Песочные часы

Наш Арбат (продолжение)

Послевоенный Арбат дарил нам, детям, немало развлечений. Одно то, что было четыре кинотеатра! Кроме «Арса» и «Юного зрителя» — еще «Художественный» и «Наука и знание».

«Наука и знание» располагался там, где сейчас «Кулинария» при ресторане «Прага», на втором этаже. Туда вела из подъезда широкая, покрытая ковровой дорожкой, каменная, белая лестница (позже ее обезобразили, сузив наполовину и сделав в левой части тесную закусочную). В фойе на паркетном полу — ковер, на котором стоят кресла и столики. Обстановка обязывает вести себя пристойно — не шуметь, не грызть семечек. Мы листаем газеты и журналы, лежащие на столиках. Во всех четырех арбатских кинотеатрах были читалки. В этом журналы скучноватые, для взрослых, а фильмы больше документальные, видовые. Мы там раз пять смотрели цветной американский фильм «В лесах Южной Америки».

В том же здании «Праги», вход с угла, там, где потом сделали кафе, — магазин резиновой обуви, и замечательно пахнет галошами. Когда зимой с мороза нырнешь погреться в это вкусное резиновое тепло, так по-родственному понимаешь Крокодила, который мечтал получить «к ужину дюжину новых и сладких галош».

…И конечно — Зоомагазин!

Каждую весну сюда привозят инкубаторских цыплят, и в магазине начинается толкотня. Желтые, пронзительно щебечущие шарики с глазками живым ковриком шевелятся в вольере. Продавщица сует туда руку, достает по несколько в горсти и опускает в подставляемые коробки с дырками, в ящики и корзинки. Цыплячий писк слышится по всему Арбату.

А в остальное время года в магазине спокойно. Возятся хомячки, над ними обитают волнистые попугайчики, желто-зелено-синие. Напротив них щебечут щеглы и чижи. Иногда завозят черепашек, их быстро раскупают. В другой половине магазина — рыбки. Сказочный и очень красивый аквариумный мир. Рыбки не плавают, а движутся в воде среди игольчатых и широколистных ярко-зеленых водяных растений, трепещут как флажки, склевывают что-то с листьев, с камешков на дне, глядят сквозь стекло на публику, толпящуюся у прилавка. У рыбок — выражения лиц. Любопытное, грустное, брезгливое. Продавщица опускает в воду сачок на длинной палке, точным движением подцепляет рыбку и выпускает ее в подставленную банку. Рыбка мечется вверх-вниз, и те, в аквариуме, тоже мечутся, но через минуту успокаиваются и снова движутся в зеленоватой воде маленькими рывочками.

В магазине «Детская одежда» кроме одежды продавали еще лыжи и санки. Санки — простые и сидячие, ступенькой, с обитыми кожей спинкой и сиденьицем, с маленькими кисточками-висюльками по бокам. Очень соблазнительные, но на них неудобно съезжать с горки, и мы предпочитаем простые, чтобы съезжать не только сидя, но и лежа на животе и тормозя ногами.

А еще в этом магазине продают диафильмы. Диаскоп есть у Маринки, и я хожу к ней смотреть «Братья Лю», «Сказку о потерянном времени», «Желтый аист», жаль, что у нее нет того диафильма, который я не досмотрела в Горьком — про детей, заблудившихся в лесу с живыми деревьями. Неизвестная их судьба еще долго тревожит мое воображение.

Даже магазин «Табак», напротив уже не существующего «Арса» и тоже уже не существующий, напоминал веселую детскую комнату, со своей расписной красно-черно-золотой хохломской мебелью, детскими столиками, шкафчиками, узорчатым прилавком, подобием маленькой барской усадьбы в классическом стиле, с колоннами, балкончиками, башенкой. Скромный табачный ассортимент тех лет: папиросы «Волна», «Прибой», «Беломор», «Казбек», трубочный табак, сигареты «Дукат» и «Ява». Позже появятся сигареты с фильтром в оцелофаненных мягких коробочках с тоненькой опоясывающей ленточкой-открывалкой — «Новость», «Краснопресненские», за которыми гонялись и выстаивали очереди, а еще позже — «Фемина» в твердой красной коробочке, на которой изображена элегантно курящая красавица, всем своим видом приглашающая испытать это наслаждение и, в конце концов, соблазнившая нас, девчонок, на первую сигарету.

Арбатская площадь еще не прорезана подземными переходами, она именно площадь, широкая, овальной формы, ограниченная слева кирпичным зданием, где была аптека, к дверям которой с двух сторон вели ступеньки, а справа, как и сейчас, — Гоголевским бульваром с памятником Гоголю, но не нынешним, вперяющем гордый взгляд куда-то вдаль, а прежним, андреевским, перенесенным во двор того дома, где Гоголь скончался, — понурым, низко наклонившимся в своем кресле. По бокам памятника — фонари на чугунных колоннах. Низ фонарей — лежащие львы с вытянутыми передними лапами и удивленными глупыми мордами, скорее лягушачьими, чем львиными. Между лапами — маленькая узкая чугунная горка, по которой можно проехаться на корточках, держась за львиные лапы. Мы-то уже большие, не катаемся, но малышня съезжает, и на их лицах — счастливое выражение защищенности, а на лягушачьих мордах львов — выражение наивности и дружелюбия. А Гоголь, наклонившись, будто смотрит на детскую возню со своего постамента, и ему становится не так грустно.

Нам Гоголь открывается с рассказа «Страшная месть», который читает по радио Анна Алексеевна Орочко. Она живет в первом подъезде, в десятой квартире, ее приемный сын Женя играет с нами во дворе, взрослые называют ее Асей, а она волшебница, оказывается, да-да, мы замечали и раньше в ее лице, в черных глазах, в завораживающем низком голосе что-то колдовское.

Мамы и папы нет дома. Я лежу на их широкой тахте и слушаю радио — черную тарелку на стене. И Гоголь врывается ко мне голосом Анны Алексеевны, во всей мощи. Панночка, дрожа, стоит перед колдуном, он протягивает к ней руки, и руки проходят сквозь нее… Звучит чудо-голос, вызывая во мне чувство ужаса. Кажется, откройся сейчас дверь или скрипни пол — умру от страха.

На следующий день оказывается, что не только я, но и Валя, и Наташа, и остальные дворовые слушали «Страшную месть». И тогда вошел в нашу жизнь Гоголь с его «Вечерами на хуторе…», «Вием», «Кровавым бандуристом», с горячим обсуждением деталей, с выяснением непонятных мест…

Прямо — если смотреть от Арбата — площадь ограничивалась строгим серым зданием кинотеатра «Художественный», а у выхода из кинотеатра, сбоку, лепилась будочка чистильщика обуви, в ней работала молодая, с круглым, как яблоко, лицом женщина, ее звали Тоня — чистила обувь, продавала шнурки, стельки, гуталин, а еще — «из-под полы» — продавала переснятые кинокадры и фотографии знаменитых западных киноартистов. Снимки были плохого качества, но других не было, и они пользовались спросом. Были свои, постоянные покупатели этого товара, например, Маринка, которая экономила деньги на завтраки, чтобы купить еще одного Роберта Тейлора, Тайрана Пауэра или Лоретту Янг.

Заграничные фильмы!

«Этот фильм взят в качестве трофея в годы Великой отечественной войны при разгроме немецко-фашистских войск…» — кажется, так писалось в титрах, предваряющих фильм, и это означало, что фильм будет захватывающе интересный. Да еще нужно отстоять очередь за билетами. И суметь пробраться на те фильмы, на которые до шестнадцати лет не пускают!

«Робин Гуд», «Королевские пираты», «Охотники за каучуком», «Знак Зорро», «Сети шпионажа»… До сих пор сердце замирает от одних названий!

А «Три мушкетера» с песенкой, ставшей на много лет знаменитой: «Где ты, где ты, где ты, мечта моя, Париж?..», «Багдадский вор» с Конрадом Вейдтом? Мы ходим смотреть его всем двором по пять, по шесть раз. Этот фильм не взят в качестве трофея, он подарен нашей стране английским режиссером Александром Корда. Подарен! Это впечатляет.

Наши фильмы выходят не часто, но зато выход каждого нашего — большое событие. Фильм нравится уже за то, что наш, но и, кроме того, он действительно всегда интересен, отвечает нашим патриотическим чувствам, в нем играют популярные артисты или такие, которые после выхода фильма становятся популярными.

«Падение Берлина» с Борисом Андреевым, «Композитор Глинка», где Глинку играл Борис Чирков, «Адмирал Ушаков», где в роли турецкого паши снимался Рубен Николаевич Симонов. «Первая перчатка» с Переверзевым и Володиным, «Поезд идет на восток» — первый цветной! А уж «Подвиг разведчика» с Кадочниковым в главной роли!

Кадочников и Дружников — популярнее их среди девчонок, пожалуй, не было тогда никого. Дружников замечательно сыграл Незнамова в фильме-спектакле «Без вины виноватые». В те годы выходило много фильмов-спектаклей — «На дне», «Мертвые души», «Горе от ума», они шли в «Юном зрителе», и мы неплохо узнавали классику по этим фильмам.

Кроме того, существует еще много довоенных и военных, мы их смотрим в кинотеатре Повторного фильма на Никитской. «Чапаев», трилогия о Максиме, «Ленин в октябре» и «Ленин в восемнадцатом году», «Семеро смелых», «Трактористы», «Светлый путь», «Два бойца» — выходишь из кинотеатра с чувством гордости за свою страну, в которой посчастливилось родиться.