Пинакотека 2001 01-02 - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора (Мари Колло в Петербурге) #42

Мари Колло в Петербурге

Мари-Луиз Бекер

Мари-Анн Колло (1748-1821)

В письме от 21 октября (1 ноября) 1766 года вице-канцлер Александр Михайлович Голицын сообщает своему дальнему родственнику Дмитрию Алексеевичу Голицыну, полномочному послу России в Париже, о приезде в Петербург скульптора Этьена-Мориса Фальконе и его ученицы Мари-Анн Колло 1* . Скульптору пятьдесят, ученице нет еще восемнадцати.

Фальконе, скульптор его королевского величества и мадам де Помпадур, «офицер» Академии художеств, директор Севрской мануфактуры, был приглашен Екатериной II в Россию для изготовления конной статуи Петра I по совету Дидро. Фальконе с Дидро подружились в 1750 году, когда жили рядом па улице Тарани; скульптор приобщал философа к искусству, ходил вместе с ним по выставкам; впоследствии Дидро, князь Д.Голицын, Гримм, Дамилавиль, Нэжон и, конечно же, Мари Колло провели вместе немало приятных часов за стаканом вина в саду или под кровом небольшого домика на улице Анжу. Дидро был убежден в гениальности своего друга и не сомневался, что тот справится с отливкой конной статуи, что еще со времен античности считалось необычайно сложной задачей.

Все наши сведения о Мари Колло почерпнуты из писем Фальконе и переписки Дидро с Екатериной II. С пятнадцати лет она стала работать натурщицей, но очень скоро обнаружила удивительный дар скульптора, который Фальконе и его друг и наставник Жан-Батист Лемуан – он сохранит к Колло до конца своих дней самую живую привязанность – будут пестовать и развивать. Колло занимается скульптурными портретами, делает бюсты друзей Фальконе и очень скоро превосходит мастерством своего учителя, что становится очевидным, когда они оба работают над одной моделью, которой был не кто иной, как Дидро. Много лет спустя Дидро напомнит эту историю своему другу: «Вы сделали мой бюст. Мадемуазель Колло сделала второй. Вы пожелали сравнить работы, и вот оба бюста перед вашими глазами. Ваш по сравнению с ее показался весьма невзрачным. Вы взяли молоток и разбили свое творение» 2* . В «Салоне 1767» философ, перечисляя свои лучшие портреты, вновь повторяет эту историю: «Среди лучших моих портретов бюст м-ль Колло, принадлежащий моему другу Гримму. Бюст хорош. Необыкновенно хорош. Этот бюст заменил у Гримма другой, сделанный г-ном Фальконе, который был много хуже. Как только Фальконе увидел бюст работы своей ученицы, он взял молоток и разбил свой» 3* . Повторение этого знаменитого бюста и бюст-портрет Голицына Колло привезла в Россию. В Париже Колло оставила еще два бюста Дидро, не успев их обжечь, один она предназначала Дамила- вилю, второй – Гримму. «Наши бюсты вернулись с фабрики, – напишет Дидро несколько недель спустя, – Демила- виля обожжен замечательно, Гримма пережжен на лбу и носу. Лоб и нос у меня, сударыня, красные, что ничуть не мешает моей красоте, а главное, сходству, проницателен я даже больше, чем в жизни и, разумеется, гораздо живее. Мой друг сказал, что вид у меня такой, будто гений готов был в меня вселиться, но сбежал от нестерпимого жара, как оно и бывало со мной не однажды. В бюсте князя Голицына, может быть, больше сходства, но мой милее. Печное приключение придало ему какое-то удивительно легкое течение мыслей» 4* .

2, 4. Портрет Дени Дидро. 1766

Терракота. Деталь, общий вид Национальный музей керамики, Севр

3. Портрет неизвестного. 1765

Терракота.. Деталь Лувр, Париж

2, 4. Портрет Дени Дидро. 1766

Терракота. Деталь, общий вид Национальный музей керамики, Севр

На протяжении целого века все историки искусства неправильно толковали это письмо, ища портреты только Дамилавиля и Гримма и находя один в Лувре, а второй – в частной коллекции (прежде она называлась Давид-Вейль). Модели и этих двух бюстов, и двух других, которые мы датируем 1765-1766, были близкими друзьями Дидро. Мы сочли, что есть все основания считать, что среди них находился и бюст Д.А.Голицына, о сходстве которого с оригиналом упоминает Дидро. До той поры был найден только один портрет Голицына – силуэт с острым характерным профилем, схожий с одним из бюстов. Прекрасный рисунок Фальконе-сына «Князь Голицын в Гааге», недавно найденный в коллекции Фальконе-Колло, подтвердил нашу гипотезу. Профиль Голицына отличается характерными чертами, свойственными и профилю Гримма, что и объясняет ошибку в идентификации. Напомним еще и то, что ни Дидро, ни Голицын, ни сам Гримм не упоминали о бюсте Гримма работы Колло. Сравнивая найденный рисунок и бюст, мы находим тот же нос, то же ухо, ту же прическу, то же сдержанно-лукавое выражение лица, что позволяет нам теперь считать бывший бюст Гримма изображением князя Голицына. Фальконе-сын не знал лично князя и встречаться с ним мог только благодаря Колло, когда они вместе путешествовали из Петербурга в Париж, а потом несколько месяцев спустя обратно, и когда останавливались в Гааге (точно так же, как Дидро и Фальконе). В Париж они ехали в 1775 году, а возвращались в конце 1776, Голицыну было в это время 37-38 лет, тогда как бюс т представляет нам его в возрасте 28-ми (1766).

Молодая художница, уже признанная лучшими скульпторами своего времени, попавшая в круг энциклопедистов благодаря своему таланту, уму и обаянию, была очень привязана к своему учителю. Почетная миссия, выпавшая ему на долю, означала в ее глазах одно – разлуку Дидро уговаривает ее отправиться в Россию вместе с Фальконе, что кажется ей рискованной авантюрой. «Отъезд из Парижа казался вам трагедией, – напоминает ей Дидро два года спустя, когда она стала пользоваться в Петербурге успехом. – Ах, м-ль Колло, – пишет он ей, – как вы плакали на перроне! Я был не в силах остановить поток ваших слез. А теперь вас любят, почитают, превозносят, стало быть, доводы, которые я вам приводил и которые казались вам столь неубедительными, оправдались» 5* . Через несколько недель после отъезда друзей Дидро рекомендует молодую художницу русским властям, до биваясь для нее официального статуса. Философ представляет ее генералу Бецкому, министру по художественным делам при императрице: «Молодая девушка, отважно решившаяся сопровождать Фальконе, – одна из его учениц, да, да, одна из многих. Хрупкое дитя без колебаний посвятило свои нежные ручки стекам и грубой глине. У нее оригинальный характер, но вы в первую очередь оцените ее безупречный вкус, чувствительность, необычайный талант и чистоту. Она представит вам, ваша милость, свои творения, чтобы вы оценили ее мастерство и успехи» 6* . Князь Д.А.Голицын писал примерно в то же самое время графу Панину, министру иностранных дел: «Г-н Фальконе привез с собой ученицу, молоденькую девушку. Она воистину чудо таланта и чистоты. Я видел в Париже множество сделанных ею портретов и полагаю, что она будет полезна и в нашей стране. Думается, она достойна покровительства Ее императорского величества и вознаграждения в размере 1500 ливров. Если вы лично окажете ей эту милость, г-н Фальконе будет особенно тронут подобным знаком внимания. О ее таланте ваше высочество сможет судить по привезенным работам, среди которых бюст Дидро и мой…» 7* . В «Литературной переписке» Гримма, которую получала и Екатерина II, читаем: «Эта девушка – редчайший, а, может быть, и уникальный феномен. Она создала множество мужских и женских скульптурных портретов, необычайно похожих, живых и характерных. Бюст нашего знаменитого актера Превиля в роли Сганареля из «Мнимого больного» просто удивителен! Я храню у себя подаренный мне бюст Дидро. Бюст князя Голицына, Полномочного русского министра, столь же выразителен» 8* .

Как мы видим, галерея бюстов в 1766 году уже очень значительна: знаменитый портрет Дидро (в двух несколько отличающихся вариантах); портрет Д.Голицына; актера Превиля; предполагаемый бюст Даламбера – умного старика с пронзительным взглядом; бюст из Лувра, ранее считавшийся портретом Дамилавиля, для которого, однако, моделью послужил, скорее всего, кто-то из круга энциклопедистов и их друзей; портрет молодой девушки, вполне возможно, автопортрет м-ль Колло. Могут быть еще и другие находки, датируемые 1765-1766 годами.

Колло могла бы стать даже самым юным из членов Королевской Академии живописи и скульптуры, единственной женщиной среди академиков. Таково мнение Гримма: «Я не сомневаюсь, что если бы работы м-ль Колло были представлены в Академию, она была бы единодушно принята в ее члены. Ее учитель мог бы позаботиться об этой чести для нее до своего отъезда в Петербург» 9* . Таково же мнение и Дидро: «В Россию она могла бы увезти титул академика. Первые художники Франции, на глазах которых она работала, предлагали ей взять подмышку свои творения и привезти их на ближайшее заседание Академии, – их встретили бы аплодисментами. Ее учитель Фальконе помешал этому…» 10* . Фальконе, профессор Академии, безусловно, опасался, что его обвинят в фаворитизме, а может быть, и в испорченности нравов (это была его вторая любовная связь с натурщицей).

Приехавшей в Петербург художнице императрица заказывает не свой скульптурный портрет, а портрет своей фрейлины Анастасии Соколовой, незаконной дочери Бецкого. Портрет Соколовой Екатерине понравился, и она заказывает свой. Художница великолепно передает пышность царского наряда и обыденно простое выражение лица свой модели. Вскоре Колло делает второй бюст императрицы в более простой одежде и кокошнике. 1 июля Екатерина заказывает копию этого бюста в мраморе, намереваясь подарить ее Вольтеру. В октябре 1769 Фальконе сообщает: «Бюст в мраморе закончен, мы ждем распоряжений Вашего Величества» 11* . Но, похоже, он так и не был отправлен. Именно в это время вице-канцлер А.М. Голицын, собираясь заказывать свой портрет, обращается к Колло, прося у нее бюст императрицы с тем, чтобы поместить его па втором плане картины. Колло отвечает, что отошлет ему только что законченную гипсовую копию с бюста, предназначенного Вольтеру, копия еще не обработана, она только из формы, но для художника сгодится. В благодарственном письме от 3/14 октября вице-канцлер выражает желание купить этот бюст, как только будет завершена отделка 12* . Эта небольшая работа неоднократно копировалась, зато первый парадный бюст не только никогда не повторялся, но и остался практически неизвестен (Рео не упоминает его), в 1931 году он попал в Эрмитаж и до наших дней его не воспроизводили.

Наряду с бюстами Колло вырезает из мрамора медальоны с изображением императрицы в профиль, в кокошнике или в лавровом венке, они также пользуются большим спросом и многократно копируются. Колло была первым и на протяжении еще десятилетия единственным скульптором-портретистом Екатерины II, только около 1780 года императрица заказывает свой портрет другому скульптору – Шубину.

25 сентября 1766 года, спустя два месяца после приезда, Колло была приглашена со своими работами в российскую Академию художеств, скорее всего с портретами Дидро и князя Голицына, привезенными из Парижа. Протокол от 20 января сообщает, что Колло на специальном собрании была избрана академиком, тогда как Фальконе и Дидро удостоились лишь титула почетных членов Академии 13* . Несколько лет спустя секретарь императорской академии наук Эйлер сообщит, что Мари Колло с гордостью носит форму академика, сшитую в виде амазонки.

В Петербурге Колло и Фальконе получили квартиру и мастерскую в крыле Зимнего дворца, где когда-то жила Елизавета и где, будучи еще великой княгиней, жила сама Екатерина. Квартира была удобной, но небольшой: когда с осени 1773 года там поселился еще и Фальконе-сын, места для приехавшего Дидро уже не нашлось.

В каком обществе вращалась Колло? Эйлер сообщает Формею, что не раз навещал вместе с женой м-ль Колло, а она бывала у них с ответными визитами. Известно, что Колло была хорошо знакома с разборчивой княгиней Дашковой. Дидро, познакомившись с Дашковой в Петербурге, пишет ей длинное письмо в Москву, где она в это время жила, и упоминает как общих знакомых только Колло и Фальконе. Семью годами позже Дашкова, будучи в Париже, узнает, что Фальконе и Колло вернулись из России, и приглашает Колло к себе на чай (о Фальконе ни слова; похоже, он отошел на второй план). Знакомство с Дашковой говорит о том, что Колло была принята в домах русской знати, куда многим другим иностранцам, проживающим в Петербурге, доступа не было. Подтверждают это и письма вице- канцлера князя Голицына, он благодарит художницу за бюст императрицы и просит сделать свой.

Колло и Фальконе общаются также со своими соотечественниками, их в Петербурге немного, и все они хорошо знакомы друг с другом. Дидро часто просит принять вновь прибывшего и отрекомендовать его. Так Фальконе и Колло подружатся с Пьером Шарлем Левеком, приехавшим в Петербург весной 1773 года в качестве гувернера кадетского корпуса, будущий историк России станет также и биографом Фальконе 14* . Подружатся они и с доктором Жираром, приглашенным из Парижа бывшим казачьим гетманом Кириллом Разумовским в качестве личного врача; Дидро горячо рекомендует его Фальконе в ноябре 1766 года, а в 1769-м Фальконе представит его Екатерине в качестве человека пишущего и способного талантливо опровергнуть «Путешествие в Сибирь» аббата Шап- па д'Отроша, обидного для России произведения, опубликованного под эгидой Французской академии наук.

«Есть здесь умный человек, – сообщает Екатерине Фальконе, – который пишет по-французски о прошлом и настоящем России, зовут его г-н Жирар, и в Петербурге он живет вот уже три года. Все это время он собирал материал для задуманного им исторического труда. Я не ошибусь, если скажу, что у него много огня в голове и перца в изложении. Сужу об этом по его произведению о скульптуре, часть которого он почел за необходимое дать мне прочесть, так как пишет в ней о статуе Петра. Остального я не читал и увижу только после печати. Его краткая история России рассеет клевету куда лучше, чем прямой ответ, тем более, что г-н Жирар страшно недоволен книгой аббата» 15* .

Это письмо дает нам право думать, что автором сохранившейся среди бумаг Фальконе «Похвалы м-ль Колло» был также Жирар. Этот текст должен был войти в качестве 9-й главы в «Энциклопедию России» Фальконе, в которой скульптор писал «о прошлом и настоящем России». Аллюзия на взятие Хотина у турок позволяет датировать документ 1769 годом, равно как и некоторые упомянутые там произведения Колло:

«М-ль Колло высекла два мраморных бюста и один медальон с портретом Ее Величества. У нее есть и еще работы, которые сделали бы честь любому скульптору-мужчине. Особенно хорош бюст Фальконе, который был ей заказан государыней и находится теперь в личной галерее императрицы. Не хуже и бюст маленькой россиянки, умненькой и по-детски простодушной. Это произведение также принадлежит Ее Величеству. Художница только что закончила еще один медальон с изображением императрицы после ее побед и взятия у турок города Хотина. Работала она над ним всего несколько часов, изображение не слишком похоже и не слишком отделано, но его намерены отлить в бронзе.

5. Портрет неизвестного Возможно, князя Дмитрия Алексеевича Голицына (?). 1766

Терракота Местонахождение неизвестно

6. Силуэтный портрет князя Дмитрия Алексеевича Голицына. Гравюра

7. Портрет Екатерины П. 1768

Мрамор

Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

8. Портрет Екатерины II. 1769

Мрамор Частное собрание

Наша очаровательная г-жа академик вылепила также самых добродетельных и уважаемых людей во Франции: лучшего из королей, славного Генриха, и его достойного министра Сюлли. Она сделала также мраморный бюст Вольтера и собирается сделать Дидро, с которым очень дружна. Императрица только что заказала ей медальоны Елизаветы и Петра Великого.

Последнее произведение, которое я видел в мастерской м-ль Колло, – бюст мисс Кэткар, дочери посла Англии. Головка юной девушки необычайно хороша» 16* .

Заказанный в 1769 году Екатериной бюст Дидро доставляет скульпторше немало затруднений, так как она привыкла работать с натурой и вдобавок предпочитает глину мрамору, что подвигло Дидро на следующий афоризм: в глине дыхание гения, мрамор – конец творения. В апреле 1773 года, когда закончились зимние холода, императрица посетила свою галерею, увидела бюст и написала Фальконе: «Бюст Дидро очень хорош и просит себе в компанию Даламбера. Что вы на это скажете?» 17* Но самый удавшийся бюст Колло – это сделанный по заказу императрицы бюст Фальконе, считающийся шедевром скульптурного портрета XVIII века.

Екатерина была в восхищении и от произведений Мари- Анн Колло, и от нее самой, она говорила, что не хочет переутомлять ее заказами, но заказы следовали один за другим. Спустя год после ее приезда императрица предлагает ей вознаграждение в 10 тысяч ливров, тогда как Голицын просил для нее 2 тысячи ливров в год. В год Колло платят тысячу рублей, пишет Жирар в 1769, а потом и две тысячи, уточняет Нолькен, что равно 9 тысячам ливров. Нолькен уточняет, что за каждый бюст художница получала дополнительные 1500 рублей 18* . Императрица дарит художнице еще и подарки: шкатулку, золотые часы, соловья, «маленького дикаря», к которому Екатерина просит «иметь снисхождение», и «картуз азовского изюму».

Однако осыпанная милостями Колло так же, как Фальконе, а может быть и еще больше, заботится о соблюдении своего достоинства, держится сдержанно и отстраненно, не допуская, например, чтобы ее заставляли ждать в приемной. «Г-н Фальконе, – пишет императрица, – вчера произошло рассердившее меня недоразумение: когда я наконец послала позвать ко мне м-ль Колло, она оказалась уже в карете. Может, она расположена приехать сегодня?» 19* . Похоже, что прямой переписки между м-ль Колло и императрицей не было, посредником между ними был Фальконе, он представлял работы своей ученицы и разрабатывал условия договоров, причем куда более тщательно, чем для самого себя.

Трудный характер Фальконе вошел в легенду, даже Дидро порой с трудом выносил его. «Хочу напомнить, мой друг, – писал он, – что не все искупает даже самый большой талант. Привыкнув иметь дело с мрамором, вы забываете, что мы-то не каменные. Вы рубите с плеча, раните то саркастической насмешкой, то язвительной иронией. Вас называют Жан-Жаком в скульптуре, и вы в самом деле схожи неподкупностью. Однако, чтобы оставаться вашим другом, нужно иметь особые качества, какой-то всепрощающий энтузиазм. Не думаю, что кто-то привязан к вам крепче и искренней, чем я и ваша юная ученица. Поражает в вас странная смесь нежности и жестокости, и вот ваш друг с постоянной грустью помышляет о расставании, а подруга то и дело готова расплакаться. Порой тебя невозможно выносить, но и покинуть невозможно. Чувствую, что я с тобой на всю жизнь» 20* .

И все-таки, несмотря на трудный характер, Фальконе всегда относился к Колло с любовью и уважением, начиная с первых дней, когда разбил перед ней свое творение, и до последних, когда писал ей из Гааги, прося оставить Париж, невозможного мужа и приехать к нему любоваться картинами ван дер Хельста («Я их видел и желаю того же и вам»). Он щедро делился с ней своей славой, дав ей возможность слепить голову для заказанной ему конной статуи и многократно цитируя ее в своих литературных произведениях.

Они встретились как учитель и ученица, разделяла их тридцатилетняя разница в возрасте и «медвежий характер» Фальконе – «медведем» часто называл его Дидро в своих письмах, но сблизила страсть к скульптуре и необычайное путешествие, благодаря которому скромные парижане попали в круг приближенных самой блестящей из государынь своего времени. В отличие от Родена и Клодель, с которыми их сравнивают, они всю жизнь относились друг к другу с глубоким уважением.

В июле 1777 года Мари Колло вышла замуж за Пьера- Этьена Фальконе-сына, как он сам себя называл, и это было еще одним этапом их долгих и сложных отношений. Возможно, Фальконе хотел для нее более прочного социального положения, которого сам не решался ей дать, несмотря на многочисленные и постоянно возобновляемые настояния Дидро. Как бы там ни было, брак состоялся, по даже брачный контракт, гарантировавший долговечность, продлился всего два года.

На протяжении доброго десятка лет Фальконе и Дидро были связаны тесной дружбой, страдали от разлуки и часто писали друг другу; на протяжении 1768 года Фальконе отправил другу более сорока писем, а одно письмо Дидро занимало до сорока страниц. Но потом последовало охлаждение, и наступило оно задолго до приезда Дидро в Петербург. Ссора произошла летом 1771 года. 21 августа Дидро жалуется на обидное письмо скульптора, в котором все оскорбления продуманы, взвешены и разнесены по параграфам. Можно предположить, что основанием для взаимных обид послужила статья «Замечания о статуе Марка Аврелия и других произведениях искусства». Небольшую статую Фальконе сурово критиковали многие, в том числе и Дидро. В «Литературной переписке» были подведены итоги этой критики, причем в самом грубом и обидном для скульптора тоне, дефекты его характера переносились на талант, Фальконе по существу называли бездарностью: «скудная душа и негибкий ум никогда не были достоянием гения» 21* . Может быть, Фальконе читал эту статью? Может быть, он счел Дидро ее автором? Как бы гам ни было, но после этого по-настоящему дружественный тон сохранится только между Дидро и Колло. Скульптор еще полон обиды, когда сообщает Дидро, что не сможет поселить его у себя в Петербурге. Утомленный! путешествием, разболевшийся Дидро вновь глубоко задет. На протяжении ближайших пяти месяцев они будут достаточно часто видеться, Дидро будет приходить к Фальконе после своих визитов к императрице, но их тесная дружба уже не возродится, и они никогда больше не будут писать друг другу.

Екатерина приняла Фальконе в качестве друга Дидро; ученица Вольтера в образованном скульпторе видела представителя мыслящей Франции. Уже во втором своем письме императрица пишет Фальконе: «Отвечая мне, не стесняйтесь. Не утяжеляйте свой слог формальностями, которыми я не дорожу. Возьмите за образец письма Даламбера…» 22* . И Вольтера, добавим мы. Скульптор последует совету императрицы, и между ними установится доверительная и дружественная переписка. Сохранилось более ста восьмидесяти писем, написанных Фальконе на протяжении семи лет, он рассуждает в них об искусстве, литературе, философии, а иногда и просит помочь не только себе или своим соотечественникам, но даже и русским художникам, например, Лосенко. Подобная дружба пе могла не раздражать всемогущего министра Бецкого, недовольного как условиями контракта Фальконе, так и его общением с императрицей. Два непримиримых смертельно возненавидели друг друга. Война началась с 1767 года, и вскоре Бецкой преследовал не только Фальконе, но и его друзей. Скульптор же не выносил даже имени министра и называл его или «г-н м.[министр]», или «г-н Б.». Императрица поначалу выступала примирительницей, потом «стычки», как она их называла, стали ее огорчать, потом «утомили». Бецкой был возле нее каждый день, в конце концов его влияние возобладало. К тому же вскоре приехал сам Дидро, а в переписке Фальконе заменил Гримм. Несколько писем последних лет – краткие отчеты о проделанной работе, снабженные формальными любезностями.

1 сентября 1778 года, не дождавшись даже открытия конной статуи, Фальконе и Колло покинули Петербург. «Фальконе уехал, не испросив у меня отпуска», – гневается Екатерина в письме к Гримму 23* . О смерти Фальконе императрица узнает только в 1792-м, спустя два года после того, как он умер, в разгар революции, вскоре после Вальми, и ее надгробное слово весьма коротко: «В подобных обстоятельствах смерть каких-то Милле, Рулли и Фальконе не привлекла моего внимания…»24* .

Судьба Колло при дворе Екатерины II, разумеется, зависела от судьбы Фальконе, хотя, на первый взгляд, ее принимали и теплее, и лучше, чем «медведя», но враги и друзья у них были одни и те же. За одним только исключением – Дидро! Философ и после того, как разошелся с художником, неизменно сохранял дружеские чувства к его ученице, во всех его многочисленных письмах сквозит особая нежность: «М-ль Победительница, вы оскорбились, что, несмотря на всю мою любовь к вам, я написал целых полторы страницы, вас не упомянув? Ну так это просто уловка!» И в другом письме: «День добрый, Победительница! Я люблю вас по-прежнему. Любите меня и вы. Вы думаете, что я говорю о вас с той же обидой, что и о Фальконе? Поверите ли, но о вас я говорю с такой заинтересованностью, с таким участием, что окружающие полагают: вы мне дороже родной дочери, и мне стоит немало усилий, чтобы их разубедить» 25* . Когда Фальконе отказал Дидро в приюте, он пишет своей жене: «М-ль Колло – необыкновенное существо, и пребывание здесь сделало ее еще совершеннее». И двумя неделями позже по поводу отказа: «М-ль Колло тут не при чем. Она не хозяйка и, уверяю тебя, огорчена даже больше моего тем, что я не живу у Фальконе» 26* . Год спустя после возвращения Дидро во Францию и девять лет после собственного отсутствия Мари Колло проведет в Париже зиму (с осени 1775 года по весну 1776-го) и будет часто бывать у Дидро. Он напишет потом об этом Гримму в Петербург: «Мои приветы м-ль Колло, зимой мы с ней часто виделись. Она оставила здесь два бюста, они свидетельствуют о ее возросшем мастерстве»27* . Мы полагаем, что речь идет о бюстах Даламбера и Гудона, и похоже, что на молодого скульптора Колло имела некоторое влияние. Однако переписка Дидро этого года очень скудна, мы мало что знаем о пребывании художницы в Париже и, безусловно, хотели бы знать больше.

После своего окончательного возвращения во Францию в 1778 году мадам Фальконе-Колло по-прежнему видится с Дидро и даже выступает посредником в переговорах по поводу издания переписки 1765-1767 годов скульптора и философа, которую Фальконе хочет назвать «Письма потомству».

К сожалению, мы очень мало знаем о жизни Мари Колло: ее дочь Машенька произвела суровую чистку архива матери и деда, оставив лишь немногие письма Фальконе, Дидро и Екатерины II. Во Франции почти ничего не сохранилось о ней, но, возможно, сведения о жизни нашего скульптора найдутся в заграничных архивах, и в частности в русских, – в письмах и дневниках ее современников. Драгоценные сведения о Колло уже дали нам дневники и письма Эйлера, а также фонд Голицыных в РГАДА в Москве. Там мы нашли единственное письмо, написанное рукой Колло, и ответ на него князя Голицына, письмо короткое, но как много в нем информации!

9. Портрет графа Дени Дидро. 1772 Терракота

Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

10. Портрет Екатерины II. 1771

Мрамор

Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

11. Портрет Этьена Фальконе. 1769-1773 Мрамор

Государственный Эрмитаж, Санкт-Петербург

12. Портрет русской девочки. 1769 Мрамор

Музей-заповедник «Царское село»

Мы надеемся найти и созданные Колло в Петербурге бюсты Анастасии Соколовой (в замужестве де Рибас; 1767), Григория Орлова (1768), князя Меншикова, идентифицированный нами бюст Д.А.Голицына и бюст его двоюродного брата вице-канцлера Александра Михайловича, а также бюсты полковника Мелиссино и его жены (1767), пастора Кинга (1769), княгини Барятинской и еще многие другие, о которых не упоминается в письменных источниках, но которые, безусловно, существовали, если предположить, что Колло на протяжении двенадцати лет работала с той же интенсивностью, о какой можно судить по письмам 28* .

Перевод с французского Марианны Кожевниковой

Примечания

1* РГАДА. Ф. № 1263-Голицыны. On. 1. Д. 4171, л. 3.

2* Д.Дидро к Э.-М. Фальконе от 6 декабря 1773 // Diderot D. Correspondance. T. 13, p. 120.

3* См.: Дидро Д. Салоны. Т. 2. М., 1989, с. 17.

4* Д.Дидро к Э.-М.Фальконе, ноябрь 1766 // Diderot D. Op. cit., t. 6, p. 348.

5* Д.Дидро к Э.-М. Фальконе, 7 сентября 1769 // Diderot D. Op. cit., t. 9, p. 133.

6* Д.Дидро к П.И.Бецкому, 28-31 августа 1766 //Diderot D. Op. cit., t. 6, p. 283.

7* Князь Д.А.Голицын к графу Н.И.Панину, 31 августа 1766. Цит. по: Louis Reau. Etienne-Maurice Falconet. 1716-1791. Vol. 2. Paris, 1922, p. 431.

8* Ф.М.Гримм к Екатерине II. 1 сентября 1766 // Correspondance litteraire, philosophique et critique par Grimm, Diderot, Rayncil, Meister etc., revue sur les textes originaux. Notices, notes par Maurice Tourneaux. T. 7. Paris, 1879, p. 107.

9* Ibid.

10* Д.Дидро к И.И.Бецкому, 28~31 августа 1766 // Diderot D. Op. cit., t. 6, p. 283.

11* Э.-M. Фальконе к Екатерине II, 10 октября 1769 // Correspondance de Falconet avec Catherine II (1767-1778). Publie par Louis Rйau. Paris, 1921, p. 104.

12* РГАДА. Ф. № 1263-Голицыны. On. 1. Д. 1746.

13* См: La France et la Russie au siecle des Lumieres. Relations culturelles et artistiques de la France et de la Russie au XVIII siecle. Paris, 1986-1987. Catalogue de l'exposition sous la direction de Annie Agremy et Jean-Pierre Cuzin. Paris, 1986, № 185.

14* Levesque P.C. Vie dEtienne Falconet // Oeuvres complиtes d'Etienne Maurice Falconet. T. 1. Paris, 1808, p. 3~21.

15* Э.М. Фальконе к Екатерине II от 10 октября 1769 // Correspondance de Falconet avec Catherine II…, p. 108.

16* См.: Chapitre IX. Eloge de Mademoiselle Collot. Caracteres de ses ouvrages, digression sur les femmes artisrtes // BNF, n.a.fr. 24983, fol. 405-412ro.

17* Екатерина II к Э.-М. Фальконе от 8 апреля. 1773 // Correspondance de Falconet avec Catherine II…, p. 98.

18* См.: Письмо И.-Ф. фон Нолъкена к барону Г.-II. фон Эрензверту от 25 июня 1775 года // Государственный архив внешней политики Российской Империи. Ф. 6. On. 6/2 – Швеция. Д. 20~21, л. 316 об.-317. За указание на это письмо я искренне благорарю С. Карпа.

19* Екатерина II к Э.-М. Фальконе от 9 декабря 1771 // Correspondance de Falconet avec Catherine II…, p. 174.

20* Д.Дидро к Э.-М.Фалъконе от 6 сентября 1768 // Diderot D. Op. cit., t. 8, p. 131, 132.

21* Correspondance litteraire… t. 9, p. 345.

22* Екатерина II к Э.-М.Фальконе от 18 февраля 1767 // Correspondance de Falconet avec Catherine II…. p. 6.

23* Екатерина II к Ф.-М.Гримму от 1 /12 октября 1778 // Письма Императрицы Екатерины. II к Ф.-М.Гримму (1774-1796). Сборник Императорского русского исторического общества. Т. 23. СПб., 1878, с. 104.

24* Екатерина II к Ф.-М.Гримму от 7 декабря 1792 // Там же, с. 579.

25* Diderot D. Op. cit., t. 6, p. 344; t. 7, p. 41.

26* Ibid,, t. 13, p. 72, 145.

27* Д.Дидро к Ф.-М.Гримму; август 1776 // Ibid., t.. 14, p. 217.

28* Г-жа М.-Л.Бекер в настоящее время готовит иллюстрированный каталог произведений М.Колло и заранее благодарит за любые сообщения о ее работах, присланные по адресу: 136, Faubourg Saint-Honore 75008. Paris, France (прим. ред. ).