Петрович и Серый в Иномирном легионе

Глава сорок четвёртая. Ранняя весна

Холодная, по местным меркам, зима для Петровича и Серого оказалась «мягкой». Температура не опускалась ниже минус десяти, снегопады не сопровождались буранами и метелями, ветер с ног не сбивал — мечта, а не зима, по меркам Земли.

Игры в волейбол и баскетбол получили в легионе, да и в остальных войсках Империи невероятную популярность. Пограничники соседнего гарнизона тоже создали свою команду. Они прибыли в лагерь на дружеский матч по волейболу. Против них выставили женскую сборную. Поначалу пограничники усмехались и переглядывались, не очень высоко оценивая противников, но изменили своё мнение, проиграв подчистую.

Несмотря на наступившее затишье, легат не позволял своему отряду расслабляться. Воспользовавшись соревновательным духом, охватившим лагерь, командующий провёл несколько соревнований по воинскому искусству и, для имевших дар, по магии.

Петровича, обладавшего магией своеобразной, взяли одним из судей. К судьям отправился и Тимс Корин, легат ценил изобретательские способности этого мага координатора, но ещё не сгладилась из памяти его неловкость.

Заразившись общим настроением, устроили состязания между собой и командиры. Комриты и замкомриты соревновались в стрельбе по мишеням из арбалетов. Стреляли все довольно метко, но выступившая последней комрит Намирей оставила остальных далеко позади. Когда она закончила стрельбу и повернулась к зрителям и судьям, раздался восторженный и торжествующий вопль Рины. Она оказалась не только хорошей спортсменкой, но и ярой болельщицей. Остальные поддержали восторги Рины аплодисментами. Легат, вручавший наградное оружие победительнице, поцеловал ей руку с галантностью придворного вельможи. И это тоже вызвало аплодисменты и одобрительные выкрики. Намирей, раскрасневшаяся и счастливая, выглядела невероятной красавицей.

Рина пробралась к судейским местам и принялась шептать на ухо Петровичу:

— Смотри, какая красавица, ведь она нравится тебе, ну, признайся, что нравится!

Петрович повернулся к Рине и ответил:

— Нравится, как может не нравиться такая волшебная фея? Но, запомни, дочь, красивых женщин много, а жена одна. И этот вопрос закрыт, поняла?

— Да поняла, — ответила Рина, со вздохом. — Ой, пап, а ты моему Змею можешь эту мысль внушить?

— Он, вроде, ни на кого, кроме тебя не смотрит? — удивился Петрович.

— Это здесь не смотрит, а если в столицу выберемся, там ведь столько красоток. А мой-то ещё и принц! — воскликнула Рина.

— Да ты их всех за пояс заткнёшь своим острым умом и языком, но с женихом твоим побеседую. Кстати, а ты сама когда безопаснику сообщишь о своей помолвке? — строго спросил Петрович.

— Уже, — ответила Рина. — Он сказал, что переведётся в другой округ, чтобы нам не мешать. Но если я передумаю, его предложение в силе. О, всех уже наградили, идём, поздравлять.

Рина сорвалась с места. Петрович, не спеша, поднялся и последовал за ней. Его задержал Тимс, потянув за рукав. Выглядел маг координатор расстроенным.

— Получается, Рина влюбляется в Большого Змея, раз ревнует? — спросил он, но тут же добавил: — Извини, я случайно подслушал.

— Похоже на то, — отозвался Петрович.

— Серый прав — это карма, — со вздохом произнёс Тимс и неожиданно сказал: — Наверное, не очень хорошо, что к нам новые безопасники прибудут, условий не знают, местность тоже.

— Скорее всего, ты прав, — ответил Петрович, — но тут ничего не поделаешь. Когда с началом весны возобновим патрулирования, придётся быть внимательнее. Не люблю я затишья. У нас даже примета есть: затишье всегда перед бурей.

— Как там у вас на Земле говорят: не чирикай, кажется, — сказал Тимс, нахмурив лоб, припоминая.

— Не каркай, — подсказал Петрович и добавил: — Хорошо, не буду.

После соревнований спортивных и военных, кто-то из пехотинцев вспомнил о лыжах. Плотники в лагере имелись и вскоре желающие обзавелись свежевыструганными лыжами. На крепления каптёр, скрепя сердце, отдал списанные сапоги. На одном полигоне убрали амулеты очистки, чтобы снега стало достаточно для лыжни. Проехав первый круг, Петрович, он вступил в «клуб любителей лыж» одним из первых, вспомнил о таком виде спорта, как биатлон. Оказалось, арбалет вполне годится на замену винтовки. Легат одобрил нововведение, и даже сам, как он выразился: тряхнул стариной.

— Ничего себе старина, — ворчал про себя Дейс, когда их командующий оказался лучшим.

Легат же не упустил возможности так, между делом, рассказать остальным командующим отряда о нововведениях. После общения по общей связи он сказал самому себе:

— Готов спорить, сейчас все начнут строгать лыжи и соревноваться в меткости.

И ещё раз подумал, что с попаданцами ему крупно повезло.

В Бережках тоже не обошлось без новостей. Как-то раз Ижен встретил всадников на крыльце трактира. Не дожидаясь, пока драконов определят в загон, он подбежал к Петровичу и воскликнул:

— Пятнашка принесла тёлку! Пап, пойдём, посмотрим. Я бы всем хотел показать свою Нотку, но Пятнашка мало кого подпускает. Они ещё у хозяев.

Ижен ухватил Петровича за руку и потащил в сторону домов под одобрительные смешки всадников и успевших подойти пехотинцев.

Петрович как-то не задумывался о том, что у трёхрогой коровы есть хозяева. Ими оказалась супружеская пара, угостившая по осени всадников виноградным вином. Та самая, в которой муж ласково называл жену Крошкой. В силу возраста они не справлялись с упрямой коровой и отпускали на вольные хлеба.

Отелившись, Пятнашка присмирела и даже не попыталась боднуть вошедших в сарай Ижена и Петровича. Тёлка оказалась копией Пятнашки.

— Упаси Боги, и характером в маму пойдёт, — высказала хозяйка.

— Самое то! — воскликнул Ижен. — Моя Нотка — лучшая!

— Му, — одобрительно произнесла Пятнашка.

— Местные животные понимают куда больше, чем вы о них думаете, — сказал Петрович.

— Вот, — поддержал его хозяин. — Я всегда это говорю. Не верят, а зря. Теперь пусть попробуют оспорить, раз эльф Петрович тоже так считает!

Когда Ижен и Петрович пришли к тётушке Нее, Рамир и Самир строгали дерево, делая лыжи для детворы, облепившей забор.

Зима закончилась неожиданно и на недельку раньше, чем предсказывали маги погодники.

— Синоптики во всех мирах одинаковые, — произнёс Петрович, выйдя из казармы.

Снега словно и не было никогда. Зеленела подросшая трава, на деревьях распустились листочки, набирали цвет кустарники.

— Ничего себе, — выразил общее настроение Серый, когда обрёл способность говорить.

— Чувствую себя обкраденным, — неожиданно признался Петрович. — Лето, осень, ладно, но тут… Словно проспал месяца два, проснулся: оп-па — весна в разгаре.

— Долго стоять будете? — спокойно спросил комрит. — Бегом к каптёру, сдавать зимнюю форму.

Судя по тому, как комрит Тарон смотрел на деревья и качал головой, становилось понятно — такая ранняя весна непривычна и для местных.

Казалось, привыкнуть к теплу после морозов будет легче, чем наоборот, но нет. Почти у всех иномирян на это ушло два-три дня и то при помощи витаминно-магических микстур, приготовленных лекарями.

Первые две недели прорывов не было, да и патрульные ничего подозрительного не заметили. Прибыли новые безопасники. Но на контакт ни с легатом, ни с комритами они не пошли. Прибыли экстренным порталом, поздоровались чуть ли не сквозь зубы и тут же отправились в Фортес.

— Зря ты своему побитому рассказала о помолвке, — сказал легат Рине.

— Чему вы меня учите? — возмутилась Рина. — К тому же, кольцо бы он сразу увидел.

— Но перевестись бы быстро не смог, — пробормотал легат и добавил: — Ладно, забудь.

Во время второй весенней увольнительной Ижен вновь встретил с новостью. Но на этот раз рядом на крыльце трактира всадников поджидала и тётушка Нея. Она новость и сообщила, хотя Ижен крутился рядом, чуть не подпрыгивая от нетерпения.

— Нам пришёл ответ из Академии Искусств, — сказала провидица. — Ижена приглашают на прослушивания, они пройдут на следующей неделе. Всем поступающим в школу при академии и их сопровождающим предоставят жильё.

— Сегодня в обед отбываем через Фортесский портал! — выпалил Ижен. — Вы же нас проводите?

— Мы вас туда даже доставим, — пообещал Петрович и первым обнял одновременно Ижена и провидицу, поздравляя.

Юного музыканта и его бабушку все поздравляли от души. Почти каждый сказал:

— Женька, ты лучший, тебя наверняка возьмут.

— А за живностью нашей соседи присмотрят, — сообщил Ижен. — Представляете, Нотка чуть не сбежала, а я ведь на минутку ворота открыл. Правильно бабушка Крошка сказала: вся в Пятнашку!

Все посмотрели в сторону лужайки у дороги. Трёхрогая корова щипала молодую травку, не забывая приглядывать за своей отарой.

В Фортес выехали после праздничного обеда, устроенного Тай. Проводить Ижена собрались все Бережки, в сам Фортес поехали Тай и несколько ребятишек с согласия их родителей. Девочку, любимицу драконов, вызвался вести Смелый Взводного, оттерев от неё остальных драконов. И не прогадал, судя по довольной что-то жующей драконьей морде.

Тётушку Нею взял в седло Петрович, Тай — Серый, Ижена — комрит Тарон лично. Он тоже являлся поклонником таланта юного скрипача. Рина запечатлела и эту процессию, и портал в Фортесе, после чего написала статью. Там она напомнила о подвиге Ижена, его волшебной скрипке и написала слова поддержки от всего отряда. Закончила статью она словами: «Мы все надеемся, что знаменитые Магистры Академии Искусств смогут по достоинству оценить невероятный талант нашего легендарного скрипача».

— И пусть только попробуют не оценить! — сказала Рина после того, как зачитала всем желающим статью перед её отправкой, и воинственно поддёрнула рукава.

— Магистров ты ещё не била, — подшутил над Риной Большой Змей.

— Ничего, мы Ринку и из столичной тюрьмы вытащим, опыт есть, — отозвался Серый.

— Нечего тут на мою дочь наговаривать, — вмешался Петрович, — она у нас белая и пушистая.

Рина, состроив умильную рожицу, присела в реверансе под дружный смех.