Письма в пустоту

ПРЕИСПОДНЯЯ

Мою лихорадку разбил скрип железной двери, она с грохотом отворилась и яркий свет, от которого я уже успел отвыкнуть, ослепил глаза. Я устало уронил голову вниз, касаясь подбородком груди. Первая мысль, которая меня посетила «за мной пришли». Это было ясным и трезвым осознанием того, что наступила моя очередь отправляться в пыточную камеру.

Сказать честно, я даже обрадовался. Я больше не мог выносить душевной боли, и физическое мучение могло спасти меня, заменив и заглушив невыносимые внутренние переживания.

Но в камеру так и повалил народ, несколько вытянутых фигур в черном обступили меня со всех сторон. Они не особо напоминали экзекуторов, и это показалось мне странным.

Я прислушался.

— Это он? — приглушенный шепот обволакивал меня шипящими звуками.

— Кажется…

— Брат, иди сюда… Взгляни!

— Диего! — знакомый голос моего наставника заставил меня вздрогнуть.

— Рауль… — прошептал я, всматриваясь в темную фигуру, стоящую против света.

— О, господи! Диего, ты в порядке! Я места себе не мог найти, так волновался. Дай я тебя освобожу!!! — засуетился мой наставник и полез освобождать меня от кандалов.

— Как вы здесь оказались? — тихим голосом спросил я.

— Мы прорвались, но нас уже окружают. Пока не прибудут основные силы, нам придется держаться самим, — на этот раз мне ответил Фабрицио. Я узнал его по мужественному тембру голоса.

— Ясно, — я упал в руки наставника, не в состоянии пошевелиться. Все мышцы у меня окаменели и затекли.

И тут на меня вдруг нахлынул трепет, и я вскричал, хватая Рауля за рясу и притягивая к себе:

— Аль!!! Нам надо спасти его! Скорее! Он в пыточной… Его пытали, Рауль, мой Альентес в беде. Помоги ему!

— Фабрицио… — тихо попросил Рауль.

— Я понял, думаю, шанс есть. Надо только торопиться, а то здесь начнется…

Словно услышав слова монаха, со всех сторон раздались грохочущие песни орудий, и клокот взрывов окатил людей с ног до головы.

— Альентес! — прокричал я.

— Все, пойдем!!! Будем прорываться к нему и спасем парня, — решил Фабрицио.

Меня вывели на свет, глаза стали постепенно к нему привыкать, и я приходил в себя. Зато, как только я очутился в освещенном коридоре, мой наставник в ужасе вздрогнул и чуть ли не в слезах отвернулся от меня.

— Рауль, что такое? — мне было совсем безразлично.

— Ты… — чуть слышно проговорил наставник, — Ты весь седой, Диего.

— Плевать, я вдоволь наслышался криков Аля. Я бы предпочел оказаться там вместо него, а мои волосы — ерунда по сравнению с его страданиями. Такая плата ничтожно мала…

— Плата? — не понял Рауль.

— Он спас меня, вызвал агрессию на себя. Вот поэтому его и забрали…

— Аль… его истинные чувства всегда выражались в поступках, а не в словах. С самого детства, — с печальным сожалением проговорил Рауль.

— Да… Но я не могу так легко его потерять!

Мы помчались по извилистым катакомбам, изредка отстреливаясь и отбиваясь от бойцов Акведука. В мои руки перекачевал пистолет, и теперь я тоже изливал свою ярость и мстительный гнев на противника. Я должен был быть сильным ради Альентеса.

Гленорван с висевшим у него на плече Альентесом бежал к выходу из здания НИИ. С каждым новым шагом преодолевать расстояние становилось все сложнее и сложнее. То попадались бойцы Акведука, с которыми Гленорвану некогда было объясняться, то на встречу вылетали монахи из ордена, и тогда приходилось защищаться.

К моменту, когда здание сотряс взрыв и его коридоры наводнили отряды до зубов вооруженных монахов, Гленорван успел проделать только полпути и все еще находился в плену подземных этажей здания.

Благо Альентес вскоре пришел в себя и прекратил отяжелять плечо американца. Сыворотка подействовала, и он смог самостоятельно передвигаться, пока еще неуверенно переставляя босыми ногами, по которым струилась кровь. Запахнувшись и застегнув пальто Джорджа, Альентес скрыл алые следы недавних мучений.

— Как ты? — спросил Гленорван пока они пережидали в закутке наплыв очередной толпы монахов.

— Странная бодрость во всем теле, — рассеянно проговорил Альентес, — Я думал, что не выживу после пыток… И еще… Данте… Неужели я действительно так сильно его обидел…

— Не думай об этом, — твердо отчеканил Джордж, — У нас есть всего два часа, чтобы добраться до больницы. Сейчас твой организм держится только за счет сыворотки, она обманывает мозг. Но если мы не успеем, боюсь, ты просто истечешь кровью…

— Слушай, а ты серьезно говорил на счет святого и мученика? — Альентес с интересом взглянул на сосредоточенное лицо американца.

— Шшшш, не шуми! — проговорил тот.

Мимо закутка прошмыгнула пара монахов. Джордж на всякий случай передернул затвор пистолета.

— Прости… — шепнул Альентес.

— Это лекарство сделало тебя потрясающе воспитанным, — шутливо кинул Джордж.

— Нет, не оно. Просто… Ты спас мне жизнь, хотя, в общем-то, не должен был. Это странно, ты мне постоянно помогаешь, хоть мы и враги…

— Ну, я даже не знаю, как ты со мной рассчитаешься.

Гленорван юморил, но, скорее всего он просто пытался отвлечься от ситуации и не думать о плохом. К тому же соседство с изувеченным монахом хорошего настроения не прибавляло.

— Нет, — проговорил, наконец, Джордж, когда мимо пронесся уже десятый отряд монахов, — Нам тут не пересидеть.

Раздался взрыв и непрерывным градом посыпались пули. В какой-то момент Джордж и Альентес перестали слышать собственные мысли, утопленные в грохоте пальбы.

— Верно, — отозвался парень, когда наступила долгожданная пауза.

— Надо идти наверх, — решительно заявил Гленорван, — Придется несладко. Но это единственный способ, так мы только теряем время… Твое, Аль, время.

— Почему ты называешь меня Аль?

— Данте так к тебе обратился. По-моему удобно. Есть возражения?

— Да нет… Нету, — задумчиво произнес Альентес, приглаживая свои волосы.

— Тогда идем?

— Джордж… — монах коснулся запястья американца.

Гленорван удивленно приподнял брови, но даже не шелохнулся.

— Прости меня, ладно? — проговорил Альентес, отводя глаза, — Я пытался соблазнить тебя, чтобы доказать твою ничтожность. Но у меня ничего не вышло. Ты хороший человек…

— Ой, да брось! — улыбнулся Гленорван, и вмиг стал серьезен, — В том, что с тобой произошло, виноваты все мы. И я никогда не прощу себя лично… Дело не только в тебе. Я был слеп… Я считал себя умным и всесильным, даже благородным, я восхищался собой и своим всевластием. Мне нравилось играть с орденом, и ничего плохого в этих играх я не видел. За всей праздностью своей жизни, я упустил главное… мои развлечения выстроились на костях невинных людей, по сути детей, таких как ты.

— Я не закончил свою речь, — бесстрастно озвучил Альентес, — В конце концов, ты единственный, кто увидел бессмысленность нашей войны. Джордж, ты был добр ко мне… И не потому, что я твой друг детства или у тебя глубокие чувства ко мне, не потому, что хотел использовать или совратить, а просто так. Потому что увидел во мне человека, хотя я и сам давно об этом забыл… Спасибо тебя, — монах заглянул в глаза собеседника, — Но слов слишком мало… Поэтому, я хотел бы тебе отплатить…

— О чем ты говоришь?

— Нет, не о том, что ты подумал, — улыбнулся парень, — Ты ведь понимаешь, в одиночку ты меня отсюда не вытащишь. Скорее всего, ты и сам погибнешь…

— А я не боюсь смерти…

— Пожалуйста, дослушай меня!

— Ok, ok, no problems!

— Джордж, позволь мне сражаться за тебя? Разреши мне защищать тебя как хозяина? Прошу!

— В таком состоянии??? — Джордж даже ошарашено выпучил глаза.

— Я сейчас себя хорошо чувствую. Я в себе уверен и чувствую силы биться. Знаешь, все равно, если мы не выберемся, мы погибнем. Тогда, какой смысл меня жалеть? Давай попробуем, не думаю, что мне сильно повредят небольшие физические нагрузки. Я привычный…

— Альентес, — Гленорван внимательно вгляделся в лицо спутника, — Ты уверен?

— Да. Пожалуйста, позволь.

— Хорошо… — американец протянул монаху его лом, — Тогда бери и бейся. Я думал, лом пригодится мне, но раз ты готов показать все на что способен, то значит, я его не просто так захватил.

Альентес вздрогнул и отпрянул от окровавленного куска металла.

— Я не могу его взять… — растерянно прошептал он, — Реновацио теперь мертв… Его осквернили и убили. Я не могу его трогать, это больше не мой боевой друг.

— Осквернили? Аль, тогда бери не Реновацио, а этот кусок железа и с помощью него отомсти обидчикам за своего боевого друга.

— Ну…

— Не теряйся, прикоснись к нему. Пускай ваша боль соединиться. Мсти за себя!

Джордж почти насильно вложил в руки монаха лом.

— Ладно, — покорно согласился Альентес, хмуря брови, — Но я буду сражаться за Джорджа, я прикрою своего хозяина.

— Опять бред алтарный пошел, — ласково улыбнулся Гленорван, — Но, если хочешь, пускай будет по-твоему.

— Джордж… — Альентес удивленно уставился на американца, который присел на колено и коснулся губами подола пальто монаха.

— Тогда я буду сражаться за своего кровавого святого! Мученик, озаривший мой путь, покажи вновь дорогу, устланную твоими святыми страданиями! Расправь крылья, дарованные богом, и тогда по каплям крови, что сорвутся с их алых перьев, я проложу себе дорогу в рай!

— Гленорван, — Альентес покраснел, — Я и не думал, что ты способен так выражаться… Похоже ты немного сошел с ума.

— И хорошо! Быть нормальный среднестатистическим рационалом очень скучно, — весело подмигнул американец, поднимаясь с колен.

— Играешь в покаянного святошу?

— Решил записаться в шутники? Пойдем, хватит тянуть время.

— Да, пора, — Альентес сжал лом.

Оба, не сговариваясь, они ринулись вперед, подставляя свои жизни под пули бушующего боя.

Тем временем навстречу американцу и его спутнику двигались отборные отряды монахов, возглавляемых братом Фабрицио. Самым яростным бойцом, которым выделялся неистовостью и бесстрашием, без сомнения являлся Диего, разящий противников пулями, как огненным мечом без сомнений и колебаний. Когда у него кончились патроны, он не думая, отбросил пистолет и, подняв копье убитого сотоварища, продолжил стремительное наступление. Его ярость внушала всесилие.

— Впереди центральная аудитория! — проревел Фабрицио, подавая знаки собратьям, — Огромная площадь, два яруса балконов, шесть входов. Ученные проводят там всякие демонстративные эксперименты.

— Напоминает Колизей, — брякнул какой-то монах.

— И что? — гневно отозвался Диего.

— А то! Обходя другие ловушки Акведука, мы вышли прямо на этот зал, — как можно спокойнее разъяснил Фабрицио, хорошо понимающий чувства парня и сопереживающий ему, — Наверняка аудиторию уже заминировали. Но нам никак ее не обойти!

— Но мы же не отступим? — в разговор включился Рауль, занимающийся помощью раненным братьям.

— Уже нет! Это война! Пока не исчезнет последний боец Акведука, мы не уйдем, — твердо заявил Фабрицио.

В ту же секунду на монахов обрушилась новая порция выстрелов, и лавина пуль накрыла их с головой. Монахи отчаянно принялись отстреливаться. Только решительный Диего, игнорируя шквал свинца, ринулся вперед, громя все на своем пути. Воодушевленные смелостью сотоварища монахи тоже бросились в атаку, держа над головами свои смертоносные оружия.

Акведук и розенкрейцеры схлестнулись в рукопашной, медленно отступая к дверям монументального конференц-зала. Черные сутаны монахов и разноцветная повседневная одежда бойцов Акведука смешались между собой, напоминая круговорот бабочек и мух в порывах беснующегося ветра. Огненное зарево и густой дым лишь придавали сцене большей величественности, перенося людей на просторы адского царства.

Гленорван метко выстрелил, и монах упал ему под ноги. Американец находился в центре огромного помещения, в котором бушевал бой, не знающий ни пощады, ни снисхождения. В каждом ряду, на каждом метре земли кипело сражение, составляющее битву. Монахи, бойцы организации, всполохи от выстрелов и блеск металла — все перемешалось.

Джордж помотал головой, приходя в себя. Уши постоянно закладывало от взрывов и канонад. Где-то под потолком, на самой верхотуре балконов носился Альентес, царапая ломом пол. Он являл собой необузданную силу, вихрем проносящуюся сквозь жизни людей и забирающую их. Его лом не ведал снисхождения, разя и монахов и акведукцев, в общем, любого, кто был готов помешать им с Джорджем двигаться дальше.

— Лети мой воинственный ангел, — проговорил Гленорван, восхищенно наблюдая за необузданным движением черного силуэта Альентеса.

— Эй ты! — неожиданно американца окликнул чей-то яростный голос.

Джордж опустил глаза и осмотрелся. Напортив стоял абсолютно седой парень и недобро смотрел на него. Около двери, через которую вошел монах, сгрудились мертвые тела товарищей по организации. Монах был весь в крови, естественно чужой, и он держал небольшое копье в руках, казалось бы, насквозь омытое багрянцем.

Гленорван присвистнул, сразу поняв, кто перед ним.

— Тебя не остановить, — с иронией заметил он.

— Мне есть ради чего двигаться вперед! — яростно гаркнул парень.

— Диего, я так понимаю? Знакомы заочно, вот мы и встретились, — Джордж ухмыльнулся.

— Да, Гленорван, встретились. Я тебе отомщу!

— Смотрю, ты прическу поменял, — Джордж не обратил внимания на ревностный пассаж парня, — А что? Тебе идет! Старит, правда…

— Я никогда тебе не прощу боли Альентеса! — процедил сквозь зубы Диего.

— Я тоже… и что? Что нам теперь делать? Он, — Гленорван указал пальцем на сражающегося Альентеса, — Заслуживает самого лучшего. Думаешь, в своем сранном братстве ты ему обеспечишь должную жизнь?

— Что здесь делает Аль? — Диего не сводил глаз с возлюбленного.

— Я вытащил его из каземат экзекуторов. Но не смотри на его бойкость, я даже не знаю, выживет ли он со своими ранами… Я накачал его восстанавливающей сывороткой.

— Скотина! — рявкнул Диего, — Что ты задумал?

— Ничего, просто спасаю Альентеса от вас, — спокойно ответил Джордж.

— Как же! Это ты довел его до такого состояния! Это из-за тебя ему теперь так больно!!! И ты его еще заставляешь биться за себя! Ненавижу!

Гленоран, не переставая высокомерно усмехаться, взглянул в полные слез глаза Диего, и проговорил ровным тоном:

— Сражаться — выбор самого Альентеса. А вот до такого состояние его довело ваше братство, наша тупая верхушка власти и еще Данте добавил…

— Данте!!! — проревел Диего.

— Да, он был предателем. Думаю, ты и не знал, но не удивительно, ты ведь не особо обращал на него внимания… А зря, он был твоим преданным сталкером. Хотя это все в прошлом, я пристрелил мерзавца.

— Тебе не усыпить моего внимания! — неожиданно заявил Диего, — Ты, грязный извращенец, отдал Аля под стражу, а сам сейчас заявляешь, что заботишься о нем! Да ты права не имеешь к нему даже прикасаться!!! И в отличие от тебя, я искренне люблю Аля.

— Я тоже, только моя любовь человеческая. Она возвеличивает его, а не тянет в постель.

Диего густо покраснел. Слова американца укололи его в самое сердце, но кроме того еще и сильнее раздухарили.

— Ты все врешь! Хочешь использовать Аля, как оружие против братства! — Диего в негодовании ударил копьем об пол, — Я не позволю, понял?!

— Ничего такого я не хочу, — презрительно фыркнул Джордж. Он выказывал полнейшее равнодушие, но при этом не забывал держать пистолет наготове.

— Не ври!

— Вот еще! Я хочу просто забрать Альентеса в безопасное место! Я хочу, чтобы он жил вдалеке от мышиной возни ордена и Акведука.

— Это я хочу его спасти! Ты здесь не причем! Я до сих пор не понимаю, почему именно тебе он так счастливо улыбался тогда в зоопарке!!! Чем такая гнида, как ты заслужила его любовь…

Джордж искренне рассмеялся.

— Не ревнуй, Диего, — надменно кинул он, — Единственный, кого любит Альентес, это ты. Печально. Но я не отдам тебе этого парня, хватит с него извращенцев, жаждущих его тела. Он слишком свят для подобной любви.

— Завали пасть! — заорал Диего, — Я не позволю… не позволю тебе его отнять у меня! Ты не достоин его света! Я заберу его с собой, защищу от любого зла!

— О, соперники, значит, — хмыкнул Гленорван, — Ну, ладно. Как решим наш спор?

— Я убью тебя, подлец, только и всего!

— Давай! Только не успеешь, — Джордж выставил перед собой руку с пистолетом, направленным прямо в лицо Диего.

Парень не растерялся, он выпрямился и, отведя в сторону копье, был готов к незамедлительному прыжку. На мгновение глаза врагов встретились.

Яростью и презрением отзеркалили взгляды противников, а еще в них прочитывалась любовь к одному и тому же человеку, смешиваясь с безграничным чувством собственной правоты.

— Я убью тебя, — одновременно произнесли оба мужчины.

Но в туже секунду их разделила черная полоса. Альентес встал между ними.

— Хватит! — строго приказал он.

Его дыханием было тяжелым, а взгляд болезненно блестящим. Джордж увидел, что парень слабеет и выдыхается, эффект сыворотки стал отступать. Диего тоже вздрогнул и отступил назад.

— Не смейте этого делать, — снова произнес Альентес, поочередно награждая каждого из противников суровым взглядом вишневых глаз.

— Вот и хорошо, пускай Альентес решит, с кем он пойдет, — самодовольно кивнул Джордж.

— Ничего он не решит! — крикнул Диего, — Ты, грязный поддонок, промыл ему мозг.

— За такие слова я готов тебя изрешетить пулями, — холодно констатировал Гленорван. Он продолжал держать парня под прицелом.

— Я сказал нет! — Альентес закрыл собой Диего, а заодно и Джорджа.

— Уйди с дороги, Аль, — попросил его друг.

— Диего, — Альентес обернулся к парню, — Я прошу, не делай этого… Не дерись с Джорджем. Ради меня…

— Аль… — Диего вздрогнул, но словно повинуясь приказу, отбросил копье.

Альентес едва заметно улыбнулся уголками губ.

— Отлично, — хмыкнул Джордж, — Спасибо, Чио-Чио! Ты мне здорово помог. Я вот и не собирался отступать от намерения пристрелить этого выскочку.

Гленорван улыбнулся, как победитель.

— Джордж, нет. Не надо! — требовательно проговорил Альентес. Его руки невольно сжали лом. Впрочем, сей жест не ускользнул от хитрых голубых глаз американца, от чего его улыбка стала еще шире.

— Почему нет? Я делаю, что хочу или ты забыл? Милый мой, ты не можешь мне приказывать, я ведь твой хозяин.

— Я прошу! — настоятельно требовал Альентес.

— Не унижайся перед ним! — встрял Диего, — Пусть палит, только отойди!

— Чио-Чио, прости, но он меня раздражает. Я пристрелю его! — произнес Джордж, играя пальцем на курке. Казалось он вот-вот выстрели, ситуация обострилась на максимальный предел. Джордж выстрелил один раз, и пуля прожужжала мимо уха Диего. Оба монаха вздрогнули.

— А сейчас я выстрелю монаху в лоб, и Аль мне не помеха, — с пренебрежением кинул Джорж. Он прищурился и надавил на курок. В это самое мгновение, острие лома вошло в грудную клетку Джорджа, мастерски ведомое рукой Альентеса. Пистолет дрогнул, и пуля со свистом пролетела мимо.

Диего ахнул.

— Джордж, — крикнул Альентес, подхватывая оседающего американца, — Я не хотел… Я… Прости… Зачем ты!

— Глупый Чио-Чио, — Джордж улыбался, ловя глазами взгляд суетившегося над ним монаха, — Ты нашел во мне слабое место, как Давид из моего любимого мифа… Тебе удалось, молодец. Я просто не мог в тебя выстрелить.

— Гленорван, ты… Для чего ты так поступил? — голос Альентеса больше не дрожал. Да и он сам прекратил дергаться. Он уложил на колени умирающего Джорджа и просто смотрел на него потухшим взглядом.

— Зачем? Ты бы так ничего и не понял, — Гленорван судорожно облизнул губы, — Но зато теперь ты наконец-то сделал правильный выбор. С самого начала… Мне все стало ясно сначала…

— Чего ты несешь?

— Альентес, ты должен торопиться. Я не хочу, чтоб ты проворонил время…

— Я не брошу тебя! Ты меня всегда спасал, а я так с тобой поступил.

— Чио, есть еще один человек, который тебя всегда защищал. Он намного важнее меня. Ведь ты выбрал его, а не меня. Уходи с ним… А я… Ты даже не представляешь, как помог мне.

Джордж улыбнулся.

— Я так устал, смертельно от всего устал, — продолжал он, — Ты мне подарил свободу. Я счастлив умереть на коленях своего святого. Благослови меня, Аль.

— Я не могу…

— Давай…

— Нет…

— Это воля умирающего, — подмигнул Джордж.

В лице американца не была и тени тревоги или страха, он был спокоен и умиротворен.

Альентес тихо прочел молитву, перекрестил Гленорвана и робко коснулся губами его лба.

— Лучший подарок, — проговорил Джордж, срываясь на кашель.

— Гленорван! Не уходи! — прошептал Альентес.

— Нет, Чио, мне пора. Я ничего больше не хочу, и я рад, что все так вышло. А ты иди…

— Нет.

— Почему?

— Я останусь с тобой!

— Зачем? Ты ведь любишь Диего.

— Да. Поэтому и останусь, не хочу причинять ему большей боли. Ты видел, он поседел из-за меня, я не хочу, чтобы он продолжал страдать.

— Глупый святой… — выговорил Гленорван и остановился. Его взгляд потускнел. Мышцы моментально обмякли и стих стук сердца. Джордж умер, но на его губах играла счастливая улыбка отмучавшегося человека.

Диего так и не решился помешать столь трогательной минуте прощания, он просто не осмелился нарушить мгновения чужой смерти. Но его отрезвил грохот взрыва. С потолка упала огромная глыба бетона, разделяя его и Альентеса. Запахло паленой тканью и волосами. В огне метались люди, и уже нельзя было разобрать, к какому лагерю они принадлежат. Ад стал общим.

— Альентес!!!! — завопил Диего.

— Стой! — его схватила сильная рука Фабррицио.

Монахи только подоспели. Рядом возник и Рауль.

— Почему вы меня останавливаете?! — непонимающе взревел Диего.

— Ты можешь не успеть! — проговорил Фабрицио, — Мы выяснили, та сторона зала заминирована, нужно скорее уносить ноги. Кто-то заранее все рассчитал, нас хотят погрести под едиными развалинами. Братскую могилу строили, не иначе…

— И что!? Там Аль! — не унимался Диего, — Не трогай меня!!!

Парень вырвался.

— Аль! — завопи он, — Уходи оттуда! Сейчас взорвется.

Альентес вскочил на ноги, но не двинулся с места.

— Аль! Быстрее!!! Иди сюда!!! — орал в исступлении Диего.

Его друг виновато улыбнулся и, подняв руку вверх, помахал своему возлюбленному. В эту секунду зал озарился алым заревом, и страшный грохот ударил по людям. Фабрицио едва успел повалить Диего на землю.

Вскоре все стихло, только густая пыль и дым разъедали глаза. Диего яростно откинул от себя Фабрицио, которого довольно сильно посекло осколками, и вскочил на ноги.

— Аль!!! — заорал он, отбиваясь от пыли и освобождая себе обзор. Та сторона зала, где еще минуту назад стоял Альентес, чернела копотью и полыхала редкими очагами пожара.

— Не надо, — к Диего подошел Рауль.

— Нет! Я иду к нему!!! — прорыдал Диего.

— От Альентеса вряд ли что-то осталось, — с трудом выговорил Рауль, — Надо уходить…

— Мне не нужна жизнь без него! Он там… Я знаю, он ждет меня!

— Нет, уже нет… Его уже нет…

— Врешь!!!!

— Смотри, — Рауль оттащил Диего чуть в сторону, где пыль уже рассеялась и была видна вторая половина зала.

Диего залихорадило. Сквозь пелену серых песчинок просматривался пол, усеянный остатками конструкций и кусками бетона. Там среди мусора, на полу лежал Альентес. Диего отчетливо увидел белоснежное лицо друга, и то, кровавое месиво в котором он лежал.

Парня скрутили спазмы. Он судорожно пытался дышать.

— Пойдем… — тихо проговорил Рауль, поддерживая воспитанника под локти, — Ничего не поделать. Ему не помочь. Это говорю тебе я, человек, беззаветно верящий в вашу любовь. Поверь, все кончено…

— Нет, — сначала тихо произнес Диего и начал распрямляться, — Я не отступлю. Я его там не брошу! — в конце он уже орал.

— Оставь… нет смысла, ты все видел сам.

— Он жив! — Диего грубо оттолкнул наставника, — Я чувствую, понимаешь! Я его там не оставлю, я иду за ним.

— Подожди… — только и успел выкрикнуть Рауль, но Диего уже мчался вперед, минуя все преграды.

Он ворвался на изрезанный взрывом пяточек земли, где лежал его друг. Диего бросился к нему. Альентес действительно лежал в луже крови, но к его собственной прибавилась и кровь Джорджа, чье тело тоже было изувечено взрывом.

Диего упал на колени возле Альентеса. Он нагнулся и прислушался к дыханию.

— Аль!!! Альентес!!! — завопил он, уловив слабые дуновения выдыхаемого воздуха.

Диего лихорадочно принялся цепляться за раненного парня, пытаясь его поднять. Но он столкнулся с ужасной проблемой. Левая сторона тела Альентеса оказалась нетронута взрывом, но вот правая… Диего судорожно попытался собрать то, что было ногой его друга, но не смог. Черное пальто хорошо скрывало увечья, поэтому Диего не сразу понял, что и правой руки у его возлюбленного больше нет. Закусив губы, монах принялся ощупывать товарища. Он выяснил, взрыв почти лишил Альентеса правой стороны тела, но одно было хорошо, удар прошел по касательной и жизненно важные органы не сильно пострадали, а, значит, с технологией братства у парня был шанс.

— Я спасу тебя, мой единственный, — произнес Диего над телом возлюбленного. Он нежно коснулся его лба рукой, стирая сажу.

— Пойдем, нам пора домой, — кивну он, — Пойдем, любимый.

Осторожно Диего поднял обрубок, которым стал Альентес. Он обхватил его за шею и поддерживал за единственную ногу, так, чтобы не потревожить ран.

Тихо идя вперед, Диего уносил свою любовь к спасительному свету выхода, где его уже ждали браться монахи.

— Я люблю тебя, мой Аль, — не переставали шептать губы Диего.