Письма в пустоту

ВАЛААМОВА ОСЛИЦА

Около полудня братья монахи уже расселились по квартирам и ждали дальнейших указаний. На сей раз, орден расщедрился и снял две квартиры на одном этаже в простом жилом доме. Не удивительно, ведь в Москву прибыла целая боевая группа. Фабрицио со своими подопечными занял двухкомнатную жилплощадь и превратил ее в штаб-квартиру, где развернули мобильный офис и обсуждали планы дальнейших действий. В однокомнатной же квартире было решено устроить комнату отдыха, ну и плюс ко всему поселить там Рауля с Данте, все равно на сцене театра боевых действий толку от них было немного.

— Мы пойдем с Фабрицио обсудим линию нашего поведения, — махнул Рауль Данте и исчез за дверью, оставляя воспитанника в полном одиночестве однокомнатного жилья.

— Да свали уже, — грубо, но тихо буркнул его послушник.

Данте сидел за столом на кухне и не сводил взгляда с плюшевого Рана, примостившегося на столе возле сахарницы. Слышалось тиканье часов.

Данте рассержено цыкнул.

— И что мне делать, где искать Диего… Жуткая несобранность, — протянул парень своему медведю.

Игрушка сохранила плюшевое молчание.

— И почему все так… — Данте откинулся на стуле, — Почему я всегда чувствовал себя лишним?! Несправедливо… Диего любил Альентеса, Рауль обожал Пабло… Причем им отвечали взаимностью, теперь я это точно знаю.

Данте нахмурился, вспоминая записку Альентеса.

— Даже сейчас… Диего выбрал плен Акведука, нежели наш уютный домик, и все ради того, чтобы быть с Альентесом. А Рауль, потеряв Пабло, все равно любим… Этот козел Фабрицио так и вьется вокруг него. Повезло им… И почему меня никто никогда так не любил??? Нечестно! Я так хочу, чтобы хоть кто-то меня полюбил и понял какой я на самом деле…

Данте шмыгнул носом.

— И чего это везет одним козлам, — он насуплено скользнул взглядом по медведю, — А я совсем один, мне так одиноко… Меня никто, никто не любит больше всех в жизни. Гадство! Я ведь заслуживаю… У меня даже мамы с папой нет, а есть только ты, Ран, — Данте заглянув в неживые глаза-пуговицы медведя, взирающие на него с мертвенным блеском, и сдвинул брови.

— Думаешь, я не понимаю, что это все обман? Выдумка моего тоскующего по любви мозга!? — истерично завопил парень и с негодование ударил морду игрушки, отшвыривая ее далеко от стола, — Да все я осознаю. Я сам выдумал тебя, Ран, чтобы не быть таким несчастным и одиноким. А я ведь неплохой человек, я… просто меня надо понять… И ведь Диего почти меня понял, он так радовался мне, когда мы только впервые встретились. Я был счастлив, я думал, что обрел того самого единственного на свете. Но во все вмешался этот чертов Альентес… Да, именно он все испортил. Он отнял у меня Диего!!! Будь ты проклят, Альентес… Сдохни и уступи мне дорогу!

Данте с чувством ударил кулаком по столу. Тут парню в голову пришла идея и он начал судорожно набирать номер на мобильном телефоне. Хорошо, что на таможне монахов не проверяют, а то мобильник бы точно отобрали, да и факт измены ордену сразу бы раскрылся.

— Давай, Джордж, сними эту чертову трубку, — рявкнул Данте.

— Абонент отключен или временно недоступен… — отозвались на другом конце телефона.

— Дерьмо! — истерично выпалил монах, тряся трубку в руке.

Все шло против него.

— И какого черта он вырубил телефон! — ругался Данте, битый час насилуя кнопки мобильника. Однако с проклятиями или без них ситуация не менялась, Гленорван оставался недоступен.

На исходе часа телефон неожиданно запищал резким и противным звонком, Данте встрепенулся, лелея в душе надежду, что это звонит Джордж. Однако номер оказался незнакомым.

Данте немного подождал, но телефон не умолкал. В конце концов, его писк стал невыносим и парень с опаской поднял трубку.

— Алло, — выдавил он из себя.

— Данте? Ведь так? — спросил картавый мужской голос.

— Предположим. А ты еще кто? — недоверчиво брякнул Данте.

— Доброжелатель, — интонация невидимого собеседника стала надменной.

— И что надо? Я ни с какими такими доброжелателями не хочу говорить.

— А зря, много потеряешь, братец Данте. Не каждый день тебе звонит сам Итон Буденброк, — мужчина высокомерно рассмеялся.

— Итон… — поперхнулся Данте, — Это что шутка такая, да?

— Да, конечно, я же устроился на полставки в штатные клоуны розенкрейцеров, — съязвил Итон, — Ты, наверное, сейчас туго соображаешь, и никак в толк не возьмешь, откуда я узнал твой номер…

— Э, ну… — монах окончательно растерялся и разнервничался.

— Все просто, я знаю Джорджа как облупленного, а его шпионскую картотеку и подавно. Так что для меня не составило труда тебя вычислить. Твой мобильный раньше принадлежал брату Моноло, нашему прежнему шпиону. Когда его раскрыли и пришли за ним, он дал деру, попутно избавляясь от улик. Конечно, стремительные розы не выпустили предателя из монастыря, только вот его наследство в виде работающего мобильного телефона нашел один маленький прозорливый монашек. Ведь им был ты?

— Да… — Данте нервно сглотнул. Его маленькие глазки судорожно бегали из стороны в сторону, выдавая бурный поиск правильной модели поведения в сложившихся обстоятельствах.

— Ты не поспешил избавиться от находки и не передал ее в руки Лиги. Должно быть, хранил как дорогое искушение, уже чувствуя в себе силы изменить братству. Нам стало любопытно, почему аппарат не ликвидирован, и тогда Джордж с тобой связался. Думаю, дальше рассказывать не имеет смысла. Я тебе убедил в своей осведомленности?

— Но ты можешь быть кем угодно… — из природной вредности заартачился Данте.

— Кто угодно — это ты. У меня есть к тебе предложение, и я уверен, ты не откажешься…

— А Джордж где? Я ему звоню целый день…

— Меня не волнует Джордж. Наш американский друг обиделся и выключил телефон. Так ты готов иметь дело со мной лично?

— Я слушаю… Все зависит от предложения, — деловой хватке Данте можно было позавидовать.

Итон чуть слышно хохотнул, его забавлял молодой предатель.

— Для начала, — серьезно проговорил Буденброк, — Скажи-ка мне, где базируется ваш штаб, сколько монахов приехало в Москву и какой у них класс.

— А что сам узнать не можешь? — грубо отозвался Данте, — Раз ты такой всезнайка, то пиллингуй давай!

— Зачем? — равнодушно брякнул Итон, — Лишняя трата времени. Смысл совершать избыточные телодвижения, когда у нас есть ты.

Буденброк снова злорадно усмехнулся.

— А с чего я должен тебе всю информацию выкладывать? Я шпионю только против ненавистных мне людей. А сейчас таковые меня не окружают. Я не стану выдавать тебе своего наставника, понял!?

— Значит, брат Рауль тоже в Москве… Но это очевидно.

— Послушай! — раздраженно проскрипел Данте, — Хватит издеваться! Я кроме как сволочи Альентеса выдавать никого не намерен! Ты верно не в курсе наших с Гленорваном договоренностей!

— Я-то в курсе. Только и я за интересующую меня информацию готов удовлетворить твои мстительные запросы.

— Что? — Данте заинтересовано прислушался.

— Хочешь свести счеты с ненавистным тебе Альентесом? Я правильно понимаю?

— Хочу, и что с того?

— Он сейчас в тюрьме Акведука, если ты постараешься меня порадовать, я разрешу тебе делать с ним все, что захочешь… Я отдам его тебе, и, поверь, никто не узнает, что ты с ним там сотворишь.

— Серьезно? — монах непроизвольно заулыбался.

— Не задавай глупых вопросов, не разочаровывай меня.

— Группа из 15 человек, плюс я и Рауль. Мы базируемся на Рижской. Дом 36, квартиры 18 и 20, этаж седьмой. Бойцы предпочтительно класса ближнего боя, четверо мастера дальнего боя, снайперы. Лидер группы брат Фабрицио, его оружие два топорика. Как ты понимаешь, класс и ближнего боя и среднего, так он их может метать. Ко всему прочему все браться вооружены пистолетами и очками рентгенами, которые позволяют сканировать противников на наличие боезапасов и оружия.

— Стандартный набор. Ты уверен, что монахов 15?

— Да! Я же с ними летел! Что за ерунды ты спрашиваешь!!!

— Ладно-ладно, не истерии, — осадил парня Итон.

— Я записываю… — тут же спохватился Данте и прозрачно намекнул на благодарность за предоставленные данные.

— Смотрю, тебе нетерпится свести счеты с соперником, — хохотнул глава Акведука.

— Да, руки чешутся отомстить ему за все!

— Проспект Вернадского, там спросишь, единственное НИИ и будет тюрьмой Акведука. Я предупрежу ребят у входа, тебя проводят.

— Я записал.

— Как предполагаешь отмазаться от братства и вырваться на расправу?

— Это мое дело, что-нибудь придумаю.

— О, несомненно, — Итон неприятно рассмеялся, — Спасибо за работу, ренегат.

— Гррр! — рассвирепел Данте, его укололо нелицеприятное прозвище.

Но Итона совершенно не волновала злость парня, он получил все что хотел и не стал его слушать, поспешив сбросить звонок.

Данте потер лоб.

— Что это все значит? — его окликнул родной голос Рауля.

Парень обернулся, в дверном проеме застыл наставник, бледный и растерянный. Он все слышал.

Данте так и обмер на месте. Телефон выскользнул из окаменевших рук и с грохотом стукнулся об паркет кухни.

— Данте, что ты творишь? — выговорил Рауль, пристально смотря на своего нерадивого воспитанника.

— Я… я… — Данте потупил голову.

— Так ты предатель… Ты предал братство… — наставник подошел к парню.

— Да! — неожиданно завопил тот, вскакивая и бросая на Рауля ненавистные взгляды, — Я предал! Вот такое вот я дерьмо! Ты это хочешь сказать, всегда добрый Рауль, это?

— Данте… — прошептал Рауль и в ужасе отпрянул от бушующего злобой парня.

— Я Данте! И что? Ты хоть знаешь, как долго Данте проклинал свое имя? Нет! Не знаешь! Где тебе, ведь тебя больше волновал твой Пабло, потом любовные переживания Диего и его Альентес, общественная шлюха братства. А на самом последнем месте был Данте! И то… он только и слышал что «успокойся», «не обращай внимания», «ты неправ». Ты усыплял его бдительность, а ведь он видел, что вы его не любите!!!! Он все понимал!!!!

— И поэтому ты предал… — Рауль скорбно поджал губы.

— Да! Моя душа в огне от ревности! Я не могу больше терпеть, я решил сделать все сам, своими руками вырвать у судьбы себе счастья. Я уничтожу Альентеса, и тогда Диего меня полюбит. Да и у тебя, Рауль, освободится больше времени на меня…

— Мой бедный, Данте, как ты ошибаешься, — наставник всплеснул руками, — Ты живешь в таком аду… Дитя, успокойся, иди я обниму тебя…

Рауль протянул руки к своему воспитаннику.

— Нет! — завопил тот, покрываясь краской гнева, — Мне не нужны одолжения! Ты сейчас так поступаешь, потому что не хочешь, чтобы я нанес вред ордену. Не из-за меня, ведь так!? Не трогай меня, мне уже не нужны твои ласки! Сейчас от них только больнее…

Данте оттолкнул наставника.

— Данте! — встрепенулся Рауль, — Как ты можешь… Зачем? Ты ведь нас всех погубишь!

— Тогда останови меня, — Данте криво улыбнулся и взял со стола кухонный нож, — Бери. Давай, уйми это непокорное сердце!

Рауль не смел и шелохнуться, окованный ужасом и смятением.

— Да, у тебя кишка тонка, милый мой наставник, — протянул Данте, — Вот и не смей меня выговаривать, моя дорогая мамаша. Баба ты, Рауль, и навсегда бабой останешься. Не задерживай меня своим пустым трепом! Данте идет за своим счастьем!!!

Задев Рауля плечом, Данте вылетел из квартиры, впопыхах забыв и о медведе Ране и о телефоне.

Спустя полминуты вошел Фабрицио, пришедший одновременно с Рулем и прятавшийся все это время в другой комнате.

— Ты… — растерянно произнес Рауль, смотря собрату в глаза и ища в них поддержки.

— Конечно, я все видел.

— Почему ты не остановил его? Из-за меня…?

— Нет, таков мой приказ.

Фабрицио виновато потупил голову.

— Что? — Рауль вздрогнул, — Не понимаю.

— Мы знали, что Данте предатель. И знали, что он свяжется с Акведуком… Прости, что не сказал тебе раньше, но ты такой эмоциональный, не смог бы скрывать от Данте…

— Вот значит, почему Дедал отправил Данте в Москву… И снова из моего воспитанника сделали жертвенное животное…

Рауль закрыл рот рукой, из его глаз покатились слезы. Он начал всхлипывать.

— Брат… — тихо произнес Фабрицио, кладя руку на плечо монаха, — Данте, возможно, сейчас едет туда, где держат наших людей. Ты ведь хочешь спасти ребят, Диего и Альентеса? Данте нас к ним приведет… Это была вынужденная мера.

— Да, да… Наверное, — Рауль закивал головой, стирая со щек слезы, — Сейчас надо думать о спасении братьев. Только я не понимаю…как… Как так все вышло…

— Не думай сейчас об этом.

— А ничего, что Данте нас выдал? Как же мы теперь ударим по Акведуку?

— Вот, деловой настрой мне нравится. Мы сейчас спешно сворачиваемся, пока не нагрянули ударные группы Акведука. Будем следовать за Данте. К тому же особого вреда его предательство не нанесло, он не знал истинной численности бойцов.

— А?

— Да, мы ведь предполагали, что Данте сольет информацию. Поэтому сразу после нас вылетел борт со сто пятьюдесятью бойцами ордена. Рауль, — Фабрицио сделал выразительную паузу, — Началась настоящая война. Акведук тоже готовы и ждут нас. Сейчас спор будет за превосходство в Москве, даже не за плененных монахов. Держись… Многие не вернуться, здесь будет настоящая мясорубка.

— Фабрицио… Я не уберег своих детей… Они попали в гущу страшных событий по моей вине. Это я… Я довел их до такого состояния. Я ужасный наставник…

— Да, так и есть, — на удивление легко признал Фабрицио.

— Спасибо, что не стал вежливо лгать, как другие, — Рауль вымученно улыбнулся.

— Ты действительно плохой наставник, — повторил монах, — Потому что слишком добрый человек. Я бы Данте убил…

— Брось… Не надо меня нахваливать, он стал таким из-за меня и моей невнимательности…

— Нет! — Фабрицио заключил Рауля в свои крепкие объятия, — Люди сами решают, какими им быть, хорошими или плохими. Они отвечает за свои поступки сами. Если б у меня был такой наставник, как ты, я бы стал самым счастливым человеком на свете!

— Ах, Фабрицио, — Рауль аккуратно избавился от объятий парня, — Я хочу расставить все точки над I, и объясниться сразу, чтобы между нами не возникло недопонимания, — наставник покраснел и смущенно потупил голову, — Я вижу, как ты на меня смотришь, я понимаю, что ты испытываешь… Но я не хочу, чтоб ты понапрасну надеялся. Дело не в тебе! Не подумай! И не в том, что мы оба мужчины… Просто я люблю другого человека и всецело принадлежу ему. Пускай, он мертв, но даже так… Моя любовь никуда не делась. Я верю, что дух Пабло рядом со мной и защищает меня… И поэтому, я не могу быть ни с кем кроме него… Мое тело навсегда принадлежит ему, и я вечно буду его любить. Пока жив, я не забуду Пабло.

— Знаешь, — задумчиво проговорил Фабрицио, — Поэтому ты мне и понравился… Ты замечательный порядочный человек, Рауль. Но я все давно понял и даже не надеялся на взаимность. Особенно после происшествия на собрании, когда ты избил Игнасио.

— Прости…

— Не за что извиняться, — цокнул языком Фабрицио, — Я все равно буду рядом с тобой, пускай только как друг.

— Да… Я не против.

Рауль улыбнулся.

— А теперь, нам надо торопиться. Нет времени на разговоры! — подмигнул Фабрицио, и, взяв собрата под руку, двинулся к выходу.