к полному использованию ее для национально-освободительной

революции, но главный план надо строить вне зависимости от возможности войны.

Есть еще вопрос, насколько антибольшевицкие освободительные движения

могут своей политической деятельностью и борьбой влиять на взрыв войны, или на его

ускорение. Если бы в данном направлении были бы какие-нибудь надежды, то это

открывало бы перед освободительными движениями важное направление действия и

давало бы возможность с большей уверенностью включать войну в свои планы. В

сегодняшней международной ситуации ответ на поставленный вопрос должен быть

негативным. Освободительные движения порабощенных народов могли бы дать только

искру, из которой разгорелось бы военное пламя в пропитанной военной атмосферой

международной обстановке. Для этого необходимы не только вражда и политическое

напряжение между противостоящими государствами или блоками, но, что самое главное,

необходима военная готовность и решительность хотя бы одной стороны. А последнее

зависит не столько от уровня вооруженности, сколько от определенного и всестороннего

превосходства над противником. Если в существующем международном укладе с этой

точки зрения какая-нибудь из сторон больше готова к войне, то это советский блок.

Все развитие событий после Второй мировой войны показывает, что дело

порабощенных Москвой народов и их освободительной борьбы в оценке западных

государств не имеет такого веса, чтобы определенно влиять на политику этих государств

против СССР, а тем более на их позицию в вопросах войны или мира. То же самое

касается и жизненных вопросов меньших государств. Даже угроза и наступление

большевиков на важные позиции западных великодержав не вызвали ответную

решительную реакцию, которая бы серьезно приблизила атакующую войну Запада. Уже

произошло множество подобных событий и ситуаций, которые, по трезвой оценке,

требовали военного вмешательства западных государств в интересах защиты от

большевицкой агрессии мира те только порабощенных, но и пока еще свободных

народов. Вспомнить хотя бы, например, широкую повстанческую борьбу УПА-ОУН,

польского вооруженного подполья АК (Армия Крайова, польская подпольная армия,

которую поляки начали организовывать сразу же после раздела Польши в 1939 г., под

немецкой оккупацией. После долгих попыток руководство польского подполья связалось

с польским эмиграционным правительством в Лондоне и начало получать от него

помощь. Окончательно АК сформировалась только в 1943 году, а уже в 1946 лондонское

правительство отдало приказ членам этой армии выходить «из леса» и явиться перед

московско-большевицкими «союзниками». Большевики уничтожили большую часть тех,

кто явился, а еще больше сослали в свои концентрационные лагеря и тюрьмы. По

утверждению польских источников («Polskie Siły Zbrojne», том ІІІ, «Armia Krajowa» ,

изд. Исторического Института им. ген. Сикорского, Лондон, 1950, стр. 972), в марте

1944 г. количественный состав АК насчитывал 6287 чот (плутонов), каждая по 50

человек, то есть более 300 тысяч солдат, хотя это и может быть преувеличением. От

правительства в Лондоне АК получила большое количество оружия и миллионы

денежных средств в американской, польской и немецкой валюте, которые присылали с

польских баз в Англии самолеты, совершившие за время существования АК 483 вылета в

Польшу. Заслугой АК была организация Варшавского восстания против немцев в 1944 г.

По инициативе командования УПА были попытки урегулирования обостренных польско-

украинских взаимоотношений, обе стороны создали специальные комиссии для

переговоров в деле координации подпольных действий против большевицкого врага),

подполье балтийских стран – кульминационное наполнение этой борьбы в первые

послевоенные годы и дальнейшее выгорание вооруженных, партизанских действий при

полном равнодушии Запада; далее – коммунистическая вооруженная агрессия в Китае и

захват его, и последнее – венгерская революция и удушение ее советской армией при

пассивности Запада.

Все это развитие приводит к выводам, что в современной международной

ситуации и при нынешнем состоянии западных государств освободительная борьба

порабощенных народов не способна сдвинуть пассивность свободного мира в той

степени, чтобы он встал на путь военного вмешательства. При таких обстоятельствах нет

оснований и нецелесообразно включать в планы освободительной борьбы возможность

вызвать войну революционными действиями. Эта возможность могла бы быть

актуальной только в такой ситуации, когда антибольшевицкий блок государств был бы

достаточно подготовлен, то есть – готов к войне.

В современном положении освободительные движения вынуждены трактовать

вопрос возникновения войны, как фактор от них не зависящий, фактор, который лежит

вне их возможностей и влияния, трудный для уверенного прогноза и расчета. Тут надо

подчеркнуть, что это касается только возникновения войны, ее начала, а не ее развития и

результатов, если она все-таки начнется.

Дальше стоит вопрос, какую ценность может иметь война между СССР и

западными государствами для освободительной борьбы порабощенных Москвой

народов. Его рассмотрение надо разделить на две части: первая – это значение самой

военной ситуации для освободительной борьбы; вторая – что принесли бы противники

СССР порабощенным народам, какую цель по отношению к этим народам имела бы их

война.

Война СССР против других государств точно принесла бы украинскому народу

новые большие человеческие жертвы и, скорее всего, снова большое опустошение

страны. Не смотря на это, такую войну встретили бы с воодушевлением не только

активные борцы-революционеры, но и весь народ, если бы она давала какие-нибудь

шансы на уничтожение большевицкого рабства и завоевание национально-

государственной независимости. Жертвы и разносторонние потери, которые несет

Украина в большевицкой неволе, в итоге выходят значительно больше и страшнее, чем

это было бы вследствие войны.

Беря во внимание это обстоятельство, возникновение войны между СССР и

западным блоком считаем желаемым, исходя их приобретенных шансов для

освободительного дела. Приведем важнейшие моменты, подтверждающие наше

предположение.

Война сдвинула бы застоявшуюся международную ситуацию, очень

неблагоприятную для освободительной борьбы порабощенных народов. В

международных взаимоотношениях инерция и страх перед большими изменениями

отыгрывают важную роль. В частности, при сегодняшнем положении пассивная позиция

и уступчивость западных государств против большевицкой экспансивности вызваны

желанием избегать столкновений с СССР и страхом перед войной. С взрывом войны эти

мотивы отпали бы, то, что до этого сдерживало, станет толчком к инициативе и

энергичным действиям противников СССР. Хотя сегодняшний международный уклад не

отвечает интересам и желаниям Запада, Запад все-таки боится большой подвижки, чтобы

не стало еще хуже. Например, он боится войны из-за неминуемых великих жертв. Таким

чином сопротивление против больших международных потрясений, в частности таких,

которые развиваются с взрывной силой, разрушение существующего положения

является очень трудным делом и требует огромных сил. Война сделала бы это сразу.

Во время войны освободительная борьба порабощенных народов приобретет

большее значение в оценке противников СССР, в соответствии с ее собственной

значимостью. Не смотря на то, что в мировой войне с обеих сторон действуют

миллионные армии и происходят большие битвы, революционные акции и силы могут

играть серьезную роль, значительно большую, чем обыкновенные фронтовые армии,

если соизмерять соотношение их действующих сил. Пропорционально малые

повстанческо-партизанские подразделения могут связывать и уничтожать огромные

армии во вражеском тылу. Тем большее значение для развития войны имеют

национальные революционные движения, которые вместе с повстанческой, вооруженной

борьбой разворачивают разные формы революционной деятельности и своим действием

расстраивают и коренным образом разлагают большую часть вражеской силы. История

Второй мировой войны, а после локальные войны в Восточной и Юго-Восточной Азии

показывают большое, часто решающее значение революционных движений. Можно

надеяться, что это опыт не будет в будущем так игнорироваться противниками СССР,

как это было в прошедшей войне.

Вслед за этим революционная борьба может легче найти союзников и

поддержку. Правда, для настоящего союза не хватает борьбы против общего врага,

необходима также и общая цель, или хотя бы согласие в позитивных целях со стороны

договаривающихся сторон. Но даже если этого нет, есть еще возможность временной и

ограниченной помощи на основе согласования тактических целей обеих сторон. Война

против СССР, скорее всего, не будет ни легкой, ни быстротечной. Так что можно

надеяться, что во время войны противники СССР, не зависимо от своих политических

планов на будущее, не позволят себе такое неприязненное или легкомысленное

отношение к украинскому революционно-освободительному движению, которое имеет

место сейчас. Если не сможем рассчитывать на настоящих союзников, то, как минимум,

можно получать оружие и другую техническую помощь, необходимую для борьбы, от

врагов общего врага. Но нельзя исключать и лучшую возможность, что в развитие войны

в западном блоке вызреет такая политическая позиция, которая даст общую платформу

для антисоветской войны третьих стран и для национально-освободительных революций,

и это приведет к координации всех антибольшевицких фронтов в единый стратегический

план.

За важнейшую пользу от войны для национально-освободительной борьбы надо

уважительно относиться к тем обстоятельствам, которые облегчают собственную борьбу

порабощенных Москвой народов. Прежде всего, то, что война привязывает главное

внимание и силы большевиков к внешним фронтам и делает невозможной концентрацию

их собственной энергии против революционно-освободительных сил. В частности в

плане применения массового террора и репрессий, которые являются средством

большевицкого господства, война обуздывает сильнее, чем мирное время. С этой

стороны у большевицкой системы совершенно противоположное положение, чем у

государств, которые сохраняют какие-то правовые нормы. В тех государствах военное

положение оправдывает, а то и требует большего ограничения гражданских прав и более

острого понимания соблюдения обязанностей и норм, продиктованных военными

обстоятельствами. Поэтому в государствах с настоящим правопорядком внутренняя

система во время войны значительно жестче, чем в мирное время. А большевицкий

режим в основах своих не уважает никаких прав и свобод гражданина, не подчиняется

никаким нормам, хотя сам их устанавливает. Он трактует все участки и все дела

внутренней жизни покоренных ним стран совершенно фривольно, подчиняя всех и вся

своим желаниям, своему пониманию целесообразности. Большевизм не требует никаких

оправданий своего бесправия, насилия, тотального террора и эксплуатации, применяет

их одинаково, как во время войны, так и в мирное время. Собственно вся внутренняя

система под большевиками есть перманентная военная система. Но война с другими

государствами вынуждает большевицкий режим больше считаться с народом и с такими

последствиями своих поступков, которые вредят его военным действиям, подрывают

военный потенциал.

Война вынуждает режим призывать в армию огромные массы людей, и он не

может их удержать под таким же плотным индивидуальным контролем, как во время

мира. Например, во время военных операций и передвижения войск политически-

полицейский контроль армейцев значительно ослаблен. Психологическое настроение

большинства солдат в войне, особенно на фронте, делает их более способными и

готовыми к противоположным действиям и к борьбе, чем в нормальных подсоветских

условиях. Развитие войны создает множество ситуаций, благоприятных для того, чтобы

армия, вместо того, чтобы защищать ненавидимый ею режим и систему, обратила бы

свое оружие против них. Именно это оружие, которое во время войны достается в руки

большой массе солдат, может быть огромной опасностью для большевиков, оно может

стать оружием антибольшевицкой освободительной революции.

Это и будут те обстоятельства, созданные военной ситуацией, которые

способствуют

революционно-освободительной

борьбе,

предоставляют

лучшие

возможности шире разворачивать и вести ее с серьезным, успешным эффектом.

Выясненные здесь обстоятельства, которые стали бы результатом военной

ситуации, имеют для национально-освободительной борьбы такое значение, насколько

их использует народ и его революционная сила для полного разворачивания собственной

освободительной борьбы. Без соответствующего использования военной ситуации и без

собственной революционно-освободительной борьбы одна лишь война не принесет нам

освобождения от московско-коммунистического империализма.

Но в нашей политической жизни встречаем и другие концепции, например,

такие, которые все освободительные ожидания перекладывают на войну, мол, военная

победа западных государств над СССР автоматически принесет Украине национальное

освобождение. Чтобы прояснить данный вопрос, надо, прежде всего, разобраться с

политикой западных государств. Нас должна интересовать не столько сама война,

сколько планы западных государств в вопросах будущего устройства на территории

разгромленного в войне СССР.

Однозначного официального ответа на этот вопрос еще нет, но политика

западных государств выдает их основные позиции, как в деле конфликта против СССР,

так и в деле освободительных проблем порабощенных Москвой народов. На этом

основании можно делать выводы относительно планов западного блока на случай войны,

так как те планы не могут сильно отличаться от сегодняшней позиции. Война, которая

возникнет при большом вооруженном столкновении западного блока с блоком

большевицким, должна иметь не только военную, но и политическую, и

психологическую планомерную подготовку во время мирного времени.

Общеизвестно, что основная и главенствующая над другими позиция идет по

линии минимальных изменений на подбольшевицких просторах. В программу западного

блока входят такие задания: устранить коммунистический режим и его систему, завести

демократический лад и возвратить самостоятельность тем государствам, которые имели

ее перед Второй мировой войной. В то же время национальное освобождение других

народов, порабощенных Москвой еще до Второй мировой войны, и создание на

территориях нерусских народов, оккупированных Москвой, самостоятельных

национальных государств – не имеют позитивного отражения в концепции Запада.

Основной тенденцией Запада является только борьба с коммунизмом, с определенным и

последовательным старанием избегать вопрос о российском империализме, что

способствует воссозданию бывшей российской империи.

Мотивы такого отношения Запада также связаны с вопросом войны. Во-первых,

западные государства не хотят затрагивать самые болезненные для России вопросы,

которыми являются национальные проблемы, чтобы не обострять отношения с СССР.

Это вытекает из желания избежать войны. Во-вторых, если дело все-таки придет к войне,

то они хотят обеспечить себе симпатию части русского народа тем, что выступают с

программной уничтожения только коммунизма, не нарушая целостности современной

московской империи. На Западе доминирует убеждение, что таким способом в москалях

можно найти союзников против режима, а концепция развала империи на национальные

государства помогла бы, мол, большевикам мобилизовать весь потенциал русского

народа на защиту своей империи.

Опыт нашей двенадцатилетней заграничной деятельности показывает, что наши

убеждения политических кругов Запада в нереальности и нецелесообразности ставки на

русский народ не дали, как видим, серьезных результатов. Кроме определенного

количества политиков, которые понимают и поддерживают нашу позицию, руководящие

и ответственные политические факторы в большинстве своем последовательно

придерживаются взгляда, что российскую империю надо оставить без изменений,

«демократизировав» ее только лишь устранением коммунизма. Надо учитывать, что

такая тенденция будет генеральной линией западного блока и во время войны.

Развитие военных событий вряд ли изменит такие пророссийские взгляды. Даже

тогда, когда не будет никаких проявлений противорежимных действий москалей,

глашатаи этой тактики не захотят отречься от своих взглядов. Наконец, такая тактика

рассчитана не только на активную противорежимную борьбу русского народа. По

мнению ее спикеров, уже одна лишь демобилизация запала русского народа в войне

против Запада, и моральное угнетение успешности большевицкой военной пропаганды

дадут серьезную пользу. А с такой точки зрения тяжело определить, насколько данная

политика имеет фактическое влияние и последствия по ту сторону фронта. Поэтому

политическая линия войны, подготовленная в довоенный период и определенно

примененная в начале войны, будет, скорее всего, удержана и в дальнейшем развитии

войны. Об этом позаботятся те факторы, которые имеют решающее влияние на

определение политической линии. Хорошо приложат свою руку и российские

эмиграционные силы, которые, не обращая внимание на свои внутренние расхождения,

на внешнеполитическом участке действуют согласованно, пытаясь повлиять на Запад,

чтобы он выступал только против коммунизма, не нарушая российскую империю в

целом.

Во время войны упомянутые силы разными способами будут пытаться вызвать

ощущение, что только такая политическая линия единственно правильная, что только

она дает больше пользы военным усилиям Запада. Знаем по опыту Второй мировой

войны (Власовщина) и из современной российской подделки «антибольшевицкого

революционного действия» НТС («Национальный Трудовой Союз» - бело-московская

эмиграционная организация, история которой исходит еще из 1918 года. После падения

правительства Керенского, за границу московской империи выехало огромное

количество, свыше 1.200.000, противников большевицкого режима, которые рассеялись

большими группами в разных странах Европы. В 1925 году бело-москали в Югославии

создали «Русский Союз Национальной Молодежи» – РСНМ, который в 1931 г. сменил

свое название на «Национальный Союз Нового Поколения» – НСНП. Так как там свила

гнездо красная агентура, среди московской эмиграции во Франции возникла против него

оппозиция, что вызвало очередную смену названия на «Национально Трудовой Союз

Нового Поколения» – НТСНП. Новоназванная организация тесно сотрудничала с

гитлеровским Гестапо; в 1941 г. центр союза перенесли из Югославии в Германию, еще

раз изменив название на «Национально Трудовой Союз Российских Солидаристов» –

НТСРС. После разгрома Германии, НТС перенес свой центр во Франкфурт-на-Майне,

где появляется его официальное издание «Посев». НТС связан с различными разведками,

американской и др., впрочем, не свободен он и от московско-большевицкой агентуры. В

1950-е годы он пережил много скандалов, связанных с агентурой в его рядах. НТС

считает себя антибольшевицкой организацией и, благодаря этому, пользуется

финансовой помощью разных западных кругов. Подробнее про НТС писал Степан

Михайлович в статье «Союзники КПСС», «Шлях Перемоги», Мюнхен, год изд. V, №№

10/211-13/214 за март 1958 г.), что москали и в таких делах являются совершенными

фальсификаторами и сегодня имеют у американцев не меньший успех, чем когда-то у

Гитлера. Надо учитывать и то, что большевики будут подсовывать такие

сфабрикованные факты и сведения, которые будут давать питательную среду и

аргументы московской деятельности на защиту империи. Эти сведения будут

направлены на то, чтобы удержать соответствующую, пророссийскую линию военной

политики Запада. Большевикам не придется сильно тратиться, чтобы вызвать во

вражеском лагере дезориентацию в основополагающем деле.

На внутреннем фронте главной опасностью для большевиков являются

национально-освободительные революции порабощенных народов, а не русские

антикоммунистические настроения. В военное время советский режим применит против

москалей тактику нейтрализации их противорежимных настроений путем различных

обещаний и смягчения коммунистической системы. Так что, если речь идет об

удовлетворении российских империалистических настроений и желаний, то большевики

выступают здесь вне конкуренции, любые заигрывания их противников на этой струне

только укрепят их позиции. Для Москвы самое важное то, чтобы вбить клин между

национально-освободительными силами порабощенных народов и военными действиями

западного блока. Так как объединение освободительных сил порабощенных народов и

военных сил свободных западных государств в политическом и оперативном отношении

ускорило бы свержение большевизма и разгром российской империи.

Чем объяснить эту, на наш взгляд, бессмысленную политическую концепцию

западного блока? Она вытекает из множества разнородных факторов, но в нашем анализе

второстепенные и временные причины опустим, так как со временем они могут быть

устранены. К ним можно, например, причислить недостаточную информированность

ответственных западных политиков о большевицких силах и настроениях, их

неправильное понимание проблем и возможностей порабощенных Москвой народов.

Такие факторы могут иметь, на протяжении определенного времени, очень даже большое

значение, но действительность и развитие событий, а также деятельность национальных

антимосковских сил, парализуют и ограничивают их влияние. Нас интересуют, прежде

всего, такие факторы, которые имеют корни в самих основах политики и стратегии

западных государств, а поэтому действуют глубоко и длительное время. И к таким

факторам надо причислить следующие основы западной политики:

1. Стараться, чтобы в войне против СССР иметь против себя как можно меньше

противников, чтобы силы врага были ослаблены с точки зрения военной морали.

2. Привлечь на свою сторону как можно больше сил, по возможности – военных

союзников, или хотя бы обеспечить от них положительный нейтралитет. Это

касается, прежде всего, сил по ту сторону фронта.

3. Составить как можно более общую, универсальную платформу совместного

антибольшевицкого фронта, основываясь только на том, что есть общим для всех тех

элементов, которые можно к этому привлечь. Напротив, отвергать все то (а для

порабощенных Москвой народов это основное), что может быть причиной несогласий

или споров между участниками этого фронта.

В связи с этими положениями оценка действующих, или потенциальных

противников большевизма в политике западных государств приобретает решающее

значение. Поэтому для понимания основных исходных западной, а точнее –

американской концепции антибольшевицкого фронта, надо прояснить вопрос: как Запад

оценивает антибольшевицкие национально-освободительные движения и российские

противокоммунистические силы. Для нас не может быть успокаивающим утверждение,

что Запад не знаком с проблемами порабощенных народов. Такое незнание

действительно встречаем, в публичном мнении Запада, но политические и военные

эксперты, которые основательнее изучают это дело и имеют решающее влияние на

утверждение политической линии, точно имеют вполне правильный взгляд на силу и

значение освободительных движений порабощенных народов. В любом случае они

имеют достаточно собранных и изученных материалов, которые дают основу для верной

оценки этого антибольшевицкого потенциала. Значит, в тех кругах не должно быть

недооценивания освободительных движений порабощенных Москвой народов и

проявляемого последовательного их отрицания и игнорирования.

Но слабой страницей революционного потенциала порабощенных народов, по

мнению Запада, является периферийность этого потенциала при рассмотрении всего

СССР, то есть – взгляд, что революционные силы порабощенных Москвой народов

охватывают только свои национальные территории и на них сосредотачивают борьбу, не

имея почвы на коренных русских территориях, в самом центре большевицкой силы.

С этой стороны западные политики уделяют больше внимания русскому

антибольшевицкому потенциалу. Они приписывают большое значение всякому русскому

противокоммунистическому фактору, даже при минимальной его силе и активности, им

особенно необходимо иметь союзников везде, и прежде всего в центре вражеского

лагеря. И если есть хоть какие-то шансы на то, чтобы мог появиться русский

антикоммунистический фронт, то, чтобы к этому привести, Запад пытается сделать все

возможное, даже ценой нерусских порабощенных народов.

На отношение западной политики к национально-освободительным движениям

порабощенных Москвой народов влияет, наверное, и политическое самоопределение

этих движений. Беря во внимание, что освободительные движения пропитаны

неуклонным решением бороться с большевизмом и любым российским империализмом

при всех условиях, Запад рассчитывает на них, как на надежный, неизменный фактор в

общем антибольшевицком фронте, и не боится, что, благодаря своей политике, может

потерять в них союзника. Но такой расчет Запада совершенно неэтичен. Позиция Запада

и его оценка революционно-освободительных сил порабощенных народов вполне могли

бы быть иными, если бы эти силы могли выбирать между антибольшевицкой борьбой и

другими путями достижения своей цели. Тогда для политики западных государств, в

частности для военной, был бы важным вопрос, как удержать, или активизировать

национально-освободительные движения в антибольшевицком фронте. В современной

международной обстановке и при решительной позиции национально-освободительных

движений при всех условиях бороться против коммунизма, этот вопрос, как открытая

политическая проблема, не существует. Если порабощенные народы ведут свою

освободительную борьбу самостоятельно в самой тяжелой ситуации, без поддержки

Запада, тем более можно рассчитывать на активность их антибольшевицкого фронта при

более благоприятных условиях – во время войны.

Не волнуясь по поводу упомянутого вопроса, политика и стратегия западного

блока занимается вопросом другим, а именно: как втянуть в свои планы и использовать

для своих целей национально-освободительные движения порабощенных Москвой

народов. Отсюда и причины попыток подчинить национально-освободительные

движения политике и стратегии Запада в борьбе против коммунизма. Освободительные

движения должны были бы, во-первых, принять политическую платформу общего

антибольшевицкого фронта, которую утверждает западный блок, и приспособить под нее

свою собственную концепцию и политику. Во-вторых, их стратегия борьбы и

революционной деятельности могла бы руководствоваться таким генеральным

направлением: служить осуществлению стратегических и тактических планов блока

западных великодержав во всех фазах их конфликта против большевицкого блока, –

конфликта политического, а дальше, если к этому придет дело, и конфликта

вооруженного.

Собственные

цели

национально-освободительных

движений,

целесообразность и успешность их антибольшевицкой борьбы имеют для западных

государств значительно меньшее значение, чем польза, которую получает их политика и

стратегия от действия освободительных движений. Общую антибольшевицкую борьбу

они отождествляют именно со своей политикой.

Так

как

привлечение

российских

антикоммунистических

сил

к

антибольшевицкой борьбе является одним из основных элементов западной концепции

единого фронта, то и освободительные движения порабощенных народов должны были

бы служить интересам упомянутой концепции. Они должны были бы, как уже сказано,

приспособить свою концепцию и политику к платформе совместного с москалями

единого фронта, а значит, в нашем случае, отказаться от независимости Украины или

хотя бы отложить этот вопрос вплоть до момента свержения коммунизма.

Революционно-освободительные силы порабощенных народов в СССР должны были бы

проводить свою борьбу в рамках так называемого всероссийского или «всесоюзного»

фронта под доминирующим руководством москалей. Таким образом, мол, должны были

бы быть нейтрализованы противоречия между национальными самостийницкими силами

и русскими антикоммунистическими, но империалистическими элементами. Вызванное

таким всероссийским могучим движением впечатление должно было бы, так сказать,

притягивать москалей с противорежимными настроениями и активизировать их к борьбе.

На протяжении десятков лет наблюдаем неустанные попытки американцев

внедрить свой план в жизнь. Они от него не отступают, не обращая внимание на его

безуспешность в плане самостийницких сил порабощенных народов. Это показывает,

насколько глубоко укорена упомянутая концепция в политических кругах США.

С другой стороны, украинское освободительное движение, ОУН и созвучные с

нею национальные силы, в союзе с национально-освободительными движениями других

порабощенных Москвой народов, так же доказали непоколебимость в своих

принципиальных основах, значит нет оснований для иллюзий западной политики, что,

может еще удастся присоединить национально-освободительные силы к совместному

фронту российских империалистов. Концепция Запада единого антибольшевицкого

фронта в основе приспособлена только к участию в нем москалей, и она нисколько не

зависит от позиции и положения освободительных сил порабощенных народов.

Одновременно можно утверждать, что эта концепция вышла из стадии эксперимента и

утвердилась, как генеральная линия западного блока на данном направлении.

Вот такие наши выводы. Одновременно вынуждены определить и выводы из

них самих, которые делают планировщики политики и стратегии западного блока:

1. Всех активных или потенциальных противников коммунизма на подбольшевицких

территориях нельзя свести к одной совместной платформе, в одних рамках

антибольшевицкой борьбы.

2. Российские антикоммунистические элементы могут стать активным фактором в плане

антибольшевицких, в частности военных, действий западного блока только тогда,

когда Запад даст для этого соответствующие стимулы своей программой, политикой

и тактикой борьбы.

3. Национально-освободительные движения порабощенных народов составляют

самобытный политический и силовой фактор. Они имеют достаточно собственных

жизненных сил, чтобы существовать и действовать независимо.

4. Хотя национально-освободительные силы не даются на присоединение по западному

плану к единому фронту вместе с москалями, но их самостоятельная борьба создает

отдельный фронт, который связывает и уничтожает силы общего врага и может

нанести ему смертельный удар. Поэтому существование и действие таких сил

полезны, по крайней мере, до тех пор, пока идет мировая борьба с большевизмом.

5. Для Запада нет опасности, что национально-освободительные движения прекратят

свою антибольшевицкую деятельность вследствие несовместимости внешней

политики.

6. Возможность изменить эти движения и их борьбу остается для западных государств

открытой, и эти вопросы они могут решить в любой момент, в соответствии с

тактической целесообразностью, например, в случае войны против СССР. Это будет

зависеть от того, насколько укрепление такого независимого фронта с собственной

целью и действием, по их мысли, будет необходимо.

Это и есть окончательные выводы, которые, так получается, нормируют

отношение западного блока, а именно США, к национально-освободительным

самостийницким стремлениям порабощенных народов.

Не станем здесь рассматривать целесообразность политики и стратегии

западного блока по отношению к подсоветским делам. Нас интересует определение

фактического состояния, его причины, а также насколько оно имеет приметы

долговечности, и какие шансы на его изменения. Подытоживая этот обзор, приходим к

выводу, что главная концепция западного блока рассчитывает и ставит ставку на

российскую карту, а национально-освободительные движения трактует, как

вспомогательный фактор. Она же утверждена и на военное время. Наши аргументы о

нецелесообразности этой концепции и ее вредных последствиях для антибольшевицкой

борьбы не имеют влияния на позицию западного блока, не смотря на их объективное

содержание. Определение национально-освободительных движений, как неизменных в

плане их антибольшевицкой борьбы, не позволяет западным государствам выдвинуть

альтернативу: ставить на порабощенные народы или на москалей. Приоритет

антибольшевицкого фронта и требований самостоятельной освободительной борьбы над

вопросами взаимоотношений с Западом не предоставляют возможность тактически

маневрировать, чтобы добиться перемен в его отношении.

Отвечая на главный вопрос, что принесла бы война порабощенным в СССР

народам, – надо принять за основную возможность такое: национально-освободительная

борьба должна проходить самостоятельно, без поддержки западного блока. А из этого

вывод, что в такой ситуации одна лишь война не принесла бы Украине и другим

порабощенным Москвой народам самостоятельности. Поддержка западных государств

для национально-освободительных движений в этом случае ограничивалась бы только

техническим усилением самой антибольшевицкой борьбы, но без соответствующей

приверженности

к

политическому

содержанию

национально-самостийницких

стремлений.

Впрочем, развитие войны может привести западный блок к полной замене своей

линии. Затягивание очень тяжелой войны против СССР не позволит западной стратегии

легкомысленно относиться к реальным и серьезным антибольшевицким силам, а

полагаться на проблематичные концепции и сомнительный фактор – российские

антикоммунистические силы. Для нас самым важным является то, что военная ситуация

создаст более удобные условия для развития нашей независимой революционной борьбы

и для создания таких фактов, которые отвечают целям освободительного дела. А на

войне реальные факты и действующие силы имеют иное значение, чем во время

кабинетного планирования. Война открывает значительно более широкие возможности

для инициативы и серьезного влияния национально-освободительных сил не только в

рамках собственной обособленной борьбы, но и в широких событиях, в развитии всей

войны.

Предвидя более полезные для национального освобождения условия в процессе

войны, чем в стадии ее подготовки, должны принять во внимании и вероятность

ухудшения возможностей, которые могут возникнуть при таком отношении западного

блока. Можем столкнуться с попытками насильственного насаждения на землях

Украины нового московского режима и строя некоммунистического, но все равно

империалистического направления. Поддержка западных государств, предназначенная

для выращивания и активизации российского антикоммунистического движения, может

быть развернута московскими империалистами в первую очередь против национально-

освободительных движений, а не против большевиков. Таким образом, возник бы второй

российский фронт против самостийницкой борьбы порабощенных народов, на этот раз

фронт, поддерживаемый западными государствами, как это было сорок лет тому назад с

Деникиным, но в другой форме.

В этом обзоре мы останавливаемся не на вымышленных теоретических

возможностях, а только на возможном развитии и последствиях тех зарожденных основ,

которые уже существуют и проявляются в политике западных государств. Среди них

есть и благоприятные, иные – неполезные для национально-освободительной борьбы.

Мы не можем руководствоваться своей субъективной позицией или желанием, и одни

возможности рассматривать, а мимо вторых проходить без внимания. Не существует и

определенного критерия, чтобы рассортировать их на более и менее реальные; основы

логики здесь не дают решения. Все то, что существует сегодня в зародышах, может в

будущем сильно развиться, если будут благоприятные условия.

Какие же можно сделать итоговые выводы о ценности войны для национального

освобождения, и какую следует занять позицию в данном деле? Ответы на эти вопросы

проще сформулировать вот так:

1. Сама война между западным и большевицким блоками не принесет национального

освобождения порабощенным народам. Государственная независимость народов,

заключенных в СССР, не входит в концепцию Запада, и одна его победа в войне с

большевизмом не предрешает падение российского империализма.

2. Такая война создаст более благоприятные условия для освободительной борьбы

порабощенных народов, чем мирная ситуация.

3. В развитии войны национально-освободительные движения могут столкнуться с

новыми фронтами против себя.

4. Национально-освободительные

движения

должны

использовать

военные

обстоятельства и развертывать собственную антибольшевицкую борьбу, в частности

вооруженную, с таким рвением и в таких размерах, чтобы в подходящей ситуации

поднять революционное восстание всего народа, уничтожить вражескую оккупацию и

закрепить свою государственную самостоятельность и независимость.

5. Генеральная направляющая для порабощенных народов на всех этапах развития

войны: создавать собственную революционную, вооруженную силу, занимать

активную позицию в отношении всех военных событий на своей земле, как

враждебного, так и благоприятного характера, проявлять собственную инициативу и

создавать конкретные завершенные факты, созвучно с целями национально-

самостийницкой борьбы.

5. ЭВОЛЮЦИЯ БОЛЬШЕВИЗМА

И ЧАСТИЧНЫЕ ДОСТИЖЕНИЯ БОРЬБЫ

Рассматривая

три

основные

возможности

глубинных

перемен

на

подбольшевицком пространстве, мы отметили, как одну из возможностей, эволюцию

большевизма, его системы и режима. В украинской политической жизни на чужбине есть

такие концепции, которые опираются на убеждения, что эволюционное развитие

большевицкой системы ведет ко все более свободным и лучшим условиям жизни народа

и отдельного человека, и что такими постепенными изменениями со временем будет

полностью изжито сегодняшнее нетерпимое положение. И в демократических

государствах тоже встречаем частые надежды на эволюцию большевизма в направлении

увеличения свобод внутри СССР и притупления экспансии Москвы против других

государств. Поэтому надо остановиться на этом вопросе, занимающем центральное

место в некоторых политических концепциях.

Как во всей жизни, так и в подбольшевицкой ситуации и в большевицкой

системе происходят изменения. Абсолютной неизменности и неподвижности нет ни в

одной государственной общественно-политической системе, нет ее и в большевицкой

тоже. Среди тех изменений, которые происходят в СССР, есть и такие, которые в

сравнении с предыдущим положением создают более свободные, лучшие условия для

жизни человека и народа на отдельных участках. Но на этом основании еще нельзя

оценивать эволюцию большевизма, ее направление и значение. Так как не все изменения,

которые имеют место в подбольшевицкой жизни, происходят из эволюции

большевицкой системы.

Прежде всего, определимся для себя, какой смысл вкладываем в это понятие.

Под эволюцией большевизма понимаем постепенные изменения в большевицкой

системе, которые происходят по принуждению, доброй воле или по плану факторов,

принадлежащих к большевицкой системе и режиму. Основной акцент лежит не на том,

что инициатива перемен должна быть большевицкого происхождения, а только на

собственном смысле данного изменения, на его направлении и производном эффекте.

Значит, к эволюции большевизма причислим и такие изменения, которые проводит

большевицкий режим, приспосабливаясь к внешним влияниям или ко внутренней

ситуации в захваченных им странах, не изменяя, однако, генеральной линии к

достижению своей цели.

От эволюционных изменений в большевицкой системе надо отличать

вынужденные перемены, произошедшие под натиском борьбы порабощенных народов,

внутренних противников режима и внешних сил, изменения, которые противоречат

целям и желаниям большевиков, на которые они идут по необходимости. Существенная

разница состоит в качестве изменений первой и второго категории, в их значении и

последствиях, как для большевизма, так и для его противников.

Изменения эволюционного характера большевики трактуют позитивно, не

различая, делают ли они их по собственному почину, или под внешним влиянием, или

даже от безысходности, под давлением. Более важным есть то, что содержание и

последствия тех изменений вписываются в их план, не противоречат их целям и

помогают им удержать, закрепить свои позиции. Хотя не раз толчок к переменам в

большевицкой системе и политике давали другие факторы, но большевицкий режим

всегда пытается сохранить свою основную линию, и в новые методы, в новые

тактические продвижения вложить такое содержание, чтобы они выходили с пользой для

большевизма, а не его противников. Когда это удается, тогда большевики могут

трактовать такого рода изменения, как свой успех, как следующий шаг на пути

осуществления своей мечты во внутренней или внешней политике.

Если же речь идет об изменениях, запланированных и инициированных самими

большевиками, то они всегда служат исключительно большевицким целям. Даже когда

дело идет о внутренней борьбе между конкурирующими группами в компартии, то, как

мотив и предмет этой борьбы, всегда выступают цели самого большевизма, интересы

компартии и режима, а не благополучие народа. Сколько уже было внутренних

конфликтов, кризисов, чисток в большевицкой партии, но всегда повторялось одно и то

же. Каждая группа боролась за диктаторскую власть для себя и за наиболее успешное

укрепление и распространение господства большевизма над народами. Не было, и нет в

компартии таких течений или групп, которые выступали бы в защиту народа, за его

права, волю и благосостояние путем смягчения большевицкой системы, ограничения

коммунистического тоталитаризма и диктатуры. Точно так нет в компартии СССР

антиимпериалистических, или хотя бы менее империалистических тенденций или групп,

которые имели бы целью свободу народов, а не их порабощение московским

империализмом, и которые сопротивлялись бы его тирании и дальнейшей экспансии.

Течения и силы неимпериалистичные, свободолюбивые, которые заботятся о

благе народа, не могут зародиться и развиться в большевицкой партии по двум

причинам. Во-первых, потому что большевизм в коренных своих основах пренебрегает

свободой и благом человека и народа, и всей своей материалистической, тоталитарно-

диктаторской позицией стремится к покорению всех людей и всех народов, всего их

бытия – машиной коммунистического тоталитарного государства, которой владеет

Москва. Во-вторых, коммунистическая партия построена на основах плотного подбора и

проверки, так что в ней концентрируются и удерживаются только такие элементы,

которые принимаются коммунистической доктриной и большевицкой позицией.

Коммунистическая партия является носителем большевизма, большевицкой

системы и она создает большевицкий режим, как свое завершение. Поскольку в ней нет

таких идей, ни людей, которые боролись бы за свободу и благо народа и каждого

человека, все в ней настроено на удержание и распространение большевицкого рабства и

эксплуатации, то такими же самыми должны быть и все попытки и действия, которые из

нее произрастают. Это в одинаковой мере касается как того, что большевики делают по

своей инициативе, так и их начинаний, которые являются реакцией на небольшевицкую

инициативу, когда большевики проводят их в своем направлении, по своему желанию.

Такая категория изменений в большевицкой системе, в методах и тактике

режима, которая относится к эволюции большевизма, является важным фактором,

благодаря которому большевизм удерживается и распространяется во времени и

пространстве. Изменяемость тактики и форм действия относится к наиважнейшим

основам большевицкой практики, ее применяют в частности тогда, когда речь идет о

подлом обмане и ослаблении напора, или сопротивления враждебных к большевизму

сил. Большевики находятся в постоянной борьбе с теми народами, которые уже

покорены ими, и с теми, к которым только подбираются. Прямым использованием

насилия не всегда и не везде удается победить здоровые свободолюбивые силы народов.

Обман должен помочь там, где насилие не действует, или где недостаточно сил для

открытой фронтовой борьбы.

Как видим, большевицкие методы сменой тактики и плановыми переменами

выманивать на открытое пространство своих противников дают Москве желаемые

успехи, не смотря на то, что эти методы уже общеизвестны. Народы, которые попадают в

большевицкую неволю, или находятся под угрозой удара, не умеют и не хотят учиться

на горьком опыте тех наций, которые раньше них узнали правдивую суть большевизма.

Как в политике чужих посторонних государств, так и в некоторых кругах порабощенных

народов не угасает ориентация на основополагающие изменения в большевицкой

системе. На этом фоне зарождаются все новые, фальшивые надежды, что разные

перемены в большевизме приведут к перерождению его хищнической природы. Главной

целью большевицкой тактики «серьезных перемен» является как раз процесс создания и

подпитывания таких фальшивых надежд и разложение ними антибольшевицких сил в

мире.

Предварительно мы пришли к выводу, что эволюционные изменения в

большевизме не направлены на преобразование его в неимпериалистическую и

приемлемую для народов систему потому, что в нем нет для этого ни идейных основ, ни

соответствующего человеческого материала. Этот вывод из теоретического взгляда

вполне подтвержден наблюдениями всей прошлой практики. Почти сорокалетний период

большевицкого

господства

предоставляет

слишком

много

оснований

для

заключительных итогов. За это время произошло много потрясающих событий в странах,

которыми овладел большевизм, и в самом большевицком режиме тоже. Но среди них не

найдется никаких доказательств, или хотя бы признаков того, что в большевицкой

системе вводится, или хотя бы допускается развитие в направлении свободы, уважения

прав и требований народов и человека. Когда некоторые события зарождают в самом

начале проблески надежды в этом направлении, то дальнейшее их развитие всегда

оголяет неизменную сущность большевизма. За кулисами как бы огромных перемен в

большевицкой системе скрываются или бессодержательные тактические маневры, с

попытками сбить с пути народ и противников, или хитро прикрытые планы дальнейших

закручиваний системы неволи и крайней эксплуатации. Это касается всех направлений

жизни. Большевики всегда последовательно и оголтело стремятся к одной цели – ко

всестороннему увеличению и укреплению своей империалистической машины, прежде

всего ее военного, экономического и политического потенциала, чтобы завоевывать и

покорять нею весь мир. В этом направлении и направлена, и придерживается его так

называемая эволюция большевизма.

Исходя из такого положения, возлагать надежды на эволюционные изменения в

большевицкой системе по направлению ко все большей свободе для народов и

человеческой личности, нет никаких оснований. Всякие политические концепции,

построенные на таких ожиданиях, надо причислить к утопичным или фальшивым

концепциям. Поскольку же их подсовывают за основу для позиционирования

порабощенных Москвой народов, или для отношений между свободными государствами

и большевицким империализмом, то за такими попытками скрывается серьезная угроза

обмана свободолюбивых сил в мире, которым вероятней и больше всех воспользовался

бы большевизм.

Уже было упоминание о том, что к эволюции большевизма не следует

причислять изменения, на которые большевицкий режим пошел вынуждено, благодаря

борьбе порабощенных народов или под давлением внешних сил, вопреки большевицким

планам и пожеланиям. Первый вопрос, который всплывает при этом, касается самой

возможности таких перемен. Подсоветская действительность дает на него

положительный ответ. Для примера вспомним период так называемой украинизации и

НЭПа из первых достижений большевицкого режима, смягченный курс большевицкой

национальной и экономической политики во время Второй мировой войны и

послевоенные годы, смягчение политики против так называемых сателлитных стран

после венгерского восстания. Все эти изменения навязаны большевикам отчаянной

борьбой и сопротивлением порабощенных народов и слишком уж трудными для них

обстоятельствами, когда режим не мог удержаться на одном только насилии. Решающее

значение имеет тот факт, что он был вынужден не только сделать кое-какие изменения,

чтобы успокоить ними противные силы, но и пойти на фактические, хотя и частичные,

уступки. В этом случае большевики вынуждены проводить такие изменения в своей

системе, в национальной, или общественно-экономической политике, которые по

содержанию являются отступлением от большевицких планов и в какой-то мере

отвечают требованиям народа. Именно в этом пролегает существенная разница между

такими вынужденными настоящими изменениями и переменами тактического порядка,

производимыми тоже по принуждению, но без фактического отступления от

большевицкой линии. Видим, что когда сопротивление и борьба порабощенных народов,

или внешнее давление вынуждает проводить большевиков какие-то изменения, то в

одних случаях они проводят всего лишь тактические изменения, вкладывая в них

содержание, соответствующее собственным планам, а в других случаях вынуждены

отступать от своих планов. Это зависит от силы той борьбы или обстоятельств, с

которыми большевики имеют дело, если уж они принуждены к фактическому

отступлению.

Дальше наблюдаем, что большевики всегда пытаются отбросить все сделанные

по принуждению уступки. Делается ли это совершенно открытым способом, ли остаются

одни лишь формы произведенных изменений, а в них вкладывается другое, желаемое

большевиками содержание – это уже второстепенный вопрос тактики. Но с постоянным

укреплением фактических достижений антибольшевицких сил и действий большевики

никогда не смиряются и в соответствующей ситуации пытаются их ликвидировать.

Поэтому все перемены, не отвечающие большевицкой мечте и идущие на пользу народу,

можно удержать только безостановочной борьбой, точно как и только борьбой можно

отвоевать их у режима. Начало и конец эпохи «украинизации» и НЭПа являются

классическим примером. Большевицкий режим был должен отступить от своего

собственного курса в национальной и экономической политике тогда, когда был

приведен к катастрофическому положению сопротивлением крестьянства против

начинавшейся коллективизации и неутихающей повстанческой борьбой в Украине.

Когда же позже режим укрепил свои силы, а революционная борьба Украины была

убаюкана направлением национальной энергии на отстраивание национальной жизни в

рамках советского государства, тогда пришла новая волна большевицкого натиска и

ликвидации всех предыдущих смягчений.

Путаница

в

таких

переменах,

которые

являются

последствиями

антибольшевицкой борьбы, с переменами в границах эволюции большевизма, является

фатальной политической ошибкой. Речь не идет только о неправильном понимании, или

освещении исторических явлений, их причин-движителей и механики их развития. Нас

интересуют, прежде всего, фальшивые предположения для выводов на будущее. Речь

идет о базовой позиции против большевизма. Тезис, что эволюция большевицкой

системы идет в направлении смягчения большевизма, приспособления его к

потребностям свободного развития человека и народа, есть основа для концепции

пассивного выжидания последствий автоматического развития. Эта концепция является

противоположной к концепции безостановочной борьбы против большевизма, то есть

(если речь идет о порабощенном большевизмом народе) концепции революционной. Для

этого нам следует иметь обостренное зрение в тех делах, в которых смешение причин и

последствий двух совершенно разных категорий, приводят к фальшивым выводам.

Итоги этих соображений можно собрать в следующих утверждениях:

1. Эволюционные изменения в большевицкой системе, которые происходят под

подавляющим влиянием большевицких элементов, направлены на укрепление

большевизма, на распространение и укрепление его господства над народами. Такие

изменения не имеют ценности для освободительной борьбы порабощенных

большевизмом народов и никак не являются причиной достижения свободы и лучших

условий их жизни.

2. Существенные изменения в сторону более свободных условий для народа и

отдельной личности могут быть только отвоеваны у большевиков непобедимой

антибольшевицкой борьбой народа.

3. Как достижение, так и удержание любых уступок режима в пользу свободы народа

зависят от степени и безостановочности этой борьбы.

4. Существенные

изменения

в

подбольшевицких

условиях,

завоеванные

освободительной борьбой народа, хотя и приносят только частичные облегчения,

являются немаловажными достижениями на пути к свободе. Они останавливают

осуществление большевицких планов, укрепляют самостийницкие стремления и силы

порабощенного народа.

6. АНТИБОЛЬШЕВИЦКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – ЕДИНСТВЕННЫЙ ПУТЬ К

ОСВОБОЖДЕНИЮ

В предыдущих разделах мы пришли к выводу, что война других государств

против СССР не может быть основной ставкой для освободительной борьбы

порабощенных народов, а эволюция большевицкой системы не может дать в этом плане

никаких серьезных перспектив. Остается еще третья возможность – революционная

борьба.

Во-первых, уясним для себя в общих чертах наше понимание революции. Суть

революции лежит в коренных изменениях, которые охватывают содержание и структуру

государственно-политической, общественной, духовной и экономической жизни одного

или нескольких народов. Новые идеи, новые силы и новые системы поднимают борьбу

против идей, сил и систем, господствующих в имеющемся укладе, чтобы их устранить,

оторвать от кормила жизни и направить развитие своего народа в новое русло и в новых

формах.

Борьба является существенным элементом революции. Если в каком-то

государственно-общественном организме происходят изменения в системе, изменения

ведущих идей и изменения руководящих сил, но без острой и всеобщей борьбы, только

нормальным порядком, например, через замену правительства, выборы, плебисцит и т.п.,

то такие процессы мы не назовем революцией, даже если бы их далекие цели

соответствовали бы смыслу революции. Революция развивается против таких сил и

такой системы, которые, единожды получив власть над народом, всемерно используют

ее в том направлении, чтобы сделать невозможной победу иных идей, создание другой

системы и переход власти в руки других сил.

Революция – это весь процесс борьбы, от ее начал и до финального завершения.

Ограничение понятия революции этапом ее наибольшего разворачивания и завершения,

то есть окончательным государственным или общественным переворотом, так же

неправильно, как если бы называть деревом только его крону, без корней и ствола.

Началом революции мы считаем тот момент, когда под влиянием выкристаллизованных

революционных идей начинается целеустремленная борьба революционных сил за

устранение существующего, ненавистного устроя и создание на его месте нового,

лучшего, очерченного революционной идеологией и программой. Развитие революции

определяется протеканием и разворачиванием ее борьбы. Оно может происходить в

форме длительного, затяжного процесса, в котором борьба разгорается постепенно, с

этапами большего и меньшего напряжения, или может иметь краткое, спонтанное

развитие.

Историческое значение имеют только успешно завершенные революции,

которые заканчиваются победой революционных сил и идей. И, собственно, конечный

этап решает, заслуживает ли какой-либо революционный процесс вполне на термин

революция. Поэтому-то в упрощенном, неточном понимании отождествляется понятие

революции с этапом ее завершения. Неудачной революцией называют такой

революционный процесс, который, когда он доходит до стадии окончательной,

решающей борьбы – к открытому восстанию, постигает поражение, и на том

прекращается. А такие процессы, которые после зарождения и некоторого протекания

революционной борьбы затихают, не дойдя даже до этапа окончательного восстания,

вовсе не называют революцией, разве что ее попыткой.

Каждая полноценная революция осуществляет две функции. Первая – это

уничтожение прошлого строя, устранение устоявшейся системы и тех сил, которые ее

установили и пытаются дальше удерживать, отстранение от влияния тех идей и доктрин,

которыми обосновывался старый, уничтожаемый строй. Эта функция революции по

отношению к старому, дореволюционному укладу является уничтожающей,

деструктивной. Но надо ясно подчеркнуть, что это описание имеет лишь условное

применение, когда речь идет об описании отношения и действия революции против

прошлого, в нашем случае большевицкого, строя. Абсолютная, объективная ценность

этого уничтожительного действия в любой революции зависит главным образом от

качеств того строя, который она устраняет, а также от ценности новых идей, нового

порядка, которые она вводит вместо убранного. Это можно доступнее объяснить

следующим сравнением:

Лечение заключается в устранении болезненного состояния, причин и

последствий болезни и возвращении здоровья. В отношении самой болезни любое

лечение есть действие уничтожающее, но для организма успешное лечение является

полезным, благоприятным. В то же время такое лечение, которое хоть и устраняет одну

болезнь, но при этом вызывает другую, более тяжелую – является вредным. Например,

большевицкая революция не только уничтожила национально-освободительные

революции, которые скинули царизм и развалили российскую тюрьму народов, но она

установила большевицкий строй, который во всех отношениях оказался намного тяжелее

и хуже даже царского режима. Оценка уничтожительного революционного действия

зависит не только от его последствий, но и от его средств и методов. Средства и методы,

которыми революционные силы перебарывают господствующий режим и строй, их

защитников, должны быть оправданы не только целесообразностью, но и необходимой

безысходностью.

Второй функцией революции есть построение нового строя на месте

свергнутого, то есть осуществление позитивной программы революционного движения.

Это конструктивное действие создает завершение всего революционного процесса.

Обе функции революции – уничтожение нетерпимого, враждебного строя и

построение нового, лучшего – переплетаются в единую неразрывную цельность, их как

нельзя разделить на два отдельных этапа в деятельности, так и нельзя считать одну из

них конечной целью, а другую подготовительной к ней. Так же и в революционной

идеологии: отрицание враждебной системы идет в паре с позитивным очерчиванием

собственных концепций нового строя. Революция возможна только там, где народом

овладевает одновременно крайнее неудовлетворение существующим положением и

сильное желание создать новый, обозначенный порядок. И уничтожение существующего

враждебного строя, и создание своего, желаемого строя – являются целями революции. В

процессе борьбы оба стремления являются равнозначными, неразделимыми

движителями, а если хотя бы одно из них не имеет необходимой остроты, тогда и

революционная сила не имеет необходимой напряженности. Как было сказано выше, обе

функции в революционной деятельности идут бок о бок, а не одна за другой. Только

реальное завершение построения нового строя приходит на очередь после

окончательного уничтожения врага. А до того момента действие, которое ведется с

самого начала разворачивания революционного процесса, состоит в том, что борьба с

вражеским лагерем единовременно мобилизует и подготавливает народ к построению

лучшего строя по революционной концепции.

Есть разные виды революций, они описываются, прежде всего, на основании

того, что является действующей силой революции и, во-вторых, в соответствии с ее

смыслом, и отрезком жизни, которая и есть главный предмет революционного процесса.

Национальной революцией называем революционную борьбу какого-нибудь народа

против чужеземного порабощения, эксплуатации, лишения прав и возможностей

свободного развития. Любая национальная революция имеет две основные особенности.

Первая – это активное солидарное участие в ней всего народа, всех основных частей и

общественных слоев данной нации. Вторая главная особенность – это борьба за

основные изменения в положении всего народа, условий его жизни и развития на разных

участках. Это отличает национальную революцию от революций общественных,

классовых, во время которых речь идет, прежде всего, про положение какой-либо части,

и в которых действующей силой выступают обозначенные общественные прослойки –

часть нации. Национальная революция имеет значительно более широкую базу и более

глубокое значение, чем внутренние революции, которые имеют целью смену

государственного и общественного строя, отстранение от власти правящих кругов, или

слоев и т.д.

Приводя несколько общих описаний, мы не имеем целью развивать здесь всю

теорию революции. Вступительное пояснение этих понятий необходимо для большей

ясности при описании конкретных вопросов, которые являются предметом дальнейшего

рассмотрения.

Главной реальной основой революционной освободительной концепции

являются собственные силы и собственная борьба порабощенных большевизмом

народов. Этим она в основе отличается от всяких ориентаций на чужеземные силы, в том

числе от ставки на войну западных государств против СССР, и от надежд на полезную

самостоятельную эволюцию большевицкой системы. Революционная концепция не

отрицает, и не пренебрегает тем значением, которое для антибольшевицкой

освободительной борьбы может иметь протекция и помощь чужих государств, и

особенно их война с большевицким блоком. Только эти факторы считаем эвентуальными

и вспомогательными, а не главными в освобождении. Во-первых, потому, что нет

уверенности, будут ли вообще и насколько они действовать, а во-вторых, – их целевая

направленность может серьезно расходиться с освободительной целью порабощенных

народов. Революционная концепция не соглашается с тем, чтобы за фундамент

освободительной борьбы принимать такие нестабильные посторонние факторы. Так же

она отвергает ставку на эволюцию большевизма, большевицкой системы. Собственное ее

эволюционное развитие, нормированное большевицкими целями и факторами,

направлено на укрепление большевицкого порабощения. Изменения в большевицкой

системе, которые приносят некоторое облегчение для народа, есть только лишь

результаты давления антибольшевицких сил и неблагоприятных для режима

обстоятельств, в частности, достижения антибольшевицкой борьбы порабощенных им

народов.

По

революционной

концепции

главной

активной

составляющей

освободительного процесса должны быть сами порабощенные народы. В схематическом

упрощении освободительная революция базируется на представлении существующего

уклада: сегодня Украина и другие народы являются предметом-объектом угнетения,

эксплуатации и уничтожения, а субъект, который создал такое положение, удерживает

его и пользуется ним, – это большевицкий режим, коммунистическая партия и

российские империалистические силы. В революции порабощенные народы из объекта

становятся субъектом действия, создателем форм нового уклада, а большевицкий режим,

большевицкая партия и система, и все другие империалистические факторы становятся

предметом

уничтожающего

революционного

действия.

Очевидно,

процесс

антибольшевицкой, национально-освободительной революции слишком сложный,

многогранный, чтобы его можно было полностью охватить упрощенным, схематическим

очерчиванием. Однако это очерчивание соответствует главному принципу в механике

революционной борьбы.

Опора освободительного дела на собственные силы и собственную борьбу

порабощенных народов основывается, прежде всего, на непобедимой жажде

национальной независимости и личной свободы, лучших условий жизни и свободного

развития на всех участках, и на том, что существующее положение, насильно введенное

и удерживаемое большевицкой системой, полностью противоположно стремлениям,

жизненным потребностям и самой природе этих народов.

Исходная точка революционной концепции – это жизненное положение

народов, которое создал большевизм. Правда, из этой же самой точки выходят и другие

концепции, целью которых является устранение большевицкого порабощения и коренное

изменение всей ситуации. Но носители других концепций ищут решение вне комплекса

сил на нашем пространстве, выжидают освобождение со стороны посторонних сил, или,

что еще хуже, надеются на положительные перемены в самом вражеском лагере, в

большевицкой системе. Наоборот, концепция освобождения собственными силами

порабощенных народов берет во внимание, прежде всего автохтонные силы

подбольшевицкого пространства, неразрывно с ним связанные и жизненно

заинтересованные в его развитии. Поскольку положение, созданное большевизмом и

российским империализмом, – крайне неприемлемое и враждебное для угнетаемых им

народов и вызывает стремление к переменам, к его свержению, то по революционной

концепции, именно эти стремления и есть главная действующая и единственно

неизменная сила, которая может освободительное дело сдвинуть и довести до победного

конца.

Главный акцент революционной концепции опирается на волевую позицию

угнетенных большевизмом народов. Правда, тяжелое жизненное положение,

большевицкий гнет и эксплуатация создают соответствующую почву для возникновения

антибольшевицких настроений, но этого не хватает для зарождения революционного

духа борьбы. История, недалекое прошлое и современность предоставляют достаточно

примеров, когда народы не раз без сопротивления терпят самые жестокие режимы,

лихолетье и даже систематическое уничтожение. Чтобы какой-нибудь народ поднял

борьбу против враждебного режима, или против чужеземного порабощения, для этого

необходимо, кроме неприятия существующего положения, еще противопоставление ему

собственных жизненных идеалов, собственных целей и стремлений, которые живут в

народе, и, прежде всего, соответствующего волевого напряжения, готовности к борьбе.

Концепция уничтожения большевизма и освобождения из-под московского

империалистического порабощения собственной борьбой угнетенных народов

основывается на существовании факторов, приведенных выше. Украинская нация и

другие народы в таком же положении не только ощущают московское господство и

коммунистическую

систему,

как

наибольшее

зло,

и

осознают

крайнюю

противоположность между своими идеалами, стремлениями и жизненными интересами,

с одной стороны, и большевизмом и коммунизмом – с другой. Они так же пропитаны

враждебным отношением к большевизму, стремлением уничтожить его и развивать свою

жизнь в независимых национальных государствах по своему собственному разумению и

идеалам. Это стремление, которое вытекает из духовности, из всей природы этих

народов, и которое коренится в их истории, наполнено борьбой за свободу и

самобытность, остается живым и непобежденным, несмотря на все большевицкие

старания уничтожить его и заглушить. Врагу не удалось убить в украинцах и в других

порабощенных народах непокоренный дух борьбы со злом и насилием за правду и

свободу.

Теперь уже можно утверждать, что большевицкий план изменить духовность,

характер и отношение угнетенных народов систематическими уничтожениями

непокорных и лидерских национальных элементов, с воспитанием новых поколений в

коммунистическом духе, в полной изоляции от национальных традиций и в

противопоставлении к ним – потерпел крах и оказался невыполнимым. Не обращая

внимание на безоговорочно очень тяжелые потери, которые понесла национальная

субстанция порабощенных большевизмом народов от таких его практик, корни

национальной самобытности живут дальше, и из них постоянно отрастает новая здоровая

поросль.

Сопротивление и борьба Украины и других народов против московского

империалистического и коммунистического порабощения ведется в разных формах

безостановочно уже четвертое десятилетие. Продолжение этой борьбы, не смотря на

самые неблагоприятные, самые тяжелые условия, свидетельствует о несломленном

упорстве, которое живет в этих народах. С этой точки зрения важное значение имеет не

только организованная и систематически проводимая освободительная борьба, но в той

же мере спонтанные, самодеятельные ее проявления, которые указывают на то, что

сопротивление врагу и борьба за национальную независимость вытекают из

глубочайшего естества нации. Особенно важный показатель этого – массовость

противорежимного сопротивления на разных участках и в наиразнообразнейших формах,

которая является следствием единодушного внутреннего настроения народа.

Рассматривая общие основы революционной концепции освобождения, надо

еще затронуть вопрос силового соотношения между потенциалами освободительного и

большевицкого лагерей. Это и есть собственно тот вопрос, который у части противников

большевизма (которые тоже жаждут его падения и национального освобождения),

вызывает неверие в возможность и успешность антибольшевицкой революции. Они

смотрят на существующее положение и на этой основе оценивают полностью

пессимистически потенциальные возможности. Правда, большевицкий режим обладает

огромной готовой силой и средствами, которые есть в руках самого большого

тоталитарного государства. В частности, военные и полицейские силы, весь

государственный аппарат и государственное во всех отраслях [«народное»] хозяйство в

полной готовности к услугам большевицкого режима и под всесторонним контролем

коммунистической партии – создают впечатление неприступной твердыни.

А концепция революции не рассчитывает на помощь в борьбе извне против тех

сил, которыми располагает большевицкий режим. Революционная борьба направлена

против собственного врага – против коммунистической партии и режима, против

руководящих центров и добровольных, опустившихся носителей и защитников

большевицкой системы и российского империализма. В то же время по отношению к тем

силам, которые в обычных условиях выполняют приказы режима и исполняют его волю,

но которых большевики мобилизовывают, удерживают на службе и вынуждают

действовать методами принуждения и обмана, революционное движение не занимает

враждебную позицию, но лишь пытается переманить на свою сторону. Прежде всего,

речь идет о том, чтобы всех тех людей вывести из послушания большевицкому режиму,

что парализовало бы значительную часть его силовых структур. Когда же серьезная

часть тех людей, которые до сих пор были послушными исполнителями воли режима,

станет действовать активно на стороне революции и будет использовать в борьбе все

средства, которыми управляет, в первую очередь оружие, тогда соотношение сил между

обоими противостоящими лагерями сразу перевесит в сторону освободительного дела.

Возможно ли такое развитие? Давая позитивный ответ на этот вопрос,

обопремся на реальную действительность. Большевицкий режим, коммунистическая

партия и их преданные защитники и прислужники составляют очень малую часть, если

взять все население покоренных ими стран. Подавляющее большинство этого населения

не только не в восторге от коммунизма, но считает его огромной бедой и в душе

относится враждебно к нему, к большевицкому режиму, к партии и их системе. Но

большевицкая тоталитарная система построена так, что в руках партии и режима –

государственной бюрократии – сосредоточена не только вся политически-полицейская

власть, но и полное управление и пользование всем народным хозяйством и всеми

участками жизни, так что весь народ и каждая человеческая личность находятся под

всесторонним контролем и полностью зависят от этой системы. Такое положение создает

впечатление всесильности большевизма, полного бессилия человеческой единицы и

всего народа, если речь идет о каком-либо действии, независимом от режима, а тем более

о каком-нибудь сопротивлении ему. Но это всего лишь одна сторона действительности,

которую большевики целенаправленно стараются обобщить и изобразить, как

неизменную.

Тем временем тоталитаризм большевицкой системы имеет и противоположные

последствия. Государственная организация, управление и контроль всех участков жизни

и на всех уровнях, начиная от базовых и до мельчайших хозяйственных проявлений,

вызывает не только функциональное, но и организационное сплетение всех клеток и

звеньев этой жизни, так что каждый сбой функций в одном месте имеет далеко идущие

негативные последствия для целости. Охватывая своей непосредственной диспозицией и

управлением все звенья и учреждения общей жизни, большевицкий режим сделал их не

только инструментом, но и одновременно основой своей силы и своего господства. При

таком положении любое торможение, сбой, или нарушение функционирования любой

клетки и учреждения приобретает далеко идущее значение, как подрыв всей

большевицкой системы. Все то, что является составляющей силы и господства

большевизма, становится и фактором его расшатывания и угасания, когда перестает

полностью выполнять функцию, назначенную ему большевицким планом.

Рассматривая большевицкую систему с этой стороны, видим, что народ и

каждая отдельная личность являются не только объектом большевицкого господства и

эксплуатации, но и активным фактором, от которого зависит функционирование

составляющих всего государственного механизма. Если бы это подавляющее

большинство подсоветских граждан, которое ненавидит большевицкий режим, перестало

бы выполнять его волю и, идя за собственным пониманием, одновременно встало бы

против него, тогда управляемый им огромный государственный механизм был бы

парализован и большевики остались бы бессильными, лишенными инструментов своего

могущества.

Коммунисты и верные защитники режима занимают в большинстве своем

только руководящие позиции на разных участках и клетках тотально огосударствленной

жизни, а рабочей силой выступает непартийный и в большинстве своем

антикоммунистический элемент. С момента, когда он активно выступит против

коммунистического руководства и всего режима, последний будет отрезан от важных

жизненных основ. А таких отраслей и учреждений, где коммунисты и преданный им

элемент составляли бы не только командный, но и главный деятельный слой, очень мало.

Исключение в этом отношении составляет государственная аминистрация-

бюрократия и большевицкая полиция, которые почти полностью забиты большевицкими

кадрами. Концентрируя свои силы в государственной администрации и в полиции,

большевики сделали из них не только основную свою базу, но и важнейший силовой

фактор, который должен тотальной диктатурой и оголтелым террором господствовать

над

всеми

проявлениями

жизни

и

сделать

бессмысленными

любые

антикоммунистические действия. Успешность этой большевицкой террористической

системы обусловлена еще тем, что она имеет дело в большинстве случаев с пассивной

массой. Задавленные большевизмом народы, не смотря на свою ненависть к нему,

являют собой неоднородную, распорошенную и слабо активную силу из-за своей

неорганизованности к антибольшевицкой борьбе. Огромный революционный потенциал

дремлет в народе не активированный.

В такой ситуации отдельная личность чувствует себя при ежедневной встрече с

режимом на разных участках одинокой и бессильной против его насильственной

системы. А борьба активных антибольшевицких сил не имеет при пассивности

большинства населения такого успеха, как если бы получала активную поддержку. В

таких условиях широко распространилась практика единоличного индивидуального

саботирования большевицких планов и подмена их противоположным смыслом. Эта

практика, примененная в ежедневной работе на разных участках, является наиболее

распространенным проявлением общего антибольшевицкого настроя. Невзирая на свои

мелкие и трудные для обнаружения формы, она из-за своей массовости очень сильно

подрывает различные большевицкие планы и является одной из основных причин

постоянной кризисной ситуации в подсоветской жизни. Это создает режиму серьезные

трудности и подкашивает его позиции, но не может его полностью свалить и привести

народы к освобождению.

Полная перемена ситуации в пользу освободительного дела наступит тогда,

когда большинство скрытых, потенциальных противников большевизма выступит в

активной борьбе. Когда вместо тихого, разрозненного сопротивления и отдельных

самодеятельных действий, весь народ, вместе с организованными революционными

силами, поднимет систематическую борьбу, тогда метода сепаратного подавления и

уничтожения противников поодиночке не принесет большевикам успех. В ситуации

всеобщего революционного восстания не поможет им и наличие верных полицейских

сил. Отрезанные от управления на всех участках жизни и лишенные широкой

органичной базы, большевицкие кадры, согнанные в антиреволюционных полицейско-

военных формациях, будут оторванным островком среди моря антибольшевицкой

стихии, их судьбу решит конечное наступление все разрастающихся военных

революционных сил.

Поэтому основной проблемой освободительной революции есть мобилизация и

организация существующего, но разрозненного и слабо активного потенциала

антикоммунистически настроенных масс, и создание из них действенной силы

революционной борьбы. Поскольку для этого есть подходящая почва и соответствующий

материал, то задание организованных сил – решить эту проблему путем планируемой и

последовательной революционной деятельности.

7. НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

И РОССИЙСКИЕ АНТИКОММУНИСТИЧЕСКИЕ СИЛЫ

Говоря про освободительную революцию, часто имеем ввиду все

антибольшевицкие факторы, которые в процессе борьбы могут отыграть активную роль.

Из этого может создаться ошибочное впечатление, что мы имеем в мыслях единоцелый

революционный антибольшевицкий процесс, который охватывает весь СССР и так

называемые сателлитные подбольшевицкие страны. Именно такой концепции

придерживаются московские эмиграционные круги, а также некоторые посторонние

внешние факторы. Поэтому надо иметь более точное и определенное мнение в этих

вопросах.

Прежде всего, выплывает вопрос: есть ли реальные основания и возможности,

чтобы все антибольшевицкие силы подсоветского пространства вели свою борьбу в

едином, скоординированном фронте? В этом деле встречаемся с двумя неверными, но

взаимно противоположными тезисами.

Первый из них поддерживают москали и иностранные пророссийские факторы.

Он дает позитивный ответ на этот вопрос и опирается на то, что, не смотря на всякие

противоречия между народами и их освободительными силами, все имеют общего врага,

которого все хотят убрать, значит, это предоставляет базу для совместной

скоординированной борьбы. Поэтому все дела, которые являются предметом

разногласий и вражды, в частности вопросы будущего устройства после СССР, должны

быть отложены, пока не уничтожен большевизм.

Второй, противоположный тезис говорит только о совместном и едином

антибольшевицком фронте, созданном освободительными силами порабощенных

нерусских народов. О московских антикоммунистических силах и стремлениях, в этой

концепции существует два мнения. Первое их них утверждает, что московские

настоящие антибольшевицкие течения находят общий язык с порабощенными

нерусскими народами на платформе антикоммунизма и антиимпериализма, и поэтому их

причисляют (по крайней мере – теоретически) к этому фронту. По второму мнению, в

русском народе нет настоящих, действующих антибольшевицких течений и сил, так как

все москали пропитаны империалистическим мироощущением, которое заглушает даже

вражду против коммунистической системы и режима так, что когда речь идет об

активной борьбе, то все москали, и антикоммунисты тоже, будут защищать неделимость

большевицкой империи. Оба эти тезиса выкристаллизовались в эмиграционной

политической деятельности, а климат их развития больше зависит от внешней

деятельности, чем от непосредственной антибольшевицкой борьбы.

При определении нашей позиции по этому вопросу примем за исходную точку

оценку существующих антибольшевицких сил и процессов, и руководствуемся

целесообразностью освободительной борьбы. Принимая во внимание то, что

революционная борьба против большевизма и освобождение порабощенных им народов

– очень тяжелое задание, вынуждены учесть все те факторы – силы и тенденции, которые

в этой борьбе могут принять участие или сыграть в ней какую-то полезную роль.

Нет ни оснований, ни необходимости отрицать, что в русском народе тоже

присутствуют антибольшевицкие настроения и тенденции, что многие из москалей –

убежденные противники коммунистического строя и режима, которые желают его

устранения и замены. Не взирая на московские корни большевизма и на его тесное

переплетение с московским империализмом, эти антикоммунистические настроения и

стремления являются серьезным фактором, который затрудняет положение режима, а в

определенной ситуации может отыграть существенную роль в активной

противорежимной борьбе. В интересах общей антибольшевицкой борьбы, в том числе и

в интересах освободительной революции порабощенных Москвой народов, нужна как

можно большая активизация и усиление этих антикоммунистических тенденций и сил в

России.

С другой стороны, было бы большой ошибкой считать, что эти

противорежимные настроения среди русского народа могут быть движителем такой же

революционной борьбы, как у других народов, которые борются за свое национальное

освобождение. В политических настроениях москалей, большинства русского народа,

доминировали и доминируют империалистические тенденции. Если москали враждебно

относятся к существующему строю и готовы к революционной борьбе, то это отношение

только к устранению коммунистической системы и режима в СССР при сохранении

существования российской империи. Про ее распад и создание на ее месте независимых

национальных государств они и не думают. Наоборот. Большинство тех москалей,

которые готовы к активной борьбе против коммунистического режима, сами выступят на

защиту империи или как новая империалистическая сила, или даже в большевицких

рядах, в зависимости от общей ситуации.

Значит, в классификации всех антибольшевицких процессов и сил, которые

действуют, или существуют еще только в потенциальной возможности на

подбольшевицком пространстве, приходится различать две главные группы: первая – это

национально-освободительная борьба и революционные силы порабощенных Москвой

народов, которые ведут борьбу за свое освобождение из-под власти российского

империализма, за уничтожение большевицкой системы и за построение своих

национальных государств с собственным, некоммунистическим строем. Все эти

освободительные движения имеют совместный знаменатель, как в отрицании, так и в

позитивных целях: все они ведут борьбу против российского захватнического

империализма и его носителей всех политических окрасов, в первую очередь против

большевизма и против коммунистического режима и системы. Каждый народ борется,

прежде всего, за собственную государственную независимость, не ограничивая на этом

свои освободительные цели. Развал российской империи, ограничение российского

государства на русских этнографических территориях и полное освобождение всех

народов от российского господства является общей целью всех, так как только это

создает определенные предпосылки и гарантии на долговременное освобождение

каждого народа в отдельности. Национально-освободительная борьба порабощенных

народов создает главную и наиболее стойкую силу в антибольшевицкой революции.

Самодостаточный вес этого фактора определяется большой вовлеченностью, упорством

и единодушной позицией этих народов в своей борьбе.

Вторую, значительно более слабую, но совершенно самостоятельную группу

составляют российские антикоммунистические элементы. Как уже сказано, их

антибольшевицкое настроение выплывает из отрицания коммунистической системы и

доктрины, и ведет к борьбе против режима за создание нового государственного и

общественного строя, но при сохранении целостности империи. Определение

собственного веса этого фактора в антибольшевицкой борьбе на основании общего числа

москалей и их господствующего положения в империи было бы ошибочным. И это не

только из внимания к проблематичности процентного соотношения количества

антикоммунистов и преданных режиму элементов. Речь идет, прежде всего, о качестве

этого потенциала в антибольшевицкой борьбе, о его психо-политическом раздвоении, и,

как следствие, – низкой убежденности, а то и неверии. Хотя москали-антикоммунисты

имеют общую с национально-освободительными движениями негативную позицию по

отношению к коммунизму, но в то же время им присуще наравне с большевиками

империалистическое отношение, враждебность к самостийницкой борьбе порабощенных

народов.

При таком положении не может быть единой платформы для совместного

фронта национально-освободительных и российских антикоммунистических сил. То, что

и первые, и вторые – против коммунистического режима и коммунистической системы,

еще не создает серьезные предпосылки для какой-либо политической и организационной

координации так, чтобы можно было бы говорить о совместном фронте. Когда речь

заходит о позитивных целях, то между национально-освободительной борьбой

порабощенных народов и противорежимными стремлениями в русском народе

существует диаметральная противоположность и взаимная враждебность. И даже в

негативных целях нет между ними общего знаменателя. Ведя борьбу против

большевизма, порабощенные народы борются при этом не только против

коммунистического строя и режима, но в той же мере и против московской

империалистической силы и ее господства. Разделять эти две природы и две функции

большевизма, в особенности в чуженациональных, нерусских странах, которые он

насилием удерживает в составе СССР, невозможно, так как они органически сросшиеся.

Даже если бы существовала практическая возможность вести борьбу с большевизмом

таким

способом,

чтобы

уничтожать

только

коммунизм,

не

затрагивая

империалистической конструкции его учреждений, то это было бы полностью

противоположно освободительным стремлениям порабощенных народов.

Вот поэтому такая половинчатость в практической революционной

деятельности совершенно невозможна. Революция – это уничтожение, устранение

одного строя и строительство другого сразу же, в едином последовательном процессе.

Революция не развивается так, что сначала устраняется один строй, создается пустое,

чистое место, на котором после строится новая конструкция, новый строй. Пустое место

революция не оставляет даже на кратком этапе, как в отношении целости

государственно-общественной конструкции, так и в отношении ее основных составных

частей. Когда революционные силы побеждают врага на любом участке так, что

становятся сами во главе ситуации, тогда, уничтожая органы вражеской власти, сразу

устанавливают революционную власть, а на место большевицкого смысла, строя и

большевицких элементов в разных государственных и общественно-гражданских

учреждениях вносят новое содержание, новый устрой и вводят новых людей. Это

касается учреждений государственной, общественной, хозяйственной военной,

культурной и других отраслей, короче – всей жизни, охватываемой государственно-

общественной структурой. Новый революционный устрой и революционные учреждения

строятся не только соответственно актуальным требованиям периода революционной

борьбы, но одновременно с прицелом на будущее. Хотя в их оформлении и будет много

черт временности, но в основных требованиях они будут отвечать проекции постоянного

послереволюционного устройства.

Так что, если в порабощенных странах революция должна была бы устранить

только коммунизм, а империалистическую государственную конструкцию сохранять,

тогда вместо построения независимой национально-государственной жизни на месте

большевицких учреждений и элементов должны были бы появиться аналогичные им,

хотя и не коммунистические, но точно такие же преданные Москве. И, уж, совсем не

следует ожидать от порабощенных Москвой народов такой наивности, чтобы после

наиболее болезненного исторического опыта в этом отношении, скидывая с себя один

московский хомут, они собственными руками надели бы на себя новый.

Кто понимает сущность революционного движения, качество и природу его

движителей и механику революционных процессов, тому ясно, что каждая революция