Первый из рода

Глава 21

Дым от костра стелил по небу как надо, вдохнув покрепче вечерний воздух я улыбнулся звездам, что смотрели с неба на наш костер. Вот она, свобода, где я не ожидаю каждую секунду смерти. В воздухе спокойствие, вокруг меня мои друзья, а по кругу передается чаша с вином, что раньше я не пробовал, а над костром кипит огромный котел, в котором шкворчит ароматное мясо, и вокруг меня сотни таких же костров, откуда доносятся песни.

Дивные и мелодичные, на вечные темы о жизни и смерти, дружбе и предательстве. Пели и про Калибана, и о священном городе, родом откуда этот народ. О том, как город был основан чудовищем, Калибаном, что стал покровителем народа Махшуда, в честь которого и назвали ныне утерянный века назад город. Проклятый Калибан же до сих пор присматривал за своим народом, только это слово было не совсем его именем, а больше званием раба, что стал свободным, скинув с себя цепи богов.

Удивительная история Калибана перекликалась с историей того, кто был по крови ближе к чудовищу из всех ныне живущих. Махшуд, сын Иракла, законного правителя страны под названием Бесконечные Степи или Арания. И Махшуд законный правитель страны, которой скоро может и не стать, её присоединит к себе пустынная империя, которую называют просто Империум. Однако страна пала не потому, что их воины были перебиты или оказались слабее, нет, Арания так просто бы не сдалась и все еще существует на картах. Империум решил поступить хитрее, мудрее. Зачем воевать с гордым степным горным народом если можно взять все хитростью и вместо бунтовщиков на своей огромной границе получить пограничников на стыке своей территории и территории враждебного государства Архагалак? Династические браки всегда имеют глубокие цели, и Империум шел к тому, чтобы просто соединить два государства, мирно, бескровно и по любви, но готовиться к этому нужно было не одно десятилетие, и мой друг оказался всего лишь первым шагом в плане Империума.

— Отец тогда строго сказал — пора жениться, — ополовинив глиняную чашу проговорил Махшуд, утираясь рукавом и со злостью смотря на костер, словно это он виноват во всех бедах. — У нас с этим строго, отец сказал — вот твоя жена, я сказал — есть. Тем более, как казалось отцу, это свяжет руки Империума, она же их крови. Да и постоянная война на границах и постоянные стычки измотали, истощили Аранию, нам был нужен мир на пару десятилетий как воздух. Мара была прекрасна и я полюбил её, но мое счастье продлилось не долго.

— Она тебя предала? — однажды пройдя сквозь подобные интриги спросил я.

— Нет, Рык, хорошая у меня жена, — помрачнел Махшуд. — Сына мне родила, в котором моя кровь. Имя ему я дал, Айгар…

Наследника признал его отец, внука признал и коронованный дед, признал народ, вот только после этого Махшуд больше не был нужен Империуму. Спустя несколько лет Махшуд тихо сгинул на границе от рук разбойников, что в то время расплодились на окраинах страны. Следом через пару лет, не выдержав горя, скончался и король, потеряв единственного сына. Делами же государственными начала управлять жена Махшуда, Мара, как королева-мать, до тех пор, пока не станет его сыну ровно двадцать лет. Столько ему и исполнилось, вчера. Была у Айгара, сына Махшуда, одна проблема, его отец был жив, и знал об этом весь его народ.

В этом мире нет быстрых способов передачи информации, нет соцсетей или телефона, и даже поговорить с кем-то на другой части города было проблемой. Но было в этом мире нечто, что вносило раздор в мирную жизнь подданных страны Арании, и нет, это были не увеличившиеся корпуса Империума на их земле, и даже не те слухи, что жена Махшуда разделяет ложе с послом Империума. Магия не давала покоя подданным, и особенно связь колдуна Махшуда с Калибаном.

Каждый раз, когда верующие и поданные Арании обращались к своему покровителю, был им один ответ.

— Я жив, — сказал Махшуд, положив руку на место, где раньше, до башни была нанесена серебряная печать. — Только найти меня не могли из-за рабской печати. Моя жена приезжала в столицу, во дворец императора. Там, в зале приемов, стоял твой дед, Ария, а я был его верным оруженосцем, и там, среди вельмож, по красным коврам бегал мой ребенок.

— Но сейчас ты все вернешь, — тихо, шепотом проговорила Ария.

— Что я верну? — усмехнулся Махшуд. — Как только спала с меня печать мой народ узнал где я. В тот же момент моя жена, пока я был еще в башне, объявила любого, кто назовет себя её мужем, самозванцем, а сын пообещал вырвать мне сердце. Я был еще в башне когда корпус Империума двинулся на этот город. Пусть сейчас никто здесь меня не тронет, но буквально до утра, а с первыми лучами солнца я должен уйти с тысячами верных мне, и только мне, в Аранию! Чтобы начать кровавую рубку внутри своей родины! Что я верну, Ария⁈

Тишина настала вокруг, и лишь потрескивание дров колыхало её, а чашу вновь неспешно наполнили вином и она пошла по кругу прошедших башню. В Арании нет башни, но они знали, кто теперь их господин и гордились им, а вот поместье Арии окружено, и на неё саму смотрят как на кусок мяса. Вот тогда-то мне и вспомнились слова Махшуда о том, что не стоит и ей заикаться о его благодарности, ни ей, ни её дому.

Дед Арии был хорош в одном, он любил интриги, любил иметь козырную карту в рукаве на случай любой. А Махшуда после пленения доставили в столицу Империума, где решили изучить и расплодить, нет, не для того, чтобы устроить междоусобицу в Арании. Этот мир сложнее и в сотни раз забавнее тех миров, где был я. Передо мной сейчас сидел колдун, берсеркер и воин в одном лице, ни много немало он носитель генов самого Калибана, чудовища, жившего в образе человека сотни тысяч лет назад. И пусть Калибан мертв, но душа его жива и подпитывается молитвами его предков, одаряя избранных своей силой. Немного, конечно, энергии избранным дает Калибан, но вот когда Махшуд скинул с себя свою печать он вновь смог пустить в себя Зверя и пошла сеча, несмотря на то, что о тренировках по единению с Калибаном мой бородатый друг забыл очень давно. А Империуму не помешала бы армия таких солдат, и пусть они славят кого угодно если будут способны разгромить тысячи вражеских войск или охранять императора. Им будет прощено многое.

— Твой дед украл меня и заставил принять еще одну печать, молчание — сокрытие, подчинение, печать, что блокировала мою связь с Калибаном, — угрюмо проговорил Махшуд и махнул рукой одному из воинов, чтобы тот пропустил к нам старика. Глава города уже прошел третий охранный контур и ждал нас с шаром в руке. — Ну а теперь, с рассветом, я вернусь домой. Никто не хочет посмотреть, как я убиваю свою жену? Или отрубаю голову сыну? Что, никто? Рык, ты меня расстраиваешь.

— У меня есть свои дела, — постучал я по своей голове. — Все слышали слова Мехмеда?

— Слышали, — оскалилась Ария. — И какое требование, ваше величество, ты выставишь моему дому? Или сразу объявишь нам войну?

— Ария, бывшая госпожа всех нас, — нахмурился Махшуд. — Будь благодарна собравшимся здесь за то, что ты еще жива. У нас теперь иная дружба, не порти её. Но меня волнует иной вопрос, кто чем займется, Рык, Сира, Хария?

— Мне пора вернуться в племя, — тихо проговорила Сира. — Я должна поговорить со стихией, не хочу стать льдом.

— Я пока поживу тут, — ухмыльнулся я, принимая чашу и осушая её. Я еще не был так свободен как сейчас. Счастье сейчас казалось близким как никогда, кусок мяса на блюде, удобный ковер подо мной и даже две подушки и красивое до безумия звездное небо над головой. — Найду себе работу по плечу и познаю этот мир. Я ж его почти не видел.

— Альхаз, тэйно деги! — выкрикнул Махшуд, около него тут же появился воин и передал ему свой мешочек, что весел на поясе. Махшуд подкинул в руке мешочек, взвешивая его в руке, и кинул его мне. — Это деньги, ты их честно заработал, если нужно еще…

— Я сама его обеспечу. И работой и деньгами, и если понадобится женами, — оскалилась Ария, смотря на меня. По её глазам было видно, что я дорогая игрушка, и она не упустит шанс прибрать меня к своим рукам. — Ему есть куда идти.

— В сарай без двери? — спросил я. — Нет, спасибо. Теперь я сам по себе и у меня есть дела, Ария. Я не вернусь к тебе, и не проси. Здесь же есть где снять комнату?

— Сними комнату у Бахора, это харчевня, хозяин которой нас приглашал отпраздновать возвращение, — проговорил Махшуд, напомнив мне наше шествие через весь город. У самого края города, где расположилось войско Махшуда, стоит небольшой дом с деревянной бычьей головой заместо вывески, где огромный хозяин в белом фартуке ростом мне по плечо расталкивал всех на своем пути и, крепко обняв нашего лучника, приглашал к себе отметить проход башни. Ему было глубоко плевать на тысячи воинов, и на то, кем стал Махшуд. Он был его другом и им остался.

— Пойдешь в наемники? — спросила Сира.

— Нет, — меня аж передернуло. — Навоевался я, буду изучать мир, займусь кузнечным делом или познанием своих стихий.

— А ты в кузнечном деле то хоть что-то понимаешь? — скривился Махшуд, на что я лишь кивнул. После чего он полез за пазуху и высунул кулак, в котором сжимал что-то небольшое. — Ну, тогда скажи мне, кузнец, от каких стрел эти наконечники?

Он разжал ладонь, на ней лежали пули, крупные и мелкие, я не был экспертом, но одна из пуль была крупнокалиберной.

— Ты их достал из Семечки? — спокойно спросил я. — Или из земли вытащил?

— Я, конечно, теперь принц, но очень не люблю, когда хорошим металлом утыкана вся земля вокруг, — усмехнулся Махшуд. — Там таких наконечников было около сотни, а сколько еще земля спрятала… Парочка таких штук еще в голове твари была, и да, Рык, меня с детства учили читать по лицам. Ты знаешь что это?

— Знаю, но повторить не способен. Есть устройства, из которых вылетают эти наконечниками тысячами за десять ударов сердца, — спокойно проговорил я, смотря, как выжидает глава города, когда мы с ним заговорим.

— Есть такие устройства. И проходчики иных башен порой выносят их на поверхность, — скрипуче проговорил глава города, который молчаливо ожидал, когда сможет заговорить. Сев рядом он взял из моих рук чашу с вином. — Многое дают башни, но в основном бесполезное, как например этот огромный воин. Сейчас тела, что башня выкидывает в озеро, начали скупать с бешеным рвением, но все это пустая трат денег. Как те устройства выстреливают одно из сотня и затем быстро ломаются, так и с вашим Рыком. Он уникален, но мне интересно, когда он сломается? Я поражен, что кто-то из выброшенных прожил так долго. Когда ты сдохнешь, Зверь?

— Никогда, — почесал я свой треугольник на лбу, поняв, что я не думал о нем как о предохранителе. Старик прав, неизвестно что будет, да и пора мне начать распаковывать данные по магии крови, я уверен, что теперь способен на это. Да, есть некоторые проблемы со скоростью моего мышления после выхода на поверхность, но они не были критичными. Хм, разве что скорость передачи нейронных сигналов немного понижена. О боги, да я гений в обличии идиота, да нет, амбала, сурового воина!

— Рык, с тобой все хорошо? — прошептала Сира, смотря на мое изменившиеся лицо. — Ты никого не хочешь убить?

— Все хорошо, — ответил я, улыбаясь, и понимая, что мне сейчас хорошо как никогда.

— Я собираюсь на могильники, — тихо проговорила Хария, решив сменить направление разговора. — Попробую поговорить со служителями смерти. Выйдя из башни, я чувствую себя голой, и если вы не будете таить на меня обиду, то я покину вас прямо сейчас.

Тишина вновь настала у костра, все понимали, что это может быть опасно, но идти с Харией к служителям смерти нельзя. Это только её путь, как и Сиры, и, особенно, Арии. Которая, впрочем, очень сильно рассчитывала на моё плече, но к ее неудовольствию я отказался остаться при дворе.

Я хотел насладиться свободой. И потому после того как глава города провел по моей груди артефактом, что, словно тысячи игл, мгновенно выбил цифру 55, я подхватил мешочек с золотом и пошел обратно в город, оставив у костра своих друзей.

— Свобода, — улыбнулся я, идя по ночным улицам и зная, что позади меня идет пятерка воинов Махшуда, провожая меня до харчевни.

Но за мной следили и иные люди, и не только воры и бандиты, на перекрестке двух дорог меня ждала группа стариков, детей и женщин.

— Зверь по имени Рык, — обратился ко мне один из мужчин с явной сединой в своей бороде. — Не сочти за просьбу или обузу, но мы хотели бы поговорить с тобой.

— Мы подходили к Арии, — вышла вперед девушка и слегка поклонилась мне. — Мы хотим знать, как умерли наши мужья, отцы и дети, Ария нам не ответила.

— Они умерли достойно, — прорычал я угрожающе и шагнул вперед, от чего толпа расступилась передо мной. — А если кто посмеет сказать иное, я вырву ему горло голыми руками. Они достойные воины, которыми стоит гордиться, я горжусь тем, что спустился с ними в башню и бился плечом к плечу.

Быстрой походкой я пошел дальше, понимая, что именно такой ответ я должен был дать, стоило попросить своих друзей отвечать также. Не смотря на то, что жалости к проходчикам я не испытываю, они умерли и это уже не исправить, так зачем клеймить их и их семьи ублюдками, уродами и трусами? Зачем? Пусть спят спокойно в ином мире, так будет правильно, все, что случилось в башне, пусть и остается именно там.

Больше меня никто не останавливал до самой харчевни, у которой уже стоял воин Махшуда. Огромный хозяин в кожаном переднике хмуро смотрел на меня, а я вынул золотую монету из кошелька и протянул ему на крыльце заведения.

— Платы не требуется. Я ждал Махшуда, но рад и его другу, — отодвинул мою руку мужчина. — Твоя комната подготовлена, никто не побеспокоит. Что-нибудь еще требуется?

— Помыться, две простыни, полотенце и бочку вина, — не убирая руку, проговорил я, и трактирщик все же принял монету.

В харчевне была куча народа, но при моем появлении все замолчали и, кажется, замерли на месте, а я прошел за хозяином во внутренний двор. Сидя на камне, я наблюдал как в огромное корыто наливают воду, а рядом сидящий со мной Бахор, хозяин этой гостиницы, молчаливо подливал мне вино и руководил слугами, заодно отпугивая любопытных. Кружка с вином постоянно пустела, а я молчаливо смотрел на луну, затем вновь опустошал кружку, а Бахор наливал вновь. Разговор не ладился, да и сам хозяин харчевни и гостиницы понимал, что говорить о погоде, урожае, и девушках со мной бесполезно. Он лишь спросил, нужна ли мне на ночь женщина, даже там, за углом, послышался женский смех, но я отказался. Не в эту ночь.

— Половина бочки, — тихо проговорил Бахор. — Впервые вижу, чтобы человек был способен на такое.

— А я и не человек, — усмехнулся я.

— А кто же тогда? — удивленно спросил Бахир.

— Зверь я. И не я в этом виноват, а жизнь, — с рычанием в голосе проговорил я, опустошая вино в кружке.

— Было страшно там? В башне?

— Было, — тихо проговорил я, вставая с камня и подходя к корыту. Такое чувство, что я впервые за вечность помылся в чистой воде, пусть и с какими-то травами. Пока я мылся, за мной наблюдали, скрываясь во тьме, из окон из забора, с крыши. Это были просто любопытные зеваки, пьяницы и девушки разных возрастов и профессий. Были даже воины, что хотели проверить меня в бою, хотя бы кулачном, но когда я скинул свою потрепанную одежду желающих со мной подраться или оказаться в постели поубавилось.

А я нисколько не стеснялся ни своей наготы, ни шрамов, которые, несмотря на лечение Харии, усыпали все тело. Мочалка из трав распалась за полминуты и мне подали новую, пожестче, и я начал тереть, пытаясь смыть с себя всю грязь и кровь. Кожа уже хрустела, а я все тер, зная, что мне не отмыться. В голове все задавались бесполезные вопросы о морали, крики умирающих и рычание тварей. А я все тер, тер и отмывал свое тело, словно пытаясь очистить свою душу.

— До крови дотер, — вдруг произнес Бахор, стоя у огромного корыта и протягивая мне два одеяла. — Давай вытирайся, я принес еще один бочонок вина, самое крепкое из того, что есть.

— Благодарю, — тихо ответил я, стоя в полный рост, освещаемый луной и тяжело дыша. В некоторых местах я натер мочалкой до крови и на серой простыне проявились кровавые разводы. Взял небольшой бочонок литров на десять я посмотрел на Бахира. — Комната готова?

— Да, она в отдельном доме, тебя никто не побеспокоит, — проговорил хозяин гостиницы, а я прильнул к бочонку.

Мне нужно было забыться расслабиться, я пил, пил и пил, а бочонок все не пустел, но вот он уже был опустошен на половину и я нетвердой походкой пошел в свою комнату в небольшом глиняном домике, в котором была всего лишь одна комната. В комнате был лишь сундук и огромная постель, как уточнил хозяин, она предназначалась для четверых. Я не стал интересоваться, зачем здесь кровать для четверых, но видя кучу благоухающих трав и тонкий запах духов догадался, что здесь ожидали своего часа как минимум две девушки. И Бахир, видя мое состояние, отменил свой подарок, за что я был ему благодарен. Я допил бочонок с вином, и передал его слугам, после чего положил под подушку свои верные ножи, посмотрел на свои руки, по которым струились цепи, потер свою печать на груди и рухнул на кровать, что, издав жалобный скрип, все же выдержала мою тушу. Сон быстро принял меня в свои ласковые объятия и я захрапел.

— Скрип, — сквозь сон я услышал шорох. Мои руки мгновенно схватили ножи и я полетел над кроватью, что-то ужалило меня в шею и впилось в спину в нескольких местах.

— Гра-а-а! — взревел я раненным зверем. Передо мной в полупустой комнате замерли три тени, серые, в плащах. За мной пришли убийцы, что показались мне смутно знакомыми. И я их узнал. Ассасины!

Удар в горло ножом и один уже обезглавлен, а в моем животе уже торчало два дротика с ядом. Удар кулаком в голову второму и он встретился со стеной, третьего я просто пнул в живот и он сломался пополам, его позвоночник жалобно хрустнул. Толстую деревянную дверь сорвало с петлей от моего удара ногой и я выскочил во двор.

На земле не было никого, а вот на крышах сидели десятки ассасинов. Ночь была еще в самом разгаре, и тьма скрывала их хорошо, даже от меня. Но я еще не сдался, я был готов биться до конца, только умирать были не готовы уже они.

И вот каждый из ассасинов метнул в меня что-то, лишь слегка блеснувшее в свете луны. От половины я смог вернуться, но остальные вошли в мое тело и я почувствовал, как яд заструился в моем теле. Меня качнуло, шаг вперед, еще шаг и вот я вижу на земле Бахира с перерезанным горлом, а из-за угла вышел воин в дорогой вороненной броне. Моя стихия подсказала мне кто это, при помощи ненависти, что вспыхнула во мне. Воздушник.

— Я же говорил, что ты станешь моим, — с улыбкой проговорил Алудар, друг детства Арии. Тот самый воздушник, которого я чуть не прикончил, когда мне искали учителя. — Я рад, что ты не сдох в башне…

— Тварь.

— Как смеешь ты так говорить своему хозяину, — зло проговорил Алудар и размылся в воздухе. Я знал где он появится и нанес упреждающий удар, сделав шаг вперед, но тут же упал на колено — яд уже действовал, а сверху по мне нанесли удар, затем второй, третий, четвертый. Мое тело стягивали судороги, а на моей голове прыгал обезумевший воздушник, и вот зрение покинуло меня. Я мог лишь слушать.

— Господин Алудар, Мастер символов уже в поместье, — тихо проговорил кто-то неизвестный. — Он требует подтверждения, что ему не будут мстить проходчики.

— Никто не будет мстить за этот кусок мяса, — тяжело дыша проговорил Алуар. — Ария продала мне этого раба еще до похода в башню. Просто покажи мастеру купчую.

— А эти не придут? Сира, Хария, Махшуд? У них много воинов, нам не выстоять.

— Да ты достал уже! Ария уже отравила половину отряда Арании во благо Империума. Я сам ей передал яд, на закате, — сплюнув на землю проговорил Алудар. — К рассвету она станет главой города, а этот кусок мяса примет мою печать рабства.

— Он еще в сознании господин.

— Вот же тварь живучая! — удар в голову ногой вырубил меня.

Продолжение следует.